«Иногда мне кажется, что мужчины и женщины не очень подходят друг другу. Может быть, им лучше было бы жить по соседству и иногда заходить друг к дружке в гости». Так сказала актриса Кэтрин Хепберн.
По такому манеру и зажила наша парочка. Хотя находились они не по соседству, а на разных краях империи. Из-за этого в гости получалось собраться не часто. Но зато как собралась Екатерина Алексеевна, так поехала в Крым всем «цыганским табором». Путешествие в Крым было отчасти инспекционным: а как потратил Потёмкин гигантскую сумму (55 миллионов рублей), выделенных ему из российского бюджета? Ведь во дворце поговаривали
Врали всё во дворце, поклёп возводили на Григория Алексадровича недруги егосубчики-субпассионарии. Успокоилось беспокойное властное сердце после свершение инспекции. Деньги потрачены не зря, а с большой выгодой для её страны.
Письмо от императрицы Потёмкину после крымской поездки:
«Друг мой сердечный, Григорий Александрович! Третьего дня окончили мы своё шеститысячевёрстное путешествие и с того часа о прелестном положении мест вам вверенных губерний и областей, о трудах, успехах, радении, усердии и попечении и порядке, вами устроенных повсюду, и так, друг мой, разговоры наши, почти непристанные, замыкают в себе либо прямо, либо сбоку твоё имя либо твою работу. Пожалуй, пожалуй, пожалуй будь здоров и приезжай к нам безвреден, а я, как всегда. К тебе и дружна, и доброжелательна».
Высочайший приказ Сенату от 8.06. 1787:
«Заготовить похвальную грамоту с означением подвигов Господина Генерала-Фельдмаршала Князя Григория Александровича Потёмкина в присоединении Тавриды к Империи Российской, в успешном заведении хозяйственной части и населения губернии Екатеринославской, в строении городов и в умножении морских сил на Чёрном море с прибавлением ему наименования Таврического».
Немного поясню. Наименование «Таврический» повелевает царица прибавлять не к Чёрному морю, а к Потёмкину. Отныне он «пан атаман Грициан Таврический»!
А как была встречена царица! Как по-царски была встречена!..
Григорий Александрович Потёмкин с блеском реализовал свой талант режиссёра массовых представлений. Сценой для режиссёра Потёмкина стал полуостров Крым, артистами и статистамиразношерстное народонаселение, а зрителями: императрица, её коронованные гости и плеяда царедворцев.
Но что для него все остальные! Все эти спутники и прихлебатели! Представление предназначалось только ей! И государыня насладилась зрелищами сполна: её кортеж окружала блестящая татарская гвардия, потрясающая царицу джигитовкой, её приветствовали толпы киргизов, нагайцев, туркмен, по рекам плыли роскошные галеры, за ними шлюпки с парнями и девушками, которые пели простонародные песни, на берегу толпились красочно разодетые люди, проводились маневры казаков, стреляли из пушек, эскадроны неслись навстречу своей повелительнице, в Херсон вместе с императором австрийским она въехала на огромной колеснице, во время всего путешествия по Тавриде она жила в домах с садами равными Эдему, в Карасубазаре, где она жила уже не в доме, а во дворце с фонтанами и водопадами, для императрицы был сделан сказочный фейерверк из 300 тысяч ракет, невиданная иллюминация! Горы были разукрашены вензелями императрицы, в Севастополе во время обеда вдруг отдернули занавес, закрывавший вид с балкона, и рассыпались в стороны мурзы и казаки, и перед восхищёнными зрителями открылась Севастопольская гавань с десятками больших и малых судов. На эскадре был поднят штандарт и раздался грохот салюта.
Во время пребывания в Крыму императрица сияла, она потеряла голову и от чудесной природы крымского края, и от представлений, и от внимания и почестей, и от восторгов окружающих. В Бахчисарае, вся переполненная чувствами, государыня писала любимому ученику и другу (так она называла Потёмкина) стихи. Выбирала языки: французский немецкий в конце концов написала в пику Татьяне Лариной на русском. «Стихи на случай сохранились; //Я их имею; вот они»
Лежала я вечер в беседке ханской,
В средине бусурман и веры мусульманской.
Против беседки той построена мечеть,
Куда всяк день пять раз имам народ влечет.
