Позади она услышала, что Большая Мать, принюхиваясь, шмыгает носом. Рука старухи, сильная как звериная лапа, обхватила ее плечо и крепко держала. Шмыганье становилось ближе: мать что-то на ней унюхала.
Хм.
Дочь дрожала, как лист, слишком тяжелый для своей ветви. Большая Мать обнюхивала ее, как будто проверяла, не больна ли она солнечным укусом. Дочь прижала руку ко лбу. Рука казалась немного горячее, чем обычно, но не более того. Она не чувствовала себя больной; наоборот. Ее мышцы сокращались от какого-то стремления. Может быть, она проголодалась больше, чем обычно, хотя едва ли такое было возможно. Она еще не чувствовала того, что уже унюхала Большая Мать.
Дочь узнала об этом, когда в последний раз перед охотой присела по нужде за кустиком. Она увидела слизь на бедре. И хихикнула: это было больше похоже на яичный белок, чем на то, что обычно исходило из нее. Она вытерла слизь листком и удивилась, какая она скользкая. Это не было похоже на кровь, которая пришла в прошлом году. Она не чувствовала боли, только легкий спазм в бедре. Холодная струйка пробежала по позвоночнику, когда она поняла, что это течка. В первый раз. Течка испускала запах, говоривший, что она хочет спариться. Дочь знала, что ей нужно подождать, пока они не окажутся на месте встречи. Всю зиму Большая Мать давала ей добавочные порции мяса, намекая, что в этом году Дочь может набрать достаточно жира, чтобы течка подоспела ко времени рыбалки. Тогда она станет достаточно взрослой, чтобы обрести собственную семью. Большая Мать хотела, чтобы ее Дочь дала ей повод гордиться. Как раньше давала его сестра Дочери, Большуха.
Но, несмотря на все дополнительное мясо, съеденное зимой, Дочь волновалась. Она не хотела покидать семью, как сестра. Большуха была веселой. Они играли, шептались и ловили насекомых друг у друга на спинах. Многие вообще считали их одним и тем же телом, с похожими широкими носами и рыжими волосами.
Отличало их только одно. Когда Большая Мать путала их, она просила их улыбнуться. Большая Дочь однажды основательно стукнулась о скалу, после чего недосчиталась двух передних зубов.
Щербинка только сделала ее улыбку ярче. Когда Большуха хотела рассмешить сестру, она просовывала в щель язык и шипела, как змея. Дочь боялась змей. Сестры тогда начинали ходить крадучись и пригибаясь, визжали и смеялись, пока одна из них не падала. Та, что оставалась на ногах, падала сверху и начинала щекотать другую. А иногда игру прекращала крупная нога Большой Матери. Щербинка во рту Большухи очень их веселила.
Дочь считала сестру самой сильной женщиной, ведь та выиграла себе семью во время рыбалки. Но теперь она ушла. Возможно, она жила хорошо и у нее было вдоволь мяса, но Дочь ничего о ней не знала. За исключением походов на место встречи, она никогда не отдалялась от семьи. И не знала, какова жизнь в другом месте.
Когда она пыталась представить себе жизнь Большухи, ей приходило в голову только одно: блохи кусаются, а рядом нет сестры, чтобы переловить их. И уход из семьи ей представлялся так же: блоха, до которой ее пальцы не могли добраться. А теперь пришла течка, и Дочь должна измениться. То, что ждало впереди, было темным и мрачным, как глубь пещеры.
Дочь знала, что это чувство вредно для семьи. Мысли о будущем отвлекали от настоящего и делали тело уязвимым. Больше всего ей хотелось отогнать это будущее. Но вся семья скоро узнает. Течка заставит глаза животных на всей земле по-новому поглядывать на ее снежную кожу. Если не сразу, то скоро. И волосы станут темнее, выдавая то, что происходит у нее между ног.
Сейчас Дочь надеялась это скрыть. Она быстро нашла мох, чтобы обтереться и отбить запах. Она опускала голову и отводила глаза в сторону, теперь ей следовало особенно остерегаться хищников. Она выпрямилась, пошла к остальным и встала первой в шеренге, как всегда. Как и многие в семье, она пыталась сделать вид, что ничего не изменилось. И сосредоточилась на том, что оставалось неизменным.
