Ей хватит и удара, Дмитрий Владимирович,сообщил академик.Который даже не обязательно наносить. Крохотное усилиеи мозг нашей прелестной барышни зальет кровью.
Ай-яй, профессор.Кай, доселе молчавший, покачал головой.Где же ваш хваленый гуманизм? Испарился, прельстившись «масштабами»? Я не стану спрашивать, чем вы, при таком раскладе, отличаетесь от меня, грешного. Я задам другой вопрос: неужели вы и впрямь собираетесь выкинуть единственный козырь? А чем будете шантажировать девчонку дальше?
Трость пришла в движениеПоложенцев завертел ее между пальцев. Поднявшийся ветер всколыхнул спутанные волосы Маши, и сама она встрепенулась. Приподняла голову. Блуждающий взгляд нашел меня, скользнул по Каю и Николаю Васильевичу, остановился на Юле, которая так и стояла на перилах моста за нашими спинами.
Я угрожаю не ей, а влюбленному молодому человеку,ответил Положенцев.К сожалению, он слишком «чужой», чтобы я мог устранить его, вот и приходится прибегать к угрозам. А тебе, девочка моя, угрожает лишь время.Он ласково, будто рассказывая сказку, улыбнулся Юле.Пока молодость озаряет нас своим сиянием, мы не воспринимаем время всерьез. Но с возрастом все острее понимаешь ценность каждой секунды жизниособенно если эта жизнь вытекает сквозь пальцы
Беззвучно выдохнув, Маша схватилась за левый бок. Свежая кровь пропитала рубашку. Маша медленно опустилась на асфальт, цепляясь взглядом за наконец-то найденную дочь. Губы шевельнулисьона что-то пыталась сказать, позвать, но воздуха с трудом хватало на дыхание.
Юля выкрикнула что-то нечленораздельное, попыталась спуститься, но ее остановил командный рык Разрушителя:
Ни с места!
Удар локтем в челюсть. Боли я сначала не почувствовалтолько мир перед глазами задрожал и перевернулся набок. Я упал, повалив и Кая. Тут же вскочил, заморгал, пытаясь сориентироваться.
Юля кричала. Шипел сквозь зубы Кай. Положенцев что-то говорил, и в голос его, наконец, просочилось волнение. Николай Васильевич перекрыл все звуки в мире, его низкий и хриплый голос сотрясал вселенную:
Я избавлю тебя от необходимости выбирать из двух куч дерьма.
Он вновь поднял пистолет, но прицелился не в Положенцева. Николай Васильевич собирался застрелить Машу.
Я бежал целую вечность, бесконечно медленно, чтобы надеяться хоть на что-то. И все это время, все эти мучительные доли секунд в голове звучал голос: «Все будет идеально, Дмитрий Владимирович. Я убью ее, и Юля одинаково возненавидит Исследователей и Разрушителей. Вам останется только объяснить ей все, убедить расстаться с силой, и все закончится. Немного печальнее, чем могло бы, но, в конце концов, одна смерть меньше, чем несколько миллиардов. С этим не поспорит даже профессор математики».
Наверное, он был прав, и профессор математики Положенцев действительно не стал бы оспаривать столь очевидного заявления. Он просто был слишком умным, да еще впустил в себя Исследователя. Но в памяти моей вдруг всплыло лицо другого учителя математики. Харон снял очки, протер стекла и, сквозь время, расстояние и саму смерть, усмехнулся мне: «Миг жизни одного человека, или вечность для миллиардов? Пока это зависит от нас с вами, Дмитрий Владимирович, уравнение всегда будет иметь лишь одно решение».
Я прыгнул, и тут же громыхнул выстрел. Тот самый, которого я ждал. Выстрел такой громкий, что заглушил все: звуки, чувства, солнечный свет. Сквозь тьму небытия далеким отголоском донеслось до меня падение на асфальт. Будто не мое, а чье-то чужое тело рухнуло и проехало вперед по инерции, до мяса обдирая локти, ладони, колени.
«Вот и все!»Эта мысль наполнила меня осторожной радостью. Закончится этот кошмар, не придется больше ничего решать, никуда бежать, ничего стыдиться Не такая уж плохая смерть, кстати. Учитель из Назарово застрелен в Москве подполковником ФСБ. В костюме ценой в три своих зарплаты и с «айфоном» в кармане. Следствию предстоит от души почесать головы над моим трупом.
Но смерть отчего-то не торопилась. С рефлекторным вдохом в мир вернулись краски, звуки и запахи, зажглось солнце над головой.
