Женщины неожиданно почувствовали себя союзницами, и Ивана изменила мнение и о хозяйке дома, и о себе. Эта женщинане зазнайка, а она самане хлам с помойки.
Несколько секунд Ивана наслаждалась вкусом табака. Комната почему-то стала напоминать ей армянскую церковь: мебель блестела, как оклады икон, а завитки дыма были похожи на курящийся ладан.
Вам наверняка рассказали о его экзотических вкусах, сказала наконец Лаура, но голову Юргену отрезали не за то, что он оттягивался в СМ-клубах
Вы, скорее всего, правы, но он мог встретить там опасного человека.
Не мог. Это сообщество безобидно, хотя слухи о них ходят прямо противоположные.
Ньеман не стал комментировать ее мнение и задал следующий вопрос:
Вы тоже там бываете?
О чем вы?
О садомазохистских заведениях и вечеринках.
Лаура улыбнуласьна сей раз по-настоящему, ее позабавило предположение полицейского. Она была удивительным созданием и проявляла все больше человечности и сердечной теплоты, что совершенно противоречило ее общественному положению и финансовому статусу. Графиня стала вдвое обаятельнее если такое возможно.
Легко понять, что вы не из наших мест, бросила она.
Почему?
Потому что никто не говорил со мной так откровенно Давно не говорил.
Ньеман поклонился, что оказалось нелегко, учитывая, что он не стоял, а сидел, так что изящества в этом жесте извинения оказалось маловато.
Я не слишком искушен в этикете, простите меня.
Никаких проблем. Нет, я не посещаю такие клубы. Вкусы у меня более традиционные. Брат дразнил меня, называл мещанкой.
Ивана, успокоившаяся благодаря никотину, задала следующий вопрос:
У Юргена были враги?
Лаура фон Гейерсберг встала, обошла диван. Лес за ее спиной заполнился сумерками.
Наша семья стоит миллиарды долларов. Это вызывает зависть, ревность и другие пагубные чувства.
Полицейские переглянулись: они чувствовали себя по-дурацки на табуретах с кожаными сиденьями.
Ивана решила подняться на ноги.
Вы уже получали угрозы? спросила она.
Ни одной! Все всегда нам улыбаются. Мой отец говорил: «С такими друзьями враги не нужны»
Думаете, вам грозит опасность?
А вы?
Ньеман тоже встали получилась почти балетная сцена.
Ни у вас, ни у Юргена нет детей, продолжил он. Кто наследует в случае несчастья?
Все, что нам принадлежит, будет поделено между членами семьи, в том числе ближайшими родственниками, кузенами Удо и Максом.
В этот момент Ивана ощутила аромат духов Лаурыпростой, естественный, сладко-растительный, с ноткой волшебства.
Они могут желать вам смерти? Вопрос был задан в лоб, намеренно грубо, чтобы справиться с очарованием хозяйки дома.
Лаура посмотрела на лейтенанта через плечо и улыбнулась ее наивности:
Нет. Они почти так же богаты, а интересуют их исключительно женщины и охота.
Они участвовали в субботнем развлечении?
Конечно, но повторюсь: забудьте об Удо с Максом, они совершенно безобидныдля всех, кроме двадцатипятилетних красоток с упругими попками.
Ивана дала задний ход, уступив подачу Ньеману, стоявшему прямо перед Лаурой фон Гейерсберг.
Вы говорите об охоте начал он очень серьезно. А что скажете об инсценировке с телом Юргена?
Взгляд Лауры совершенно переменился. Улыбка и ирония исчезли, но не было и грусти. Только холодная, концентрированная, как лед, ярость.
Гнусная имитация охоты с подхода
Можете предположить, в чем ее смысл?
Лаура обошла Ньемана и остановилась у громадного окна.
Наша страсть к охоте известна всем. Мы много сделали, чтобы она стала популярной среди жителей этой части страны, так что я не исключаю провокации.
Комиссар присоединился к ней, превратив трио в дуэт, и спросил:
А вы сами охотитесь с подхода?
В детстве я много практиковалась с братом, а сейчас у меняувыне хватает времени на охоту.
Но Эльзасособая статья, так?
