«Хорошего парня хороним, солнечного»сказал кто-то из толпы людей в черном пальто.
Сегодня все в черном. Головы опущены, унылые взгляды заплаканных глаз то и дело возвращаются к свежей земле, недавно вскопанной могилы.
Все тактично смотрят на землю только для того, чтобы не смотреть на безутешную мать, рыдающую на крышке уже заколоченного гроба.
Я миллионы раз слышала о том, что нет ничего ужаснее, чем хоронить собственного ребенка, но даже в самом страшном сне не могла себе представить, что это может быть настолько больно.
Больно всем. Всем, кто сегодня собрался здесь и с трудом прячет слезы в вороте пальто. Потому что больше, чем потеряла мать, здесь никто не потерял.
Отец Артема не явился на похороны сына. В толпе прошел слух, что он вовсе отрекся от него, заявив, что не воспитывал наркомана.
Вскрытие показало, что Артём был буквально «напичкан» наркотическими средствами и алкоголем, что вызвало передозировку и остановку и без того слабого сердца.
Мне и еще пятерым одногруппникам не верится в то, что он действительно мог подсесть на что-то подобное. Слишком принципиальным и прямолинейным он был всегда и во всем.
А это
Что это? Может, он хотел на личном примере показать Вилке, что её пагубная страсть, действительно, способна погубить? Но не слишком ли велика и неразумна жертва?
Глупо всё это и неправдоподобно. Если бы Вилка явилась в его квартиру хоть с малейшим намеком на запрещенные вещества, то он бы ее и на порог не пустил.
Чем дольше я раскручиваю в голове возможный сценарий событий, тем меньше нахожу логики в действиях обоих.
Но никому нет интереса разбираться в обстоятельствах гибели молодого парня. На него просто повесили ярлык «наркоман», который заигрался на окраине города в съемной квартире.
Вилка не приехала на похороны. Игорь сказал, что она закрылась в своей квартире и не пускает никого, кроме доставщиков еды.
С одной стороны её страхи и прятки можно понять, но с другой хочется взять ее за волосы и притащить на кладбище, чтобы показать, к чему привело её баловство, безответственность и безалаберность.
Но сделанного, к сожалению, уже не исправить.
На крышку опущенного гроба падает земля, которую горстями бросают близкие, родственники и одногруппники Артема. Все хоть и не смирились с этой потерей, но приняли её.
Все, кроме матери. Которую удерживают трое мужчин, чтобы она не прыгнула в могилу в безутешных попытках воскресить собственного сына, заменив его собой.
Поедем? шепотом спросил одногруппник, на машине которого мы все и приехали в родной город Артема, чтобы проститься с другом.
Да, кивнула я коротко. Дальше мы будем лишними.
Домой возвращались в абсолютном молчании. Четыре часа тишины не прерывали даже магнитолой. Каждый из сидящих в машине был занят своими мыслями, переоценкой ценностей или думал о том, что же такоеего жизнь? Каков ее смысл? В чем предназначение каждого из нас? И какая ошибка может стать столь же фатальной?
Одной из последних у подъезда дома высадили меня. Снова молча. Не прощаясь.
Сквозь пелену слёз бездумно проследила за тем, как машина скрылась за поворотом. Не чувствуя ног и своего тела, вошла в подъезд. Медленно стала подниматься по ступенькам и вздрогнула, когда в кармане зазвонил телефон.
Игорь.
Да, ответила я тихо и прислонилась плечом к стене, так и оставшись стоять на одной из ступенек.
Как ты? спросил он участливо.
Не знаю. Никак. Пусто.
Хочешь, я приеду?
Нет.
Молчание. Рука, держащая телефон, порывалась повиснуть плетью вдоль тела.
Съезди к Вилке, произнесла я, наконец, глотая острый ком, царапающий горло. Думаю, ей сейчас гораздо тяжелее, чем мне.
Съезжу, отрезал он уверенно. Хорошо. Отдохни, пока, если понадоблюсьзвони.
Хорошо, отозвалась эхом и сбросила вызов.
Сжимая в руке телефон, придерживаясь за стену, поднялась на свой этаж. Непослушными пальцами открыла дверь и наткнулась на красный чемоданчик, стоящий почти у самого порога.
Мама! хотела крикнуть, но вышел сухой обессиленный хрип.
