Мне пора уйти.
Мне пора.
Суббота
Я открываю глаза и понимаю, что этот потолок мне знаком. Не чувствую запаха. У каждого дома должен быть запах.
Осматриваюсь. Я дома. В тишине и одиночестве.
Хотелось бы верить, что меня привезло такси. Что я не накосячил больше обычного. Что все прошло по плану. Но эти долбанные качели
Добежать до сортира, добежать любой ценой.
Свалившись с кровати, бегу, согнувшись в три погибели, в ванную. Почему в ванную? Уже неважно. Ванну придется помыть. Завтра. Или сегодня. Меня мотает, разбрасывая содержимое черепа по стенам квартиры. Когда я возвращаюсь в комнату, места становится больше, и точек соприкосновения со стенами больше, и мне кажется, что здесь слишком холодно, меня трясет и произвольно дергает в разные стороны, что усиливает тошноту.
Барахтаюсь и проваливаюсь в пучину спазма, распространяющегося по всему телу. Медленно. Издевательски медленно.
Делаю слишком резкий рывок, когда трясущимися, не поддающимися контролю руками пытаюсь плеснуть в лицо холодной воды, и мир погружается во тьму. Я не знаю, сколько времени проходит до момента, когда перед глазами у меня проявляются множественные светлые пятна, и светодиодная подсветка начинает методично разрезать мои глаза, как кухонный ножбатон колбасы, и мне кажется, что за время этого провала меня снова вырвало, но я не уверен.
Почти ползком добираюсь до ближайшего объекта, похожего на кровать или лежак.
Но это же моя квартира!
Всем плевать. Всем, кого здесь нет. То естьвсем вообще. Я не уверен, что я сам здесь и сейчас, а не в клубе, пускающий слюни и ждущий такси и ищущий вращающимися в разные стороны глазами Миху или хотя бы ту шлюху с шикарной грудью или паренька из «Газпрома», с которым я хотел пообщаться вместо того, чтобы убиваться этим «спейс-стаффом».
Время все идет, а мое состояние не меняется, и я начинаю привыкать, а потому могу встать и осмотреться.
В квартире все чисто и свежо. Климат-контроль делает свое дело, идеально увлажняя воздух и поддерживая нужную температуру, когда кто-либо двигается внутри.
Система контроля движения, система защиты от протечек, система кондиционирования, система охраны и сигнализации, система пожаротушения, система координирования систем и система контроля за работоспособностью датчиков системы координирования систем, а такжебарабанная дробь! система спутниковой связи для системы контроля за работоспособностью датчиков системы координирования систем. Все самое необходимое. Каждую секунду на меня своими огромными глазами смотрят десятки датчиков. Я сам нанял их для этого. Я не уверен, что мне нужен кто-то ещееще одна пара вперившихся в меня глаз здесь, в моем собственном жилье.
Начинает мучить жажда. Значит, я живой. Попытка улыбнуться оказывается безуспешной, но и черт с ним. Внутренне я хохочу над всемиспортсменами, культуристами, ЗОЖниками, попами, Девой, мать ее за ногу, Марией и всеми прочими святыми и прокаженными. Ягрешник. И я жив и здоров. Шах и мат.
Итак, передо мной стоят некоторые фундаментальные задачи. И пока мне предстоит справиться с первой из них.
Как прийти в себя после вчерашнего?
Что меня больше всего мучит? Правильнопохмелье. После наркоты отходняки совершенно другие. А сейчас мне хреново он интоксикации, к бабке не ходи. Пить активированный уголь поздно, а это значитнадо опохмелиться.
Как включить мозги?
Можно просто принять контрастный душ. А если не поможет? А если опохмел добьет остаток извилин? Правильнонеобходимо прогуляться.
3. Могу ли я двигаться далее, чем на десять метров?
Без проблем! отвечаю вслух себе я.
И падаю с грохотом прямо вперед лицом при попытке встать с кровати.
Видимо, сейчас еще довольно рано. Я принципиально не смотрел на часы, дабы не расстроиться и не принять решение лечь спать дальше. Ядобытчик и крупный самец. Я не должен быть лежебокой. Моя сутьв движении.
