Казалось, у Инны Валерьевны сейчас взорвется голова. Глядя на ее багровое лицо, я вспомнил, что она гипертоник. Вот будет здорово, если сейчас с ней случится приступ
Ее трясло. Теперь я понимал, как Брик убил свою мать. Он жаждал знаний, а перед ним стояла преграда, такая же, наверное, тупая, как и мы с Машей.
Хорошо.Маша достала телефон из кармана халата.Сейчас. Но
Инна Валерьевна выхватила телефон у нее из рук и, яростно сопя, заколотила большими пальцами по экрану. Поднесла к уху.
«Аппарат вызываемого абонента выключен»услышали мы.
Очень плохо!рявкнула в микрофон директриса и, сбросив вызов, снова принялась тыкать пальцами в дисплей.Я сохраню здесь свой номер. Как только Юля появится, прошу вас позвонить. Это в ее интересах и в ваших. Сделаю вызов. Ваш номер у меня тоже будет. На всякий случай.
Из сумки у нее на плече послышалось начало мелодии, но Инна Валерьевна тут же сделала сброс. Положила телефон на стол, рядом с кружкой чая. Посмотрела на кружку, на другую, что так и стояла на барной стойке. Усмехнулась:
Что, чаю попить не успели?
Завидно?с неожиданной злостью отозвалась Маша.
Инна Валерьевна вздрогнула, будто ее перезагрузили. Посмотрела себе под ноги и всплеснула руками:
Ах, господи! Как неудобно. Прошу, пожалуйста, простите. Сегодня Сегодняшний деньэто просто какое-то безумие. Что я тут наговорила? Что я вообще тут делаю? Ох Вы позволите, пожалуйста, тряпку?
Ну что вы, не беспокойтесь, я са А, впрочем, сейчас.Маша выбежала из кухни в ванную, оставив меня наедине с Инной Валерьевной. Настоящей. Верховным божеством школы номер четыре, внезапно обнаружившим себя в грязи, со свиньями. Посмотреть на меня она не решалась. Выкатившиеся из-под очков слезинки упали на пол, в лужу.
Вот.Вернувшись, Маша поставила на пол пластиковое ведро, наполовину полное, и бросила на его край тряпку.
Да, спасибо,тихо сказала директриса.Прошу Оставьте меня.
Мы оставили. Перешли в комнату Юли. Опустившись на колено, я заглянул под кровать и увидел Брика, задумчиво таращившегося в Юлин телефон. Заметив меня, он сделал рукой нетерпеливый жест, отсылая меня прочь.
Я ушел в соседнюю комнату. Раздвинул занавес из бамбуковых палочек, которые отозвались приятным перестуком. Раньше тут такого не было. Комната тоже изменилась. Диван новый, хотя и ему уже не меньше десятка лет. Старые шкафы исчезли, вместо нихновые, стилизованные под антиквариат и, наверное, дорогие. Покрытые тонким слоем пыли. А вот ковра не стало вовсе, его заменил линолеум.
Подойдя к окну, единственному, что осталось здесь из прошлого, я остановился. Маша присела на край дивана.
Ты правда уезжать собрался?
Правда.
Почему? Случилось что-то?
За окном, во дворике, двое детей качались на качелях. Все быстрее и быстрее, о чем-то весело перекрикиваясь.
И да, и нет. Просто я здесь больше не могу.
Хотел сказать «мы», но осекся, и тут же об этом пожалел. «Может, тогда вообще меня в кладовке держать будешь?» вспомнились слова Жанны.
Везет тебе,тихо сказала Маша.Я здесь уже лет десять как «больше не могу».
С ответом я не нашелся. Вспомнились философствования подвыпившего Васи, механика, с которым мы столько лет проработали вместе: «Женщиныэто страшная сила. Там, где мужики уходят в запой, в депрессию, в петлю,они только рогом крепче упираются и прут себе дальше. Всю жизнь. На хренасами порой не знают. Но прут». Вася знал, о чем говорил. В перестроечные годы он, как и многие другие, лишился отцатот однажды просто исчез.
А насчет аэрокосмического
Нет,покачал я головой.Это просто предлог, чтобы войти. Его переименовали в Сибирский государственный университет науки и технологий, я потому и уточнил.
Маша молча опустила голову.
Из ванной донесся шум водыИнна Валерьевна полоскала тряпку и обмывала ведро.
Глава 23
До свидания,услышали мы голос директрисы. Переглянувшись, решили промолчать. Стукнул засов, открылась и закрылась дверь. Мы ждали. Наконец, засов стукнул еще раззакрылся. А несколько секунд спустя в комнату вошел Брик, одной рукой раскручивая спиннер, а другой держа Юлин телефон.
