Иди в машину, только и смог глухо ответить Игорь.
Ну, да, смех сквозь слёзы. Место, Вилка. Место!
Девушка с силой выдернула тонкое запястье из цепкого захвата руки Игоря. Наклонилась, сняла туфли и швырнула их под рояль. Нетвердой походкой спустилась со сцены, неторопливо пошла между проходами в сторону главного выхода и, коснувшись ручки двери, замерла. Несколько долгих секунд о чем-то размышляла, а затем подняла взгляд на нас обоих. Черные потеки туши окрашивали ее впалые щеки и острые скулы.
Когда будете опять трахаться в душе, закрывайте дверь. Это может сберечь парочку жизней, проговорила она севшим голосом и вышла из зала, аккуратно закрыв за собой дверь.
Повисло гнетущее молчание, во время которого Игорь тяжело дышал. Плечи вздымались и опускались, гонимые работой его легких.
Игорь, неуверенно подняла руку, желая коснуться плеча, но отпрянула, когда она с глухим рыком схватил стул, стоящий у рояля и, размахнувшись, разбил его об пол.
Громкий треск ломающейся древесины заставил меня вжать голову в плечи и приготовиться к тому, что он продолжит крушить всё, что попадется ему под руку.
Но Игорь ограничился стулом, на щепки которого молча смотрел, не замечая ничего вокруг.
Иди за ней, проговорила я тихо. Возможно, тихо настолько, что он меня вовсе не услышал. Иди.
Словно выйдя из оцепенения, он перевел взгляд на меня. Нахмурился так, будто увидел здесь впервые.
Зачем? от вопроса повеяло льдом.
Ей, нужен отец. Неужели ты не понял?
И что я ей дам? всё тот же холодный тон и кулаки исчезли в карманах брюк.
Я не знаю, что отец может дать своей дочери. Мне нечего на это ответить. Просто иди за ней и поговори.
Хочешь, чтобы я ее утешил? выплюнул он цинично. Чтобы дал ей понять, что оплакивать наркомананормально?
Звонкая пощечина снова разрезала воздух.
В этот раз ударила я.
Артём не был наркоманом. Никогда. Запомни это, едва сдерживая слёзы, ткнула пальцем ему в грудь. Никогда.
Мне плевать кем он был, но факты говорят сами за себя.
Какой же ты идиот, покачала головой, глядя в его холодные бездушные глаза. Что-то в нем изменилось. Словно кто-то сорвал маску и показал мне его истинное лицо, в котором не было ни капли привлекательного. Ты даже не понял, о чем говорила твоя дочь. Чего просила
Я дал ей всё! отрезал он резко, а затем более сдержано, явно с трудом удерживая себя в рамках, добавил. Поехали ко мне, там поговорим.
Никуда я с тобой не поеду, обошла его стороной и ударила по ладони, которой он пытался меня поймать за локоть. Не прикасайся ко мне, бросила ему, не оборачиваясь, и быстрыми шагами покинула актовый зал, хлопнув дверью.
Мне нужно оказаться как можно дальше от него. От его влияния, от его гнетущей ауры. От того сумасшедшего давления, что он оказывает на меня одним только взглядом.
Нужно освободиться от его участия в своих мыслях, чтобы, наконец, остаться один на один с собой и понять чистоту своих и его желаний.
Глава 37
Чайная ложка глухо ударяется о стенки кружки, наполненной горячим кофе. Не помню, добавляла ли я сахар, но помешивать не перестаю. Глядя в темную жидкость, что закручивалась воронкой от простых манипуляций ложкой, пыталась создать в голове вакуум, свободный от мыслей. Свободный от холодных океанов голубых глаз. Свободный от мыслей о том, что где-то в центре города вчера вечером или, возможно, сегодня ночью, был продолжен конфликт, начало которому, как стало очевидно вчера, было положено еще задолго до моего знакомства с Вилкой и ее отцом.
Чужая семьяпотёмки, но меня случайным образом занесло в самое темное и потаенное место их отношений. Эгоизм. Равнодушие.
Вынула ложку из кружки и положила ее рядом, наблюдая за тем, как черная воронка замедляет водоворот.
Твою мать! донеслось из маминой комнаты вместе с мелодией звонка. Твою мать! Да! Алё!
Грохот, торопливый топот, звук открываемых и закрываемых ящиков комода.