«Доктор Пеппер»
Почему существует жизнь? Сомнения относительно цели нашего существования мучили меня, сколько я себя помню. В тот день, когда я нашла ее, неандерталку, давно похороненную в грунте, этот вопрос отпал. Как археолог, я знала, что главная разница между живым и мертвымэто тепло. Только живые существа способны поглощать энергию земли и так или иначе использовать ее; но каким-то образом эта умершая более сорока тысяч лет назад неандерталка стала мне близкой. Я так и чувствовала, как ее большая рука тянется через время, чтобы ухватиться за край моей заскорузлой футболки и ткнуть меня носом туда, где она лежала. Когда я нашла ее, я наконец поняла, почему я живая. И мне захотелось узнать ее тайны.
К тому времени я уже обнаружила в пещере один мужской скелет. Останки принадлежали современному человеку, одному из Homo sapiens (что в переводе с латыни означает «человек разумный»), которые являются единственным выжившим видом рода Homo. Один из нас. Какая-то геологическая активность привела к тому, что его кости окаменели. Учитывая его нетронутое состояние, я решила, что стоит потратить все сбережения на то, чтобы продлить академический отпуск и оценить потенциал этого места. Мы с моим помощником Энди разбили лагерь у пещеры, тщательно разметили территорию внутри и начали медленно снимать один тонкий слой за другим. Уже вскоре я отбросила слой осадочной породы и обнаружила округлый фрагмент черепа.
Энди?
Он протиснулся сквозь толстый пластик, которым мы завесили вход, чтобы защитить пещеру от посторонних загрязнений.
Роуз?
Я нашла ее, сказала я дрожащим голосом.
Кого?
До меня донеслось тихое шипение газировки. Энди повсюду таскал с собой банку газировки «Доктор Пеппер», куда бы он ни шел. Я запрещала ему приносить его в пещеру, предполагая, что несколько выплеснувшихся капель обладают достаточной коррозионной силой, чтобы мгновенно растворить артефакты, пережившие все другие опасности.
Но Энди за сорок лет жизни с женой, которая недавно умерла, разработал собственную стратегию выживания: его слух был очень избирательным.
Это второй набор останков, сказала я.
Правда? Энди вздохнул и сделал большой глоток. Я вижу маленький кусочек кости.
Мы находились в небольшой пещере, входившей в систему пещер ущелья Ардеш, недалеко от Валлон-Пон-дАрк во Франции. Она, в свою очередь, была частью более обширной системы, которая стала известной благодаря пещере Шове, где в 1944 году были обнаружены впечатляющие картины, созданные людьми современного типа.
Не будем забегать вперед, сказал Энди, постучав по часам. Я возьму твой ноутбук, но не забывай, что нам пора уходить. Поработаем над этим завтра.
Над ней, машинально поправила я.
Мы вернемся к ней первым делом с утра, поддразнил он. Ты уже дала ей имя?
Мне нужно продолжить работу, Энди.
Я бы выбрал имя Патрисия, но подробности крещения уточним завтра. Ты же сама заставила меня пообещать, что в пять я буду оттаскивать тебя от работы. Забыла?
Энди!
Роуз!
Никакая сила не вытащит меня отсюда сейчас.
Энди вздохнул.
А как тебе Джейн, не слишком просто?
Он снова сделал большой глоток из банки.
Я откинула голову, чтобы посмотреть на Энди, и заметила на его добром лице усталость. Может быть, это я довела его до газировочной зависимости? Но он улыбнулся своей широкой орегонской улыбкой, показывая, что с ним все в порядке. Я сигнализировала о том же, слегка похлопав себя по животу.
Возьми себе новую банку, сказала я. А еще мой блокнот и фотоаппарат.
Хочешь сказать, что мы продолжаем?
Я беременна, а не безумна.
Хм. Энди пожал плечами и протолкался наружу сквозь пластик.
Энди! позвала я.
Ну?
Джейнэто слишком просто.
Я ждала, пока Энди уйдет, чтобы растереть больное место в нижней части спины. Я была на третьем месяце беременности. Я не подавала виду, но знала о своем состоянии без всяких тестов. Однако я была вынуждена открыться Энди. Нельзя же скрыть свое утреннее недомогание от того, с кем делишь палатку. Я собиралась сходить к врачу через две недели, по возвращении в Лондон. А потом, получив подтверждение, сообщу новость Саймону, моему партнеру. Он остался в Лондоне «на хозяйстве», так как курсы, которые он преподавал, проходили весной. Какая-то часть меня хотела схватить телефон и немедленно выложить ему новости, но другая часть чувствовала, что это преждевременно.