Мы устраиваем охоту во Франции несколько раз в год и облавы на наших землях в Германии, но это скорее светские мероприятия, не имеющие ничего общего с «забавами» нашей юности
Слова хозяйки дома иллюстрировала оружейная пирамида у каменной стены, украшавшая вход в коридор. «Вряд ли весь этот дом стеклянный, сказала себе Ивана, в другой его части наверняка использовали материалы попрочнее».
Лейтенант Богданович была не сильна в баллистике, но и она могла с первого взгляда определить, что ружья на стойкелучшие из всех возможных образчиков. Были среди них и уникальные. Некоторые деревянные приклады казались сделанными из золота, металлические части украшала искусная гравировка.
А Юрген, не отступался Ньеман, все еще практиковал охоту с подхода?
Кажется, да. На этот счет он со мной не откровенничал
Где вы были в ночь с субботы на воскресенье?
Где я?.. Здесь.
Одна?
Нет. Я вернулась домой с одним из моих коммерческих директоров.
Помните, с кем именно?
Пытаясь быть жестким, Ньеман скатился к бессмысленной грубости.
Добрая старая французская напористость Вы великолепны в этой роли, майор. Узнайте фамилию у ваших эльзасских коллегэто было первое, чем они поинтересовались. Я
Штефан Грибе, вмешалась в разговор Ивана. Алиби госпожи графини уже проверили.
Алиби? повторила Лаура, скрестив руки на груди. А вы не слишком далеко заходите?
Это фигура речи Ньеман решил понизить градус разговора.
Ивана перевела взгляд на фотографии в серебряных рамках, стоявшие на крышке рояля. Она подошла ближе и увидела изображения брата и сестры в разном возрасте. На первом снимке подросткам было лет двенадцатьчетырнадцать, они позировали во дворе замка, достойного фантазии Уолта Диснея.
Лауру едва можно было узнать, к ее плечу притулился рыжеволосый мальчик, видимо Юрген, совершенно не похожий на мужчину, чьи фотографии лейтенант видела в деле. После тридцати наследник рода фон Гейерсбергов приобрел медальные черты лица и фигуру атлета.
Самой поразительной деталью на карточке были огромные охотничьи ружьяих держали дети в пальтишках из плотной шерсти. Брат и сестра росли с медной пулей во рту.
Из-за спины Иваны протянулась рука, и рамка с фотографией исчезла из ее поля зрения.
Мы с Юргеном были как близнецы, задумчиво произнесла Лаура, глядя на снимок. Синхронно испытывали одни и те же чувства. Это было естественно.
Женщина разволноваласьнаконец-то!
А по работе вы хорошо ладили? спросила Ивана.
По лицу Лауры пробежала судорога.
Я только что сказала вам, что мы с братом составляли единое существо! Ее тон выражал неприкрытое презрение к идиотским вопросам легавых вообще и к двум придуркам, заявившимся к ней в дом, в частности.
Она провела ладонью по лицу:
Прошу меня извинить Потеряв Юргена, я лишилась смысла жизни
Неловкую, мучительную паузу прервал шум мотора, по потолку метнулся голубоватый блик. Лаура вернулась к окну и увидела, как во дворе паркуются бело-синие машины с надписью «POLIZEI» на борту.
Ваши немецкие коллеги, прокомментировала она, вытирая слезы. Ваш приезд не остался незамеченным.
9
Ночь зарождалась в лесу, а вместе с ней холодбезжалостный, влажный, пробирающий до костей.
Ивана застегнула куртку и украдкой бросила взгляд на Ньемана: он, как обычно, ничего не заметил. Альфа-самец с седым ежиком волос, в очках, какие носили учителя времен последней мировой войны. Он двигался навстречу своему немецкому альтер эго, совершенно готовый к сваре.
Она сфокусировала внимание на прибывающих и оценила общую картину: небрежно припаркованные «БМВ», синеватые ксеноновые фары, черные силуэты полицейских, украшенные золотыми гербами Скорее солдаты, чем обычные легавые. Неплохо
«Батальон» возглавлял мужчина среднего роста и более чем скромного телосложения, он и в пухлом анораке с надписью «Государственное управление уголовной полиции Баден-Вюртемберга» не выглядел крепышом. Лысоватый, в круглых очках а-ля Ньеман, с бородкой, делавшей его похожим на профессора Турнесоля. Не любимец дам
И все-таки у Иваны мурашки побежали по коже.
Вглядевшись, лейтенант заметила благородный высокий лоб, цепкий взгляд, энергичное лицо. Похож на мушкетера. Он прочно стоял на гравии двора, являя собой центр притяжения для других полицейских. Этот человек был их шефом, он излучал силу и власть.
Ивана сразу поняла две истины: он ей нравится и он доставит им массу неприятностей.
Я Фабиан Кляйнерт, начальник уголовной полиции земли Баден-Вюртемберг, сказал он, протягивая Ньеману визитку. Это аналог вашей криминальной полиции.
Кляйнерт тоже говорил по-французски. Неужели язык Вольтераобязательная дисциплина в местных школах?
Ньеман не глядя сунул карточку в карман:
Майор Пьер Ньеман, лейтенант Ивана Богданович. Мы сотрудники Центрального бюро по расследованию особо тяжких преступлений. Аналогов в природе не имеет.
То есть? Кляйнерт нахмурился.
Бюро создано для оказания помощи силам полиции и жандармерии в особо сложных делах.
Нам не нужна помощь.
Наш опыт поможет вам взглянуть на смерть Юргена фон Гейерсберга под другим углом.
Что за опыт?
Ивана боялась услышать оскорбительное замечание, но Ньеман улыбался. Майор явно решил беречь нервы, а это гораздо хуже его обычного брюзжания.
Преступный, спокойно произнес майор. В Париже народу больше, чем где бы то ни было во Франции, соответственно, и сумасшедших, и убийц-социопатов тоже больше. Я занимаюсь ими каждый день, тридцать лет подряд.
Немецкий полицейский упрямо покачал головой:
Прокурор Кольмара уже объяснил мне все это.
В этот момент он вспомнил, что вызвало у него такое раздражение:
Когда вы собирались предупредить нас о своем присутствии в Германии?
Мы едва успели появиться, а вы уже предъявляете нам претензии
Но с Филиппом Шуллером уже поговорили, а теперь взялись за графиню Лауру фон Гейерсберг
Новости быстро распространяются.
Кляйнерт удостоил коротким взглядом Ивану и снова посмотрел на Ньемана:
Вы на моей территории. Наше начальство пришло к согласию в рамках какого-то европейского договора, но отдавать приказы все равно буду я.
Исключено. Мы наделены
Кляйнерт устало отмахнулся:
Вы в любом случае появились слишком поздно. Мы задержали виновного.
И ничего нам не сказали! возмутилась Ивана.
Ваши эльзасские коллеги еще не в курсе.
Кто он?
Томас Краус, активист движения «Стоп-охота!».
Француз?
Немец. Мы держим его в Оффенбурге. Признался сегодня утром.
Ивана вспомнила, что видела фамилию в списке самых опасных политических террористов.
Могу я его допросить? поинтересовался Ньеман.
Завтра. Сегодня вечером Крауса переведут во Фрайбург. Мы поговорим с ним вместе, потом заполним документы на экстрадицию.
Он объяснил причину своего поступка? спросила Ивана.
Заявил, что убийство Юргена фон Гейерсбергагуманитарный акт и что, будь он свободен, помочился бы на могилу негодяя. Годится в качестве мотива?
Ньеман посмотрел на Ивану. Его улыбка могла означать одно: «А я что говорил, дорогая? Для успешного старта всегда необходим кретин, жаждущий оговорить себя!» Она не собиралась спорить, хотя сама предлагала проверить охотничье окружение убиенного. Нет, Юргену не могли отрезать голову за любовь к охоте. Краусобычный фанатик, которому захотелось поиграть в мученика.
Давайте оградим графиню от лишних страданий, предложил немец. Не стоит сообщать ей новость, пока не будем уверены на сто процентов Пусть ей звонит прокурор.
Они пришли к согласию.
Немец хотел оградить графинюи не только из-за десятимиллиардного состояния, что делало его человечнее, но он поспешил добавить:
Жду завтра подробную расшифровку ваших бесед.
Ньеман изменился в лицев прямом смысле слова: одна только мысль о писанине повергала его в ужас. Соглашаясь работать с ним, Ивана осознавала, что обрекает себя на бумажную работу.
Пришлем все, когда вернемся во Францию, и
Нет! Любой допрос, проведенный на немецкой земле, должен быть утвержден моей службой в течение двадцати четырех часов. Таковы правила.
Кляйнерт сделал знак одному из своих людей, и тот подошел, держа под мышкой папку. Он передал ее своему шефу, тотНьеману.
Мы сделали перевод основных моментов наших расследований. Коллеги в Кольмаре уже их получили.
Ньеман упорно молчал.
Спасибо, комиссар Ивана понимала, что придется быть вежливой за двоих.
Вам есть где переночевать? спросил Кляйнерт, не обращая внимания на ее жалкий лепет.
Разберемся
Немец, не попрощавшись, пошел к своей машине, и кто-то из подчиненных тут же открыл перед ним дверцу. Да уж, воистину германский эскадрон!
Садясь в «БМВ», комиссар как-то странно, по-птичьи, склонил голову и посмотрел на Ивану, а потом исчез, как брошенный в колодец камень.
Он на тебя запал, хмыкнул Ньеман.
Да он ни одного мгновения не воспринимал меня всерьез!
Расцениваю твои слова как почти признание.
Она почувствовала, что краснеет. Проклятье, стоит ей услышать самый невинный комплимент, лицо вспыхивает, как газовая горелка.
Как прошло первое соприкосновение с нашими силами правопорядка?
Лаура стояла на верхней ступеньке, накинув на плечи кашемировый свитер. В Стеклянном Доме зажегся свет, и он превратился в космический корабль на стартовой площадке.
«Она-то наверняка не краснеет» завистливо подумала Ивана.
Графиня слишком чопорная, одними губами произнес Ньеман.
Здесь это стандартная процедура. Знаете, почему в тысяча девятьсот тридцать третьем году пожарные дали Рейхстагу сгореть?
Нет.
Из-за табличек: «По газонам не ходить!»
Забавно не слишком уверенно прокомментировал майор.
Успокойтесь, это немецкий юмор. Я велела приготовить для вас комнаты.
Полицейские не сумели скрыть удивления.
Гостеприимствотрадиция нашей семьи. Я пригласила кузенов на ужин. Сможете допросить ихдаже ехать никуда не придется.
Лаура вернулась в свой огромный дом, а Ньеман с Иваной переглянулись, гадая: гостеприимство или засада?
10
Ивана никогда не видела таких просторных комнатне меньше пятидесяти квадратных метров, да еще две стеклянные стены. Она подошла ближе, чтобы взглянуть на лежавший у ног парк, раздвинула белые шторы, и ей показалось, что пространство, где она находилась, опрокинулось в пустоту просвечивающим водопадом.
Лейтенант задернула занавески и обернулась. Комната выглядела не только огромной, но и сказочной. Стены, обитые панелями, наводили на мысль о горном шале. Невысокие сундуки из тикового дерева цвета меда радовали глаз простыми формами без всяких украшательств. В комнате витал дух Рождества и безмятежных грез.
Первым побуждением Иваны было разуться и пройтись босиком по паркету. Она жмурилась от удовольствия, впитывая по капле роскошь натуральных материалов.
Она стряхнула неуместное опьянение чужим богатством, открыла сумку и задумалась: а нет ли тут конфликта интересов, следовало ли в разгар расследования ночевать у свидетельницы?
Ожил ее телефон, она взглянула на экран и внутренне содрогнулась.
Алло
Молчание.
Алло
Нет ответа.
Еще раз посмотрев на фотографию молодого человека, занимавшего все ее мысли, навевавшего кошмары и нежно любимого, она отключилась, не надеясь вытянуть из него хоть один звук.
По большому счету она заслужила эту тишину и мучившие ее днем и ночью навязчивые звонки.
Ивана легла на спину поперек кровати, сложив руки на груди. Что они тут забыли? Она закрыла глаза и задумалась о себе, как делала всегда, чтобы понять, правильную ли дорогу выбрала. Направление никогда не менялось: она стремилась уйти как можно дальше от своего прошлого, бежать со всех ног от черной дыры, извергнувшей ее в мир, как сливовую косточку.
«Гибридным» происхождением Ивана напоминала автомобили. Отец хорват, мать француженка, родилась в квартале Гранд-Борн в коммуне Гриньи, в департаменте Эсондальнем парижском пригороде, превратившемся со временем в зону беззакония.