Я думала заснуть, и лишь закрылись очи,
Как уши он заткнув, взревел изо всей мочи
О, Божьи чудеса! Из предков кто моих
Спокойно почивал от орд и ханов их?
А мне мешает спать среди Бахчисарая
Табачный дым и крик Не здесь ли место рая?
Хвала тебе мой друг! Занявши здешний край,
Ты бдением своим все вяще укрепляй.
И напоследок Вам скажу. На высоком горном перевале, осматривая окрестности, восхищённая императрица заключила: «Крымсамая лучшая жемчужина в моей короне!» Её путешествие обошлось казне в 10 миллионов рублей.
Настал черёд Григорию Александровичу съездить в Петербург.
В Таврическом дворце был устроен грандиозный и легендарный бал, который вспоминали не иначе, как сказочную феерию. Потёмкина же сравнивали с волшебником из «Тысячи и одной ночи». Всё, что могло поразить воображение было собрано: вазы из каррарского мрамора и печи из лазурного камня, бюсты славнейших мужей древности и золочёный слон, обвешанный бахромами из драгоценных каменьев, склонённые знамёна и пленные турецкие паши, волшебный маскарад и упоительная кадриль в двадцать четыре пары знатнейших дам и кавалеров, иллюминация, которую зажигали триста служителей, и пышный балетный спектакль, а в центре дворца, в зале под куполомподобие великолепного храма, где над колонами из красного мрамора с позолоченными капителями на мраморном карнизе золотыми буквами было начертано имя императрицы. Ну и конечно прибавлен обязательный в то время эпитетВеликая. В зимнем саду на красном мраморном подножии стоял образ императрицы, иссечённый из чистейшего белого мрамора в рост человеческий. И на подножии опять же золотыми буквами:
Матери отечества и мне премилосердной».
Коленопреклонённый Григорий Александрович, в алом кафтане и епанче из чёрных кружев, целовал руку императрице. Она была в русском платье с длинными рукавами и с богатой диадемой на голове. И у него, и у неё на глазах были слёзы, это была их последняя встреча
Екатерина, вернувшись к себе, не могла уснуть, она была, точно Наташа Ростова после первого бала, полна впечатлений. Решила поделиться ими с бароном Гриммом, села за письмо, описала всё, что припомнила, даже начертила план дворца, указав место, где сидела, с немецкой точностью отметила, сколько времени провела в Таврическом дворце, похвасталась тем, что это их совместная с Потёмкиным постановка. И закончила:
«Вот как, сударь, посреди тревог, войны и угроз диктатора (т.е. короля прусского) мы проводим время в Петербурге».
Обошлась казне эта «постановка» меньше, чем освоение Крыма, однако немало стоила. Но ведь, если любить, то любить по-царски
Крепко жму Вашу руку, и до следующего письма.
-11-
Приветствую Вас, Серкидон!
Позвольте присовокупить к рассказу о князе Таврическом такую историю.
«Однажды, уже находясь в зените славы и могущества, за дорогим столом сделался светлейший князь как-то вдруг мрачен и стал ногти грызть. Гости и слуги притихли, ожидая, что будет. А светлейший молвил:
«Может ли человек быть счастливее меня? Всё чего я ни желал, все прихоти мои исполнялись, как будто каким очарованием: хотел чиновимею, орденовимею, любил игратьпроигрывал суммы несчётные, любил давать праздникидавал великолепные, любил покупать именияимею, любил строить домастроил дворцы, любил дорогие вещиимею столько, что ни один частный человек не имеет так много и таких редких, словом, все страсти мои в полной мере выполнялись».
С этими словами швырнул светлейший об пол фарфоровую тарелку и мрачнее тучи ушёл в спальню».
Заметили, Серкидон, о женщинах ни слова, настолько не считал князь многочисленных поклонниц и любовниц каким-то достижением.
