Белаква нашел свою тетушку в садуона занималась теми цветами, которые тихо умирают своей смертью в указанную нами пору года (в Ирландии, знаете ли, и зимой бывает достаточно тепло). Она обняла явившегося племянничка, и вдвоем они спустились в земное чревосошли в кухню, расположенную в подвале. Тетушка приняла из рук племянника сверток, быстрым движением положила его на стол, развернула. Обнаружился омар.
Меня уверяли, что он свежий, сообщил тетушке Белаква.
И тут он заметил, что морское бесполое чудище слегка пошевелилось. Да, совершенно точно, оно чуток передвинулось! Белаква невольно вскрикнул, а рука его сама по себе взметнулась вверх, прикрывая рот:
Боже мой, да он живой!
Тетя бросила быстрый взгляд на омара, лежащего на столе. Тот изволил совершить еще одно движение, судорожно дернулся, являя тем самым бесспорное наличие в нем жизни. Белаква и тетка склонились над омаром, беззащитным, трепещущим распятием, распростертым на клеенке. Тот встрепенулся еще раз. Белаква почувствовал, как к горлу подступает тошнота.
Боже мой, прохныкал он, он живой, что мы теперь делать-то будем?
Тетушка нехорошо рассмеялась. А что еще ей оставалось делать? Она прытко поскакала к себе в кладовку на поиски передника, а Белаква остался стоять у стола с вытаращенными на омара глазами. Через мгновение тетка возвратилась к столу, с деловым и решительным видом закатала рукава.
Ну что ж, будем надеяться, что этот омар еще живой. Чем живее, тем лучше.
Значит, все это время... пробормотал Белаква. И через мгновение, рассмотрев, какое ужасное приспособление тетка держит в руках, он вскричал:А что ты собираешься делать?
Как что? Сварить эту тварь, спокойно пояснила тетка. А зачем еще мне могла бы понадобиться кастрюля?
Но он же еще не дохлый!возмутился Белаква. Разве можно живогои в кипяток?
Тетка метнула в племянничка вопросительноподозрительный взгляд: а не повредился ли он несколько в уме?
Не говори глупости, резким тоном урезонила Белакву тетка, Омаров всегда варят живьем. Так положено. Омаров готовят именно так.
Тетка ловким движением подхватила омара со стола и перевернула его на спину.
Эти твари все равно ничего не чувствуют, пояснила она.
Совсем недавно этот красавец омар по глупости своей забрался в подлую ловушку, установленную жестоким человеком. Потом его вытащили из воды, но еще много часов он потихоньку как-то дышал. Потом он пережил нападение кошки француженки и его, Белаквы, идиотское сдавливание и стискивание в пакете. А все для чего? Теперь вот ему придется отправиться в кипяток. Потому что так "надо". Ввысь вознеси мое дыханье.
Белаква в упор посмотрел на старый пергамент, в который превратилась кожа на лице тетки. В неярком свете кухни пергамент выглядел мертвенно-серым.
Ты вот бухтишь, сам заводишься и меня заводишь, сердилась тетка, а потом и за ужином сидишь набыченный.
Она подняла омара со стола. Вода закипала. Омару оставалось жить не более тридцати секунд.
"Ну что ж, по крайней мере, это быстрая смерть", подумал Белаква. Боже, спаси нас всех и помилуй.
Отнюдь не быстрая.
ФИНГАЛ
Девушка, с которой встречался Белаквапоследняя в ряду других, была хорошенькой, заводной и весьма остроумной. По степени значимости и проявленности эти качества располагались именно в такой последовательности. Потом, правда, несколько позже тех событий, о которых повествуется в этой главе, после того как с Белаквой в самый неподходящий момент случился приснопамятный приступ беспричинного смеха, всякое ухаживание и встречи пришлось на некоторое время прекратить.
Так вот, в то время, когда ухаживание еще имело место, Белаква и его девушка отправились за городБелаква вел Винни к Холму Фелтрим. Пройдя некоторое расстояние по дороге, связывающей Дублин с Мэлэнайдом, но не доходя до Замковых Лесов, они свернули с дороги на восток. Вскоре они увидели холм, который издалека вполне можно было принять за огромную кучу горных отбросов. На вершине виднелись развалины мельницы. Мягко поднимающиеся склоны густо поросли ежевикой и утесником. Холм благодаря полуразваленным останкам высокой мельницы приметной вехой торчал среди равнинных пространств, его окружавших, и был виден издалека. Его еще называли Волчьим.