Все молодцы,заявил он.
Куда нам до тебя,съязвила Маша.Все как всегда: чуть чегопод кровать. И что теперь?
Вместо ответа Брик бросил ей телефон. Поймав, Маша тупо уставилась на экран.
Что это?
Скрины переписки в «Телеграме». С неким Хароном.
Брик прошелся по комнате, заложив руки за спину, и вдруг, остановившись под люстрой, изрек:
В доме почему-то совершенно нет книг
Ты это собираешься обсуждать?возмутился я.То, что сейчас сюда приходило
Я вас предупреждал, я вас проинструктировал, и все закончилось лучше не придумаешь,перебил меня Брик.С этой ситуацией мы разобрались. А вот книг в доме нетэто плохо.
Подойдя к плоскому телевизору, Брик посмотрел на него с таким выражением, будто бы это он, телевизор, сожрал все книги в доме.
Этоее переписка?В голосе Маши слышалось сомнение.
Полагаю,отозвался Брик.
А что там?спросил я.
Маша молча продолжала листать снимки, и мне ответил Брик:
Ежедневные беседы. В районе четырех утра Харон будил ее глубокомысленными разглагольствованиями о смерти, и Юля спросонок пыталась ему что-то в тон отвечать. Постепенно просыпалась и начинала писать более осмысленно. Если, конечно, унизиться до такого допущения, что во всей этой бредятине вообще есть смысл.
В четыре утра?Я не выдержал.Маша, это, по-твоему, нормально?
Маша подняла на меня недоумевающий взгляд:
А что, я должна была ночи напролет у ее постели сидеть?
«Уж лучше, чем ночи напролет валяться в обнимку с бутылкой!»едва не сорвались с языка слова.
Ты Ты могла хотя бы поинтересоваться! Блин, даже я видел, что она постоянно с красными глазами сидит на уроках.
Я интересовалась.Маша перелистнула еще несколько снимков.Она призналась, что смотрит эти мультики японские. Ну, она их и днем смотрит. Откуда я могла взять, что Вот такое?..
Например, по изменившемуся поведению,повернулся к ней Брик.По общению.
Судя по тому, как вздрогнула Маша, с общением у них было небогато.
Поведение,фыркнула она.Да Юля, если хотите знать, всегда такой была. С самого детства. Запросто «забывала» спать, есть. В кого бы это, интересно?
Бросив взгляд на Брика, я поежился. До сих пор трудно принять тот факт, что Юляего дочь, что онне человек. Я привык относиться к нему как к подростковому воспоминанию и не больше. Но вот «старые легенды» оживают
Около четырех, повторил я.Погоди В четыре двадцать?
Плюс-минус,кивнул Брик.А что?
Я застонал. Ну конечно! Не так много времени прошло с тех пор. По всем новостям трубили о «группах смерти», переполошенные мамаши требовали запретить интернет.
Это все чушь,заявила Маша.Юля бы никогда
Да откуда тебе знать, что бы она «когда»?Я сорвался на крик.Ты с ней вообще хоть разговаривала? Или просто тарелку с кормом под дверью оставляла?
Маша побледнела. Брик, подойдя ближе, словно невзначай коснулся моей руки, но я лишь отмахнулся.
Какая бы ни былаона твоя дочь! Да, она «трудный» подросток, с ней даже я в школе замучился, и представляю, каково было тебе. Но вот такие вещи надо замечать,показал я на телефон, дрожащий у нее в руках.Если ей было до такой степени плохо, что
Ей плохо?!Маша вскочила с дивана. Я впервые слышал, чтобы она так вопила. Так, будто сейчас набросится и убьет.Ей, блядь, плохо?!
Идем.Брик умудрился шепнуть, поймав паузу в долю секунды. Он потянул меня за рукав, но я не сдвинулся с места.
Вокруг меня ВСЕМ всегда плохо!надрывалась Маша.То бедному папе плохо, он страдает по безвременно ушедшей маме. То бедному Диме плохоон страдает по Жанне. ТеперьЮле плохо, она от безделья с каким-то придурком переписывается!Телефон полетел в стену, но в последний миг изменил траекторию, спикировал к полу, скользнул над самым линолеумом, взмыл вверх и пропал в кармане Брика. Маша ничего не заметила. Она смотрела на меня, и из нее выплескивалось все, что копилось годами.Я тогда, дура, еще обрадовалась, думала, может, и на меня кому-то не плевать. Когда мы в Красноярск уехали. И врала себе до последнего, хотя все видела: тебя только ты сам и волновал. Смысл жизни себе искал? Героическую миссию? Нашел, поигрался! Еще повезло каксам в итоге оскорбленной невинностью оказался. А я, может, впервые человека встретила, который меня полюбил, который мне хотел лучше сделать. А эта А потом Эта Эта тварь все испортила!Из глаз брызнули слезы.Все уничтожила. И ей же. Теперь. Плохо!