Умелая девочкапрокашлял, плюясь кровью, Николай Васильевич.
Правой руки его не существовало по локоть. Пистолет превратился в ком искореженного металла на асфальте. Левой рукой Николай Васильевич держался за грудь. Алое пятно расплывалось на белой рубашке.
Я повернул голову и увидел Юлю, застывшую на перилах с вытянутой рукойсловно пыталась отгородиться от чего-то. Мгновение, не больше, я ее видел. Потом с той стороны как будто дернули за веревочку. Запрокинув голову, взмахнув руками, Юля полетела вниз.
Глава 117. Юля
Физкультуру я ненавижу даже больше, чем русский с литературой. Я бы это издевательство над человеком вообще запретила. Вот, скажитедля чего нужно в начале урока строить всех по росту? Я с первого класса до шестого, пока в классе не появилась еще более мелкая Колесникова, стояла последней. Ну и, в принципезачем она нужна? Лично я в спортсменки не собираюсь. Что бы там Саша ни заливал о том, какая «удобная опция»тренированное тело, жалко убивать время на тренировки. У нас дома даже в телеке спортивного канала нет.
А больше всего меня бесила разминка перед уроком. Все эти «ноги на ширине плечруки на поясначали». Форменное издевательствоусадить человека на пол и заставить к мыскам тянуться, до хруста в позвоночнике! А лютый ад зимой под названием «лыжи»? Пыхтишь, по́том обливаешься, лыжи то и дело отстегиваются, а возвращаешься в школуни тебе душ принять, ни отдохнуть. В старших-то классах попроще стало, начиная с восьмого физкультуру только ленивый не прогуливал. Но от слов «пять кругов по залу» меня до сих пор в холодный пот кидает.
Кидало. Раньше. Когда я еще ученицей одиннадцатого класс была, а не неизвестно чем. Физкультура отвечала взаимностью. Во втором классе мне в лоб прилетел мячтак, что на всю жизнь запомнила: «искры из глаз»ни фига не идиома. В четвертом я наступила на развязавшийся шнурок: двойной перелом предплечья, мама меня в Красноярск в больницу возила. А в пятом гробанулась со шведской стенки. Спиной на маты. До того думала, что они мягкие.
Сейчас ощущение было схожим. То, что меня подхватило, дружелюбием напомнило тощие школьные маты. Тем более что упала я снова на спину.
* * *
Я лежала. На спине. Над головой, на фоне светлеющего неба, мелькали мачты освещения. Ненадолго закрыв небосвод, пронеслась какая-то конструкциямост, наверное. Интересно, это по-настоящему? Или я все-таки умерла?
Умираешь не так,услышала я скрежещущий голос.
Держащая меня подстилка из матов как будто начала истаивать. Растворяться. Я медленно опускалась вниз.
Подожми ноги,посоветовал голос.И руки, иначе не пролезешь.
Я машинально послушаласьи тут же снова упала, ударившись спиной. Ну, то есть не упала даже, скорее плюхнулась. Падать было невысоко. И сразу же вокруг будто выключили немотувсе это время, оказывается, меня окружала тишина. А сейчас пространство наполнилось звуками.
Я услышала шуршание колес по асфальту, шум двигателя, как проносятся мимо другие машины.
Я лежала на заднем сиденье автомобиля, головой на чем-то мягком. И смотрела в светлеющее небо. Потому что вместо крыши наблюдала над собой гигантских размеров дыру. Крышу будто сорвали, выдрали изнутри вместе с обшивкой салонаклочки покрытия трепыхались на ветру, колотясь о края рваного металла.
Действовать пришлось быстро,будто извиняясь, проскрежетал голос.
Я перевернулась на бок. Села. И завизжала, как резаная.
Рядом со мной на сиденье, привалившись к дверце и запрокинув голову, лежал труп в полицейской формеэто на его колени я так удачно примостила голову.
Если неприятно, можешь перебраться на переднее сиденье,любезно предложил водитель. Лица его я не видела, только затылок.
Остановите машину!
Не сейчас.
Остановите немедленно!
Я задергала дверь. Безрезультатно, разумеется.
Кто вы?!
Я надеялся, что ты узнаешь.Водитель обернулся.
Очень худое, как будто выжатое, лицо. Тонкие губы, провалившиеся щеки. Обведенные темными кругами глазакак у маньяка при исполнении. Труп, и тот приятнее выглядел.
Смотрите на дорогу! И выпустите меня.
