В одиночку приятного тут было бы мало, а вдвоем это как будто приключение. Вот что значит быть с кем-то. Артур вдруг вспоминает, каково делить что-то с другим, ту магию, что словно освещает все вокруг, когда ты не один, и это ощущение захватывает его.
Если Люсиль не заметит их двоих, он сам за ней сходит и приведет. Раз уж сегодня у него собирается женское общество
Идет, говорит Мэдди.
Артур видит подъезжающий автобусфары включены, «дворники» елозят по стеклу туда-сюда. По дороге уже текут настоящие реки, так что кажется, будто он скорее плывет.
Ой, подождите, у меня же с собой ни цента! вспоминает Мэдди. Вы мне не одолжите?
Я за тебя заплачу, успокаивает ее Артур. У меня проездной.
Однако когда они садятся в автобус, водитель отказывается списать две поездки с карты.
Вы что, шутите?! возмущается Артур.
Это против правил.
Сразу видно мелочного придиру. Глаза подозрительные, во взгляде ни сострадания, ни чувства юмора.
Ладно, заплачу наличными. Хорошо, что у Артура всегда при себе есть мелочь. Он запускает руку в карман.
Спасибо, благодарит Мэдди, наклонив голову.
Они садятся прямо за водителемтот, сразу тронувшись, не дает им времени найти себе другие места.
Далеко нам ехать? спрашивает девушка.
Семнадцать кварталов. Через десять минут будем дома. Ты любишь суп?
Смотря какой
С бобами и беконом.
Она морщит нос.
А томатный?
Да! Спасибо.
Мэдди поворачивается к окну. Артур тайком бросает взгляд на ее отражение. Какое грустное у нее лицо
Когда они подъезжают, дождь уже поутих. До дома рукой подать, однако на самых ступеньках девушка вдруг мешкает, колеблясьвходить или нет. Артур уже собирается предложить ей посидеть на веранде, когда из-за двери доносится мяуканье Гордона.
У вас есть кот? спрашивает Мэдди.
Артур кивает:
Да, Гордон. Просто с ума сходит, если меня нет. Но, конечно, стоит мне войтитолько его и видели.
Он вставляет ключ в замочную скважину и отпирает дверь. Гордон, увидев незнакомого человека, замирает.
Это Мэдди, представляет Артур и кивает ей:Проходи.
Та переступает порог, и Артур закрывает за ней дверь. Девушка стаскивает грязные ботинкида, надо бы тоже снять. У нее на носках рисунок в виде черепов, у негодырки на больших пальцах. Гости ведь не предвиделись
Она стряхивает с плеч куртку, и Артур, подойдя сзади, протягивает руки.
Что вы делаете? разворачивается Мэдди.
Хотел помочь
Я и сама справлюсь.
Извини, просто привычка. Раньше джентльмен всегда помогал даме снять пальто, открыть дверь и так далее. Ты ведь, наверное, видела такое в фильмах?
Здесь пахнет луком, замечает девушка.
Ну
Я люблю лук.
Она наклоняется, и Гордон, подойдя к ней, утыкается большой головой ей в руку и жмурится от удовольствия, когда ему чешут за ухом.
Кажется, у тебя появился друг, замечает Артур.
Ну, хоть один
Два, поправляет он.
Девушка бросает на него короткий взгляд, потом вдруг оседает на пол и закрывает лицо ладонями.
Ох Мэдди? Что с тобой?
Артур сел бы рядом, но потом он просто не встанет.
Мэдди?
Она опускает руки и смотрит прямо на него.
Меня вчера бросили.
Артур кивает.
Хм Меня тоже.
Мэдди недоверчиво хмурится.
Правда?
Ну, вроде того. Давай пообедаем, и ты мне ответишь, как по-твоему. А потом я тебе скажу, что думаю про твою историю. Про то, что случилось с тобой. Если ты захочешь со мной поделиться, конечно.
Мэдди поднимается с пола и проводит рукой под носом. Артур вздрагивает, когда она задевает кольцо.
Ну, не все, но могу рассказать.
Вот и хорошо.
Он направляется в кухню и мимоходом бросает взгляд на дом Люсиль. Никого не видно, и свет не горит. Наверное, вышла куда-то. Будем надеяться, зонтик она не забыла
Артур выдвигает для Мэдди стул.
Сейчас все будет готово.
Только бы молока хватило на суп. И нашлись бы две одинаковые тарелки. Желательно чистые. Когда живешь один, за такими мелочами перестаешь следить.
Здесь что, ящик в столе? удивляется Мэдди.