Брик тянул меня все настойчивей. Но я не мог так просто уйти.
Маша,тихо сказал я.
Она дернулась, будто от пощечины.
Пошел отсюда!От крика зазвенела посуда в серванте.Пошли вон, отцы-героины! Спасайте свою Юлю, делайте что хотите, дайте мне хотя бы сдохнуть самой для себя!
Идем,прорычал Брик, и на этот раз я подчинился. Если бы у меня нашлось хоть слово возражения, я бы остался. Но мне только что выплеснули в лицо все то, что Жанна пыталась вежливо преподнести целый год. И этот выплеск меня уничтожил.
Дверь за нами грохнула так, что заложило уши.
Сев за руль, я долго не мог собраться с мыслями. Руки дрожали на руле.
Да, плохо получилось,задумчиво сказал Брик. Я посмотрел на него, и он добавил:Ноутбук надо было тоже забрать Ладно, разберемся.Он пристегнул ремень.Едем. Ты, надеюсь, понимаешь, что я ночую у тебя?
Может, его цинизм и был возмутительным, и шестнадцать лет назад я бы устроил истерику, но сейчас услышанное привело меня в чувства. Я несколько раз глубоко вздохнул и повернул ключ.
Кате позвони.
Уже звоню.
Я бросил взгляд на Брика. Он, оказывается, не просто подпирал щеку кулаком, он прижал телефон к уху. Миг спустя его лицо озарилось улыбкой:
Привет, ангел. Скучаешь? Да, все хорошо. Завтра расскажу, наверное. Сегодня придется заночевать у Димы. Ну, так, решили выпить в честь встречи
В честь встречи?.. Всю дорогу, все две минуты я крутил эту фразу в голове так и эдак, но на нее наслаивались все новые, и она теряла смысл. Остановившись во дворе, я прикурил сигарету, ожидая, пока Брик окончит разговор.
Не понимаю,уже хмурясь, говорил он,почему тебе не послать их куда подальше? Ты копила эти выходные, у тебя есть полное право Ого, даже так? Знаешь, что я тебе скажу Увольняйся сама. Да, вот так. Не беспокойся, я смогу нас обеспечить. Тебя это не должно волновать вообще. Хорошо, мы это обсудим, когда я приеду, но пообещай мне, что завтра ты никуда не пойдешь. Обещаешь? Договорились.
Когда он закончил разговор и убрал телефон в карман, я спросил:
Она что, в курсе?
Брик одарил меня удивленным взглядом:
В курсе ли женщина, когда у ее мужа меняется личность? Разумеется, да.
И что? Как она это восприняла?
Не заметно?
Заметно. Но я не понимаю
Дай сигарету.
Когда-то давно я дал сам себе торжественный обет: никогда не произносить фразу: «Ты же не куришь!» Я столько раз слышал ее, когда начинал курить, что меня от нее трясло. Интересно, что надеется услышать в ответ человек, ее произносящий? Что-нибудь вроде: «А, точно, совсем забыл! Спасибо, что напомнил»,что ли? Моя личная религия основывается на том, что когда человеку нужна сигарета,человеку нужна сигарета. А не тупые вопросы.
Вопреки ожиданиям, от первой затяжки Брик не закашлялся.
Чего ты не понимаешь, Дима?тихо спросил он, выпуская дым в приоткрытое окно.В те годы я не только паразитировал. Я пытался дать Борису то, чего он хотел больше всего. Он, будучи глупым и некрасивым подростком, отчаянно мечтал о двух вещах: интимной близости с девушкой и о любви. Почему-то в его сознании эти векторы никак не пересекались. Знакомо, да?
Я отвернулся от насмешливого взгляда и не ответил. Брик продолжал:
С близостью, думаю, тебе все понятно, а насчет любви Ну, я постарался сделать так, чтобы Катя его любила.
То есть, изменил ее сознание?
Это было легче, чем кажется. Я просто закрепил кое-какие переменные, и все. Ее чувстванастоящие, просто ослаблено восприятие новых впечатлений. Иными словами, из ветреной красотки, которая к нынешнему возрасту скатилась бы в какую-нибудь неприятную клоаку, я сделал Ну, как это называется? «Однолюбку»? Нелепое слово, но ты меня понимаешь.
Я молча выбрался из машины. Говорить не хотелось. Опять от общения с ним возникает это непостижимое чувство сдвигающейся морали. До какой же степени можно манипулировать людьми, считая, что это для их блага?
