Герцог усмехнулся. Конечно, Эдигор не мог не услышать его тихих шагов.
Резко обернувшись, Луламэй широко улыбнулась.
- Люк! Ты вернулся!
Он не успел ответить - принцесса уже повисла на нём, крепко обхватив герцога за талию своими тонкими ручками.
Эдигор тихо рассмеялся и тоже обернулся. Увидев императора, герцог Кросс изумлённо вскинул брови - за тот месяц, что Люка не было во дворце, Эдигор отрастил усы и бороду, и выглядел теперь изрядно старше.
- Ого! Какой ты... бородатый, Эд.
Император, всё ещё улыбаясь, сделал шаг вперёд и положил свою крепкую, большую ладонь на плечо Люка.
- Я очень рад видеть тебя, друг мой. Лу, милая, отпусти его, а то задушишь на радостях.
И Эдигор с Люком, не сговариваясь, почему-то вспомнили тот день, когда паж наследного принца очнулся после смертельного отравления. Тогда Эдигор тоже чуть его не задушил.
Лу, сияя от радости, отодвинулась от Люка и вновь прильнула к брату.
- Надеюсь, ты привёз мне хорошие новости? - Эдигор по-прежнему улыбался, но глаза его уже были серьёзными.
- Да, Эд, - рассмеялся Люк. - Хотя это было непросто. Но в конце концов император Басад согласился меня принять. Он выслушал меня и готов встретиться с тобой в самое ближайшее время.
- Отлично, друг мой, - Эдигор вздохнул с облегчением. - Значит, та мирнарийская личина, которую к тебе прицепил Аравейн, сыграла свою положительную роль?
- Да. Меня пытались убить всего лишь дважды, и то на обратном пути. Видимо, в ближайшем окружении Басада есть предатели. Так что я не советую тебе отправляться в Мирнарию без Аравейна.
- Я и не собираюсь, ещё не сошёл с ума.
- Мне тоже придётся ехать? - вздохнул Люк обречённо, но почти тут же изумлённо вскинул брови, потому что император покачал головой.
- Нет, друг мой. Я буду отсутствовать в столице, возможно, больше месяца. Кто-то же должен выполнять мои обязанности?
- Я?!
- Вы с Лу. Побудешь императрицей пару месяцев, сестрёнка?
Луламэй рассмеялась.
- Только если ты останешься императором, Эд.
...Спустя несколько недель император Эдигор Второй вместе с Аравейном и ещё несколькими верными людьми прибыл в Мирнарию. Никто бы не узнал в высадившихся с большого корабля людях эрамирцев - все они сейчас, даже Эдигор, носили личины мирнарийцев.
На всякий случай даже императора Басада не предупредили о точном времени прибытия правителя Эрамира - Люк был совершенно уверен в том, что шпион в его ближайшем окружении не один, и если Басада оповестить, Эдигора будут пытаться убить на каждом повороте.
Поэтому, уже после того, как группа эрамирцев расположилась в гостинице столицы Мирнарии - Нэрине - императору Басаду лично в руки была вручена записка, в которой значилось, что он завтра он примет у себя группу купцов, которые придут к нему во дворец. Записку, конечно, вручала Эллейн - это было её первое "боевое" задание. И она же, вернувшись с него, передала Аравейну подтверждение о встрече.
Нэрин Эдигору понравился. Он был похож на Лианор. Такие же, мощенные мелким булыжником, узкие улочки, маленькие каменные дома с балкончиками, множество парков, а посреди столицы - набережная. Пересекающая Нэрин река Нара была неглубокой, но очень широкой и чистой, и многие жители ловили в ней рыбу.
С каким удовольствием император Эрамира устроил бы себе каникулы в этом славном городе! Но, к сожалению, дела, по которым он прибыл в Нэрин, не терпели отлагательств. И на следующий же день после приезда Эдигор вместе с Аравейном и двумя телохранителями отправился во дворец императора Басада.
Вот императорский замок, кстати, совсем не был похож на тот, в котором жил Эдигор в Лианоре. Его, светлый и воздушный, будто стремился в небо, а дворец Басада был построен из более тёмного камня. Не такой высокий, зато с гораздо большим количеством башен, переходов и дополняющих друг друга строений, он казался скорее огромным домом, чем дворцом.
Группу из четырёх купцов, которыми притворялись эрамирцы, встретили у входа двое высоких, по меркам мирнарийцев, вооружённых стражников и один маленький полненький мужчина - вероятно, дворцовый управляющий.
- Добрый день, - поздоровался он, сохраняя на лице постную мину, - император просил проводить всех вас в зал для приемов.