Что же случилось? Всё было у человека, а счастья не было. Или Григорий Александрович его не заметил, или не там искал, и счастье человеческое не в исполнении желаний, а где в другом месте
Опустошив казну за трое суток на полмиллиона рублей, Потёмкин, простясь с супругой, отъехал в места приложения недюженных сил своих. На юг. Там он продолжил осваивать просторы российской империи и расширять их. А как всё расширил и всё освоил, почувствовал близкую свою кончину. Не мог светлейший жить вполнакала, могучий организм, рассчитанный, казалось, на вечную жизнь, израсходовал он к пятидесяти двум годам В четырёх стенах умирать князь не захотел, приказал закладывать карету, захотел последний раз увидеть степи, почувствовать ветер с Чёрного моря
Там в степи на голой земле и отошёл искали по всем карманам империалыглаза закрыть, но не нашли, казак подал медные пятаки, ими и закрыли глаза: и тот, что всё в жизни повидал, и тот, что видел поменее
Весть о смерти Потёмкина поразила императрицу, трижды она падала в обморок, терзалась и долго плакала. Записала нетвёрдой рукой: «Страшный удар разразился над моей головой, мой выученик, мой друг, можно сказать, человек-идол, князь Потёмкин-Таврический умер»
Это было письмо к барону Гримму. Про то, что потеряла она мужа, писать было на всю Европу нельзя, об этом и в России знало уже только пятеро.
«Это был человек высокого ума, редкого разума и превосходного сердца. Цели его всегда были направлены к великому. Он был человеколюбив, очень сведущ и крайне любезен В эту войну он выказал поразительные военные дарования: везде была ему удачаи на суше, и на море»
И не было в словах этих, хотя и сказанных посмертно, преувеличения, был Григорий Александрович человек удачливым, многогранным, а в пассионарности его сомнений нет никаких.
«Им никто не управлял, но он сам удивительно мог управлять другими. Одним словом, он был государственный человек: умел дать хороший совет, умел его и выполнить»
Тут Екатерина Алексеевна опять разрыдалась: «Нет Гришеньки, умер на сырой земле, а кажется только вчера, коленопреклонённый руку целовал»
« у него был смелый ум, смелая душа, смелое сердце. Благодаря этому мы всегда понимали друг друга и не обращали внимания на толки тех, кто меньше нас смыслил. По моему мнению, Князь Потёмкин был великий человек, который не выполнил и половины того, что был в состоянии сделать».
Через неделю признается она в письме к тому же адресату:
«Теперь вся тяжесть правления лежит на мне».
Только после безвременного ухода соправителя узнала царица, как тяжела она, шапка Мономаха. Непомерно для неё тяжела С момента смерти Потёмкина страна управлялась уже нетвёрдой рукой
Через три месяца после кончины князя его доверенное лицо привезло в Петербург главное богатство Григория Александровичаписьма от императрицы. Письма были разложены по датам и аккуратно перевязаны в пачки. Получив обратно то, что не чаяла увидеть, государыня заперлась за семью засовами и опять долго рыдала
Если это не любовь, Серкидон, то скажите мнечто же это?
В советские времена, когда умирал человек такого масштаба, как Потёмкин, писали высокопарно: «Умер умелый управленец, крупный хозяйственный деятель, прекрасный организатор, талантливый полководец, пламенный патриот»
В екатерининское время написали белыми буквами по чёрной доске:
«В Бозе почивающий светлейший князь Григорий Александрович Потёмкин-Таврический и проч. и проч., усерднейший сын отечества, присоединитель к Российской империи Крыма, Тамани, Кубани, основатель и соорудитель победоносных флотов на южных морях; победитель сил турецких на суше и на море, завоеватель Бессарабии, Очакова, Бендер, Аккермана, Килии, Измаила, Анапы, Сучук-Кале, Суннии, Тульчи, Исакчи, острова Березанского, Хаджибея и Паланки; прославивший оружие Российской империи в Европе и в Азии, приведший в трепет столицу и потрясший сердце Оттоманской империи победами на морях и положивший основание к преславному миру с оной, основатель и соорудитель многих градов; покровитель наук, художеств и торговли, муж, украшенный всеми добродетелями общественными и благочестием. Скончал преславное течение жизни своей в княжестве Молдавском, в 34 верстах от столичного горда Ясс, 1791 года октября в 5-й день, на 52 году от рождения, повергнув в бездну горести не только облагодетельствованных, но едва ведающих его».
«Гибель героев подобна закату солнца», говорил Карл Маркс. И тут как раз такой случай. Но вот я чуть было не выдал следующую супружескую чету, хорошо, если Вы ничего не заметили.
Крепко жму Вашу руку, и до следующей пары.
-12-
Приветствую Вас, Серкидон!
