Мартовским утром несколько недель спустя инспектор товарного причала познакомил Бенни с новым коллегой и тоже офицером по имени Со Лей«Со», как теперь знал Бенни, для каренов означает примерно то же, что «мистер».
Вплоть до недавнего времени этот парень был национальным футбольным героем, восторженно сообщил инспектор.
Неплохо, подумал Бенни, что инспектор нанял карена, чтобы заменить недавно переведенного на другую должность индийца, но вместе с тем любопытно, что карен смог подняться до общенационального признания в качестве спортсмена. Возможно, именно благодаря британскому господству над бирманцами подобные продвижения оказались в порядке вещей.
Со Лей был серьезным молодым человеком, столь же высоким, как и Бенни, хотя стройнее, жилистее, и, в отличие от Бенни, старался не смотреть людям в глаза. Он безупречно говорил по-английски и был убийственно безразличен к своей известности«это только футбол», говорил он; если бы не ловкость, с которой парень взлетал по сходням, Бенни усомнился бы в его спортивных доблестях, настолько неприметно перемещался по причалу Со Лей. Но вместе с тем он не был инертным и вялым. Каждый из его редких взглядов, каждое взвешенное слово пылали силой и яркой мысльюи яростью. Устойчивой яростью, понимал Бенни, в отличие от его собственной вспыльчивости.
Новый офицер квартировал по другую сторону Королевского парка, который упирался в пагоду Суле и здание муниципалитета на Фитч-сквер, и частенько после работы они прогуливались в садах, ища укрытия от жары под кронами цветущих деревьев; Бенни задавал вопросы и замолкал, когда Со Лей начинал отвечать.
Ты должен понять, объяснял Со Лей, когда они с Бенни апрельским вечером шли со службы. Лоялистские узы, которые нас связывают с британцами они образовались ради нашей взаимной безопасности. Завоевание страны далось британцам нелегко. Потребовало немало времени, произошло несколько войн. Мы радовались англичанам, потому что нас веками притесняли бирманцы, мы были их рабами. На наши деревни постоянно нападали, наш народ непрестанно грабили, отбирая все, от одежды до самой жизни Вот почему мы так панически боимся всего. Наша застенчивость, наша сдержанность, наше стремление избегать конфликтов, привычка постоянно быть насторожеэто все уходит корнями в долгую историю угнетения. А британцы, что ж, они воспользовались ситуацией. К тому же мы населяли стратегически важную для них территорию. Им было выгодно поладить с нами, как они сами говорят. Ну, нам это тоже было на руку. Мы не стеснялись называть миссионеров, которые принесли веру многим из нас, «Матерью», точно так же, как не смущаясь называем правительство его величества «Отцом». А почему бы и нет? Подобно доброму отцу, британское правительство спасло нас, освободило от долгого состояния рабства и подчиненности.
Они остановились, сели на скамейку под тенистым деревом, Со Лей помолчал несколько секунд, словно погружаясь в дальние уголки своего разума. Вздохнув, взглянул на величественный белоснежный фасад правительственного здания.
Поэтому так много каренов служит в армии и полиции? отважился спросить Бенни. Не так давно он с удивлением узнал, что из четырех батальонов бирманских стрелковрегионального подразделения британской армиидва состоят исключительно из каренов.
Печальная тень скользнула во взгляде Со Лея, он поднял голову, взглянул на белые облака, кипевшие над городом.
Без нас, сражавшихся на их стороне, британцы не смогли бы победить в войне с бирманцами, не смогли бы захватывать один кусок страны за другим. Он посмотрел прямо в глаза Бенни, редчайший момент. Бирманцы восставали, бунтовалииногда самым гнусным образом, сбиваясь в кучки дакойтов, вооруженных бандитов. И британцы, не колеблясь, привлекали нас в полицию и армию, чтобы подавлять эти выступления Будь ты бирманцем, неужели ты не ненавидел бы каренов так же страстно, как ненавидел британцев?
Бенни не ответил сразу, а молчание, в которое вновь погрузился Со Лей, заставило и его молчать дальшебыло ощущение, что одним-единственным словом можно разрушить работу мысли, что происходила в голове его нового друга.
