С морем он познакомился взрослым. В раннейдоармейскойюности хипповал, но море им, сибирским хиппарям, заменяли реки и озера. Впрочем, и моря там у них были, но искусственныеКрасноярское, Братское, Новосибирское
Настоящее увидел в сорок лет. У сына появились подозрения на астму, аллергия донимала, вирусы (или ей так казалось), и решено было ехать. Выбрали Феодосию: довольно дешевое жилье, к тому же не только в частных секторах, но и в квартирах.
Нашли квартиру в интернете, добрались, вселились. И пошли на берег. И вышли к кафеверанда у самой воды.
Темнело, под крышей зажглись разноцветные, неяркие, лампочки, играла, не в этом кафе, а где-то в отдалении, музыка. Официантка, домашняя какая-то, своя, советовала им блюда мягким уютным голосом. Перечисляла диковинные для Сергеева названия: рапаны, сибас, дорадо, бычки, мидии в сыре, ставридка Да нет, многое он ел, но одно дело в московских ресторанах, а другоездесь.
С моря надувал ветерок. Легкие такие воздушные волны. И волнами приходил запах чего-то будто слегка подтухшего, но в то же время ароматного, свежего. Сергеев искал слова для этого запаха и нашелтак пахнет спирулина из аптеки Но искал и нашел не в тот первый вечер
Когда одна песня заканчивалась, а следующая еще не начиналась, становилось слышно шипение Здесь был берег, и это шипел песок, отпуская откатывавшуюся воду.
Сергеев смотрел на море, густо-синее, на чернеющий мыс, колышущиеся, размытые отсветы огней, на свою жену, на пятилетнего сына, и думал Нет, не думал, а без всяких мыслей знал в те минуты, что всё хорошо.
Потом несколько лет снова была Феодосия или соседний Судак, а потом они оказались на окраине Сочив Мацесте. Дней десять жили там. Флигелек, заросшая виноградом беседка, пляж, одна и та же кафешка по дороге Заскучав, решили съездить в центр, но жена в последний момент занемогла, и Сергеев с сыном отправились вдвоем.
Провели в Сочи весь день. Канатная дорога, дендрарий, шевелящиеся кораллы в огромных аквариумах, пальмы, белоснежный порт и белоснежные яхты, памятник героям фильма «Бриллиантовая рука», обед в ресторанчике на пирсе, ледяной мохито, прогулка на быстром катере Было нежарко, ходилось легко, сын не канючил и не морщился, а был тих от новых впечатлений и, может быть, счастлив. И Сергеев, понимая, что это действительно состояние счастья, наслаждаясь им, в то же время с болью чувствовал, что совсем скоро будет вспоминать этот день примерно так же, как вспоминал свой день счастья старик в исполнении Евстигнеева в «Зимнем вечере в Гаграх»: «Если б можно было хоть на один миг вернуть тот день, я бы всё отдал».
На следующий год с деньгами оказалось неплохо, и они позволили себе Барселону, а потом сын вырос и отказывался ездитьему интереснее было проводить всё лето в Москве; жена не настаивала, Сергеев тем более.
И вот он у моря один. Сбежал от ставшей чужой семьи, от Москвы, от наползающей на Москву, как всегда, непонятной, без неба, зимы с многодневными дождями, мокрыми снегопадами и горьким реагентом От всего сбежал.
* * *
Наконец пересилил себя Нет, вообще-то утро потекло по уже привычному руслу: легкая зарядка, мысль о душе и тут же просьба себе самому: а можно попозже? Варка кофе, выход на террасу Но внизу ругались женщины, собака Умка, видимо раздраженная их громкими голосами, лаяла особенно противно; в кресле необычно для этого времени уже сидела в ворохе тряпок тёть Наташа. И Сергееву остро захотелось оказаться не здесь.
Быстро съел пару бутербродов с сыром и ветчиной, допил кофе. Обулся, надел куртку и отправился.
Сразу и придумалась конкретная цельна полоске степи, если забирать слегка вправо, виднелся бугор, а на нем развалины крошечного здания вроде бетонной трансформаторной будки, а еще правееодинокий дом у самого берега. Стоило узнать, что это за развалины и что за дом.
Сергеев перешел дорогу, заметил тропинку в невысокой сухой траве. Тропинка как раз вела вперед и направо.
