Он прошел вдоль рельсов и обнаружил, что у перевернутого состава отсутствовал локомотив. Его просто-напросто не было. Мало того, вагоны на границе с пустошью выглядели так, словно их причесали гигантским гребнем, расщепив на множество волокон. А в некоторых местах металл будто был проеден кислотой. Железные листы, станины, рельсывсе поддалось странной коррозии. Дыры в металле чередовались с рваными лоскутами, которые утончались и сменялись перекрученными металлическими нитями. Выглядело это сюрреалистично, как воплотившийся бред какого-нибудь психа.
Борис рассудил, что составу не хватило всего лишь минуты. Проследуй он мимо станции Белая даль на несколько десятков секунд раньше, и он бы не попал в эту аномальную зону. Локомотив успел проскочить, а сами вагоны остались здесь. Как и часть деревни.
Он увидел мужчину в бейсболке и кожанке, того самого, что недавно подъехал на желтой машине к «железке». Мужчина сидел на обломке шпалы, что-то бормотал и косился на пустошь. Заметив Бориса, он вскочил и заорал:
Что всё это значит, а?! Я нихрена не врубаюсь! Что всё это значит? его покрытое оспинами лицо было пунцовым, в глазах чередовались гнев и страх. Куда всё исчезло? Только не говори, что мне всё это мерещится! он повернулся на месте, всплеснув руками. Да ты только посмотри на это! Только посмотри!
Борис подошел к границе пустоши.
Я вижу.
Мужчина уставился на него, быстро хлопая глазами.
Ты видишь?! Да неужели? его голос звучал с язвительной злобой. А я уж подумал, у меня с башкой что-то не так! У меня, между прочим, только что теща померла, а телефон не работает! Совсем не работает! он сорвал с головы бейсболку и швырнул ее на землю. У меня теща померла, слышишь? А теперь еще вот это! Что это, твою мать? Я ведь не сошел с ума!
Нет, не сошёл, сурово отозвался Борис, повернувшись к нему. И перестань орать, и без твоих воплей тошно.
Не указывай мне, что делать! визгливо выкрикнул мужчина. Его руки тряслись, на лбу блестели крупные капли пота.
Борис скривился. Ему меньше всего сейчас хотелось ругаться с этим паникером.
Успокойся.
Не указывай мне!..
Заткнись! рявкнул Борис. Просто заткнись!
Он сжал кулаки, чувствуя себя на граниещё немного и взорвётся. Мысленно он уже избивал этого типа. А паникёр застыл, как статуя, у него даже руки перестали трястись. Через какое-то время он выдохнул, посмотрел себе под ноги и произнёс подавленно:
Я просто у меня просто мозги закипели от всего этого.
Борис немного расслабился, присел на корточки и провёл ладонями по чёрному песку. Да, это было нечто напоминающее песок. Вот так раз! Мелкие крупицы, если присмотретьсяабсолютно круглые. Он зачерпнул ладонью горсть песка, отметив, что тот тёплый, словно прогретый солнцем. Просеял сквозь пальцы, а потом нервно сплюнул, поднялся и пошёл в сторону домов. Он шагал и думал, что впору самому впадать в истерику, обстановка этому не просто способствовала, а прямо-таки толкала к сумасшествию. Он дошёл до рядов клёнов, листья которых теперь были покрыты слоем пыли, и услышал за спиной:
Что за хрень тут творится, а? Ну что за хрень?
Он оглянулся и увидел, как мужик поднял камень и с яростью швырнул его в сторону пустыни.
На участке поля перед пустошью собрались люди. Кто-то причитал, кто-то ругался. Пухлый мальчуган сидел прямо на земле и растирал ладонью слёзы по чумазому лицу. Он икал и порывисто всхлипывал, видимо, сил реветь у него не осталось. Тощая женщина с растрёпанными рыжими волосами расхаживала взад-вперёд, глупо улыбалась и бормотала:
Я сейчас проснусь сейчас проснусь
Борис вошел во двор дома Марины и вдруг осознал, что кое-что осталось неизменным: так же как и раньше воздух пах прелыми травами, а температура. ну, разве что немного повысилась, градусов на пять. Запахи, температура, земля под ногами А ведь иной мир мог оказаться более суров, к примеру: мирледяная пустыня, или мир где сплошной океан. Чёрт возьми, да эту деревушку могло прямиком в ад закинуть!
Хмыкнув, Борис поднялся на веранду, отметив, что голова скоро просто-напросто взорвётся от накопившихся вопросов. Да вся сложившаяся ситуация походила на один огромный, тикающий в сознании как часовая бомба, вопрос.