Во двореодни и те же типичные идентификаторы успеха. Передо мной пробегает конвейер из трех подряд местных жителей с декоративными собачками под мышкойвсе в один и тот же подъезд. Одни и те же коляски с детьми одного и того же покроя рядом с многоэтажными домами на тысячи одинаковых квартир. Одна и та же одежда на всехстандартный усредненный casual. Одинаковые этажи, квартиры, варочные панели, примерно одинаковые кредитные машины. Одинаковые должности менеджеров по чему-то-там. Один и тот же успех на всех. Но, друзья мои, в таком случае, это никакой, на хрен, не успех. Это просто стандартный коктейль «Планка гражданской гордости».
Ингредиенты:
одна ипотека;
одна варочная панель;
один «ниссан» лучше взять кредитный, но можно и за наличку, хотя может немного горчить;
один ребенок;
одна декоративная собачкалучше шпиц, но возможны варианты.
Смешать все в блендере, купленном в Финляндии (обязательно, иначе испортите вкус). Ощущение собственного величия и презрения ко всем, кто еще не добился добавить по вкусудве-три щепоти обычно хватает. Подавать со взбитым кремом из самодовольного выражения лица в дешевом пластиковом стаканчике.
Влажные волосы на голове охлаждает утренний ветер. Реальность заставляет меня дергаться и покрываться мурашками. Пакет с едой из закусочной и пивом смотрится в моей руке, как симптом запойного алкоголика. Но все мы люди, все мы грешны. Соседидвое мужиков, знакомых мне только в лицо и жена одного из них, здороваются со мной, и я проявляю максимум любезности, не посылая их прямым курсом на хрен. Говорят, что недавно проезжала скорая с «мигалками» и оглашала округу диким воем.
О да, а еще приезжали Бэтмен и Железный Человек на маршрутке. Очень интересно.
Говорю, что у меня масса дел и ухожу в подъезд. Консьержка смотрит на меня чуть ли не с сожалением. Высокомерно приподнимаю голову и захожу в лифт вместе с какой-то малолетней пигалицей, которая всю дорогу до двадцатого этажа болтает с кем-то по мобильнику, хвастаясь тем, как много она выжрала этой ночью и как отшила несколько парней, предлагавших ей отсосать в туалете. Это чертовски долгий путь в двадцать этажей, и меня так и тянет объяснить этой сучке, где ее место в Табели о Рангах Алкоголиков и Придурков, но я стойко выдерживаю это испытание и добираюсь до своего убежища сохранившим внешнее достоинство.
Чего не скажешь о внутреннем, так как после легкого завтрака начинается удивительная серия метаморфоз моего состояния. Кстати, уже вернувшись домой, я вспоминаю, по какой причине сейчас в подземном паркинге на моем парковочном месте не стоит моя же машина. Я умудрился уехать на такси, которое мне вызвали в клубе и даже не перепутал адрес, который надо было назвать водителю. Все-таки, возможности человека действительно не ограничены рамками очевидностей. Значит, если я не хочу дремать на заднем сиденье такси по пути на работу в понедельник, уже завтра днем мне необходимо добраться до клуба и перегнать машину домой. Либо нанять трезвого водителя, но это уже будет перебор. Сажать на своего коня другого седокалично для меня противоестественно.
Незадачей во всем этом видится разве что периодическийраз в полчаса, понос и ощущение простуженности, сменяющееся полным покоем. «Качели» все еще в действии. А это не может означать ничего, кроме разрушения теории об этимологии моего похмелья. Все дело в «колесах», ставлю свою квартиру и машину на спор. В очередной раз отсидев время умопомрачительного кишечного спазма на унитазе, я нахожу телефон и набираю номер Михи. Этот козел выключил телефон. Еще в студенческие годы после лютых, демонических пьянок он любил вырубать телефон до понедельника, чтобы спокойно отмокать все оставшееся время. Говорил, ему только такой режим помогает восстанавливаться. И действительнов понедельник на парах он был, как огурчик, хотя все нормальные люди иной раз не успевали отойти и ко вторнику. А я ведь даже не знаю, где недоумок живет, чтоб нарушить его покой и разбить ему морду вот этим самым креслом из IKEAблаго, оно стоит не дороже трехсот долларов. Да и ехать куда-либо я не готов. Но при первом удобном случае
Ох ты черт, я же обещал Алине, что позвоню ей. Надо срочно написать ей какую-нибудь чушь в стиле женского «у меня голова болит».