Торопливые шаги из гостиной и четкий силуэт мамы в ту же секунду размыло солеными слезами.
Иди ко мне, шепнула она и крепко прижала к себе, окружая нужным мне прямо сейчас материнским теплом.
- Посиди дома еще денёк. Никуда твой университет не денется, если ты в него немного не походишь, настаивала мама, одновременно надевая пальто и застегивая высокий сапог.
Нет, мам, опираясь плечом о дверной косяк кухни, наблюдала за тем, как она красочно опаздывает на работу. Еще один день в четырех стенах и у меня поедет крышечка.
Ладно, Диана, сдалась она. Если ты уверена, что отошла после той трагедии с твоим одногруппником, то, конечно, можешь вернуться на учебу, но если что, знай, что я буду не против, если ты посидишь дома еще денек.
Хорошо, мам.
Хочешь, я с тобой останусь? Прогуляю работу?
Нет, мам, покачала головой и подошла к ней, чтобы поправить воротник пальто и обнять. Ты итак уже один день прогуляла, думаю, нам обеим этого будет достаточно. Пора возвращаться в цивилизацию с канализацией.
Хорошо сказала, чмокнула она меня в щечку. Надо запомнить. На работе козырну как-нибудь. Ладно, зайка, тогда я поскакала на работу, а ты обязательно звони, если что-то пойдет не по плану.
Это невозможно, мам. У меня нет никакого плана.
Тогда звони, если какой-нибудь план появится, подмигнула она мне и вышла за порог. До вечера.
До вечера, ответила эхом и закрыла за ней дверь, прислонившись в ней спиной.
Уже машинальным жестом достала из кармана домашних штанов телефон и убедилась в том, что ни звонков, ни смс мне не поступало. Больше всего сигналов и ждала от Вилки, но она ушла в тень, бункер, в подполье и, словно стерлась с лица земли, не реагирую ни на какие мои проявления.
Три дня подряд после похорон Тёмы я ходила к ней домой, но внутрь квартиры так и не попала. Разговаривала с ней через дверное плотно, умоляла пустить меня внутрь или, хотя бы, не молчать. Но ответом мне всегда служило игнорирование каждой моей мольбы и просьбы.
А ведь она всё прекрасно слышала.
Ровно так же как и я слышала ее шаги внутри квартиры; слышала, как она прибавляет громкость музыки; слышала, как подкрадывается к двери, но продолжает молчать.
Я её не виню и даже не злюсь. Вполне может быть, что это её особенная реакция на случившееся. Она потеряла любимого человека, который умер буквально у неё на руках. И то обстоятельство, что она решила лишь побыть затворницей, на мой взгляд, меньшее из всего, что она могла бы сотворить.
Не церемонясь с выбором одежды, втиснула себя в первый попавшийся свободный джемпер и джинсы. Без макияжа и небрежно собранным хвостом на макушке отправилась на трамвайную остановку, чтобы быть унесенной грохочущим трамваем до университета.
Почетное место у заднего стекла не принесло никакого удовольствия. Машину Игоря, как и его самого, я не увидела. Последние дни общение между нами почти не складывалось. Он был занят работой и тем, чтобы Вилка не сходила с ума в добровольном заточении, контролирую ее лучше, чем мог кто-либо. Я была занята да, ничем, в общем-то. Ревела, плакала, рыдала, иногда делала это под дверью Вилкиной квартиры. Иногда тихо всхлипывала в ночи, когда бездумно листая ленту соцсетей, натыкалась на какую-нибудь смешную шутку, желала отправить её Тёме, но натыкалась на надпись о том, что он был в сети неделю назад. Ровно в тот день, когда его не стало.
В университете одногруппники тоже не пестрили красочными настроениями. Большинство предпочитали отмалчиваться, опустив взгляд, и иногда, возможно, машинально поглядывали на место, которое всегда занимал Артём.
Теперь там пусто. Никто не претендует. И, скорее всего, оно так и останется пустовать.
Вздрогнула от сигнала об смс, который истошно издал мой телефон в тишине аудитории.
Простите, произнесла пересохшими губами, в ответ на укоризненный взгляд преподавателя.
Достала мобильник из кармана, быстро включила беззвучный режим и почувствовала как сердце буквально подпрыгнула к горлу, когда увидела, что смс пришло от Вилки.
