Она не закончила выпускного класса в обычной школе. И в чём едина была во мнении со своим классом - так это в отношении к своей учительнице по русскому языку и литературе. Её терпеть не могли. Старой закалки, пенсионерка, которую трудно выгнать из школы просто так, да и не хотели из-за потрясающих результатов её учеников на разных конкурсах и на экзаменах, учительница эта славилась грозой не только школьников и их родителей - по большей части собственных же бывших учеников, но и руководства. О последнем Дара слышала так, поскольку-постольку. Но грозу испытала на себе и не раз. Учила русичка просто: ученики выполняли всё, что она ни задавала, лишь потому, что не желали слушать, как она будет орать на уроках из-за невыученного. А орала она так, что стены тряслись.
И сейчас Дара, прохаживаясь вдоль стены с развешенными на ней картинами, мимо постаментов с вычурными фигурками, постепенно проникалась к этой старой ворчунье-орунье признательностью. Девушка училась так себе. Но русичка требовала. И, чтобы лишний раз не плакать от её ора, что-то Дара, да запоминала. А запоминать приходилось многое. Приходилось не только читать сами произведения, но и критику к ним по учебнику литературы: русичка не признавала другого обучения литературе, кроме как пересказа текста и критических статей близко к тексту.
"Фет, кажется? - вспоминала девушка, хмурясь на красивый рисунок без смысла, на рисунок, в котором не угадать знакомых линий, потому что это была... Дара напряглась и вспомнила: - Абстракция! Как там в учебнике? Чистое искусство? Искусство ради искусства? Не обязательно, чтобы жизнь была в предметах искусства. Главное, чтобы красота была во всём... Так, что ли? Что-то вроде..."
- Тебе понравилась эта картина?
Дара вздрогнула. Рядом возник один из эльфов - Анкалимон, вспомнила Дара.
- Слишком абстрагировано! - вырвалось от неожиданности у неё.
- Ты знаешь такие слова? - негромко удивился Анкалимон. - И в чём ты видишь эту абстрагированность?
- Я не узнаю в линиях что-то близкое мне, моему сердцу, - решилась девушка. - Это красиво, но я ничего не чувствую. А мне хочется в картинах что-то узнавать. Меня больше тронул бы рисунок, на котором был бы изображён небольшой кустик или не очень яркий, но близкий сердцу цветок. А все эти линии - всего лишь линии, в которых каждый будет угадывать что-то своё, но не то, что хотел бы выразить художник.
- Нужно уметь видеть в каждой линии нечто возвышенное, видеть важное значение в каждом переплетении. Уметь видеть божественное. Ты ещё молода для таких картин, как эта, - разочарованно сказал эльф и отвернулся отойти.
- Удобная отмазка, - буркнула девушка, - неумению выражать чувства в красках.
- Ты груба, - не оборачиваясь, сказал Анкалимон, - и невежественна.
"Хм... А обзываться, как ты, - это воспитанно?" - подумала Дара, снова всерьёз решая, показать ему в спину язык или нет...
Походили по зале ещё немного - Ровена кое-что объяснила, как понимать те или иные картины, но в памяти Дары застряла фраза эльфа, которую она с недоумением обдумывала и так и этак: "Уметь видеть божественное!" И она вдруг испугалась: а если эти эльфы решили, что они... ну, не боги, но хотя бы божества? И, если присоединить к этой напыщенной фразе реплику Ровены, прозвучавшую на обеде, наверное, она станет подтверждением, что эльфы заигрались в богов? Им-то что... У них есть всё, что нужно для такой безмятежно божественной жизни: им-то не надо думать о еде - всё появляется на столе, словно по мановению волшебной палочки. Им не надо думать о том, каким образом появляются чистые вещи... И отсюда...
Дара, забывшись, похлопала глазами на того же Анкалимона: кажется, судя по всему, они тут все витают в облаках? Не оттого ли обозлилась на них богиня земли? Она, небось, думает, что эльфы встревожатся и начнут что-то делать, чтобы исправить ситуацию. Но ведь им-то всё равно! А страдают люди.
Чтобы доказать себе, что она всё поняла правильно, Дара обошла залу ещё раз. Картины из прихотливо изгибающихся линий. Скульптурки, похожие как на искажённые фигурки людей, так и на животных... "Тихо шифером шурша, едет крыша не спеша..." - вспомнила девушка. И вздохнула: а если она и впрямь мала для понимания всего этого сложного искусства?