Капелька все так же лежала на диване с закрытыми глазами, у ее ног сидела Марина, сжимая в руке бесполезный телефон. Виталий стоял у окна и нервно теребил пальцами край занавески.
Когда Борис вошел в гостиную, Марина и Виталий посмотрели на него с надеждой, будто ожидая, что он сообщит хоть что-то позитивное.
Но, увы, Борис мог лишь поделиться своим горем:
Тетя Ира, сказал он и почувствовал, как к горлу снова подступает горький комок. Она умерла.
Виталий растерянно захлопал глазами, а Марина поднялась с дивана, ее взгляд бегал по лицу Бориса, словно пытаясь отыскать на нем свидетельство злой шутки.
Как? выдавила она.
Борис прошел в комнату, прислонился спиной к шкафу, потупил взгляд.
Может, инсульт, может, инфаркт.
Бог ты мой, выдохнул Виталий. Тетя Ира как же так
Я только что видел одного мужика он сказал, что у него теща померла. Думаю, есть еще погибшие.
Марина снова уселась на диван и стиснула руку дочери в ладонях. Виталий задумчиво провел пальцами по своей рыжей, со струпьями засохшей крови, бороде.
Еще погибшие, механически повторил он. Это неудивительно после того, что случилось. Неудивительно У меня самого такое давление в башке было, думал, мозг вот-вот взорвется.
Борис стоял, опустив голову, взгляд порывисто скользил по узору на ковре. Неожиданно он почувствовал дикое отчаяние, от которого хотелось выть. Тетя Ирамертва, вокругунылый пустынный мир с безликим небом. И что теперь делать-то? Ждать непонятно чего? Просто ждать?
С улицы донёсся гам. Борису стало душно, воздуха не хватало. Он развернулся и быстро вышел из комнаты, а за ним, с растерянным выражением на лице, последовал Виталий. Марина осталась сидеть на диване со скорбным видом. Она лишь сильнее сжала руку дочери в своей ладони.
На участке поля уже собралось человек двадцать. Все гомонили, о чём-то спорили. Пухлый мальчуган опять ревел в голос, размазывая сопли по лицу. Старуха в пёстрой косынке сидела на скамейке возле забора, охала, прижимая левую руку к груди в области сердца, а правой крестилась. В стороне от остальных стоял старик в пиджаке на голое тело. Он сжимал в руках металлическую флягу, то и дело, прикладываясь к горлышку. Какой-то парень ходил по чёрному пескуосторожно ходил, словно опасаясь, что земля под его ногами может разверзнуться, и он полетит в бездну.
Борис увидел того самого мужика в бейсболке, с которым повздорил на железнодорожных путях. Его истеричный срывающийся голос заглушал голоса остальных собравшихся:
Ты что, совсем сдурел, Степан?! брызжа слюной, орал он в лицо хмурому долговязому типу. Какая к дьяволу помощь? Откуда возьмётся эта помощь? Откуда, я спрашиваю? Посмотри вокруг, идиот!
Ну как же так-то, пытался тупо возразить долговязый Степан. Его вытянутое «лошадиное» лицо покрывала белёсая щетина, под носом и на подбородке темнела запёкшаяся кровь. Кто-то же должен приехать, разобраться. Надо, Ген, подождать чуток
Кто приедет, придурок? завопил Гена. Кто, кто, кто?!
Он плюнул себе под ноги и уставился в небо, тяжело дыша. Его ноздри вздувались, как у загнанной лошади, глаза яростно сверкали.
Борис и Виталий не стали приближаться к остальным, остановились метрах в десяти, словно опасаясь, что всеобщая истерия и им передастся, как какая-то зараза.
Старик крепко приложился к фляге, а потом захохотал, как безумный. Гена бросил на него уничижительный взгляд.
Ты что смеёшься, козья морда? видимо ему было плевать, на ком злость срывать. Тебе смешно, да? По-твоему, всё это смешно?
Старуха на скамейке теперь крестилась мелко и быстро, что-то бормоча себе под нос. Пухлый мальчуган перестал вдруг реветь и, выпятив дрожащую губу, поглядел на свои штаны, по которым расползалось мокрое пятно.
Страшно, прошептал Виталий.
Борис с ним мысленно согласился. Действительно страшно. Он поёжился и взглянул на небо. Ему показалось, что стало темнее. Неужели здесь скоро наступит ночь? А какая в этом мире ночь? Вот уж чего выяснять не хотелось.