Эдигор согласно кивнул - Басад выполнил просьбу, указанную в записке, и предпочёл зал для приемов личным покоям. Это было правильно. Мало ли, какие дела могут быть у императора с богатыми купцами? Встреча в более приватной обстановке навела бы шпионов из его окружения на подозрения, а так...
Внутри императорского дворца оказалось так много ковров, картин и драпировок, что Эдигору на миг показалось, будто он зашёл в лавку, где торгуют тканями и одеждой. Мирнарийцы и сами "драпировались" так, что за одеждой было ничего не рассмотреть, особенно усердствовали женщины, укутываясь с ног до головы. Даже лиц не видать - только глаза. Ходить с открытыми лицами и непокрытой головой в Мирнарии позволялось только детям. И то - лет до двенадцати.
В зале для приёмов их попросили встать посреди комнаты, а затем, из двери напротив, вышел император Мирнарии в сопровождении нескольких стражников. Басад оказался именно таким, как его описывал Люк - высокий, наверное, даже самый высокий среди маленьких мирнарийцев, с небольшим брюшком, чёрными глазами, гладко выбритым лицом и головой, "укутанной" в кусок длинной белой ткани. Как называется такой головной убор, Эдигор запамятовал.
Басад пару минут рассматривал стоящих перед ним купцов, переводя взгляд своих чёрных цепких глаз с одного на другого, не произнося не слова. Очевидно, он пытался понять, кто из них - император Эрамира.
На Эдигоре его взгляд задержался чуть дольше, а затем Басад сделал знак своим сопровождающим, чтобы те удалились, и подошёл прямо к императору Эрамира.
- Вы ведь - император Эдигор, верно? - спросил он, улыбаясь. Голос у Басада был зычный и басовитый.
- Верно, - ухмыльнулся Эдигор,. - Вы проницательны, ваше величество. Как вы догадались?
- Печать власти не скроешь даже великолепно сделанной личиной, - ответил Басад. В тот же миг Аравейн, махнув рукой, снял со своего императора ту самую личину, и Эдигор вновь стал самим собой.
- Нас никто не подслушивает, ваше величество, - объяснил маг, а затем, чуть улыбнувшись, добавил: - Точнее, теперь уже не подслушивает. Я его усыпил. После окончания встречи верну личину на место.
- Спасибо, Аравейн.
Басад, кивнув на кресла, стоящие у стены, предложил Эдигору присесть, и оба императора направились туда, оставив стоять всех остальных. Правда, это продолжалось недолго, поскольку Аравейн сотворил всем стулья прямо из воздуха. Увидев такое безобразие, император Мирнарии лишь ухмыльнулся.
- Прошу прощения, что здесь так мало мебели. Все посетители обычно предпочитают стоять при разговоре со мной, хотя, смею уверить, я никогда на этом не настаивал.
- Ничего страшного. Как видите, Аравейн уже решил проблему.
- Полезно иметь в своей свите мага подобного уровня.
- Да, он действительно незаменим.
В этот момент императоры дошли до кресел, и как только Эдигор уселся, Басад немедленно повернулся к нему лицом и с интересом спросил:
- То, что мне передал ваш человек, герцог Кросс - правда?
- Абсолютная, ваше величество.
- Вы действительно хотите жениться на моей дочери?
В тот момент Эдигор подумал: "Не хочу, конечно, но должен, иначе мне с тобой никогда не удастся установить добрососедских отношений".
- Да, хочу.
- Зачем? - Басад сузил глаза, рассматривая императора Эрамира.
- Вы и сами понимаете, - Эдигор позволил себе лёгкую улыбку. - Наши страны, скажем так, враждуют уже достаточно давно. И мне кажется, что пора положить этому конец. Зачем мне жениться на одной из собственных подданных, если можно взять в жёны принцессу Дориану? Я надеюсь, что наш с ней брак станет основой для новой эпохи, в которой Эрамир и Мирнария перестанут скалить друг на друга зубы.
Басад улыбнулся.
- Ваш отец никогда не разрешил бы вам жениться на Дориане.
- Мой отец умер, - довольно резко ответил Эдигор, а затем добавил более мягко: - Но он был разумным человеком, и не мог не понимать, что нынешняя политическая ситуация далека от совершенства. Взаимная ненависть между эрамирцами и мирнарийцами когда-нибудь закончится войной.
- Вот именно - ненависть, - вздохнул Басад. - Если Дориана станет вашей женой, её возненавидят как там, так и тут.
- Со своими подданными я разберусь. Обещаю, что не дам Дориану в обиду. Что касается ненависти к ней в Мирнарии... Тут, я думаю, придётся трудиться нам с вами вместе. Но мы хотя бы сможем быть уверены, что никогда не пойдём друг на друга войной, пока будем помнить о наших родственных связях.