... Танцы оказались труднейшим делом. Дома, у новых родителей, Дара училась танцевать так, чтобы не стыдно было на вечерах у соседей. Но здесь танцы представляли собой нечто изощрённое: мало того что они продолжались часа три, так ещё и фигуры танца не повторялись. Хорошо ещё, что в одном зале с девочками, правда на небольшом подиуме, чтобы было видно всем, танцевали второй эльф, имени которого Дара так и не вспомнила, и Ровена. Музыканты: флейтист, скрипач и клавесинист - играли скучную торжественную музыку, которую Дара пыталась запомнить, но мелодии уловить ей не удавалось. В общем, от часа танца у девушки разболелась голова и осталось впечатление долгих шаганий друг от дружки, ещё и с поворотами.
Время ужина она восприняла с благодарностью. И с этого момента, как села за стол - под наблюдением тех же эльфов, начала считать минутки до свободного времени, когда их всех оставят в покое. А уж кухню и весёлую болтовню здесь приняла с радостью. Пока она домывала последние тарелки, а Олан носился от неё во двор с полными и обратно с пустыми вёдрами, она уже внимательней прислушивалась к разговорам, которые вели самые старшие повара. Они вроде просто обсуждали всё, что происходит за пределами замка высоких господ, но Даре уже стало страшновато, когда она узнала единственную новость: на дорогах появились банды орков, которые перехватывают подводы от тех владельцев поместья, которые отправляют урожай на продажу.
Её новые родители не настолько богаты, чтобы терять с трудом выращенное.
Что же делать?
Пока единственное, что придумала Дара, - "разбудить" эльфов и заставить их заниматься делами по хозяйству. Проблема оставалась одна: как это сделать?
"Глупая, - в очередной раз вздохнула она. - Они здесь все настолько твердолобые, а я думаю о том, чтобы что-то заставить их сделать?"
В комнату она вернулась и поморщилась: Эдна и Синни пели дифирамбы эльфам! Они аж захлёбывались от восторга, перечисляя добродетели высоких господ. Дара вздохнула и вклинилась в их восхищение:
- Девочки, а помните - мы уходили? Тут что-то было? Вы смотрели, что это?
Ошеломлённые Эдна и Синни с открытыми ртами взглянули на неё, деловито посматривающую под кровати всех, приговаривая:
- Вот уснём, а вдруг кто-нибудь выскочит оттуда?
Первой завизжала впечатлительная, несмотря на тугодумие, Малвина. Она наотрез оказалась осмотреть все укромные местечки в комнате, чтобы обезопасить время сна. Кассади решительно шмыгнула носом и отважно принялась вместе с Дарой рыскать по помещению. Эдна высокомерно сказала, что обыск - дело для низших. Дара хмыкнула:
- Ну, хорошо. Только учти - за тебя под твою кровать никто не посмотрит. Так что, - она сделала огромные глаза и продолжила страшным голосом, выделяя каждое слово: - Если ночью на тебя накинется кто-то и будет душить, ты будешь сама винова...
Фразу оборвал оглушительный вопль снова ужаснувшейся Малвины. И побледневшая Эдна, к которой присоединилась не менее бледная Синни, взяла канделябр на пять свечей и тут же принялась обыскивать укромные места своей части комнаты. А Дара скромно подумала, что ей можно попробовать писать жуткие истории-страшилки. Кажется, у неё талант. Интересно, сочтут ли высокие господа искусством готическую историю?
Ха, и ещё одно, кстати! Бывала Дара пару раз в детских лагерях на каникулах. И ни одна тамошняя ночь не обходилась без страшной истории на сон грядущий. А почему здесь вечера проходят так неинтересно? А любопытно было бы послушать про здешних призраков, о других страшилках! С другой стороны - жаль Малвину. Да и темнокосая Кассади аж посерела от страха, хоть и пытается не показать, как ей страшно. Да и спать хочется - после работы на кухне. А ведь на поздний вечер ещё намечен побег домой!
Дара приготовилась. Прежде чем лечь, она уложила вещи таким образом, чтобы их легко можно было взять и сразу одеться.
Вошла госпожа Нэла, строго оглядела подопечных и потушила все свечи. Мелькнул подсвечник в её руках, когда она закрывала за собой дверь.
- А вот Анкалимон... - мечтательно сказала Эдна в темноте.
- И Халлониэль... - дремотно отозвалась Синни.
- Девочки, спать хочется, - жалобно воззвала к ним Кассади.
- Ты нам завидуешь, - сонно сказала Синни.
- Ага, завидую, - подтвердила Кассади. - Тебе этого - моего признания - хватит, чтобы уснуть?