Это не целиназемля исцарапана бороздами. Значит, пахали. Но вряд ли засевали чем-то. Трава сорная, много шаров перекати-поля, каких-то засохших цветов, напоминающих звезды. Сергеев хватанул одну и отдернул рукулучи звезд бритвами врезались в ладонь. До крови
Сначала матернулся, а потом заговорил насмешливо, поучающе себя:
Так, это не Подмосковье. И не Сибирь. Здесь всё непросто. Не суй руки куда попало.
И как подтверждение того что всё непростогроздья мелких улиток на стеблях травы. Сначала даже подумалось: это ягоды какие-то. Пригляделсяулитки.
Оторвал одну, изучил. Вход в пещерку был залеплен беловатым и твердым, как засохший клей. Явно не первый день так висят. Может, зимовать приготовились? Никогда раньше такого не встречал.
Ну ты здесь и не был, ответил вслух, а потом отпарировал: В интернете не встречал, на «Энимал плэнет».
Сфотографировал, пошел дальше. Внутри разгоралось мальчишеское любопытство к новому
Чем были развалины, так и не понял. Но явно что-то военное. То ли дот, то ли наблюдательный пункт. Сперва решил, здесь находилось орудие. Поискал место, где бы оно могло быть установленобывал на старинной батарее в Кронштадте, не нашел. Зато обнаружил в подножии бугра покатый бетонный спуск под землю. Дверной проем без двери. Захотелось поглядеть, что там, в черном прямоугольнике. Постоял и не пошел. Оправдался тем, что еще вляпается в дерьмо или на штырь какой напорется, на змею.
Мог бы включить фонарь в айфоне. Просто жутковато было; Сергеев стыдился этого чувства, но побороть не мог.
На вершине бугра торчали осколки стен, внутри лежали куски бетона. Росла трава, даже какой-то куст. Строение стопроцентно разрушили, но когда? Не исключено, что в сороковых. Здесь были бои, об этом он читал, когда выбирал место Вот он, наглядный след войны
От развалин до берега было метров двадцать. Но оказалось, что само море далеко внизустепь кончалась высоким обрывом. Странно, что еще от бугра создавалось впечатление, что вода вот она, рядомприсядь и потрогай.
И как спуститься? спросил Сергеев растерянно. Интересное дело
Осторожно, боком, подошел к краю, заглянул.
Море, словно увидев его, зашумело. Размеренно и солидно. Волны накатывались на берег, а потом медленно сползали, шевеля гальку.
Конечно, оно шумело и пять минут назад, и полчаса, и сто лет, просто Сергеев не слышал. Но почему- то было приятно думать, что оно с ним здоровается. Именно с ним и сейчас. А до этого было неподвижно, спало.
И еще, стоило оказаться над обрывом, появился ветер. Дунул в лицо, затем тут же толкнул в один бок, в другой, обдал кисловатым запахом.
Ветер слабый, но Сергеев на всякий случай шагнул назад. Мало ли Сейчас успокаивает порывами- поглаживаниями, а потом возьмет и сбросит вниз.
Еще отошел, достал сигареты, закурил. Затягивался редко, приятнее было дышать струившимся дымом. Смешиваясь с запахом моря, он приятно волновал. Может, напоминал тот первый вечер в Феодосии
Смотрел на гребешки новых и новых волн, идущих к невидимому отсюда берегу, на размытую грань горизонта, на белые полосы облаков за чистым и голубым небом. На стоящий неподвижно корабль Смотрел, пытался любоваться, задуматься о чем-то таком, о чем принято задумываться у моря, или ни о чем не думать, ачто называетсясозерцать. Древние греки умели созерцать, останавливать мысль и вслед за этим получать озарения. Наверное, кто-то умеет и сейчас
А к Сергееву и мысли подходящие не приходили, и созерцать не получалось. Еще и сигарета не истлела, а уже надышался, насмотрелся, стало скучновато.
Обернулся направо. Отсюда одинокий домик был виден хорошо. Приземистый, с почти плоской крышей, белыми стенами; рядом полукруглый ангар, ГАЗ-66 с тентом, явно военный, а может, какой-нибудь геологический. Во дворе торчит мачта антенны. Скорее всего, радиостанция.
Близко лучше не подходитьеще примут за шпиона. Здесь такое часто происходит. Слышал в новостях.
Пополз взглядом вдоль обрыва. Заметилкое-где его края отслоились и висят на честном слове, нарушая законы физики. Почему-то вспомнились башни храма Гауди в Барселоне
Сергеев снова заглянул вниз. Высоко, примерно с пятиэтажку. Или больше Кое-где виднелись обвалы, один свежий, другие поросли травой.