Басад улыбнулся.
- Ваше предложение не лишено рационального зерна. И всё же...
- Да? - Эдигор поднял на императора Мирнарии свои уверенные тёмные глаза.
- Я хочу, чтобы моя единственная дочь была счастлива. Поймите... Мальчишек трое, а девочка одна. Я не хочу, чтобы Дориана всю жизнь мучалась в чужой стране, с нелюбимым мужем.
Эдигор вздохнул. Еле слышно, так, что Басад даже не заметил этого тяжёлого вздоха.
- Что вам дороже - благополучие страны или счастье дочери? - сказал он жёстко. И почти тут же добавил, пока мирнариец не опомнился: - Я со своей стороны могу обещать, что сделаю всё возможное, чтобы Дориана была счастлива со мной. Слово императора.
Некоторое время Басад молча смотрел на Эдигора и думал.
Думал о том, какой странный человек сидит перед ним. Зачем он так добивается брака с той, которую никогда не видел? Только ради мифического мира, который, возможно, никогда не настанет? Ведь женитьба на дочери императора Мирнарии не является его залогом.
Думал о том, как рано Эдигор взошёл на престол. Сейчас ему всего лишь девятнадцать - в его годы Басад был юн, безус и безответствен. А у Эдигора глаза взрослого, опытного и мудрого мужчины.
И император Мирнарии осознал, что хотел бы иметь в зятьях именно этого человека. Хотел бы, чтобы он был мужем Дорианы. Чтобы именно Эдигора любила его маленькая дочка.
- Я почти согласен, - хмыкнул Басад, и с удивлением заметил, как расслабились плечи сидящего перед ним юноши. - Только один момент... Вы знаете, сколько лет Дориане?
- Да, - ответил Эдигор спокойно. - Ей девять. Но не думаю, что это является большой проблемой, особенно учитывая культуру вашей страны, где девочек часто выдают замуж даже до детородного возраста. Так что я не передумаю.
- Тогда можете ли вы обещать...
- Что не буду настаивать на выполнении супружеского долга? Само собой. Какой срок вас бы устроил?
Басад нахмурился.
- Право, я не знаю.
- Хорошо, - Эдигор кивнул и улыбнулся. - Тогда пусть Дориана сама придёт ко мне. Когда будет готова.
- Вы желаете познакомиться с ней сейчас? И где хотите сочетаться браком - в Мирнарии или в Эрамире?
- В Эрамире, если не возражаете. Боюсь, если станет известно о свадьбе, Дориана может и не дожить до неё.
- Почему именно Дориана? - ужаснулся Басад.
- Меня не так просто убить, - пояснил Эдигор. Он намеренно сказал это императору Мирнарии, так как хотел как можно скорее покинуть страну, забрав с собой Дориану.
- Хорошо, - вздохнул Басад. - Тогда пусть будет Эрамир. Боги у нас всё равно те же.
Император Мирнарии, кивнув, пробормотал, что сейчас позовёт Дориану, и направился к выходу из тронного зала, где громко приказал каким-то слугам немедленно привести сюда принцессу.
Минут десять спустя перед Эдигором стояла девочка. Она была ниже ростом, чем Луламэй, которой в то время тоже было девять. Прямые тёмные волосы мягко струились по плечам и спине, доходя до талии. Большие тёмно-серые глаза смотрели на Эдигора с явным любопытством. Нижняя губа была крупнее верхней и чуть выступала вперёд, что придавало девочке немного капризный вид.
- Познакомься, Дориана. Это Эдигор, император Эрамира и твой будущий муж.
Глаза девочки расширились, любопытство исчезло из них почти полностью, уступив место какому-то священному ужасу. Ещё бы! Мало того, что будущий муж, так ещё и эрамирец!
- Папа... - выдохнула она, сделав шаг назад, но Эдигор не дал ей убежать, опустившись на колени.
- Будьте моей императрицей, Дориана, - сказал он, улыбаясь и протягивая девочке маленькое золотое колечко, которое, как он знал, было магическим, и должно было подойти к любой руке.
Нижняя пухленькая губка девочки задрожала, серые глаза наполнились слезами.
- Всё будет хорошо, - сказал Эдигор сочувственно, надевая своё кольцо на маленький пальчик Дорианы. - Я никогда не обижу вас, моя императрица.
- Папа... - только и смогла прошептать девочка, не смея взглянуть на своего жениха.
- Всё решено, Дориана, - ответил Басад суровым голосом. - Ты завтра же покинешь Мирнарию вместе с императором Эдигором. Сутки на сборы.