Саймон давно хотел ребенка. Мне было тридцать девять, и я понимала, что он уже отчасти потерял надежду. Я молча наблюдала, как он смиряется с жизнью, отличной от той, которую он себе представлял. Если я собираюсь вновь перевернуть его жизненные воззрения, нужно быть полностью уверенной.
Энди в свои шестьдесят два года решил, что жизнь коротка, и преждевременно ушел на пенсию из финансовой фирмы, чтобы получить докторскую степень в области археологии«позднее цветение», говорил он о себе. Когда я разослала по электронной почте запрос, что мне нужна помощь в разведывательной экспедиции, он ответил первым.
Он учился в университете Стоун-Брук у моего хорошего друга доктора Конна Брея, который специализировался на технологиях палеолита. Я не хотела брать с собой Энди, так как предполагала, что он из тех студентов, которые ожидают приключений в духе Индианы Джонса в ямах со змеями и которых не удовлетворит обычное медленное бездействие археологических раскопок. Конн был склонен представлять палеоархеологию именно как большое приключение и демонстрировать в аудитории технику наскального изображения коз с помощью каменных орудий. Но чем больше мы с Энди работали вместе, тем больше я понимала, что он был из лучших студентовтех, кто слушал и учился, но мог и многое добавить от себя. Он быстро стал моим добровольным подельником в археологии, а также хорошим другом. Не знаю, что бы я делала без него.
Энди вновь протиснулся внутрь. С моим ноутбуком, фотоаппаратом и новой банкой газировки в руках он пытался вывернуть запястье, чтобы взглянуть на часы.
А еще Саймон хочет, чтобы ты позвонила, когда вернешься в лагерь. Твоя мама тоже звонила.
Я слушала вполуха. Энди это знал и сделал еще одну попытку.
Я сфотографирую, размечу, сделаю эскиз, и сворачиваемся?
Ну-ка скажи, кто здесь главный? поддразнила я, вздернув подбородок.
Это деликатный вопрос.
Прошу прощения?
Доктор Розамунд Гейл, сэр! он отдал мне честь «Доктором Пеппером».
А сколько времени, Эндрю?
Пять тринадцать пополудни.
Фотографируй. Отметь эту находку.
Босс меня уволит!
Энди!
Роуз!
И говорю тебе как твой босс: выставь этого проклятого «Доктора Пеппера» наружу. Я засмеялась.
Я взяла академический отпуск, чтобы изучить некоторые интересные особенности, которые заметила, когда проводила исследования в этом районе с группой геодезистов несколько лет назад. Вместе с Энди, работавшим ассистентом и получавшим за это последние деньги из моих сбережений, я проследовала путем, который выбрала сама. Но на этот раз, в спокойной обстановке, без давления со стороны группы, я нашла отверстие. Пещера дышит воздухом, как живая. Когда давление меняется, она впускает менее плотный, холодный ночной воздух, как при вдохе. Когда солнце нагревает воздух, пещера стремится к равновесию и выдыхает. Я нашла вентиляционное отверстие, когда мы остановились, чтобы попить воды. Сначала я почувствовала, будто кто-то мягко дует мне в щеку. Потребовалось два дня, чтобы найти проход, который и привел нас к этой пещере, отсутствовавшей на карте. Может быть, я уже подозревала, что беременна, но мне удалось отложить окончательное обнаружение этого факта на несколько недельпроверенный временем способ убедиться, что планы должны быть тайными.
В первый раз я достигла пещеры через узкий проход в скале. Мне пришлось извиваться, как змея, чтобы одолеть его. Пещера на другом конце оставалась незамеченной в течение многих лет, возможно, потому, что в узкий лаз не мог протиснуться мужчина даже среднего сложения. В конце концов я протиснулась и ввалилась внутрь, а всего через час-другой обнаружила острие каменного ручного топора. Позже я определила его как образец шательперонской индустрии, относящийся к культуре изготовления орудий, которая, как я полагала, была общей у неандертальцев и людей современного типа. Мы с Энди сумели пробить стену пещеры, чтобы открыть внешнюю стену и сделать площадку более доступной.
Вскоре пещера стала больше похожа на настоящий раскоп, хотя у нас не было ни денег, ни шикарного размаха Индианы Джонса. Энди сказал, что сам украшает это место своей персоной. В течение месяца мы с Энди нашли первый набор костей; они принадлежали первобытному мужчине современного типа.