Они взобрались на вершину, но спустя совсем немного времени Белаква почувствовал, что ему становится грустно, он ощутил себя одиноким, неприкаянным. А вот Винни, если судить по ее виду и поведению, пребывала в отличном настроении. Она наслаждалась теплым солнцем и открывающимися с вершины прекрасными видами.
Посмотри, ну разве Дублинские горы не очаровательны?пропела она. Гляди, они подернуты дымкой, в них столько мечтательности!
А Белаква как раз в это время смотрел совсем в другую сторонуего взгляд бродил по устью реки.
А ветер-то восточный, проговорил он.
Винни продолжала восторгаться то одним, то другим: смотри туда, вон там, видишь, гряда гор на острове Лэмбей? Правда, напоминают замок? Гляди, отсюда кажется, что те холмы вырастают прямо из леса; смотри, а лес уже совсем стал каким-то коричневым; гляди, знаешь, как то место называется? Око Ирландии, но оно похоже не на глаз, а на акулу; а вон там, гляди, на севере, такие дурацкие низенькие холмы. Ты не знаешь, как они называются?
Та местность называется Нол, буркнул Белаква, повернув в указанном направлении голову. Как это можно не знать, что такое Нол?
Последнюю фразу Белаква произнес возмущенным тоном; подобным тоном, например, много попутешествовавшая старая дева восклицает: "Как, вы были в Венэцыи и не катались в гондоле" (ставя ударение на первый слог в "гондоле" и насилуя произношение слова "Венеция"); или: "Как, вы ходили по Елисейским Полям в Париже и не заходили в магазинчик мадам де Варэн?"
Северной части Дублина я не знаю вовсе, сказала Винни. Там все такое плоское и скучное, и все дороги ведут в Дрогеду.
Это район Фингал скучен?вскричал Белаква. Винни, ты меня просто поражаешь.
Некоторое время они в молчании осматривали Фингал: побережье, изъеденное ручьями и болотами; мозаику маленьких земельных участков; полосы леса, деревья которого издалека больше походили на упрямо вздыбленные стебли высокой, сорной травы; линию холмов, слишком низких, чтобы собою замкнуть видимое пространствои взгляд шагал дальше, к линии горизонта.
Волшебная страна, вздохнул Белаква, вроде как Сона и Луара.
Это мне ничего не говорит, фыркнула Винни.
Конечно, не говорит, еще раз вздохнул Белаква, bons vins et Lamartine, земля, где возделывают виноград, из которого производят шампанское, земля, взрастившая людей серьезных, не какой-нибудь там детский сад Виклоу.
Раз проехался по всяким заграницам, а уже воображает, что все видел и все знает, наверное, подумала Винни.
Как ты надоел со всеми этими своими печальными и серьезными личностями!воскликнула Винни, Ты так всю жизнь и будешь про них талдычить?
Ну, если тебе не интересно со мной, могу предложить Альфонса, отпарировал Белаква.
А Винни немедля ответила, что с Альфонсом он может общаться сам. Потянуло колючим, неприятным холодком назревающей ссоры.
А что это у тебя на физиономии?вдруг сердито спросила Винни.
Импетиго.
Что-что?
Импетиго, кожная сыпь.
Белаква еще ночью почувствовал, что на лице начинается страшный зуд, а значит, к утру оно украсится сыпью, которая вскорости начнет шелушиться.
А ты с такой штукой на ро... на лице еще и целоваться лезешь!
Я просто забыл, извини. Я был слишком... ну, чувства, знаешь, и все такое.
Винни, достав свой платочек, поплевала на него и тщательно обтерла губы.
Белаква смиренно и униженно улегся на земле у ее ног, надеясь, что она тут же вскочит и уйдет, оставив его одного. Но она не вскочила и не ушла, а просто спросила:
А от чего это бывает? И вообще, что это такое?
Что-то вроде раздражения кожи. От грязи, пояснил Белаква. У детей трущоб такое встречается сплошь и рядом.
За этими словами последовало длительное, неловкое молчание.