Вместо ответа девочка разрыдалась.
...Она плакала всю дорогу, отказываясь разговаривать со всеми. Изредка ела и почти ничего не пила. Император торопился в столицу, почему-то веря в то, что там Дориане станет лучше. Каждая слезинка девочки камнем ложилась на сердце Эдигора.
Уже перед въездом в Лианор мирнарийка наконец-то задремала. Император осторожно взял её на руки, стараясь не потревожить тяжёлый, тревожный сон несчастного ребёнка, и так и вынес из кареты, когда они наконец подъехали к замку.
Стоял поздний вечер, и в тусклом свете нескольких свечей, которые держали слуги, Эдигор заметил фигуры Люка и Луламэй.
На этот раз сестра поняла сразу, что не стоит шуметь и вешаться на шею. "Взрослеет", - подумал император, улыбнувшись.
Люк, подойдя к нему, посмотрел на заплаканное лицо Дорианы и вздохнул.
- Знаешь, я всегда надеялся, что ты женишься по любви, Эд, - сказал он тихо.
Эдигор улыбнулся. И хорошо, что на улице было уже темно, и никто не мог рассмотреть, какой печальной была его улыбка.
- Счастливая любовь со свадьбой бывает только у императоров из книжек, - ответил Эдигор еле слышно, а затем, прижав к груди свою заплаканную невесту, направился в замок.
Глава одиннадцатая,
в которой мы бежим
На твоём месте я бы вырастил глаза на затылке.
"Побег из Шоушенка"
Брат приходил в себя медленно. Я осторожно гладила его по лицу, легко целовала в щёки, нашёптывала что-то ласковое, как делал он очень давно, когда я болела.
Каре-зелёные глаза улыбнулись, лишь только Рым увидел меня.
- Я только сейчас понял, каким потрясающим именем ты меня наградила, сестрёнка, - тихо сказал он, усмехнувшись. - Грымз... За что ты меня так, родная?
Я смутилась.
- Ну... Я подумала, что это будет смешно.
- А что оно значит, ты помнишь? А, Полиша?
Я закрыла глаза, услышав в его новом голосе нотки прежнего, из другой жизни, когда я звала брата Олегом. И моё имя - то самое, настоящее, душевное - словно проникло в кровь и растеклось по телу чем-то горячим, согрев меня до самых пяток.
- Родной... Грымз на орочьем наречии - "родной".
- А как будет "сестра", ты помнишь?
Рым медленно поднял руку и прикоснулся кончиками пальцев к моей щеке. Я улыбнулась, перехватила его руку и сжала в своей.
- Лиша. Сестра по-вашему - Лиша.
Он кивнул.
- Именно так я и буду звать тебя теперь. Лиша... моя Лиша.
Я тихо рассмеялась, поразившись тому, как легко и непринуждённо звучит мой смех. Как же давно я так не смеялась! Словно кто-то держал меня за горло, а теперь вот отпустил.
- Тебе нужно одеться, а то замёрзнешь. Вставай, маленькая.
Я кивнула, поднялась и потянулась за своей одеждой, в беспорядке разбросанной по комнате. Я ведь торопилась спасти Рыма, поэтому и раскидала всё как попало, в разные углы нашей тюремной камеры.
Я только-только успела одеться и обуться, как вдруг со стороны двери послышался неясный шум. Словно кто-то скребся в дверь. Брат моментально насторожился и начертил в воздухе какую-то руну. Я тоже напряглась, хотя, сами понимаете, помочь в этой ситуации Рыму ничем не могла.
Тихонько щёлкнул засов, а потом дверь чуть приоткрылась, и в комнату шагнула девочка. Она успела сделать только один шаг, когда Рым отправил ей навстречу свою руну, полыхнувшую белым.
Однако незнакомка легким движением руки рассеяла колдовство орка так, будто его и не было. Я ошеломлённо моргнула.
Ещё одно чудо с мега-магией?..
- Я хочу помочь! - сказала она тихо, но весьма убедительно. - Я не причиню вам вреда!
Я вгляделась в девочку - а она была именно девочкой, лет пятнадцати на вид. Распущенные каштановые волосы, очень красивые и блестящие, совершенно прямые, доходили ей до груди и были настоящим сокровищем, а большие карие глаза с длинными пушистыми ресницами стали бы предметом зависти даже королевы. Сейчас они тревожно блестели, оглядывая нас с Рымом. А вот нос, пожалуй, немного длинноват. Но в целом - красивая девочка. Одета она была совсем небогато, не то, что Эллейн - поношенное, но тёплое серое платье, тяжёлые башмаки на ногах, а на плечах - тёмная, невнятного цвета шаль.