Я без тебя вижу, что проспала, ворчала мама на незримого собеседника, звонок которого и разбудил её. Сильно лютует? Чёрт! Со вчерашнего дня всю кровь выпил. Не в курсе, что у него случилось?
Снова топот, шорох вещей, хлопок крышки шкатулки и украшениями.
Поняла. Слушай, Лен, голос мамы стал ближе. Прикрой меня перед Ренатовичем. Скажи, что отошла за кофе, бумагами или еще каким дерьмом. Через полчаса приеду.
Шаги стали всё ближе, пока не остановились у входа в кухню.
Диана! вздохнула мама возмущенно. Ты почему меня не разбудила?
Только что проснулась, соврала я, опустив взгляд.
Черт! рыкнула мама, заплетая на ходу невнятную шишку на макушке. Первый раз за десять так проспала. Даже причесаться толком не успею. Что у тебя там? спросила она, хватая мою кружку. Один большой глоток и красивое женское лицо сморщилось в отвращении. Фу! Без сахара! Ты худеешь, что ли?
Нет. Просто вобрала в легкие побольше воздуха и обратилась к маме, глядя ей прямо в глаза. Мама, нам нужно поговорить. Это срочно.
Прости, милая, но сейчас никак. Если я опоздаю еще на минутку, то мне мало не покажется, выбежала она из кухни, набирая что-то на ходу в телефоне, и из прихожей крикнула. Вечером обязательно поговорим. Да, такси? Мне срочно нужна машинка
Шуршание одежды, треск застегиваемой молнии высоких сапог, шорох пальто и маму из квартиры словно ветром сдуло.
Я осталась одна. Снова наедине со своими мыслями, что подобно паутине липли и липли. И вроде отмахнешься от них, но незримое их присутствие всё равно остается на коже.
Мерзкое, щекочущее, раздражительное.
Собралась в университет, но замерла у порога квартиры, почти покинув ее пределы. Поняла, что никуда не хочу идти. Ничего не хочу. Не могу видеть кого-либо, общаться с кем-либо и даже просто двигаться. Такой апатии, смешанной с отчаянием и приправленной сверху опустошением, у меня не было еще никогда.
Захлопнула дверь, безвольно повесила руки вдоль тела и не отреагировала, даже когда с плеча соскользнул на пол рюкзак. Просто села рядом с ним и привалилась спиной к комоду. Стукнулась затылком о деревянный ящик и прикрыла глаза.
Длинный вдох и такой же выдох не принесли за собой никакого облегчения. Лишь боль в висках стала давить еще сильнее.
Скидывая на ходу верхнюю одежду и ботинки, направилась в свою комнату, намереваясь спать до маминого возвращения с работы. Да хоть до конца жизни, лишь бы перестать думать о том, в какой тупик из лжи и лицемерия загнала себя самым обычным молчанием.
Выключила телефон и швырнула его под кровать. Там ему и место. Всё равно, теперь мне не позвонит Вилка, не напишет Артем. Мама на работе, её сегодня не до меня. А Игорь я так и не поняла, кто я для него и не уверена, что когда-нибудь он снова появится в моей жизни.
Возможно, в актовом зале университета на той старой потрескавшейся сцене всё и закончилось.
Не заметила, как провалилась в сон. Словно медленно и плавно утопала в мягком облаке, что накрывал меня с головой и укутывал мягким коконом. Просыпалась лишь несколько раз: сонно смотрела в окно, за которым было все еще светло, хоть и пасмурно, и снова засыпала.
Жалко, что облачный кокон не был не звукоизоляционным.
Звонок в дверь и последовавший за ним стук вывел меня из укрытия сна, в котором было чертовски уютно.
Нехотя скинула с себя одеяло и взглянула в окно. Уже темнеет. Наверное, мама впопыхах забыла ключи от квартиры.
Прошла в прихожую, перекинула волосы на одно плечо и открыла дверь, ожидая увидеть родительницу, но вместо нее за порогом стоял Игорь.
Злой, колючий и уставший. Ему бы тоже не помешало немного сна.
Впустишь? указал он подбородком вглубь квартиры.
Проходи, отступила, пропуская его внутрь.
Можно было бы взбрыкнуть, встать на дыбы и показать зубки, ведь я обижена. Но что-то внутри подсказывало, что во всех этих вывертах нет абсолютно никакого смысла.
Если Игорь пришел сам сразу после своего рабочего дня, то вряд ли он это сделал ради того, чтобы посмотреть на капризы тощей лани.