Проблема, продолжил Со Лей с осторожностью человека, отмечающего вешками свой путь, проблема заключается в том, что британцы более склонны обращаться к бирманцам, когда дело касается вопросов администрации, несомненно, в силу того, что бирманцы веками правили этой страной Ты можешь подумать, что, зная стремление бирманцев к угнетению других, наш Отец ограничит их власть. Но в этом отношении наш Отец всегда вел себя очень странно. Даже когда мы верно служили, воевали на стороне британцев, нам приходилось подчиняться бирманскому начальству. У нас был бирманский премьер-министр, бирманское правительство, законодательное собрание, подчиняющееся бирманским националистическим партиям А сейчас, в результате всех этих забастовок, мятежей, наш Отец предоставляет им все больше и больше самоуправления. Понимаешь, почему мы, карены, так обеспокоены, так напуганы?.. Неужели наш Отец забыл о наших нуждах, о нашей лояльности? Он, разумеется, должен гарантировать защиту нашего права на самоопределение, на создание отдельной административной территории, а то и государства, которое мы могли бы назвать своей родиной, гарантировать нам представительство на национальном уровне.
Со Лей смотрел в глаза Бенни, его одухотворенное, в капельках пота лицо выражало испугвнезапной откровенностью.
Если наш Отец отвергнет нас, Бенни, всевсе вообщепойдет прахом. Неужели ты не понимаешь?
4Обремененные выбором
Всякий раз, когда они занимались любовью, руки Бенни скользили по ее коже с такой осторожностью, словно он никак не мог поверить, что все этоее тело, их близостьреально. А порой Кхин сама себе казалась призраком. Иногда, даже в такие моменты, она словно растворялась Надо бы ушить в талии брюки Бенни, могла напомнить она себе. Наверное, еда, которую она готовит для него, недостаточно питательна. Или: почему он кричал на нее после ужина, а потом отрицал это? Неужели он настолько глух, что не слышит разницы между раздраженным и нежным тоном? Но ощущение отстраненности могло исчезнуть мгновенно, стоило взглянуть на руки Бенникакие они красивыеи осознать, как она счастлива, что они обнимают ее. Потом она возвращалась в свое тело, в происходящее сейчас, в счастливое настоящее, где она вместе с этим мужчиной, который был столь же одинок, пока они не встретились.
Но потом понимание невероятной случайности этого счастья настигало ее с сокрушительной силой. С чего вдруг они очутились вместе в этой постели! С чего вдруг их ребенок, растущий сейчас в ее утробе, обрел плоть! А если бы они с Бенни не оказались в Акьябеесли бы ее деревенский сосед не оказался кузеном судьиесли бы мать не захотела разлучить ее с единственным парнем-кареном, который был ей небезразличенесли бы мама не застала ее болтающей с этим юношей на берегу реки а ведь они только разговаривали, только поделили рисовую конфетку Даже когда Бенни в их супружеской постели упорно возвращал ее в ощущения тела, разум ускользал к цепи случайных событий: если бы папа не стал алкоголикомесли бы он не потерял семейный садесли бы они не переехали в съемную лачугуесли бы дакойты не ворвались в их лачугуесли бы сестру не изнасиловалиесли бы маме не раздробили рукиесли бы папе не вспороли живот так, что кишки вывалились на пол Если бы папа не был пьян, смог бы он отбиться от дакойтов? Если бы она смогла спасти его, а не просто заталкивала его кишки обратно и пыталась удержать, пока он хрипел, может, мама не презирала и не отвергла бы ее? Если ее изнасиловали бы, как сестру? Или убили, как папу? «Целая и невредимая, говорила про нее мама. Единственная, кто остался целой и невредимой».
Бенни был прав, напоминая себе о ее мире, когда они занимались любовью. Словно издалека Кхин наблюдала, как он, будто их нерожденный ребенок, настойчиво стучится к ней; и сама она принимает его плоть в истерическом желании не только забыться, но и защитить их случайно обретенную страсть от неведомой угрозы, стоящей за дверью.
Она была на седьмом месяце беременности, когда Бенни пригласил Со Лея. И все время, пока тот был в гостях, Кхин затаив дыхание слушала, в переводе Со Лея, как Бенни раскрывал свое прошлоерассказ про смерть родителей, годы в Калькутте, почти обращение, боль, когда его выгнали с кладбища рангунской синагоги, куда он пришел скорбеть о своих умерших.