Ага. Раньше так делали. И хранили там столовое серебро. Удобно. Мы с Нолой держали там «зеленые марки». Правда, теперь их уже нет
А что такое «зеленые марки»?
Ну, их выдавали в магазинах и на заправках, потом можно было обменять на разные товары: посуду, игрушки Если много накопить, то даже на неплохую мебель. А детишкам нравилось собирать их и наклеивать в специальные книжки.
И вашим тоже?
У меня У нас с Нолой не могло быть детей.
Оно и к лучшему, негромко произносит Мэдди.
Что?
Я говорю: «Оно и к лучшему»!
Артур недоуменно смотрит на нее, высунув голову из холодильника.
И почему же это, позволь узнать?
Девушка пожимает плечами.
Ты не любишь детей?
Я-то люблю. А вот многиенет. И понятия не имеют, что с ними делать. Дети им только мешают.
Отыскав молоко, Артур встряхивает картонку. На суп хватит. Открывает консервную банку и опрокидывает в кастрюлю, затем добавляет молоко. Руки слегка трясутся.
Я бы хотел, чтобы у меня были дети. По многим причинам. И особенно сейчас.
Повисает пауза, потом Мэдди спрашивает:
А сколько вам лет?
Артур отвечает: восемьдесят пять, и интересуется ее возрастом.
Восемнадцать. Почти.
Звучит как поэзия.
Ты выглядишь младше.
Знаю. Это у меня с рождения.
Артур не сразу, но смеется. Мэдди тоже улыбается. Боже, какая у нее улыбка! Никогда такой не видел! Лицо будто озарило солнце. Просто красавица. Еще бы эту штуку из носа убрать
А у вас есть хлеб? спрашивает Мэдди.
Конечно. Половина батона.
А сыр?
Да. Плавленый, в ломтиках.
Хотите, сделаю сырные гренки к супу?
Артур озадачен.
А как ты собираешься их делать?
Я раньше никогда не пробовала, но видела в ресторане, что томатный суп подают с ними. Думаю, надо просто положить сыр на хлеб, запечь и нарезать.
Звучит неплохо. Сковорода вон там. Он указывает ногой на нижний ящик.
Мэдди достает небольшую чугунную сковородку.
У вас есть сливочное масло?
Есть. Только моему доктору не говори.
Когда Люсиль возвращается домой, на часах уже полдвенадцатого. Подумать только! Почти полночь! Сколько лет назад такое было в последний раз?! Ну и ну!
Ко сну будто готовятся два разных человека. Нынешняя Люсиль, наносящая на лицо ночной крем, и другая, прежняя, с румяными щеками, гладкой, буквально светящейся изнутри кожей и каштановыми волосами до плеч, такими густыми, что они с трудом поддавались гребню. Перед глазами так и стоит то, юное лицоох, до чего же прелестное! да и сама будто вернулась в молодость! Даже тело словно тогдалегкое, полное сил! Подбородок поднят, ноги выпрямляются, и от макушки до пяток вдруг пронизывает такой заряд энергии, будто на тебя опрокинули ведро воды. Или как в тот раз, когда вилка попала в тостер и Люсиль ударило током.
Она закрывает глаза. Пальцы взлетают к крепко сжатым губам, из которых вдруг вырывается что-то среднее между смехом и рыданием. Выключив свет в ванной, она идет к постели, будто ступая по облакам, только теперь смысл этого выражения становится ясен.
Люсиль ложится, гасит лампу у кровати. В темноте проступает его лицо. Вернее, тоже двамолодое, из времени, когда они были вместе, и старое, то, каким оно стало теперь. Угадайте, какое из них больше и висит прямо перед глазами огромной полной луной?
Фрэнк Пирсон
Фрэнк Пирсон!
«Я думала, ты умер», сказала ему Люсиль. «А я думалты», ответил он, глядя на нее, как на чудо. Конфеты, букетывсе это ерунда, кто бы что ни говорил. Вот быть живой, когда тебя считали давно в могиле! Живой и здоровой! Ну, относительно
Люсиль вздыхает. Она измотана, но вряд ли сможет сейчас уснуть. Пытаясь успокоиться, дышать помедленней, кладет себе руки на живот
Глаза ее вдруг распахиваются. Нужно сесть на диету. И раньше подумывала, для здоровьяна каждом приеме доктор Финк смотрит на график массы тела и потом молча поднимает взгляд на пациентку. «Прекрасно понимаю, что вы хотите сказать. Я сброшу вес», всякий раз обещает она. Снова и снова. Однако худеть только ради здоровьяперспектива довольно безрадостная и изначально обреченная на неудачу. Другое делово имя любви
Завтра Люсиль собиралась попробовать добавить в печенье с кусочками шоколада еще и ирискией было интересно, каким получится вкус. Теперь не станет. Или, может быть, все же испечет и угостит Артура. Он такой худой, прямо-таки просвечивает. Да, она станет все отдавать емуон будет только счастлив. Она больше на него не злитсяиз-за Фрэнка. Улыбайся, и весь мир улыбнется тебе. Влюбленных любят все.