Наверняка, гастарбайтер-барыга выдал Михе какое-нибудь фильтрующее лекарство, а обо мне он даже не подумал. Вот это особенно обидно. В связи с этим, я еще разок набираю номер своего друга-урода и, получив «Аппарат абонента сдох, спит и плевать он хотел на тебя, Эдик», отбрасываю мысли о скорой мести.
Это дерьмо, что я принял, смахивало по действию на спидболрывки то в интенсив, то в покой. Но ведь я ни черта не колол. Ничем не ширялся. Вены чистые, как первый снег. Просто съел «колесико», не более того. Что-то вроде «экстази». И большего, чем ярких вспышек перед глазами и абсолютного отключения рационального мышления я не ощутил. Интересно, сколько Миха отдал за это?
Уже опившись пойла из магазина и, по крайней мере, окончательно избавившись от тошноты, я запоздало вспоминаю, что у меня на аварийный случай были специально отложены литровый пузырь «баккарди» и привезенное на заказ недавно черное немецкое пиво в пятилитровой бочке. Ну, и бог с ним. Надо быть ближе к народу. Особеннокогда чувствуешь себя, как кусок гнилого мяса, который никто не удосужился убрать с палящего солнца.
Ночью, глядя в телевизор с выключенным звуком и посасывая черное немецкое из высокого стакана, я почему-то думаю о том, как много народа полегло в две тысячи двенадцатом. Странный год был. Люди просто умирали один за другим, словно бы предвкушая глобальный крах, повсеместное разрушение, агонию мира, но ничего такого не случилось. Год завершился, период напряжения прошел, а мертвые так и остались мертвыми. Ничего нового. Каждый очередной годкак и прежний. Слишком условное разделение, слишком надуманное. В этот Новый год я хотел бы уехать ото всех. Куда-нибудь в Альпы, например. Просто оставить весь этот цирк уродов. Просто убежать.
Только от кого именно?
Воскресенье
Сижу на диване и смотрю в окно. Не могу понятьспал этой ночью или нет. Странное, размытое ощущение реальности. Фрагментарная картина квартирывот окно, а вот уже стена, а вот уже телевизор. Все также работает без звука. Я не могу сказать, что видел по нему минуту назад, и поэтому не уверен, смотрел его ночью или, все-таки, спал.
Зачем-то лезу в ноутбук. Ищу жизнь в интренете. В новостях соцсетифото парня с черной ленточкой. Подписи вроде «Не забудем» и «Все, кто знал Пашусоберемся сегодня там-то и во столько-то». Горе объединяет. Так говорила моя тетя. Почему-то удивительно часто. Она мне всегда казалась чересчур депрессивной. Возможно, дело в деревенских корнях. Для деревенских обсуждать смертельные болезни и ампутацию конечностейкак для городских болтать на кухне за политику. Религиозность раздвигает рамки терпимости к уродству и увечьям. Но даже деревенских горе сближает. Человечность, которой, чуть что ни случись, становится в каждом с избытком, чаще проявляется при страхе смертисебя или близкого. Чаще близкого. Нет горянет единства. Есть раздоры, разводы, дележ имущества. И только осознав свою слабость пред лицом смерти, люди становятся человечнее, коммуникативнее. Возможно, суть человекане в силе разума, а в слабости как таковой. Слабость заставляет нас усложнять мир вокруг и строить баррикады в защиту от природы. Слабость не дает нам принимать решения вроде эвтаназии или простого убийства в страхе за ответственность и угрызения совести. Люди становятся самими собой только под ударом слабости. Так чем мы гордимся, homo sapiens? Тем более, что объединенные слабостью люди становятся той самой силой угнетения и причинения боли, для сопротивления которой они объединялись. И таккруг за кругом.
Не лучшие мысли для утра выходного дня. Особенновсе, что касается кругов и вращений. Воспоминания о том, что происходило со мной сутки назад, включают первую фазу рвотного рефлекса. Я жутко устал от пребывания в ванной и сортире и поэтому неторопливо встаю и иду на кухню, чтобы выпить стакан воды и начать процесс перезагрузки мозгов для понедельника. Я должен быть в кондиции не хуже Михи. Кстати, надо позвонить отморозку. Может, годы заставили его переосмыслить принцип отработки отходняков.