Потихоньку начинаем переходить от матушки-императрицы и светлейшего князя к следующей паре
Не дожили наши монаршие подельники ни до революции в России, ни до революционных предпосылок. И народовольцы в них ничего не кинули. Восстание Пугачёвастихия, «русский бунт, бессмысленный и беспощадный», без идеологической подоплёки, без теоретического фундамента под собой, голимая разбойничья удаль. Доносились вести из Франции: о пошатнувшемся троне, о казни августейших особ Пусть не свой трон пошатнулся, не твою голову отрубили, но всё равно боязно. Сын-Павел сказал, что нужно срочно направить во Францию пушки. «Бедный мой сын, ответила Екатерина Алексеевна, вы напрасно считаете, что с идеями можно бороться пушками». Вольтер, ну чистый Вольтер! Не зря, ой, не зря переписывалась Екатерина с просвещёнными умами Франции, кое-что от этих умов и ей перепало. Страшной силой становятся идеи, когда они овладевают массами. Но где взять идею, которой вдохновился бы пассионарий, потом вдохновил ею друга, потомгорстку соратников, а потом и массы?..
Извольте любить и жаловать, Серкидон, идея о бесклассовом обществе! На дворе девятнадцатый век, «призрак ходит по Европепризрак коммунизма». Познакомимся поближе с теми, кто разглядел этот призрак, культивировал и всячески способствовал его передвижениям по Европе.
Карл Маркс и Женни фон Вестфален.
«И я бы стал лохмат и гениален, //Женясь на баронессе фон Вестфален», написал поэт Евгений Лукин, и непонятно чего больше в этих строчкахтонкой иронии или подлинной зависти. Воспримем же эти строки, как цветок, переброшенный прекрасной женщине через двадцатый век
С мнением нашего современникаЕвгения Юрьевичасоглашается Элеонора Марксмладшая дочь наипервейших марксистов:
«Не будет преувеличением, если скажу, что без Женни фон Вестфален никогда не мог бы стать Карл Маркс тем, кем он был. Никогда ещё две жизнии обе такие замечательныене были так тесно связаны, дополняя одна другую».
Продолжим опираться на мнения людей, близко знавших революционную чету. Вильгельм Либкнехт, близкий друг семьи, и не пытается скрыть своего восхищения женой патрона:
«Госпожа Маркс была первой женщиной, благодаря которой я понял силу облагораживающего женского воздействия. Моя мать умерла так рано, что я сохранил о ней лишь неясное, смутное воспоминание. Позднее я такжеесли не считать очень короткого промежутка времени, опять же в очень раннем детствебыл лишён женского общества, которое могло бы несколько смягчить и обтесать мой характер. До встречи с госпожой Маркс я не понимал всей справедливости слов Гёте: Коль знать ты хочешь, как себя вести,//У благородной женщины спроси!»
Обратите внимание, Серкидон, на строчки великого поэта. Ведь и в Вашей жизни возможны перепутья, перемены, передряги, словом, времена, когда нужен совет Что Вы говорите? Как нам быть с расхожей фразой «послушай женщину и сделай наоборот»? Дорогой Серкидон, у классиков надо читать каждое слово. Гёте написал «у благородной женщины спроси». А это означаетне у какой попало.
Активный участник социалистического движения, всю жизнь следовавший за Марксом-Энгельсом, как нитка за иголкой, портной по профессииФридрих Лесснер:
«Дом Маркса был открыт для каждого заслуживающего доверия товарища. Те чудесные часы, которые я, как и многие другие, провёл в кругу его семьи, для меня незабываемы. Здесь прежде всего блистала прелестная госпожа Маркс, высокая, очень красивая женщина, благородной внешности и притом такая необыкновенно приветливая, любезная, остроумная, настолько лишённая всякого высокомерия и чопорности, что в её обществе любой чувствовал себя так же уютно, словно у собственной матери или сестры. Всем своим существом она вызывала в памяти слова шотландского народного поэта Роберта Бёрнса: «Woman, lovery woman, heaven destined you to temper man!» («Женщина, милая женщина, тебе небеса предопределено смирять нрав мужчины».) Она была воодушевлена делом рабочего движения, и каждый, даже самый незначительный, успех в борьбе против буржуазии проносил ей величайшее удовлетворение и радость».
Вот до какой степени вовлекли баронессу в революционное дело!
Автор книги «Женни Маркс», специалист по женщинам-марксисткам Луиза Дорнеманн свидетельствует: