Изгородь по левую сторону, отдаляясь, исчезает, и Сара ощущает прилив паники. По обе стороны узкой дороги идут глубокие канавы; изгородь была единственным намеком на месторасположение рытвин. Впереди она видит дорожные фонари и постройки у подножия холма. До конца пути и перекрестка с Кейли Роуд остается всего лишь триста, может, двести ярдов. Она пытается припомнить дорогу, имелись ли на ней какие-нибудь изгибы. Сара должна была проезжать по ней тысячу раз, а возможно, и больше. Но впереди, между капотом машины и уличными фонарями вдалеке, нет ничего, кроме сплошной белизны.
Именно в эту канаву в конце дороги въехала машина Джима. Он слишком резко повернул, Джим совсем немного превысил дозу алкоголя, но полностью трезвым все-таки не был, потерял контроль и врезался в стену у подножия. Отскочив от подушки безопасности, ударился виском об окно.
Кровь у него на лице.
Джима удалось извлечь из машины только через сорок минут.
«Ленд-ровер» ныряет носом в снег, и Сара пищит от паники, несмотря на то что автомобиль чуть ли не ползет. Но это не канава, просто выбоина в дороге прямо перед развилкой, и машина снова поднимается, мимолетом освещая покрытый снегом столб со стоп-сигналом.
На главной трассе снег убрали, смели по сторонам. Здесь ездили машины, и, судя по глубоким выбоинам и темным пятнам грязи, тракторы тоже поработали. Она на секунду притормаживает, поворачивает голову налево и направо вдоль дороги, будто ждет, когда проедут другие машины. Но ничего не появляется. Никакого движения.
«Куда мне теперь ехать?»
Ответ приходит с такой ясностью, как будто кто-то произнес его вслух: «К Джорджу. Домой к Софи».
Сара поворачивает влево и через несколько ярдоввправо, на подъездную дорожку. Здесь на снегу видны отметины шин, следы ног, в доме горит свет. Она останавливается, прежде чем добраться до дома, потому что не может определить местоположение пруда, соскальзывает со своего сиденья в снег, который тут доходит только до голени. Ей начинает казаться, что кошмар остался позади; в деревне снега всегда меньше, и, даже если здесь тоже оборваны телефонные линии, мобильник Джорджа должен работать.
Она подходит к дому и звонит в дверь. Ждет, потом звонит снова.
Ответа нет.
«Джордж отправился в паб», думает Сара, заранее понимая, что вероятность этого достаточно мала. Софи пропала; он должен оставаться дома и ждать, когда она возвратится. Разве что Софи уже вернулась. Разве что она уже дома, живая и невредимая, потому что в противном случаеесли ее нашли, но произошло что-то страшноеоб этом и помыслить жутко.
Сара огибает дом по периметру, ступает через кованые чугунные ворота и заходит во внутренний сад. Стриженые кусты напоминают рождественский пудинг, низкая стена и проход в ней указывают туда, где ступеньки спускаются к предполагаемой лужайке. В любом случае снег здесь неглубокий; и никаких следов тоже не видно. Сара проходит вдоль задней стены дома, мимо погруженных во тьму дверей веранды, огибает стеклянное строение, которое Джордж считает оранжереей, потому что посадил там апельсиновое дерево, крошечное приземистое нечто, регулярно сбрасывающее листья, находящееся на грани умирания и даже в периоды расцвета пускающее цветы, но так ни разу и не давшее ни единого плода. Сара неоднократно замечала, что, сколько ни называй это оранжереей, живут они все-таки в Йоркшире.
Двойные двери стеклянного строения закрыты, поэтому она начинает рыться в снегу возле лаврового дерева в поисках перевернутого на собственной подставке цветочного горшка цвета терракоты. Под горшком хранится ключ.
Сара находит его и легко открывает замок. Дверь распахивается, и по замерзшим щекам Сары пробегает волна теплого воздуха.
Джордж?
Ни звука в ответ.
Сара закрывает за собой дверь, сбивает снег с ботинок, стряхивает его со штанин своих водонепроницаемых брюк. Дверь, которая ведет в кухню, прикрыта, но, когда Сара дергает ее, она открывается. Ключ от этой двери, на случай необходимости, тоже спрятан здесь.
Она оказывается в кухне Софи. Что-то тут не так.
Дело не только в тишине, а в неприятном запахене испорченной еды, запахе другого рода; он отдает металлом и гниением, разносясь по нагретому дому. На кухонной стойке лежит телефонная трубка. Сара нажимает на кнопки, пытается даже набрать 999но телефон так же мертв, как и у нее.