Это солнце, хмуро сказал Виталий. Оно не похоже на солнце. И оно не движется по небосклону. Ты заметил?
Заметил, отозвался Борис. Это солнце на какой-то светильник больше похоже.
Пожилые, интеллигентного вида мужчина и женщина, стояли возле самой границы чёрной пустоши. Они обнимались, пытаясь, таким образом поддержать друг друга. Задиристый Гена с презрением глядел то на одного человека, то на другого, словно обвиняя их во всём случившемся. Он подошёл к щекастому мужчине, прошипел:
Ты что на меня пялишься, тупой хомяк?
Мужчина покраснел, попятился и отвернулся, не желая связываться с задирой.
К толпе присоединилась дородная женщина в пёстрой кофте, на руках у неё сидела маленькая болонка. Собачонка гневно таращила на всех глазёнки и иногда рычала, будто бы предупреждая: «Подойдёте близкоукушу!»
Парень лет двадцати пяти в серой толстовке с эмблемой какого-то иностранного спортивного клуба раскинул руки и выкрикнул:
Я понял! вид у него был ошалелый, глаза лихорадочно блестели. Я всё понял! Это эксперимент! Над всеми нами проводится эксперимент!
Не неси чушь, Банан! прошипел вездесущий Гена. Какой ещё, нахрен, эксперимент?
Откуда мне знать какой? возмутился Банан. Но это точняк эксперимент. Из нас кроликов подопытных сделали. Мы все кролики подопытные!
Долговязый Степан произнёс неуверенно:
А может, это оружие какое-то новое испытали? Вон вокруг всё чёрное Я думаю, скоро военные сюда приедут и нас всех заберут отсюда. Наверное, ошибка вышла, и оружие не там где надо испытали. Нужно военных ждать.
Хрень! выкрикнул Гена. Всё это хрень!
Болонка на руках дородной женщины пискляво тявкнула. Старик в пиджаке фыркнул и как-то слишком уж весело провозгласил:
Выпью-ка я за хрень! и приложился к фляге.
Парень в толстовке уставился на чёрную пустошь, покачал головой.
Не-а, никакое это не оружие. Точняк, не оружие. Нас куда-то переместили. Какой-то мудила в белом халатике нажал на кнопочку и вот мы здесь, в сраной чёрной пустыне. Может, это вообще другая планета.
Ты больной на всю бошку обдолбыш, Банан! выпалил Гена. На его покрытом оспинами лице выступили пунцовые пятна. Какая ещё другая планета? В жупу засунь свои наркоманские бредни!
Парень набычился, подступил к Гене и толкнул его двумя руками.
Я тебя оскорблял, а? Ты кого обдолбышем назвал, козлина?!
Тебя назвал! Ты и есть
Договорить Гена не успелкулак парня впечатался ему в челюсть. С головы слетела бейсболка. Люди все разом охнули. Гена с трудом удержался на ногах. Быстро отправившись после удара, он сжал кулаки и уже собирался наброситься на обидчика, но его удержали двое мужиков.
Хватит! рявкнул один из них. Что вы как дурни какие-то? Беда пришла, а вы кулаками размахиваете! Как дети, ей богу!
Беда? взвизгнул Гена, пытаясь вырваться. У меня, между прочим, тёща померла! Лежит сейчас дома
Замолчи! грозно прошипел ему в ухо второй мужик, который его удерживал. И давая больше без кулаков, усёк? У тебя тёща померла, а у меня половина дома исчезла, а в той половине жена с дочкой были! Где они теперь, а?
Кто-то выкрикнул из толпы:
А мы все где?
Гена обмяк.
Ладно, ладно Нам всем нужно успокоится, он бросил на парня в толстовке холодный взгляд, в котором было обещание поквитаться.
Парень ухмыльнулся, скрестил руки на груди и отвернулся. Старуха на скамейке прокряхтела:
Это нас Боженька наказал.
К Борису и Виталию подошёл старик. Он вздохнул и произнёс угрюмо:
Похоже, мы все в глубокой жопе.
Ты прав, Прапор, согласился Виталий. Лучше и не скажешь.
Старик зашагал прочь, склонив голову. Он бормотал на ходу:
Хлебушка маловато в доме, вот в чём беда Ох, мало Зато картошечка есть. С картошечкой не пропадёшь
Борис проводил его взглядом.
Может, обойдём деревню, а? предложил он Виталию. Посмотрим, что да как.
Хорошая мысль, одобрил тот.