От моря до обрыва метров двадцать. Неужели бывают такие штормы, когда волны добегают до стены? И подмывают. Но почему тогда куски отслаиваются сверху? Наверное, все-таки из-за дождей. Скорее всего
В какой-то серии «Неуловимых мстителей» погоня была вдоль такого же обрыва Нет, там камни были, а здесь Здесь глина. Понятно, что ее размывает ливнями, весной, когда снег тает. Если он тут, конечно, ложится Но в любом случаевлага точит и отслаивает по кусочку.
Лет через двести, ну или пятьсот, в общем, через короткий по геологическим меркам срок и их дом сползет.
* * *
Во дворе вихрило непривычное, в первый момент испугавшее Сергеева оживление. Суматоха, скорее. «Пожар, что ли?»
Нет, пожара не было. Но Оля с Диной в спешке выносили из своих квартир половички, коврики, стулья, обувь. Причем, занимаясь одним и тем же делом, будто не замечали друг друга, и дети не играли, а напряженно и молчаливо наблюдали за матерями.
Что у вас такое, барышни? не сдержал он любопытства.
Муж приезжает! радостно сообщила Дина и перхнула.
Виктора на два дня отпустили! Оля улыбалась во весь рот. Порядок навожунадо ж принять
Наломался на стройке этой, не дав ей договорить, а вернее, словно бы не слыша, перебила Дина. Почти две недели без выходных.
Сергеев изобразил сочувствие.
А где они работают?
Дорогу строит.
На трассе Витя мой. Укладчик!
Сергеева и забавило это детское какое-то соперничество женщин, и сочувствие скребло грудь. Понимал, как они друг другу надоели за полгода, или за год, или сколько там они живут бок о бок, каждодневно то вольно, то невольно наблюдая друг друга в этом напоминающем тюремный колодец для прогулок дворе. И снова порадовался, что ему досталась квартира на втором этаже.
Ну ладно, кивнул поочередно, готовьтесь. И чтоб всё у вас хорошо было!
Спасибо!
Спасибо вам!..
А вечером во дворе был праздник. Вкусно пахло шашлыком, укропом, раздавались веселые мужские голоса и женский смех; мальчик и девочка что-то требовали и хныкали, но не плакалиСергеев помнил, что так дети их возраста проявляют свое участие в застолье Когда в очередной раз вышел на террасу покурить, его заметили и позвали к столу.
Он был не против, но из вежливости стал отказываться:
У вас ведь семейное А у меня и нет ничего Алкоголь здесь не продают
Да у нас полная чаша! Айдайте!
Сменил треники на джинсы, шлепки на туфли. В последний момент прихватил нераспечатанную сырную нарезку. Спустился.
На террасе было еще относительно светлосолнце хоть и село, но по горизонту над морем синел яркий шлейф, а здесь, во дворе, уже ночь. Хорошо, что хоть еду на столе освещают горящие окна.
Познакомились. Мужа Дины звали Ярослав, а ОлиВиктор.
Можно Витя, не обижусь. Виктор-Витя, короче.
Олег, ответил Сергеев.
О, почти как жинку моюона Ольга.
Я в курсе.
Но мы ее Оляна зовем
Оба довольно молодыеслегка за тридцатьсухопарые, жилистые. Наверное, физически они были куда сильнее Сергеева, но эта сила в них таяла, а не копилась. И тот и другой выдавленные, измятыенаверняка работали на износ, питались каким-нибудь «Дошиком», перед сном вливали в себя грамм по триста и отрубались, а часов в семь вскакивали, снова ели «Дошик» и шли строить
Вы дорожники? чтоб не молчать, спросил Сергеев.
Ага.
Автобан ложимевропейский уровень.
По пути из аэропорта сюда такси несколько раз выезжало на готовые куски этого автобана. Три, а то и четыре полосы в каждую сторону, по центрувысокие отбойники, фонари.
Да, видел. Впечатляюще.
Ну дак! гордо хмыкнул Виктор-Витя. Оляна, дай посуду гостю-то!
Мужчины были уже прилично теплые и налили Сергееву штрафнуюцелый стакан.
Вы что, ребята
Давай-давай. Под шашлычкевич!
Виктор-Витя напоминал дембеля, которого разрывает радость и энергия в первый день на гражданке.
Чокнулись с силой. Сергеев сделал два широких глотка, откусил горячего, мягкого мяса.
Свинина?
Ага А что? Вы этот?..
Нет. Всё нормально.