Дорога почти пуста. А тебе хотелось увидеть мое лицо.
Насмотрелась. Спасибо.
Он рассмеялся. Так же неприятно-скрежещуще, как говорил. Но отвернулся. А я подумала и полезла на переднее сиденье.
Не сказать, чтобы соседство маньяка меня устраивало больше, чем соседство трупа. Но я решила, что, перебравшись вперед, опущу стекло. Потом дерну ручник, открою дверь снаружии выскочу.
Неплохой план,одобрил водитель, когда я перебралась вперед.Есть вероятность, что сработал быесли бы я не был тем, кто есть.
Блин, да как же вы достали.Тому, что он сумел прочитать мои мысли, я почему-то не удивилась. Убрала руку с клавиши, опускающей стекло.Что вам всем от меня нужно?!
Маленький Принц.
Что?
Ты спрашивала, кто я. Отвечаю: Маленький Принц.
Кажется, я была близка к тому, чтобы истерически заржать. На мальчика в развевающемся шарфе «маньяк» походил не больше, чем яна Лиса из той же книжки.
А яфея Динь-Динь. Очень приятно.
Понимаю твой сарказм. Но, тем не менее: ятот, кого тут прозвали Маленьким Принцем. А ещетвой отец.
Я обмерла. Ненадолго. А потом все-таки начала ржать.
Защитная реакция,проскрипел «принц».Ничего. Смейся. У тебя пока есть время.
Я ржала, а одновременно размазывала по лицу слезы. Потом смех как-то сам собой закончился.
Ты зря подозревала, что твой отецДима.«Принц» терпеливо переждал, пока я умолкну.То есть, Дмитрий Владимирович. Он всего лишь жил с Машей с твоей мамой, когда я после того, как мне пришлось уйти. Дмитрий Владимирович об этом книгу написал. Книга исключительно глупая, но все написанноеправда. Можешь почитать, если интересно.
И как называется?Я сумела это выдавить. Закашлялась, правда.
«Ты можешь идти один».
Хорошее название. Запоминающееся.Я готова была беседовать о чем угодно.
Я даже почитать не отказалась бы, хоть «Мастера и Маргариту»! Даже мамин сериал посмотреть. Лишь бы не думать. Лишь бы не верить ему.
Такое же дурацкое, как содержание. Как все у людей.
А тыне человек.Я не спрашивалаутверждала. В тайной надежде, что принц расхохочетсягы-ы, разыграл!
Хотел бы сказать, что ты удивительно догадлива, но это будет ложью.Мои надежды не оправдались.А я решил, что не стоит начинать общение с обмана, в прошлый раз это плохо закончилось Да. Яне человек.
Он явно ждал от меня вопроса «а кто?». Не учел, что в крайние пять дней моим воспитанием занимался мошенник международного класса. Изрядно преуспевший в изучении людской психологии.
«Задавать ожидаемые вопросы означает идти на поводу у собеседника,зазвучал в голове знакомый, умело располагающий к себе голос.Если хочешь сбить его с толку и повернуть разговор туда, куда нужно тебе, не отвечай. Спрашивай самао том, что интересует тебя. Рискуешь прослыть не самым вежливым человеком, но в некоторых ситуациях вежливостьне главное».
Вот уже сутки, как меньше всего я думаю о том, насколько вежливой выгляжу. А вот что меня интересует
«Не спешиесли тебе дают возможность не спешить. Соберись, подумай и спроси о главном. Запомни: в растерянности люди склонны говорить правду. Потом одумываются, начинают петь, что совсем не то имели в видуно ты-то уже услышала, что хотела».
А чего я хочу?
Что с моей мамой?
Вопрос вырвался сам, я не собиралась его задавать. Не хотела, чтобы этот неведомый урод понял, как я беспокоюсь о маме. Но не удержалась.
С мамой?удивился он.Ах, да. С мамой. А ты что, ей звонила?
Нет. Не звонила. Я даже думать о маме старалась в духе «ну слава богу, избавилась от меня, наконец-то счастлива». Пока не увидела ее только что на мосту. Окровавленную, едва живую. На коленяхпод тростью этого урода Мама ведь даже сказать ничего не могла, сил не былотолько смотрела на меня. Так, как будто счастлива хотя бы тем, что может увидеть «перед смертью»эту мысль я оборвала. Мама не умрет! Я не позволю.
Никто и никогда не будет смотреть на меня так, как она. Никто и никогда не будет так меня любитьэто озарение пришло, оказывается, еще на мосту. А понимание того, какой я была феерической дурой, только сейчас.