Люсиль лежит, пытаясь отвлечься от мыслей и заснуть, но ничего не выходит. Тогда она снова включает свет, сует ноги в тапочки и спускается за письмом, что получила буквально на днях. А еще говорят, что никто уже давно друг другу не пишет! И это был не просто листок бумаги, с ним пришло нечто куда большее! Подумать страшночто, если бы письмо затерялось? Если бы его вырвало из рук ветром? Если бы, несмотря на написанный от руки адрес, Люсиль сочла бы это очередной рекламой, как практически вся остальная почта, и выбросила бы? Или взглянула бы на имя отправителя и сказала: «Ох, нет придумал тоженаше время давно ушло»? Что верно, то вернооднако на самом деле никогда не поздно.
Вернувшись с письмом в постель, Люсиль разворачивает листок. Сперва она с трудом разобрала почерк, но теперь легко пробегает глазами написанное. На самом деле она запомнила весь текст наизусть, но читать приятнее, замечая мелкие детали вроде открытых нижних петель и выразительных косых черточек у букв. А больше всего ей нравится то, как подчеркнуто слово «надежда»
Она перечитывает письмо еще раз и засовывает под подушку. Кажется, Фрэнк был не особенно счастлив от того, что много лет назад бросил Люсиль ради Сью Бенсон. Которая, оказывается, год как умерла. Умерла! От лейкемии! За три месяца! Однако, как бы там ни было, их брак явно счастливым не назовешь. Фрэнку тогда просто пришлось жениться, вот и все. Он закрутил с этой Сью на какой-то вечеринке, куда пошел один. Та сама ему на шею вешалась, он не устоял, и вуалясвадьба по залету. А теперь вот через столько лет вдруг объявился.
Люсиль вдруг вспоминает, как Фрэнк брал ее за руку, поворачивал ладонью вверх, нежно-нежно целовал, потом переходил к запястью, потом к губам Кстати, для них сейчас делают увеличители, можно просто купить в аптекесама видела на днях, когда заходила заполнить рецепты. Еще подумала тогда: «Вот ведь глупость!»и одернула платье на бедрахвсе время прилипает, постоянно приходится следить. Нужно будет отыскать нижнюю юбкувроде не выкидывала, насколько помнится. А еще была шикарная комбинациясветло-зеленая, с чудесным кружевом чайного цвета по лифу и низу, прямо слюнки текут от одного вида! Люсиль купила ее в преддверии будущего замужества и потом так и не носила. Тоже ведь где-то лежит Теперь, конечно, не налезет, но она же садится на диету! Не то чтобы Фрэнк что-то сказал о лишних фунтах, да и сам он далеко не модель, однако дело не только в тщеславии, а в том, что теперь Люсиль действительно хочет прожить как можно дольше. Потому что судьба напомнила ейникогда не знаешь, что может ждать тебя впереди. Никогда.
У всех геронтологов мода допытываться у пациентов, хотят ли те дожить до ста лет. Люсиль несколько раз спрашивали. Она всегда отвечает: «Ну да, разумеется!», потому что именно этого от нее ждут. Говорить начистоту себе дороже. Ее подруга Фрэнни Миллер, которой девяносто, сказала как-то доктору: «Нет уж, ни за что; я и до девяносто одного-то не хочу доживать!», так ее отправили к психиатру. Люсиль и сама каждый раз думала: «Да Господи, чего ради мне желать дотянуть до сотни?!» А теперь, когда случилось то, что иначе как чудом не назовешьда, именно чудом, она на самом деле этого хочет! И больше века люди живут, сохраняя даже относительное здоровье. Она сама на днях видела в кафе быстрого питания старичка, которому, похоже, за сто перевалило, и тот уписывал один пончик за другим, будто на конкурсе едоков. И вышел на своих двоих, даже без палочки. Да, конечно, согнувшись в три погибели и еле передвигая ноги, но без посторонней помощи. А Люсиль пока всего восемьдесят три, она лишь четыре года как разменяла девятый десятокподумать только, сколько еще всего можно успеть!