Бабушка надвое сказала. Его мобильник спит. Горбатого могила исправит. Но это не страшно. Вообще, не удивлюсь, если у него с понедельника отпуск. Вот это будет блестящей подставойсамому вылететь уже в субботу на райские пляжи к Средиземному морю, а меня оставить в жутких болях, рвоте и срачедвигать инновационную и модернизированную экономику родной страны. Михатолковый парень. Но местами даже слишком изобретательный, что в отношении близких людей делает человека паскудой и тварью, прости господи. Так что назвать Миху надежным другом на данном этапе жизни я не могу. И не знаю, могу ли назвать таким еще кого-то из моих друзей и знакомых.
Увы и ах.
Что-то странное то ли во сне, то ли рядом со мной, в реальности заставляет меня покрыться мурашками, и я привстаю и сажусь на моем огромном, как стадион имени Кирова, диване. Снова нет четкого понимания, спал ли я с начала ночи, но до кровати я так и не добрался, а в голове у менястекловата. Она же опечатала левую руку и ногу. Разминая затекшую ладонь, я встаю и прислушиваюсь. Отчетливо слышу шорох и тихое поскрипывание со стороны кухни.
Ну, конечно. Именно сейчас, когда у меня вместо головыкотелок с картошкой, ко мне в дом решили пробраться воры. Шикарно.
Лихорадочно вспоминаю, где у меня стоит бита, но осознание того, что до этого местався большая комната в продольном сечении, парализует волю. Черт меня дернул здесь лечь. Но тут кое-что заставляет меня замереть и едва не вскрикнуть.
В двери понемногу показывается нечто бесформенное, высотой примерно в метр. Сжав волю в кулак, я подаю голосовой сигнал на включение освещения, и стоит системе включить лампы, как меня наполняет ужас, и я едва не падаю обратно на диван.
В дверном проеме стоит на четырех лапах и тихонько порыкивает какое-то животное. Свалявшаяся местами черная густая шерсть, огромные черные глаза, поблескивающая челюсть и текущие по подбородку слюнипримерно такие детали я распознаю до того, как эта «собачка» повышает громкость своего рычания и начинает неторопливо двигаться в мою сторону.
Так, до биты не успею, кидаться подушками точно бесполезнотвою мать, какая челюсть! как и бежать. Точно! Окно!
Окно приоткрыто, причем в обычном режиме, который позволит его распахнуть одним движением.
Спокойно, песик, спокойно. Ты никак потерялся, ага? начинаю раззадоривать это чудовище, на шее которого начали проступать какие-то длинные шипы.
Правой рукой открываю окно настежь и делаю короткий рывок навстречу «собачке», что явно выводит ее из себя, и она бросается на меня, но я умудряюсь отскочить в сторону почти в самый нужный момент, и мое плечо лишь слегка задевает острый коготь с задней лапы летящего чудища, тогда как само оно летит в открытое окно с двадцать пятого этажа.
Ощущая тошноту, поднимаюсь с пола и подбегаю к окну. Черное рычащее пятно летит вниз, смещается в сторону небольшой высадки деревьев и падает в крону одного из них. До последнего момента мне кажется, что это лохматое нечто еще и летать умееттак сильно отклоняется его курс от прямого падения. Стирая со лба заливающий тело с ног до головы пот, я сажусь на пол около дивана.
Чертовы вещества! Неужто у меня пошли глюки? Два дня уже прошло, меня промыло и прочистило насквозь. Не могло быть у меня никакого чудовища дома. Просто не могло. Это какой-то бред. Может, это мне сниться? Осознанное сновидение или типа того? Бывает же такое, я читал. Надо выйти на кухню. Проверить.
Нет! Ни в коем случае!
Какого?..
Ложусь. Стараюсь забыть эту сцену. Пытаюсь уснуть. Не могу понять, где реальность, где сон. Дрожат зубы. Их стук заставляет меня крепче сжимать челюсть. Я потерялся. Я просто не знаю, что происходит. Но одно я знаю точно.
Я видел эту хрень в своем доме.
Или нет?
День первый
Я почти уверен, что спал.
Кромешная тьма обволакивает меня и начинает погружать в дрему
Снова открыв глаза, я вижу себя, и меня прошибает холодный пот, и я с удивлением обнаруживаю себя около зеркала. Мое состояние сознания уже ближе к нормальному, но странные воспоминания о двух последних днях и об ужасном, слишком близком к реальности сновидении с чудовищем в моей квартире нарушают целостность моего покоя.