Представьте, что меня признали бы, приняли, страстно говорил он, разгоряченный алкоголем. Представьте, что все пошло бы совсем иначетакое возвращение блудного сына. Мог бы жениться на миленькой евреечке. Мог никогда не получить эту временную должность в Акьябе. Мог никогда не встретить мою девочку, девочку с прекрасными волосами.
Как легко он говорил об их случайной любви, как будто не было нужды объяснять или оправдывать ее; меж тем как Со Лей весь вечер украдкой бросал на них странные взгляды, возможно, потому, что не одобрял их союз, из-за которого она покинула свою деревню и порвала со своим народом.
Ты скучаешь по иудаизму? спросила Кхин Бенни через Со Лея.
Она встала, чтобы подлить гостю кофе, и при свете свечей заметила, как Со Лей отодвинулся от ее выпирающего живота (потому что ему отвратительно напоминание о ее общем с Бенни потомстве? Или просто боялся, что она прольет горячий кофе ему на колени?).
Думаю, мне не хватает общины, чувства причастности, ответил Бенни, страдальчески скривив губы. Но уверен, так бывает с любым счастливым детством. И уверен, тут у нас много общего, моя дорогая.
Он потянулся через стол, взял ее за свободную руку, будто ободряя, но пальцы его словно обессилели от ощущения одиночества, которое накрыло его.
Через две недели Кхин явилась в порт с ланчем для Бенни ровно в тот час, когда, как она знала, он почти наверняка будет занят. Кхин нашла мужа и Со Лея в конторе и, как бы между делом, бросила последнему по-каренски, что будет ждать его в кофейне на Стрэнде, чтобы поговорить наедине. Со Лей испуганно взглянул на нее, но спустя сорок минут появился у стойки кофейни и заказал крепкий кофе с концентрированным молоком.
Когда она объяснила, чего от него хочет, Со Лей сначала смущенно заморгал, а потом расхохотался в голосот облегчения или от возмущения ее просьбой, Кхин так и не поняла.
Я хочу оказать уважение своему мужу, тихо проговорила она.
Тогда почему не обсудить напрямую с ним? возразил он, его веселое настроение уже рассеялось. Бенни мой друг, и сколько бы ты ни думала, что оказываешь ему услугу, возвращая его родному народу, я почти уверен, что он воспримет это как вопиющее злоупотребление доверием!
Но все же Со Лей сделал то, о чем она просила: договорился о встрече с раввином рангунской синагоги, тайно сообщил ей о дне и времени встречи и в назначенный час появился на 26-й улице.
В светлом здании с колоннами, в кабинете, полном книг и бумаг, они сели за стол напротив сгорбленного раввина, чей взгляд поначалу излучал исключительно скептицизм. Со Лей, не глядя на нее, с идеальной ясностью и прямотой принялся излагать по-английски суть дела: ей кажется, что ее мужу пошло бы на пользу воссоединение с его народом, общинаэто то, чего им сейчас так недостает, осиротевшему Бенни, им обоим, таким одиноким здесь, в Рангуне.
Вы же говорите не про внука Иосифа Элии Кодера? внезапно выпалил раввин. При первом упоминании полного имени Бенни глаза раввина подернулись дымкой мрачного недоумения, но теперь его густые брови изумленно приподнялись, а сам он сильно побледнел.
Да, он его, подтвердила Кхин на английском, который раввин определенно понимал с трудом.
Она разобрала имя «Кодер», которое Бенни все время повторял, когда перечислял своих родных в тот вечер беседы с Со Леем, он бросал имена, словно забрасывал удочку в море своего прошлого, пытаясь выудить частицы самого себя, уплывшие безвозвратно.
Внезапно раввин принялся рыться в куче бумаг на столе, с жаром что-то объясняя.
Он говорит, переводил Со Лей, что он полагалони все полагали, что Бенни для них потерян Он говорит, у него где-то тут есть письмо от тетушки Бенни. Письмо для Бенни.
Явно не найдя того, что искал, раввин принялся выдвигать ящики стола.
Он говорит, что еще она написала ему напрямую, с просьбой, продолжал Со Лей. Точнее, обязывая его взять на себя ответственность по розыску ее племянника, потерянного для иудеев.