Они отправились в путь. Толпа продолжала гомонить, и опять среди этого гама выделялся голос Гены. Видимо, о своём призыве «нам всем нужно успокоиться» он благополучно позабыл.
Борис то и дело бросал взгляд на пустыню. Белая Даль стала чёрной. Тухлая какая-то ирония. С этой стороны чахлая трава, стебли кипрея с красноватыми, потемневшими по краям листьями, даже в октябре сохранившие сочный зелёный цвет пучки щавеля. А с той стороны пустота. Осенние травы казались необычайно живыми на фоне чёрного песка. Ему вспомнились строки песни, которую написала Инга: «Мы шагнули за грань, и теперь мы одни. Наше будущее скрыто под толщей песков» Пророческая песня получилась. Только он сейчас добавил бы: «под толщей чёрных песков».
Борис увидел трупики птиц в травеочевидно, тех самых галок, которые разбились сегодня на его глазах. Ещё одни жертвы всего этого безумия. Такие же жертвы, как тётя Ира, тёща Гены.
У меня ощущение, что мы в каком-то маленьком мирке, заговорил Виталий. Ну, или в огромном помещении. Это солнце А ещё линия горизонта. Погляди, она ровная, без изгиба.
Мы можем только предполагать, отозвался Борис.
Виталий хмыкнул.
Вокруг огромное пространство, а я испытываю клаустрофобию. Словно меня запихнули в тесный чулан.
Они дошли до пруда. Граница рассекала водоём пополам, чёрный песок будто бы сожрал его часть вместе с водой, камышами и прибрежными ивами. Борис подумал, что такое только в дурном сне может присниться. Часть его сознания ещё не верила, что всё это по настоящему, пыталась отрицать эту непонятную реальность. Хотелось верить, что какие-то злыдни действительно провели эксперимент, или военные испытали новое оружиеэто ведь всё было понятно, в этом была хоть и хромая, но логика. Но не получалось верить. Что-то подсказывало: всё намного сложнее и люди ко всему случившемуся не причастны.
Немного постояв на берегу, они отправились дальше. Проследовали мимо дома тёти Иры. Побывали на железнодорожных путях.
Это чудовищно, произнёс Виталий. Мне всё кажется, что я застрял в каком-то кошмаре и никак не могу проснуться.
Борис не стал ему говорить, что чувствует себя точно так же. Не хотелось подобными словами усугублять и без того паршивое настроение.
Они шли вдоль границы чёрной пустоши. Некоторые дома будто бы разрезало гигантским лезвием. Или скорееогромное чудовище откусило и проглотило части стен, крыш, оконных проёмов, мебели. Эти дома походили на причудливых существ с распоротыми животамивсе внутренности напоказ.
Сгущались сумерки. Недвижимое светило в небе угасало и это было похоже на то, как если бы кто-то медленно снижал накал и без того тусклой лампы.
Как же всё это неправильно, застонал Виталий, отстранённо глядя в землю перед собой. Мы не должны здесь быть. Это неправильно.
Борис положил ему руку на плечо.
Не раскисай, слышишь?
Я стараюсь, Борь, в подтверждение Виталий выдавил улыбку, хотя и вышла она необыкновенно печальной. Я стараюсь.
Они обошли деревню, вернулись в дом Марины. Она сидела на диване и раскачивалась, напряжено держа руки на коленях. Гостиную освещали две свечи, которые стояли в тарелке на резном столике. В той же тарелке лежало с десяток поломанных спичек, свидетельствовавших о состоянии Марины. Капелька лежала все в том же положении и в свете свечей она походила на восковую куклу.
Борис взглянул на часы в углу комнаты. Стрелки показывали 14:35. В нормальном мире день был в самом разгаре, а здесь Территория Зеро жила по своим законам.
Виталий подошёл к дивану, погладил Капельку по голове, а потом как-то завороженно глядя на пламя свечи, рассказал Марине о том, что они с Борисом увидели, обходя территорию. Закончил он словами:
Нам нельзя отчаиваться.
Марина немного успокоилась, по крайней мере, раскачиваться перестала, а Виталий, заметив это, и сам как будто взбодрился. Он расправил плечи, почесал лоб.
Что-то чаю хочется. Вы как?
У меня чайник электрический, виновато посмотрела на него Марина.
А я из электрического и не пью, улыбнулся Виталий. Вода неправильная получается. Я сейчас самовар принесу. Раскочегарим его у тебя во дворе, все ж повеселей будет. И чай у меня отличный имеется, такой в обычном магазине не купите.