Я пригласил Ольгу Леонидовну в ресторан, начал он, остановившись у комода.
Пиджак расстегнут, руки спрятаны в карманах брюк.
Зачем?
Думаю, нам стоит поговорить с ней о нас.
Угу, кивнула я сдержанно и прикусила внутреннюю сторону щеки. О нас? Есть «мы»?
Диана, выдохнул Игорь устало. Сделал уверенный шаг ко мне и остановился, глядя на меня сверху вниз. Я это делаю для тебя. Думаю, нам обоим, и, в первую очередь, тебе будет лучше, если мы с твоей мамой обговорим всё начистоту и сгладим все возможные острые углы, не доводя дело до конфликта, который возник у нас с Виолой.
Как она, кстати? сердце сжалось при упоминании имени подруги.
Вчера попросила увезти её в загородный дом. Сегодня утром попросила денег на салон красоты. Всё как обычно, хмыкнул и, склонив голову набок, заглянул мне в глаза. А как ты?
Не знаю, обняла себя на плечи и опустила взгляд на носки его туфель.
Иди ко мне, шепнул он ласково и в следующее мгновение мой лоб уперся в широкое плечо.
На спину легли теплые руки и мягко прижали меня к крепкому торсу, скрытому слоями одежды.
К чему тогда был весь этот спектакль вчера, если сегодня всё стало как обычно? не понимала я, вдыхая его запах.
Это Виола. Она знает, как красочно начать, но не знает, как закончить.
Странно всё это, поморщилась и отстранилась, чтобы заглянуть в бездонные голубые глаза, в уголках которых пролегли морщинки усталости. Думаешь, она смирилась?
Мне плевать, отрезал он и прильнул к моим губам, с жадностью воруя поцелуй.
Игорь! оттолкнула его и стерла поцелуй тыльной стороной ладони. Не будь эгоистом. Она твоя дочь. Не последний человек в твоей жизни.
Диана, едва сдерживал он себя от срыва. Думаю, когда у нее появится мужчина, я буду последним, у кого она спросит разрешения быть с ним. Она уже давно не ребенок и я достаточно пожил для того, чтобы самому принимать решения, касаемо моей личной жизни.
А меня ты спросить не хочешь? Что я решила, тебе неинтересно?
Тебе не нужно ничего решать, отрезал он. Достаточно того, что ты открыла для меня дверь и впустила внутрь.
Ты повторяешь вчерашний день, Игорь. Думаю, тебе лучше уйти, обошла его стороной и направилась в кухню, словно там меня ожидало укрытие.
Эгоист. Каждая его клеточка, каждый мускул кричали об эгоизме. Его волнует только собственная персона и ее удовлетворение. А к любой ране дочери достаточно приложить денег, чтобы всё прошло.
Прошла в кухню, задвинула стул под стол и оперлась ладонями о его высокую спинку, мрачно свесив голова.
Я устала. Головная боль стучащая в висках, словно умоляла послать всё к чертям собачьим и отдохнуть от любого человеческого присутствия рядом. События последних полутора месяцев привели меня к точке, начиная с которой каждый шаг подобен шагу по минному полю.
И я стою. Просто стою и боюсь сделать самый маленький шаг. Потому что даже он может привести за собой последствия подобные разрушающему взрыву.
Тебе не кажется, что ты слишком много думаешь о комфорте других? раздалось совсем рядом.
Игорь, выдохнула и прикрыла на мгновение глаза. Я не могу не думать о комфорте дорогих мне людей. Понимаешь?
Понимаю, пальцы коснулись шеи, скидывая волосы с плеча. Кожи под мочкой уха коснулось горячее дыхание. Но почему при этом твой собственный комфорт оказывается на последнем месте? Всем не угодишь, Диана.
И что теперь? отчаянно игнорировала губы, нежно ласкающие шею. Быть такой же эгоисткой как ты?
Рядом со мной шептал он, словно уводя в туман, в котором меня не найдут даже мои мысли. ты можешь быть эгоисткой.
- Игорь, выдохнула его имя, облизнув пересохшие губы.
Забудь, сильные руки притянули меня к его телу. Есть только ты.
Горячие губы продолжали блуждать от шеи к плечу. Волна жара зародилась в пояснице, прокатилась по всему телу и сконцентрировалась внизу живота, сокращая сладким спазмом потаенные мышцы.