Глубоко вдохнув, открыла его и насторожилась.
«Зайди в актовый зал»
И всё. Никаких подробностей или хоть сколько-нибудь уточнений.
Что ж, во всяком случае, это лучше, чем если бы она и дальше продолжала делать вид, что меня не существует. Возможно, удастся поговорить. Возможно, я смогу хоть что-то узнать про обстоятельства гибели Артема. Сколько бы я не пыталась смириться с его смертью, но червяк сомнения, грызущий меня и днями и ночами, не позволял мне смириться с ярлыком наркомана, который на него повесили.
Простите, подняла я робко руку, привлекая к себе внимание преподавателя. Можно выйти ненадолго?
Да, иди, мотнул он головой в сторону двери и продолжил читать лекцию.
На цыпочках покинула аудиторию и так же тихо поднялась спустилась на второй этаж, где находился актовый зал. До окончания пары еще почти час, так что если Вилка захочет выговориться в тишине, то у нее на это будет предостаточно времени.
Повернула в крыло, которое занимал только актовый зал и комнаты для реквизита и гримерки, замерла, услышав за спиной неторопливые шаги. Надеясь на то, что это идет Вилка, обернулась и не смогла сдержать сорвавшийся с губ вздох удивления.
- Ты? сделала шаг навстречу. Что-то случилось?
Еще не знаю, но Виола сказала срочно приехать к одиннадцати часам и подняться в актовый зал, хмурясь, ответил Игорь.
И меня она сейчас позвала в актовый зал, проговорила я, чувствуя, как из-под ног начинала ускользать земля. Ты рассказал ей про нас?
Нет. Последние дни было не до этих новостей, многозначительно заглянул мне в глаза.
Прости, я я не подумала, потерла лоб ладонью и заправила выбившиеся пряди волос за уши. Идем?
Идем.
Игорь обошел меня по дуге и неслышно открыл передо мной дверцу зала, по-джентльменски пропуская внутрь первую.
Видимо, это привычка у него в крови.
Всего пара шагов в зал и моему взгляду стала доступна сцена, на которой разворачивалось то, из-за чего в одну секунду земля окончательно ушла из-под моих ног, и захотелось закрыть перед носом Игоря дверь, не позволяя ему увидеть то же, что и я.
Но было слишком поздно.
Какого?! тихо прорычал за моей спиной Игорь, приготовившись уничтожать.
Игорь! попыталась поймать его за руку, но тщетно.
Подгоняемый яростью он практически бежал к сцене, в центре которой стоял черный лакированный рояль, а на нем распластавшись на спине с широко расставленными ногами, между которых упражнялся какой-то мужчина, лежала Вилка.
Заметив, что на него надвигаются, мужчина отпрянул от девушки, впопыхах пытаясь натянуть хотя бы трусы, но Игоря это разъярило лишь еще больше. Не сбавляя скорости, он врезался в мужчину, схватил его за грудки и встряхнул так, что закружилась даже моя голова.
Ты кто такой?! вопил несчастный, пытаясь высвободиться из стального захвата рук.
На вид он выглядел старше Игоря и не отличался атлетической фигурой или хоть сколько-нибудь спортивным телосложением. Обычный мужик, коих полно на городских улицах. И совсем необычный страх в его мелких поросячьих глазах.
Я её отец! Паскуда! прорычал Игорь ему в лицо и швырнул мужика на пол. Замахнулся ногой, но я практически повисла на спине разъяренного отца, не позволяя ему закончить начатое.
Он был настолько зол, что мог бы одним точным ударом в голову убить мужика, брюки которого всё еще оставались спущенными ниже колен. А еще парой ударов мог бы превратить его в фарш.
Игорь! кричала я, встав живым щитом между ними. Обхватила лицо с мелкой колючей щетиной ладонями и заставила смотреть мне в глаза. Успокойся. Слышишь? Это тебе ничего не даст.
Ага, рассмеялась во весь голос Вилка, медленно сползая с рояля. Это тебе ничего не даст, а Дианка даст. Ой, как даст! Да же, подружка?