Дом, тихий, теплый, созерцающий, ждет ее следующего шага.
Больше звать она не пробует.
Вместо этого проходит через кухню к двери, ведущей в столовую. Где-то там, в доме, горит свет, может быть, в коридоре, но здесь, в соседней комнате, темно.
Сара проходит через столовую и выбирается в коридор, освещенный тяжелым канделябром, который свисает из центра потолка. За резной стеной просматривается эффектный изгиб дубовой лестницы, ведущей на второй этаж. Стол в прихожей, этот элегантный предмет антиквариата, о котором Джордж так любит рассказывать всем, будто он сто`ит больше четырех штук, сейчас лежит на боку, письма и ключи с цветами разбросаны по плиточному полу, хрустальная ваза разбита вдребезги. Вода из вазы намочила край персидского ковра.
Тишина.
Гостиная погружена во тьму. Но даже беглого взгляда Саре хватает для того, чтобы увидеть, что здесь все в порядке, от холодного вычищенного камина до аккуратной стопки глянцевых журналов на кофейном столике. Кажется, будто Софи отошла всего на минутку.
Значит, наверх.
Сара держится за перила, с опаской поднимаясь по ступеням, будто в любой момент ожидает, что там кто-нибудь появится.
Вонь усиливается с каждым шагом. И несмотря на то, что судя по запаху Сара уже понимает, какое зрелище ей предстоит, картина все равно шокирует ее достаточно, чтобы громко ахнуть, когда она находит Джорджа в хозяйской ванной, сидящего мокрым и полностью одетым в поддоне душевой, его ноги распластались по шиферному полу, голова возле сливного отверстия. Остриженные седеющие волосы заляпаны кровью.
Джордж! произносит Сара, подбегая к нему.
Он холодный. Холодный как камень. Лицо повернуто к стене. Она отводит в сторону шторку и дергает его за рубашку. Тело тяжелое, инертное и не предоставляет никакого пространства для маневраминута или две уходят на то, чтобы оттащить его в сторону, после чего он внезапно драматично хлопается на спину.
Сара ахает и выпускает его из рук. Лицо Джорджа искажено до неузнаваемости, избитое и опухшее, глаза потемнели и закрыты.
Сара усаживается спиной к ванне, подбирает колени к груди, закрывает лицо обеими руками и рыдает.
Ее руки насквозь пропитались его кровью, и теперь она заляпала все лицо и чувствует не только запах крови, но даже ее вкус.
В тот самый момент, когда Сара решает, что это всё, больше она не выдержит, из душа доносится внезапный задыхающийся кашель.
Он жив. Джордж еще жив.
Джордж? Джордж? Ты слышишь меня?
«Он дышит», думает она. Теперь она это слышит, хрип раздается из груди. Она хватает серый махровый халат с двери ванной и укрывает им Джорджа, пытаясь вернуть ему немного тепла.
Откуда-то из глубины горла доносится бурчание, а потом он шепчет: «Софи».
Это я, Джордж. Это Сара. Где твой телефон? Где твой мобильник?
Или ей лишь кажется, или он действительно слегка трясет головой.
Твой мобильник, где он?
забрал его
Кто-то его забрал? Кто это с тобой сделал?
Она сама уже знает. Какой смысл спрашивать?
Софи
Я пойду поищу
Нет подожди не уходи
Сара останавливается, делает глубокий вдох ради него, как будто это может помочь ему. Берет его за руку, пытаясь немного согреть.
Мне очень жаль, говорит она, всхлипнув. Джордж, пожалуйста, держись
Он пытается открыть глаза. На усилия, которые затрачивает для этого, тяжело смотреть. Хрипы делаются только хужеможет, ей стоит попробовать перевернуть его на бок? Что, если у него внутреннее кровотечение? Что, если его легкие заполняются кровью?
Я не знаю, что делать
Он шевелит губами. Она подбирается к нему поближе, лицом к лицу, хотя на него и смотреть страшно.
Запасной, бормочет он, телефон. В ящике в спальне.
Сара поднимается на ноги и бежит в спальню. Здесь есть гардеробная размером с ее каморку, и там два шкафа. В обоих царит полный кавардак; ящики выдвинуты, нижнее белье с носками и майками, ремнями и шарфами вывернуты и сброшены в кучу. Два ящика лежат вверх дном на большой двуспальной кровати. Тем не менее Сара все обыскивает, поднимает и складывает в стопку у двери, чтобы видеть, сколько осталось. Она переворачивает ящики и кладет их один на другой. На все уходит несколько минут. В конце концов образуется кипа одежды и две башни из ящиков, но ни следа телефона.