Водитель вглядывался в мое лицо, будто пытаясь прочитать, о чем я думаю. Хотя, черт его знает, может и правда читал.
Звонила,прикинулась дурочкой я,трубку не берет. Что с ней?
Понятия не имею.Слишком быстро он это сказал. Но расспрашивать дальше я не стала, вдруг хуже сделаю. То, что этот человекявно не тот, с кем стоит откровенничать, успела понять. А большего мне и не требуется. Теперь нужно просто выбраться отсюда.Еще вопросы?
Это все.
И тебе даже неинтересно, кто я такой?Растерялся до обиды, прямо вот-вот расплачется.
Машина вильнула, чуть не врезалась в соседнюю.
Вы что!Я схватилась за ручку над дверцей.Остановитесь, раз так нервничаете.
Я в полном порядке.Вцепился в руль, уставился на дорогу.
Мне абсолютно не интересно, кто вы такой.До чего же сладко, оказывается, мстить за свой страх тому, кто его причинил.Остановите машину.
Может быть, ты хотя бы выслушаешь, почему я ушел?
Ну у вас наверняка обнаружились срочные дела размером с галактику. Для того чтобы подлость превратилась в подвиг, под нее нужно подвести героическую историютак? В вашем случаеаж целую книгу. Дмитрий Владимирович там наверняка подробно разжевал, какая вы несчастная жертва обстоятельств Так вотмне плевать, что это были за обстоятельства! Я знаю только то, что вы не вспоминали обо мне и маме черт знает сколько лет.
Я понятия не имел о твоем существовании! Можешь ты выслушать? Когда я и Маша когда это произошло, я вообще не знал, что в результате можешь появиться ты! Яне человек, повторяю.
А потом узнали?
Что?
Ну, что могу появиться я. В результате.
Стух. Видимо, узнал. И вряд ли вчера или сегодня.
Зачем я вам?У меня даже голос не дрогнул. Как-то успела за прошедшие сутки свыкнуться с мыслью, что всем от меня что-то нужно.
Саше-Каю я нужна, чтобы добывать деньги разными затейливыми способами. Ну и вообще, прикольно ему со мной, забавная я зверушка.
Дмитрию Владимировичучтобы вернуть маме. Потому что не может он, когда женщине плохо, природная порядочность спать не дает. Он с мамой и жил-то, наверное, исключительно из-за этой самой порядочности. Свалился откуда-то на голову не-человек, сделал девочке Маше ребенка, потом исчез. А Дмитрий Владимировичтогда еще мальчик Диматут как тут, пожалел подружку. А потом ту блонди, наверное, пожалелеще больше, чем маму.
А маме Мама меня просто любит. Все. Точка. И нужно выбраться отсюда как можно скорее.
Так, зачем я вам?Если скажетможет, побыстрее дело пойдет.
О, я могу предложить тебе гораздо больше, чем другие.То, как он надулся от важности, выглядело бы забавноесли б не было так противно.Как ты смотришь на то, чтобы захватить мир?
Угу. Вот, к сожалению, лекцию на тему «как общаться с психами» Саша мне прочитать забыл.
И когда вы планируете его захватить?
Посмотрел на часы на приборной панелибудто в кино собрался. Я машинально глянула туда же. Пять утра.
По моим расчетам, осталось два часа.
Вот как? Очень жаль, но у меня не получится. Другие планы. Если это все, то
Не надо притворяться.Проскрежетал, будто ножом по тарелке. И взглядом полоснул, повернувшись ко мнебудто тем же ножом.
Я отпрянула. Тема лекции должна называться «как общаться с опасными психами».
Не надо отгораживаться от очевидного! Ты только что упала с пятидесятиметровой высоты, но вместо того, чтобы разбиться в лепешку, сидишь здесь, живая и здоровая. Нормально? Ничего не смущает?
Смущает.Я разозлилась.Многое смущает. Труп на заднем сиденье, например. Остановите машину!
Неужели тебе не интересно, кто ты такая? Что происходит вокруг?
Нет! Неинтересно.Я ляпнула это ему назлоа потом вдруг поняла, что сказала правду.
Я не хочу знать, кто я такаяхоть звездная принцесса, наплевать уже. Я что угодно сейчас отдала бы за возможность вернуться в мир «до Последнего звонка»в котором мы с мамой не были нужны никому, кроме друг друга. Где за мной не охотились и не пытались навязаться в отцы неведомые существа.