Раввин издал звук, похожий на громкий лай, и победно протянул тонкий конверт, в блеклых глазах его мелькнула искра. Но улыбка погасла, когда он перевел взгляд на лицо Кхин, словно бы одна проблема разрешилась, но вместо нее всплыла другая, еще более серьезная, и этой проблемой была она сама: живое воплощение того, что Бенни навеки потерян для иудеев. Разве сумеет она справиться с такой проблемой?
Поникший раввин, казалось, в один момент передумал расставаться с письмом, которое с таким трудом отыскал. Он положил его перед собой и ритмично постукивал по нему морщинистым указательным пальцем в такт своим словам, на этот раз тоскливо сетуя, насколько она поняла, постанывая и качая головой.
Он говорит, что не так просто стать членом общины, перевел Со Лей, встревоженно поворачиваясь к ней, и новое огорчение захлестнуло его лицо. Для начала, существуют препятствия, связанные с вашим семейным положением, с браком, заключенным, вероятно, в церкви У них тут традиционная община, и они строго соблюдают множество древних законов Например, все должны жить в этом районе. (Раввин размахивал руками, теперь письмо было зажато у него в кулаке.) И они обязаны неукоснительно повиноваться иудейским старейшинам должны много всего изучать, изучать их священные книги, соблюдать кашрут Бенни наверняка не соблюдает кашрут, там нужна отдельная посуда для молочного и мясного И их женщиныон говорит, они обязаны носить менее открытую одежду, чем наши саронги или облегающие бирманские блузки.
Раввин, прищурившись, посмотрел на нее, а Со Лей продолжал:
Но гораздо более серьезная проблеманеразрешимая проблемасостоит в том, что ты не еврейка, Кхин. И он говорит, ты не можешь просто так взять и стать еврейкой. Судя по всему, ты должна была родиться еврейкой, то есть должна быть рождена матерью-еврейкой. Как видишь, ребенок Бенни не будет евреем. Если только и ты, и ребенок не обратитесь в иудаизмот чего он, как того требует его священная книга, всячески пытается тебя отговорить. Но ты же вроде не рассматривала вариант обращения.
Разумеется, Кхин знала, что означает слово «обращение», оно тут же вызвало в воображении образ односельчан, забравшихся в ледяную речку, чтобы креститься, напомнило о неискренности ее собственной веры. Фальшь заключалась не в примитивном сомнении в существовании высшей силы, которое проснулось в ней после истории с дакойтами, это было бы уж совсем жалкой формой сомнений, поскольку вера, как она ее ощущала, произрастала из трудностей. Кхин скорее казалось, что крещение было отчаянной попыткой утопить сомнение в спасительных водах веры, отчаянной попыткой смыть эпохи страданий обетованием спасения. К удовлетворенному разочарованию матери и сестры, она много раз отвергала попытки деревенского священника заманить ее на берег реки для перерожденияно сейчас, перед лицом этого раввина, который взирал с таким убийственным участием на нее (и на проблему заблудшего Бенни), Кхин немедленно и страстно возжелала быть спасенной.
А что, так трудно принять иудаизм? спросила она.
Раввин повернулся к Со Лею, нетерпеливо дожидаясь перевода, но тот уставился на Кхин с тревогой и укоризной.
Дело же не в том, чтобы войти в реку и принять веру еврейских старейшин, прошептал он, словно читая ее мысли. Не думаю, что ты вообще представляешь, что значит быть евреем.
Это значит не верить, что Христосмессия, нашлась она с ответом.
Слова возникли откуда-то из глубины, будто внутри нее таился нетронутый кладезь, и ей пришлось сглотнуть, чтобы не разрыдаться. Нет, это не значит, что она не верила, что Христос мессия, просто она не верила, что кто-то способен знать это наверняка, то есть, по большому счету, она не верила в безусловную убежденность. Вера без убежденностивот чего она хотела, вот что показалось внезапно и необъяснимо возможным в этом странном мире предков ее мужа.
Идиотизм! блеснули в ответ глаза Со Лея, прежде чем он отвел взгляд и уставился в маленькое окно, выходящее на пустынное кладбище.
Став частью этого этого произнес он, жестом обводя кабинет изумленного раввина и пространство вокруг. Ты должна будешь сбросить собственную кожу, отшвырнуть свое прошлое, забыть все, во что тебя учили верить, все обычаи, наставления стариков, миры духов, христианские притчи!