Тишина медленно заполняла пространство комнаты, постепенно украшаясь возникающим сопением засыпающих... Дыша ртом, Дара осторожно села на краешке кровати. Прислушалась. Кажется, заснули все.
- Кон! - выдохнула она.
- Подожди немного, - прошептали ей прямо в ухо. - Что-то странное вижу над двумя девочками. Не понимаю, что это...
Дара, к сожалению мало обученная магии, не видела ничего - разве что еле-еле смутные полосы в глухой темноте. Сегодня наставница не оставила им даже дежурной свечи в качестве ночника. Но призрачному змею она доверилась. Пока приходилось выжидать, она взялась за волосы и переплела косы. Украшений не стала вплетать. И не видно, да и зачем? С друзьями же на встречу собирается.
Она уже натянула тунику и собиралась прихватить с собой обувь, чтобы надеть её в коридоре, как змей зашипел что-то маловразумительное. А Дара еле удержалась от крика. Во тьме что-то скрипнуло - и в центре комнаты появилась смутно белая фигура.
- Кон, кто это?!
- Это Эдна...
- Но что с ней?
И оба замолчали, так как Эдна сама объяснила, что именно с нею.
Они услышали её сонный голос:
- Да, мой прекрасный Анкалимон, я сейчас приду к тебе. Жди меня!
И босые ноги зашелестели по коврам к двери.
- Я понял! - ахнул Кон. - На ней любовное заклинание призыва!
- Как это?
- Она думает, что Анкалимон влюблён в неё, - и идёт к нему, в его апартаменты! В его спальню!
Дара чуть не задохнулась от негодования.
Высокие господа?! Вот от чего предостерегала её старуха Кельда!
- Кон, что можно сделать, чтобы остановить её?
- А зачем её останавливать? - удивился призрачный змей. - Она же и сама хотела залезть в его постель!
- Откуда ты знаешь?
- Да она хвасталась тут без тебя напропалую, что сумеет сделать так, чтобы её оставили в замке!
- Малолетняя дурёха!
- Что?!
- Кон, я сейчас драться буду с нею, если не подскажешь, как снять с неё это заклинание! Но к этому охламону Анкалимону её не пущу! Она же реветь потом будет, когда всё поймёт и узнает, что стала постельной игрушкой!
- Ну, так она же сама!..
- Она не знает, что потом будет! А я?! Я потом как себя буду чувствовать, зная, что происходило, что могла помочь и не помогла?! Кон! Она уже дверь открыла!
- Это тёмное заклинание, - неохотно сказал призрачный змей. - Действует на тёмные стороны человеческой души и тела. Достаточно устроить так, чтобы появилось побольше света. И оно пропадёт.
Идущая рядом с Эдной Дара выдохнула заклинание "всех свечей". Все свечи и зажглись - и стало светло-светло! Эдна, переносившая ногу через порог комнаты, зажмурилась и чуть не упала. Дара едва успела подхватить её под руку.
- Ой, что это я? - растерялась рыженькая, сама вцепляясь в рукав Дариной туники.
- Тебе, наверное, что-то приснилось, - тихо сказала Дара. - И ты пошла...
- Мне приснился мой Анкалимон, - мечтательно сказала Эдна. - Мне приснилось, как он звал меня в зал, полный света. А откуда здесь столько света? - Она с недоумением оглядела комнату, куда её втащила Дара.
- Мне не спалось, - объяснила девушка. - Я решила подучить некоторые заклинания и нечаянно зажгла все свечи.
- Красиво, - вздохнула Эдна и посмотрела на свою постель. - Сейчас лягу, закрою глаза - и пусть мне приснится мой Анкалимон.
И она это сделала. Легла. Дара помогла ей натянуть одеяло и напомнила, чтобы девица не забыла проговорить заклинание тепла. Затем потушила все свечи, на этот раз предусмотрительно оставив одну, и вернулась к своей кровати.
- Ты собиралась сбежать, - напомнил призрачный змей.
- Теперь боюсь, - призналась Дара. - А вдруг без меня кто-то из них уйдёт?
Кон ничего не ответил, легко поднялся в воздух и навис сначала над Эдной, затем над Синни. Вернулся к кровати Дары. Отчитался:
- Яркий свет уничтожил заклинания на обеих. Можешь бежать.
Уже в коридоре Дара вздохнула и призналась:
- Знаешь, о чём больше всего жалею? Я плохо знаю магию. Знала бы - послала бы в покои эльфов призраков каких-нибудь морщинистых и ветхих старушек. Да перенесла бы на них заклинания призыва с девчонок! Пусть бы эти охламоны любовались старушками! Да не просто любовались! А чтобы старушки лезли к ним целоваться! Чтобы приговаривали старушечьими своими голосочками о своей любви к ним! Ух бы как здорово было!