Игорь, последняя отчаянная попытка. Тебя мама ждёт в ресторане и
Подождёт, оборвал он меня на полуслове.
Развернул лицом к себе и усадил на стол, отшвырнув ранее задвинутый мной стул в сторону.
С жадностью напал на рот, уничтожая любое сопротивление еще в зародыше. Пальцы, что нагло хозяйничали в моих волосах, сжали их в кулак и потянули назад, подставляя шею влажным поцелуям.
Обхватила его торс ногами и притянула к себе, словно зафиксировав в капкане. Непослушными руками попыталась стянуть пиджак с его плеч, но вышло паршиво. Из-за того, что его руки были заняты исследованием моего тела, я не смогла освободить его от одежды.
Поняв моё желание, Игорь отстранился всего на секунду от терзания моих губ и в несколько быстрых движений скинул с себя пиджак на пол кухни.
Словно путник в пустыне, ищущий хоть каплю воды, снова приник к моим губам, повалив на стол. Мои запястья оказались скрещены над головой, и надежно зафиксированы рукой Игоря.
Лёд голубых глаз, объятый пламенем желания, с жадностью наблюдал за плавным спуском его свободной руки вниз по моему телу. Майка уже давно была задрана и мало что скрывала.
уже дома? Я быстро переоденусь в лучше платье и голос мамы, донесшийся со стороны входа в кухню, заставил меня отпрянуть от Игоря и спрыгнуть со стола, стыдливо оправляя майку.
Мам, я мы лихорадочно пыталась включить мозг и сказать хоть что-нибудь внятное.
Ты! неожиданно вскрикнула мама, указывая на Игоря. Ты позвал меня в ресторан, чтобы изнасиловать мою дочь, пока еду в ту жопу мира через весь город?
Ольга, ответил Игорь с завидным хладнокровием.
Я убью тебя, мудак! крикнула мама и метнулась к ящику с ножами, достав один из них. Диана, уйди отсюда!
Мама! моя очередь кричать и становиться живым щитом между ней и Игорем. Он не насиловал меня! Я хотела. Хотела, мам!
Хотела? глаза матери всего мгновение назад полные ярости сфокусировались на моем лице в неверии. Как этохотела?
Мы встречаемся уже полтора месяца, мам, тараторила я, видя маму размытым силуэтом из-за непрошенных слёз. Я хотела тебе сказать, когда узнала, что что Игорьэто тот мужчина, о котором ты постоянно рассказывала, но я не знала, как это сказать.
Нож со звоном выпал из её ослабшей руки. Потухший взгляд карих глаз смотрел сквозь меня. Но я всё еще продолжала стоять стеной между мамой и Игорем.
Вон из моего дома, проговорила мама едва слышно. Но когда никто из нас не шевельнулся, её голос раздался оглушительным криком в гнетущей тишине. Вон!
Бросила быстрый взгляд через плечо, где стоял Игорь в маске полного безразличия. Одними глазами практически взмолилась о том, чтобы он ушел.
Я заеду за тобой завтра, произнес он сдержано и, оставив свой пиджак на полу кухни, молча покинул квартиру.
Хлопок входной двери и снова тишина надавила н плечи тяжким грузом невысказанных слов.
Мама так и осталась стоять на месте, глядя в пол под моими ногами. Её щеки были мокры от слёз, но ни одна мышца посеревшего лица не выражала никаких эмоций. Она была подобно камню, статуе, что ждала момента, чтобы снова стать живой.
Прости меня, мам, сделала неуверенный шаг к ней и замерла, когда она подняла голову и посмотрела мне в лицо взглядом, который никогда не принадлежал ей.
Ты оглохла? спросила она сухим тоном, что подобно хлысту ударил по оголенным нервам. Я сказалавон из моего дома.
Мама, покачала я головой, задыхаясь от слёз.
Вали! толкнула она меня в сторону выхода из кухни. Вали к нему! Можете еще раз посмеяться над тем, какая я наивная дура.
Мы никогда над тобой не смеялись, пыталась я оправдываться, пока мама толкала меня к выходу из квартиры. Он не знал, что ты влюблена в него. Я не говорила.
Но ты знала! Знала и продолжала трахаться с ним! А потом приходила ко мне, слушала моё сокровенное и снова шла с ним трахаться! перед носом открылась дверь и еще один сильный толчок в плечо выкинул меня на лестничную площадку. Вали!