Обнаружив фрагмент второго черепа, я догадалась, что мы наткнулись на нечто серьезное. Не могла же я бросить работу только потому, что часы показывали пять! Мы продолжали работать, спокойно и аккуратно очищали и рисовали.
Все в порядке? спросил Энди.
Да, спасибо. Я заставила себя улыбнуться, чтобы скрыть усталость.
Красивые усы, усмехнулся он. У меня была дурацкая привычка водить запыленной рукой по лицу, чтобы вытереть пот. В результате каждый день на моей верхней губе собиралась толстая полоска грязи. Ну, по крайней мере, это развлекало Энди.
Постепенно наступил вечер. Не успела я оглянуться, как за стенами пещеры стемнело. Энди измерял и размечал, в то время как я медленно снимала все новые слои грунта. У нас с собой были орехи и батончики с гранолой, чтобы подкрепиться на месте. Каким-то чудом Энди уговорил меня хлебнуть «Доктора Пеппера». Должна признаться, это придало мне бодрости духа. По мере того как череп освобождался от земли, стало заметно, что его обладательница, похоже, лежала на боку, повернув голову к современному человеку. Они были явно в одной страте, то есть в одном слое грунта.
Я увидела, что череп был длиннее, чем ожидалось. С отчетливым костяным гребнем над глазной впадиной. Я посмотрела на Энди, чтобы понять, заметил ли он тоже, но он продолжал вести себя как всегда.
Так что, мне переключиться? спросил он.
Я поняла, что, пока мы работали, Энди говорил о чем-то, но о чем? Я была слишком поглощена обнаруженной костью, чтобы слушать. Он легко расшифровал растерянность на моем лице.
На диету, сказал он.
Диета бесполезна, ответила я. Наши тела меняются гораздо медленнее, чем пищевые привычки.
Я имею в виду диетического «Доктора Пеппера». Я мог бы переключиться на него.
Диетическая кола предназначена для толстых, Энди.
А я и есть толстый. Он похлопал себя по животу.
Скажи спасибо, что не беременный, пробурчала я и вернулась к очистке.
А ты никогда не задумывалась, можем ли мы откопать
Ты когда-нибудь пробовал вишневый «Доктор Пеппер»? Разве это не класс?
твое чувство юмора.
Или можно совсем рехнуться и перейти на фантукак тебе такое? Может быть, ты просто жаждешь перемен.
Я закидывал удочку, Роуз.
Ты что, хочешь заняться рыбалкой в качестве спорта?
Ради комплиментов.
Не было смысла пытаться скрыть свое невнимание, так как оно было очевидным. Я протянула руку и похлопала Энди по животу, что ему очень понравилось. Ему очень нравилось меня поддразнивать и когда я поддразнивала его, тоже. Но он больше не смотрел мне в глаза. Он смотрел на мою грудь.
Ну что за дела, Энди. Я поддела пальцем его подбородок, чтобы заставить поднять голову. Ты такой же, как все.
Ты что, облилась водой?
Энди был свойствен уверенный энтузиазм, бивший из него ключом. Отчасти из-за этого я и взяла его с собой. Кажется, впервые я услышала в его голосе неуверенность.
Смотри, ты мокрая.
Я посмотрела вниз. Он был прав. На левой груди по футболке расплывалось мокрое пятно.
Вот дерьмо, пробормотала я.
Нет. Самонадеянность вернулась к Энди. Я уверен, что это молоко.
Молозиво, почти провыла я. Слишком рано, разве нет? Как я могла так быстро превратиться в корову?
Из тебя получится славная коровка.
Я злая корова.
Я уже упоминал, что ты велела мне заставлять тебя прекращать работу в пять часов вечера?
О, подожди. Я посветила фонариком на майку, чтобы рассмотреть пятно. Просто обкапалась «Доктором Пеппером». Фу-у!
Ух ты, а ты нервная, да?
Может быть.
Ну, так перестань переводить продукт, а то я тоже стану нервным.
Еще несколько глотков «Доктора Пеппера» придали мне сил. Я бы ни за что не остановилась. Это было кульминацией многих лет кропотливой работы. Я пожертвовала деньгами, которые могла получить за преподавание, и временем, которое могла провести с Саймоном, ради того, чтобы изучить этот район. Потенциально эта первая крупная находка, на которую я могла претендовать как на свою собственную. Для первых родов я считалась старой, зато была слишком молодой, чтобы сделать значительный вклад в науку. Энди был прав. Я нервная.