- Ну-у... Если поискать... - задумался призрачный змей.
Он больше ничего не сказал, но Дара повеселела.
Они сбежали по лестницам на кухню. Здесь Дара накинула на плечи драную шубёнку, в которой выходила выбрасывать отходы. Та для всех желающих утеплиться перед выходом на улицу висела на гвоздике у двери. А затем они легко вышли за пределы замковой территории. Дара-то уже знала, где находится ключ от дверцы в крепостной стене. И побежали-полетели по пустынной снежной дороге под низким звёздным небом. Девушка не спрашивала, зачем змей летит с нею, - хочет и ладно... А чтобы в дороге скучно не было, Дара спросила первой:
- Кон, зимний дух очень рассердился на нас?
- Не знаю, - ответил змей и хихикнул. - По моим впечатлениям, ему понравилось. Он ведь скучал.
- Хм... Припрячь бы его к увеселению высоких господ, - проворчала Дара.
Они обогнули очередной поворот дороги и внезапно остановились.
На последнем подъёме дорожной ленты стояли то ли люди, то ли ещё кто-то.
Медленно, приглядываясь, Дара пошла к ним, уповая только на присутствие рядышком призрачного змея - точней, на его огромный багаж заклинаний, которые помогут сбежать, если что, от опасности.
И завопила от радости: на дороге стояла её любимая компания - с небольшим довеском: между собачинами стоял Одхан!
7
Странно, что компания не двинулась навстречу девушке. Все топтались за несколько шагов до округлой снежной каймы на мощёной камнем дороге. Но едва Дара перешагнула эту неявную границу, отделявшую Белый холм от остального мира, как гости запрыгали на месте. Только Одхан стоял и улыбался.
Кона, поначалу спокойно летевшего за плечом Дары, встретили с бурной радостью. Призрачный змей в первые секунды так оторопел, что вообще порывался удрать куда-нибудь, но растерянно повис в воздухе. Тем самым он дал народу возможность ликовать в полную силу. Вокруг змея прыгали, плясали - и всё это делали под искренние вопли, писк и рычание: "Кон! Кон пришёл с Дарой! Ура! Мы встретили Кона! Здравствуй, Кон!"
Пока призрак суматошно решал, падать в обморок или дождаться окончания изумительно тёплой встречи, Дара подошла к Одхану. Она тоже растерялась, хоть и обрадовалась. Оттого и спросила грубовато, забыв поздороваться:
- Как ты здесь оказался?
- Сегодня утром твои друзья спустились к речке - посидеть на том месте, где мы... познакомились, - объяснил Одхан. - Они сели так, как сидят, вызывая меня, - спиной к воде. И так громко обсуждали, как снова проведать тебя, что я не удержался от любопытства. Я всего лишь спросил, как тебе живётся в замке на Белом холме. А твои друзья решили, что я должен услышать ответ из твоих уст. И вот я здесь.
- Они это могут, - пробормотала Дара, сама улыбаясь и представляя, как её друзья хватают Одхана за руки - дракончики и кошки, конечно, а кто-то пихает в спину - наверняка собачины Ага и Да, радостно объясняя, что они легко проводят его к Белому холму. - Но я рада, что они тебя... пригласили пойти с собой.
Продолжая улыбаться, он засмотрелся на Белый холм, на замок, серый в темноте и слегка припорошённый снегом, наверное, забыв обо всём на свете... И Дара за это его какое-то заворожённое состояние сразу ухватилась обеими руками, потому что впервые смогла наглядеться на него вдоволь. Раньше она считала, что рассмотрела лицо своего "спасателя на водах". Но сейчас приходила к выводу, что с трудом узнаёт его. Ну, ладно - он теперь одет полностью. На нём не только штаны, но и какая-то свободная, длинная рубаха, и теперь Одхан похож на обычного парня с городской улицы её прошлого: в свете сверкающих веерохвостов, в огненных вспышках от дракончиков он, казалось, оделся в джинсы и рубаху навыпуск. Но лицо... Оно словно обрело чёткие черты - и Даре нравилось то, что она видела. Одхан не был красив, по её представлениям. В нём не было и той холодной красоты, которую она видела в эльфах. Но... Одхан, даже когда не улыбался, всегда поднимал голову так, словно полнился силой и уверенностью. Небольшие глаза то и дело щурились, а длинные брови взлетали, когда он слышал необычный вопрос или нежданный шум за спиной. А рот...