Ярослав извиняющимся тоном объяснил:
Тут непонятно: кто, что. Интонация у него была, как и у Ольги, южнорусская, и Сергеев невольно соединял ихподходящая была бы пара.
Я заметил, что всё непросто.
А вы, спросил Виктор-Витя, значит, наш новый сосед?
Да.
И надолго?
Как получится. Планирую пожить.
Так! Виктор-Витя встрепенулся: Пора пропустить. И скорей наполнил рюмки себе и Ярославу, хотел было подлить и Сергееву, но тот прикрыл стакан ладонью:
Еще есть.
А дамам? возмутилась Дина.
И дамам, и дамам!..
Мне хватит. Ольга убрала свой бокал.
Ну ты чего, Олянь?!
Ты же знаешь, что я не люблю.
Ну праздник ведь.
И обязательно напиваться?
Напиваться никто не собирается. А отметитьнадо!
Вот доотмечаешьсяопять на диване спать будешь.
Виктор-Витя тихо бессвязно забурчал, давя лезущие наружу ругательства.
Олег, а вы откуда прибыли? бодро, наверное, желая заглушить перебранку соседей, продолжил расспрашивать Ярослав.
Олег из Москвы, ответила за Сергеева Дина, и он удивилсяни ей, ни Оляне он о себе не рассказывал. Наверняка продавщица передала. Или Рефат.
Из Москвы? Это серьезно И как там?
Сергеев пожал плечами:
Стоит.
Да? Значит, стоит. В голосе Ярослава появились непонятные нотки. Что ж, за это и выпьем.
Сергееву вспомнились ролики в интернете, репортажи по ТВ пятилетней давности. Там люди с таким же, слегка смешным выговором, кричали друг на друга: «Пидарасы». Казалось, покричат и разойдутся. Но они стали друг друга убивать. И убивают до сих пор
Чокнулись. Виктор-Витя и Ярослав залпом, с какой-то театральной удалью, осушили свои рюмки; Сергеев пригубилпьянеть не хотелось. Да и опасно было в этой незнакомой компании, незнакомом месте. Это не московский бар
А чем, кстати, занимаетесь? Дина приняла у мужа эстафету задавать вопросы.
Если не секрет, конечно, всё с теми же нотками, добавил Ярослав. Тут у многих секреты.
Да не секрет. С кино связан.
Артист? глаза Оляны блеснули.
Сергеев улыбнулся:
Нет. Сценарист.
Тоже, верно, денежная должность.
У известных, да, денежная. А я так Сергеев говорил правду, и правда в этом случае помогалапусть не думают, что у него денег целая подушка. Был бы богатый, не сюда бы поехал.
Виктор-Витя громко захохотал:
Ну да! Здесь здесьха-ха-ха! такие остались, кому некуда больше.
Смех был и искренний, и какой-то истеричный, что ли.
Нет, здесь хорошо, стал оправдываться Сергеев, спокойно.
Ага, спокойно. Мы от этого спокоя на стены лезли. Хорошо, работа нашлась.
Женщины и их дети пристально смотрели на Виктора-Витю и молчали. Сергеев видел, как они каждый день продолжают лезть на эти вполне реальные стены.
* * *
Утром Ярослав и с Виктором-Витей продолжали застолье, но оно было теперь совсем невеселым. Скорее напоминало второй день поминок.
Сергеев слышал куски их разговора, когда осторожно, не хлопая дверью, чтоб не привлекать внимания, выходил покурить.
Ну и что мне было делать надо? Голос Ярослава. Своих идти мочить, а? Или всё броситьжену, доми туда?
Дом-то всяко-разно бросил.
Бросил Не бросилзаконсери законсервировал.
А, для них троя консервация Гранату к ручке привязали нет дверей. И живут уже какие-нибудь, засрали всё.
Я узнавалстоит, целый.
Ну, рад. Дерябнем?
Стук. Будто не стекло столкнулось, а два камушка. Пауза. Выдохи. И голос Виктора-Вити, такой голос, с подковыркой:
Стоит дом-то, да без хозяина.
И что?
Да ничего, ничего. Так япредставил просто.
Слушай, а ты сам Я сколько раз тебя спрашивал, и ты ни разу не сказал. Ты сам чего сюда забился? Свой дом чего не охраняешь?.. А? Что молчишь?
«Что молчишь?» было произнесено с насмешливым презрением, и Сергеев замер, ожидая услышать звук удара, а потом грохот опрокинутого стола
Молчу, потому что жру Все жилы эта работа вынула И Оляна тоже