Выбравшись из кровати, она спускается упаковать апельсиновое печенье для Артура. Внучатая племянница как раз прислала очень симпатичные коробочкикак от китайской еды навынос, только для печенья. Надеялась, наверное, получить их обратно полными Нет, все достанется соседу. Ровно три доверху получилось. Люсиль оставляет себе парочку и тут же закидывает обе в рот, что им валяться? От двух штучек вреда не будет. Господи, вкуснотища какая! М-м-м! Рука сама тянется под клапан коробочки и вытаскивает еще одну. Ну, не открыла жезначит, не считается.
У Артура в кухне горит свет. Небось сидит ест покупное печенье. Люсиль крадучись подбирается к окну и выглядывает. Ага, так и есть. Нола, жена соседа, похоже, в жизни никогда не пекла. Так-то она была женщина довольно приятная, только не особенно общительнаякажется, ей, кроме мужа, никто и не нужен был. А теперь вот он остался один-одинешенек, ест ночью на кухне «Орео» Что, кстати, вообще за ерунду они придумали с этой двойной начинкой, кому она нужна?! Наверняка Артур ужасно скучает по домашнему печенью Люсиль. Мужчины все такиене понимают, как сильно ты им нужна, пока не ощутят на горьком опыте.
«Чериз Баумгартнер. Родилась 19 марта 1943, умерла 9 августа 2016». Ах, эта Библиотекарша, самая хорошенькая девушка из всех, когда-либо носивших очки. Родинка на щеке, огненно-рыжие волосы и зеленые, как океан, глаза. Любила все розовое. Волосы укладывала в пучок, который почти сразу же очаровательно растрепывался. Однако Чериз некогда было помнить о том, что она хорошенькая, и вообще это ей не нравилось, она еще в десять лет сказала маме, как ей надоело от всех слышать о своей красоте. Читать любила босиком, сплетя пальцы рук и ног. Замуж так и не вышла. Не до того, заявляла Чериз, когда ей начинали докучать, на свете еще столько книг
«Опал Эриксон. Возлюбленная дочь, сестра, тетя» И внизу, уже другим шрифтом, добавлено: «Дорогая подруга, обожаемая при жизни, любимая и после смерти». Странно
Артур задумчиво смотрит на надгробиев одной руке пакет с едой, в другой складной стул. Что бы это значило? «Дорогая подруга» Никогда раньше такого не видел. Может быть, лесбиянка? Артур взглядывает на даты жизни. Родилась в 1905-м, умерла в 1980-м. Да, возможно. Он прикрывает глаза и склоняется ниже над могилой. Нет, ничего. Опал не расположена разговариватьпо крайней мере, с ним.
Идет дальше, и еще через несколько шагов чувствует, будто его тянут за рукав.
«Кэл Бирман. Родился 1 июня 1900, умер 4 июля 1990». Заядлый удильщик форели, звук текущей воды настраивал его на философский лад. Носил волосы на прямой пробори плевать на моду. Нос картошкой, вечно красный, хотя пил в меру. Не любил об этом вспоминать, но на своей свадьбе упал в обморок прямо перед алтарем, у всех на глазах. Любил бассет-хаундов. Главным праздником всегда считал День независимости и каждый год с семьей, а потом с уже взрослыми детьми и внуками устраивал большой пикник. Даже в старости они с женой загружали в машину одеяла и садовые стулья и выезжали в парк застолбить местечко ранним утром, когда серое небо только начинало розоветь и даже птицы еще не пели. В свой главный день и умер
Ну, довольно время терять. На обед сегодня тунец, надо съесть, пока теплый. Еще пара мандаринов и апельсиновое печеньеможно с него и начать. Хотел взять четыре штучки, но пятое как-то само угодило в пакет. Люсиль в этот раз просто превзошла саму себя. Хорошо, что она больше не сердится. Правда, разговаривает все равно не так дружелюбно, но, по крайней мере, сменила гнев на милость.
Несколько дней назад Артур обрезал иргу и увидел, как соседка вышла на крыльцо за почтой.
Привет! окликнул он.
Люсиль без особого энтузиазма подняла руку, будто говоря: «Ну допустим, и дальше что?»
Ты свободна сегодня вечером? Как насчет ужина? спросил Артур, чувствуя странную нервозностьвсе-таки он очень давно не приглашал женщину на свидание.
Что ты сказал? переспросила та, как ему показалось, немного раздраженно.
Он повторил вопрос.
Почему ты спрашиваешь?
Артур, подбоченившись, слегка наклонил голову.
Тебя это удивляет?