Не сковыривай, миленький, неожиданно сказала Винни, от этого только хуже будет.
Эти слова оказались для Белаквы как глоток чистой холодной воды для узника, изнывающего от жажды в каменной темнице. Ведь такое проявление доброжелательности с ее стороны наверняка что-нибудь да значило! Чтобы скрыть свое смущение, Белаква отвернулся и снова стал рассматривать панораму Фингала.
Я часто прихожу сюда, на этот холм, поведал Белаква, продолжая смотреть на Фингал, и с каждым разом все больше и больше воспринимаю его как некую тихую заводь, своего рода убежище от суеты, место, куда можно являться запросто, не вырядившись, а так сказать, в домашнем халате, с сигарой в зубах... ("Ну, понесло его, подумала Винни, опять зафонтанировал словами".) Место, куда можно бежать, если исстрадался душой, особенно если страдания причинены женщиной.
Это все твои придумки, фыркнула Винни. Я вижу только небольшое поле да несколько коров на нем. Вот и все. Чтобы удалиться в глушь и пахать свое поле нужно сначала быть Цинциннатом.
Настроение у Белаквы и Винни кардинально и противоположно поменялосьтеперь она впала в меланхолию, а он ощутил прилив душевной бодрости.
Винни, Винни, тихо проговорил он, делая слабую и нерешительную попытку воспользоваться моментом ее душевного расслабления (а почему бы в самом деле не воспользоваться моментом, ведь она так или иначе сидела рядом с ним на траве). Сейчас ты очень похожа на древнюю римлянку.
Ага, Белаква меня все еще любит, сказала Винни так, словно Белаквы рядом не было, и прозвучало это непонятно както ли в шутку, то ли всерьез.
Тебе так идет, когда ты дуешься, ну, надуй снова губки, стал просить Белаква, будь истинной римлянкой, а за это я поведу тебя через устье, на ту сторону реки.
Ну, а дальше что?
Дальше? Винни, подумай хорошенько, прежде чем соглашаться.
Ага, я вижу ты задумалась. Может быть, и контрактик составим, и заверим у нотариуса?
Белаква обычно был, как воск в ее руках, она крутила им, как хотела, но теперь, когда их настроения пришли в некое равновесное противостояние, Белаква, испытав прилив каких-то неясных, но приятных чувств, вдруг сделался неподатливым. Она долго смотрела в сторону того небольшого участка земли, который вызвал их разногласия, а он телепатическими сигналами пытался заставить ее сохранять молчание, сидеть вот так, как она сидит, с суровым выражением на лице, молчаливая puella в мире без четких границ. Но Винни заговорила (найдется ли кто-нибудь, наконец, кто заткнет им, этим женщинам, рог раз и навсегда?) и сказала, что там, вдали, она ничего особенного не видит, кроме серых фигурок крестьян, надрывающихся в поле, как крепостные, и высоких заборов вокруг усадеб тех, кто когда-то стоял близко к высшей власти. А когда дела заворачивались туго и становилось совсем худо, чем они все оказывались? Никчемными болванами, прахом... Вот если закрыть глаза, тогда в том мире, под веками, действительно можно увидеть кое-что интересное... И Белаква решил, что он больше не будет говорить о Фингале, не будет больше пытаться дать ей понять, чем для него является Фингал, он навсегда спрячет Фингал в тайниках своей души. Так будет лучше.
Посмотри вон туда, Белаква ткнул пальцем в пространство. Там, за рекой, большое красное здание с башнями.
Винни несколько раз моргнула, фокусируя взгляд.
После пристального и весьма продолжительного всматривания, она решила наконец, что разглядела то, что он хотел, чтобы она увидела.
Это там, совсем далеко, с круглыми башнями?спросила она.
Да, да. Знаешь, что это за дом? Моя душа живет именно там.
"Ну и ну, подумала Винни, неужто ты собираешься раскрыть мне свою душу и выложить все карты на стол?"
Нет, я не знаю, что это за здание. Похоже на хлебный завод.
Это сумасшедший дом в Портрейне, пояснил Белаква.
Неужто? Я знаю одного врача, который там работает.
Раз уж так вышло, что там, в Портрейне, работает знакомый врач и там же лежит душа, то решено было туда отправиться.