Перестань.Голос Брика, покинувшего салон одновременно со мной, стал жестче.Ты занимаешься тем же самым. Может, я и не так много почерпнул из головы Бориса, но кое-что успел. Это твое баранье упрямство в том, чтобы сделать всех счастливымине то же самое?
Я не менял сознание!
Брик рассмеялся:
И что, это как-то оправдывает? Давай поднимемся до метафор. В случае с Катей я удобрил почву и посадил семена. Это безнравственно. А ты бегал целый год по заросшему бурьяном участку с каменистым грунтом, разбрасывал семена и рыдал, что они не прорастают. Этообразец великого самоотречения во имя грандиозной в своей гуманности цели. Не кажется, что где-то пошел перекос? Когда я сказал тебе: «Ты можешь идти один»,я имел в виду, что даже если весь мир от тебя отвернулся, тысправишься. Но я не думал, что ты один впряжешься в телегу, в которой лежит весь мир!
Я хлопнул дверью, Брик с озорной усмешкой повторил этот жест.
Я хотел заставить его поверить в себя!процедил я сквозь зубы, борясь с желанием закричать.Безо всяких дурацких метафор. Он жил и жил в своем болотце, как этот чертов Обломов, и все! Человекэто нечто большее. Он же
Он не заслужил света,перебил Брик.Он заслужил покой.
Мы стояли по разные стороны моего «Форда» и смотрели друг на друга. Яс ненавистью, Брикс насмешкой.
Даже сейчас,продолжал он,Борис пытается сражаться со мнойзнаешь, за что? За то самое болото, в котором ему было уютно и хорошо вместе с Катей. Они счастливы были весь этот год, Дима! Смирись с неизбежным: ты проиграл в дурацкой войне непонятно чего с неизвестно чем. В войне, которую и начинать-то не следовало. Пошли.
Он щелчком отбросил окурок в сторону и направился к подъезду. Электронный замок открыл, даже не прикасаясь, дверь распахнулась навстречу. Мне ничего не оставалось, кроме как поспешить за ним. Он молчал, я тоже не знал, что еще сказать. Так и поднялись на третий этаж.
Стоя напротив своей двери, я долго собирался с духом. Брик терпеливо ждал.
Я постучал. Легкие шаги Жанны услышал скорее на каком-то телепатическом уровне, чем настоящим слухом. Она всегда двигалась почти бесшумно. Так же, как в ту давнюю роковую ночь после Осеннего бала, когда, казалось, просто растворилась в воздухе.
Открыла дверь, замерла на пороге, переводя взгляд с меня на Брика и обратно. В растянутой майке и широких мешковатых штанах, она явно не готовилась к приему гостей. Брик лишь молча наклонил голову в знак приветствия. Я вздохнул:
Извини. Я Я хотел написать тебе смс-ку, но не сумел придумать подходящую смс-ку.
Спустя пять долгих секунд тишины Жанна кивнула и отступила, приглашая нас войти.
Конечно,сказала она.Это для него можно целый роман придумать, а меня лишний раз баловать ни к чему. Вдруг привыкну.
Глава 24
Начался прекрасный вечер. Жанна демонстративно позвонила моей маме и сообщила, что сегодня мы опять не заберем Костика, потому что у нас гость. Брик, слава всем богам, молчал. Иногда мне даже казалось, что он в самом деле испытывает смущение, но стоило взглянуть на его лицо, чтобы убедиться: плевать он хотел на все смущения мира. Маленький Принц думал.
После обеда, больше напоминающего поминки, он вытребовал у меня ноутбук и сигарету. Курить мы вышли на балкон.
Зачем тебе сигарета?спросил я.
Никотининтересный наркотик,ответил Брик.Изменения сознания минимальны, привыкание почти мгновенное, синдром отмены проявляется быстро. Так я контролирую Бориса. Когда я не курю, он мучается от никотиновой «ломки» и особо не мешает. Когда курюон наслаждается мнимым облегчением и не лезет. Я заменил ему реальную войну на иллюзорную.Тут он рассмеялся:Бредово звучит, согласен, но сигарета действительно помогает мне сосредоточиться. Крутить спиннер пальцы устали.
Жанна с книжкой закрылась в комнате Костикаверный признак, что лучше ее не тревожить. Брик вперился в ноутбук, сидя в кухне. Сперва изучил страницу Харона, потом переключился на поисковик, и вскоре я отвернулся, не выдержав лихорадочного мельтешения текстовой информации. Читал Брик мгновенно.
Говоря про «четыре двадцать», ты имел в виду «группы смерти»?спросил он, не отрывая взгляда от экрана.Бред. И по логике, и по сути.