Последнее слово было пропитано желчью и ядом и выплюнуто мне в лицо. Она была пьяна: едва стояла на ногах, плохо фокусировала взгляд на лицах, но несмотря на всё это вела себя достаточно уверено. Красное платье, которое совсем недавно было сбито на талии, волнами упало на бедра, когда Вилка встала у рояля, покачиваясь на высоких шпильках. Она выглядела как дива, что собрала полный зал для сольного концерта. И именно это она и сделала, только зал был не полным, а имел лишь два зрителя, один из которых был в неконтролируемой ярости, а другая в холодной растерянности пыталась не верить собственным глазам и ушам.
Чего замолчали? А? спросила Вилка, так и не дождавшись ответа. Насмешливо оглядела нас обоих и схватила с крышки рояля бутылку с янтарной жидкостью. Пригубила, поморщилась и снова посмотрела на нас. На Игоря. Папочка, тебе что-то не понравилось? Или малолеток только тебе трахать позволено?
Сейчас же закрой свой рот, спустись вниз и жди меня в машине, прорычал Игорь, наступая на нее.
Не позволила. Преградила ему путь, снова захватив ладонями лицо.
Расскажи ей всё. Она должна знать.
А ты, подружка? прилетело мне в спину. Моя нежная нимфа Ди. Вся такая хрустальная статуэтка с глазами Бэмби. В чем прикол трахаться со стариком? Я вот попробовала и знаешь что? на секунду повисло молчание, во время которого Вилка отпила еще немного янтарной жидкости из бутылки. В тишине зала её глоток оказался слишком громким. Дерьмо редкостное. Если бы не была бухая, то заблевала бы здесь всё. Но это я. А ты? Большой кошелек моего отца сполна компенсирует чувство отвращения? А, подружка?
Крутанулась на пятках и заглянула в голубые глаза девушки. Боже! Как я раньше могла не замечать ее сходства с Игорем? Мимика, жесты, глубина взгляда Да они даже злятся одинаково.
Вилка, выдохнула я отчаянно и сделала несколько шагов к ней. Это я виновата. Надо было тебе сразу всё рассказать, но
Звонкая пощечина на мгновение ослепила и дезориентировала. Я приняла ее молча. Потому что заслужила. Потому что Вилка имела права сделать это. Возможно, два самых близких человека во всем этом мире общими усилиями причинили ей боль. Она могла себе позволить ненавидеть нас и отыграться за свою боль, ответив болью.
Но, судя по всему, так думала только я, потому что сразу после прозвеневшей пощечины между мной и Вилкой вырос живой щит, коим был Игорь. Оттеснив меня широкой спиной, он схватил Вилку за руку и тряхнул её, словно пытаясь отрезвить.
Но она лишь рассмеялась. Громко, заливисто и до слёз.
Ненавижу, сорвалось с её потрескавшихся губ слабое и отчаянное. Каждый день тебя ненавижу.
Иди в машину, настаивал на своём Игорь.
Барахтающийся за спиной мужик, наконец, натянул штаны и поспешил исчезнуть через гримерки.
Из-за тебя у меня нет ничего, продолжала Вилка всхлипывая. Её запястье всё ещё было в капкане широкой ладони. Вторая рука удерживала стеклянную бутылку с алкоголем. Ты забрал у меня всё. Маму, теперь подругуАртёма. Из-за тебя я осталась без всего. Из-за тебя! сорвалась она на крик.
Резким взмахом руки бутылка оказалась разбита о сцену и разлетелась на миллионы мелких осколков. Примерно так же сейчас разбивалась и Вилка, сотрясаясь всем телом безмолвном плаче. Голова опущена, трясущиеся плечи поникли. Крупная капли слёз падали одна за другой разбиваясь об пол.
Сделала неуверенный шаг к подруге, желая утешить её, попросить еще раз прощения, сказать о том, как я её люблю, но стоило мне лишь приоткрыть рот, как первым заговорил Игорь.
У тебя было и есть всё, его сухой, сдержанный тон ввели меня в ступор. Вилка тоже насторожилась и вскинула взгляд на отца, игнорируя потоки слёз. Всё, что ты хотела, я тебе давал. Тряпки, машина, квартира, курорты Любое дерьмо, любой каприз.
- А папа? подняла она взгляд и заглянула в его глаза с такой болью и отчаянием, словно умоляя ответить верно хоть на этот вопрос. Так смотрит ребенок, ищущий одобрения в глазах любимого родителяПапа у меня был?
Я почувствовала себя воровкой, укравшей чужое счастье. И лишней. В этой их сцене я была точно лишней.