Они шли дальней дорогой, обходя устье реки, наслаждаясь воображаемыми стаями лебедей и лысух; они карабкались по дюнам, прошли мимо Башни Мартелло и в итоге вышли к Портрейну с юга и со стороны моря, а не со стороны железнодорожного моста. Благодаря такому обходному маневру им удалось оставить в стороне ужасающе уродливую часовню в Донабейте. Портрейн был утыкан башнями, как Дун Лаогхейр шпилями: две башни Мартелло, рыжие башни лечебницы для умалишенных, водонапорная башня и вымощенная площадка вокруг башни.
Не заметив предупреждения, запрещающего посторонним "проход по подведомственной территории", прицепленного на доске неподалеку от домика береговой охраны, Белаква и Винни, подвергая себя риску судебного преследования, стали взбираться на холм, на котором стоял этот домик. Они двигались по заросшей травой кромке вспаханного поля. В одном месте, где трава была особенно густой, они наткнулись на спрятанный в ней велосипед. Белаква испытывал слабость к велосипедам. Подумать тольков таком неожиданном месте обнаружить велосипед! Владелец укрытой в траве машины находился неподалеку в поле, вилами разрыхляя почву в бороздах.
Мы доберемся этим путем до башни?!выкрикнул Белаква.
Человек в поле повернул голову.
Ото такочки до башни попадем?!снова заорал Белаква.
Человек в поле разогнулся и показал рукой, в каком направлении надо идти.
Топайте вот так и попадете куда надо, пояснил он нормальным голосом.
А там через стену перелезть?!снова прокричал Белаква, хотя никакой необходимости кричать не было. В поле стояла такая тишина, что и безо всякого крика можно было бы вести беседу и на более значительном расстоянии. Но Белакве очень хотелось, чтобы его поняли сразу ему была крайне неприятна мысль, что, может быть, придется объяснять все снова и снова, и он не только безо всякой нужды поднимал голос до крика, но еще и выговаривал слова так, чтобы они прозвучали по-деревенски. Этот нелепый говор вызвал удивление и раздражение Винни.
Послушай, не корчь из сэбэ дэревэньського прыдурка, бросила Винни сердито. Ты что, сам не видишь, куда нужно идти? Дойдем до той стены, а там перелезем через нее.
То ли человеку с вилами понравилось по какой-то причине упоминание о стене, то ли он обрадовался возможности прервать на некоторое время работу, но так или иначе он отбросил вилы и, тяжело и неуклюже ступая, направился к тому месту, где стояли Белаква и Винни. В его внешнем виде не было ничего примечательного. Подойдя совсем близко, он сказал, что им надо сначала идти прямо, вот туда, потом, да, перелезть через стену, и они сразу увидят башню, что на вершине холма, там, где заканчивается поле, или они могут вернуться, дойти до дороги, а потом идти по дороге, пока не дойдут до Валов. Каких еще Валов? Может быть, этот деревенщина просто чокнутый? Один из тех сумасшедших, которых отпускают из больницы на некоторое время, потому что они ведут себя смирно? Белаква спросил, а стара ли башня, хотя для того, чтобы определить, что она относительно недавней постройки, совсем не требовалось консультации доктора Петри. Человек, дававший пояснения, сообщил, что башню построили в год Великого Голода, кажется, для того, чтобы размещать там беженцев из наиболее пострадавших районов. Ну, по крайней мере, так говорят, ну, так рассказывала одна дама, имя которой он предпочитает не упоминать, чтобы не задеть чести ее мужа.
Ну что, Винни, полезем через стену или вернемся и поднимемся к башне со стороны реки?спросил Белаква.
А от-тель, с холма-то, вид на залив Лэмбей очень даже хороший, сообщил человек, дававший пояснения.
Винни ратовала за то, чтобы карабкаться через стену, полагая, что так будет значительно ближе, особенно учитывая то, что они уже так далеко забрались. Человек, дававший пояснения, пытался помочь в разрешении возникшего затруднения. А в голове у Белаквы постоянно крутились мысли о той прекрасной машине, что спрятана в траве, и ему никак не хотелось уходить от нее. Но надо же в конце концов на что-то решаться!
А мне бы хотелось посмотреть эти Валы, промямлил Белаква.