В отчаянии Сара обводит спальню взглядом. По обе стороны кровати стоят одинаковые ночные тумбочки, каждая с маленьким выдвижным ящичком. Она выдвигает тот, что ближе к ней, высыпает содержимое на кровать. Наверное, это Джорджазапонки, часы, пластмассовый футляр как будто для зубной пластины, наполовину использованный блистер с обезболивающими, пара маникюрных ножниц.
На другой сторонеместо Софи. В ее ящичке вещей еще больше, и он застревает. Сара дергает и тянет его, засовывает туда руку, чтобы прижать то, что мешает ему открыться. Последнее усилие, и ящик вылетает, а содержимое рассыпается по всей комнате. Сара тяжело садится на кровать. Среди разбросанной по полу ерунды к ее ногам падает маленький черный мобильник.
Она включает его и задерживает дыхание. Тот загорается. Сара хныкает от облегчения, когда сообщение «нет сигнала» сменяется черточками и маленькой чудесной надписью «4G».
Набрав 999, она ждет.
Ожидание занимает секунду, но и этого оказывается достаточно; Сара бросает взгляд на кучу одежды у двери. Бо`льшая часть вещей забрызгана кровью, должно быть, Джорджа с ее собственных рук. Но в переплетении тканей она замечает и шарф Китти; бледно-голубой с окантовкой из пайеток, и на нем крови больше, чем можно ожидать от отпечатков пальцев. Опуская глаза, Сара замечает следы крови там, где что-то тащили по ковру. Не в ванную или из нееа в направлении коридора. И на дверной раме примерно в футе от пола виднеется маленький кровавый отпечаток руки, как будто кто-то схватился за дверь перед тем, как его вытянули.
Экстренная помощь. Какая служба вас интересует?
С нижнего этажа до Сары доносятся шаги, а потом голос, от которого стынет кровь:
Сара! Ты здесь, ты, чертова бешеная сучка? Тут с тобой кое-кто хочет поговорить
Раздается высокий вопль, переходящий в крик:
Мама! БЕГИ!
На этот раз его удар чувствуется еще больнее, потому что она знает, чего ожидать, и отшатывается.
Они находятся в гостиной, где сейчас ярко горит свет. Сара сидит на полу, привалившись спиной к дивану, напротив, прислонившись к камину, сидит Китти. Обе связаны по рукам и ногам кусками кабеля, которые глубоко врезаются Саре в запястья. Сара не обращает на это внимания. Она может стерпеть все, любую боль, потому что с ней Китти и дочь жива, и, хотя у нее распух рот, а из губы сочится тонкая струйка крови в том месте, где он ударил ее, во всем остальном Китти, по всей очевидности, не пострадала.
Заткнитесь, произносит Уилл, хотя ни одна из них не подала ни звука.
Ах тыублюдок, ах тыкусок дерьма, шипит Сара.
Он непринужденно усаживается на диван у нее за спиной, опустив ноги по обе стороны от нее, и хватает ее волосы в пригоршню.
Я же тебе сказал, произносит он до жути спокойным голосом, нужно было соглашаться на легкий путь. А теперь только посмотри, что ты наделала, Сара. Это все по твоей вине. Верно? ИЛИ НЕТ?
Да, всхлипывает она. Кожа головы отдается огненной болью, когда он дергает ее за волосы. Пожалуйста, отпусти нас
Тебе достаточно сделать всего одну вещь, мурлычет он, прижимая губы к ее уху, от тебя требуется всего одна маленькая услуга, и тогда я оставлю вас обеих в покое. Поняла? Все так просто, Сара. Так просто. Скажи мне только, где она.
Я не знаю, воет Сара. Я не знаю, где она. Пожалуйста, ты должен нас отпустить. Ты совершаешь чудовищную ошибку, Уилл.
Она не знает! кричит Китти. Я же тебе говорила, говорила тебе, что она не знает прошу тебя!
А ну заткнись, мелкая сучка!
Он резко встает и выходит из комнаты. Из своего положения Сара не видит, куда он делся. Китти сидит лицом к двери.
Китти, шепчет Сара. С тобой все в порядке?
Да, да. А с тобой?
Сара кивает. А потом он возвращается, сжимая в руке один из кухонных ножей Софи. Он подносит нож к горлу Китти.
Нет! вопит Сара. Нет, нет, НЕТ! Ты должен немедленно прекратить это. Перестань и подумай, что ты творишь.
Сара не знает, откуда исходит этот голос, но она уже слышала его раньше. Это ее «мамочкин» голос, тот, к которому Сара обращается, когда ситуация заходит слишком далеко, когда кто-то переступает черту, простая забава внезапно начинает угрожать жизни и люди переутомляются.
Удивительно, но, кажется, этот голос как-то подействовал на Уилла. Он на секунду замирает, продолжая держать волосы Китти в правой руке, отклоняя ее голову назад, прижимая нож к безупречно белой коже ее шеи. Руки у него дрожат. И, хотя лицо Уилла искривляет гримаса, Сара замечает, что у него по щекам текут слезы.
Положи нож.
Он не шевелится.
Уилл. Положи нож на стол.
Сара наблюдает за тем, как он подтягивается к кофейному столику, держа нож лезвием вниз, будто собирается его в кого-нибудь воткнуть. А потом кладет нож на стол.
Ну вот и хорошо. Ты еще можешь из этого выбраться, Уилл. Все будет хорошо. А теперь отпусти волосы Китти.
Его пальцы разжимаются, и он убирает руку от головы Китти. Она всхлипывает от страха. Сара спокойно смотрит на нее, пытаясь установить зрительный контакт, успокоить. Как будто точно знает, что делает. Словно все обязательно закончится хорошо.
Сядь рядом с Китти, говорит она. Сядь, и давай все обсудим по-хорошему. Давай поговорим о Софи и попробуем выяснить, где она может быть.
Уилл садится, уперев локти в колени, закрывая лицо руками. Из груди у него вырывается полный агонии и отчаяния всхлип. Сара дает ему время. Китти зажмурилась и трясется от страха.
Китти, а сейчас успокоиться нужно тебе. Все будет хорошо. И у тебя тоже.
«Думай, Сара». Она не имеет понятия, куда это все заведет, но мысли ее полностью направлены на лежащего наверху Джорджа и острую необходимость покончить с этой ситуацией, отвезти его в больницу, чтобы она смогла отыскать Эйдена. При этом до Сары продолжает откуда-то доноситься лай.
Где Тесс? наконец спрашивает она.
В гараже, произносит он срывающимся голосом. Я просто закрыл ее там.
Сара кивает и ждет.
Я все обыскал, говорит Уилл. Связался со всеми ее друзьями, проверил все места, куда она могла уехать. Я обзвонил больницы, но там мне ничего не хотели говорить.
А не лучше было бы на время оставить Софи в покое и дать ей возможность вернуться, когда она будет готова?
Ты ничего не понимаешь, завывает он. Джорджзлобный ублюдок. Он требует, чтобы все было, как он хочет, а если что-то идет не по его плану, он звереет. Знаешь, что он сделал? Он заявился туда, где я жил. Сказал мне, что, если я не оставлю Софи в покое, он наймет кого-нибудь, чтобы разобраться со мной. Ончокнутый кусок дерьма, Сара. Он мог что-то сделать с ней Может быть, она просто не в состоянии вернуться?
Уилл, говорит Сара намного спокойнее, чем позволяют ее чувства, эта версия, на самом деле, весьма сомнительна. Ты знаешь Софи так же, как и я. Скорее всего, она отправилась на какой-нибудь релакс-курорт и отключила телефон. И твое поведение по отношению к нам, на самом деле, ситуации никак не способствует, верно? Сейчас тебе нужно срезать эти веревки, и тогда мы подумаем, как все исправить.
Она протягивает ему запястья. А потом в дверь звонят.
Ты должен открыть, говорит Сара.
Нет, отвечает Уилл. Все лицо у него промокло от слез, на руках и по всей рубашкекровь. Нет, нет, нет, я не могу, Сара, только не заставляй меня.
Это единственный выход, говорит Сара. Ты должен открыть дверь, сейчас же. А потом вернуться сюда и развязать меня. Может быть, это Софи; может, она не взяла ключи.
А что, если это полиция?
Тогда тебе придется их впустить, и мы сможем объяснить ситуацию, говорит Сара, как будто это очень просто и понятно, словно нет никаких осложняющих обстоятельств.
Я не могу!
Если ты этого не сделаешь, они сломают дверь, и тогда тебе не дадут даже времени объясниться. Выбери простой путь, Уилл. Подумай головой.
Несмотря на уверенность в голосе, она удивляется, когда он робко встает на ноги. Нависает над ней. Звонок раздается снова, и на этот раз за ним следует резкий стук. Уилл поднимает нож с кофейного столика. Китти отшатывается назад, как будто он снова намерен приставить его к ней.
Оставь нож там, где взял.