Когда я поступлю на флот, разглагольствовал в своей манере Хирамэ перед одноклассниками, будто уже сдал декабрьские экзамены, я, пожалуй, пойду в летчики. Не корабли будущее флота. Это будет эпоха войны в воздухе.
Германия разгромила европейские страны, имея в своем распоряжении превосходную авиацию«Мессершмитты». Все об этом знали и все равно, слушая Хирамэ, согласно кивали головой. В любом случае его акции в классе значительно выросли.
Одзу заметил, как его приятель прямо на глазах становился другим человеком.
Он наблюдал сцены, каких раньше никогда не видел. В перерывах между уроками Хирамэ начал учить английские слова по словарю Акао.
Учебник Ивакири по математике для меня сложноват. Есть еще такая книжка, с таблицами и картинками. Она поинтереснее. А по грамматике я читаю учебник Хосаки.
Одзу с изумлением слушал эти слова. Никогда он не слышал от одноклассников таких разговоров, никто не говорил о том, по каким учебникам надо готовиться к экзаменам.
Ты действительно взялся за учебу?
А что мне остается? Если я не буду ничего делать, экзамены в декабре провалю.
До самого последнего времени Одзу казалось, что они с приятелем находятся примерно на одном уровне, но теперь Хирамэ в его глазах как-то неожиданно повзрослел.
А ты изменился.
Любовь, говорят, меняет человека. Не влюбись я в Айкодумаешь, стал бы я так заниматься? Я сам на себя удивляюсь.
Ты что, ее так любишь, эту Айко?
Айко Адзума. С тех самых пор Одзу и Хирамэ ее больше не встречали. Но несмотря на это, в сердцах обоих ее лицо рисовалось живо, как никогда. Хотя Айко, скорее всего, и во сне не могло присниться, что фактом своего существования она вызвала такую трансформацию в одном из парней.
Осень вступила в свои права. Гингко, что росли по обочинам шоссе, проложенного вдоль железнодорожного пути, рассыпали бесчисленные листья по пешеходным дорожкам. Пожелтела листва на тополях в школьном дворе. Колоски мисканта, разросшегося по берегам Сумиёсигавы, подсохли и побелели.
Пришел декабрь. В последнюю минуту Одзу решил последовать примеру Хирамэ и взялся за словарь Акао, купил учебник «Математика в таблицах». При этом он понимал, что шансов поступить в старшую школу Химэдзи, первую из двух, которые он выбрал, у него нет.
Восемнадцатого декабря на станции Санномия Хирамэ сел в поезд, идущий в Хиросиму. Там ему предстояло держать экзамены в морскую кадетскую школу.
Хотя эти экзамены его напрямую не касались, три дня, предшествовавшие отъезду Хирамэ, Одзу не находил себе места.
Воображение рисовало ему заполненный тишиной экзаменационный зал, где склонились над листами с заданием приехавшие на экзамены парни. Среди них он видел Хирамэ, который сидел и часто моргал глазами. В классе в эти дни пустовала лишь парта Хирамэ. Учитель, делая перекличку, усмехнулся и кивнул:
Ну да, он же у нас в Этадзиму отправился.
Шли зимние каникулы, но в школе организовали дополнительные занятия для тех, кому было интересно. Так учителя демонстрировали отеческое отношение к подопечным, стараясь помочь им в подготовке к приближавшимся экзаменам.
На первом таком занятии в классе наконец появился Хирамэ. Его сразу окружили.
Привет! Ну как все прошло?
Ничего хорошего. В голове все перемешалось. Я и не заметил, как три дня пролетели.
Так ты прошел или нет?
Не знаю. Я вспоминать об этом не хочу.
Хирамэ выглядел страшно усталым, измочаленным. Глядя на него вместе с одноклассниками, Одзу понимал, какой отчаянный бой пришлось вести его другу, выжимая из себя ресурс, которым он не располагал.
Кажется, я провалился, тихо признался ему Хирамэ, когда они остались одни. Я намучился и с математикой, и с грамматикой. Знаешь, как трудно было? Что-то написал, конечно но экзаменаторы такие строгие.
Но ведь ты везучий, попытался подбодрить друга Одзу. Но ведь за счет одного везения экзамены не вытянешь.
На дополнительных занятиях Хирамэ больше не появлялся. Одзу представил, как он сидит дома, переживая постигшую его неудачу.
Это произошло на третий день после начала дополнительных занятий.
Одзу возвращался домой из школы. По пути, на одной из остановок электрички, в вагон вошли три-четыре человека. Один из них, морской кадет в темно-синей форме, сделал суровое лицо и схватился за свисавший сверху кожаный поручень.
Одзу уже видел это лицо. Это был тот самый кадет, который разговаривал с Айко Адзумой и его подружкой, когда в прошлые летние каникулы они возвращались с пляжа Асия.
Одзу вдруг стало трудно дышать, будто огромная рука придавила грудь. Но кадет, похоже, его не вспомнил, просто смотрел в окно.
На остановке у Асиягавы он сошел с электрички, стараясь держаться прямо, как по стойке смирно.
Одзу почему-то кольнуло дурное предчувствие, но он никак не мог понять, в чем причина.
«Хирамэ провалился». Вот какая мысль посетила его в этот момент.
Наступило второе января.
Предчувствие Одзу сбылось. В этот день на пороге его дома неожиданно появился Хирамэ.
Все! Я провалился.
Стоя в дверях, Одзу взял телеграмму из рук не перестававшего моргать приятеля.
«Очень сожалеем. Попробуйте в следующий раз».
В глазах Одзу слова телеграммы, отправленной комендантом общежития, в котором жил во время экзаменов Хирамэ, выглядели как ряд безжизненных цифр.
Пойдем на улицу.
Одзу не знал, как утешить Хирамэ. В эту минуту он был готов отдать все деньги, полученные в подарок на Новый год, чтобы излечить рану в сердце друга.
Слышь, у меня деньги есть. Можем с тобой шикануть.
Угу-у, вяло протянул Хирамэ.
Да брось ты! Всегда можно еще раз попробовать туда поступить. Ты медкомиссию прошел. Одного этого достаточно, чтобы себя уверенно чувствовать. Возьмешь годик, подготовишься
Ничего не получится. Хирамэ бессильно покачал головой. Я не могу больше висеть на плечах у домашних. Отца нет, сестра вернулась домой. Сколько можно балбесничать?
А как же дядя? Он же может заплатить за учебу?
Если бы я хорошо учился, можно было бы попросить, но Хотя это уже не важно. Вот окончу Наду, работать пойду.
Работать?!
Ну да. Кроме меня маму и сестру содержать некому
Несмотря на Новый год, на улице было малолюдно. Над каждым домом развевался хиномарувремя военное.
Пойдем в храм Эбису! Одзу стукнул по плечу Хирамэ, который шел, опустив голову. Можем наесться кусикацу до отвала. Деньги, правда, есть.
Давай лучше вместо кусикацу поедем в Асия, робко улыбнулся Хирамэ.
К ней домой?
Ага.
Пассажиров в электричке было против обыкновения совсем мало. Мужчина с красным, скорее всего, от выпитого на Новый год сакэ лицом что-то напевал себе под нос, отбивая такт хлопаньем в ладоши.
Но если ты пойдешь работать, с тебя снимут отсрочку от призыва. Одзу заговорил о том, что должно было беспокоить приятеля больше всего. Тебя же в армию заберут.
Ну тут уж ничего не поделаешь.
Так ведь тебя и на фронт отправить могут.
Что толку об этом думать? Я же все равно ничего не могу. Вот придет времятогда и думать буду.
Они сошли на Асиягаве. Перешли мостик, глядя на пересохшее за зиму русло реки. Ворота многих особняков, которых в округе было много, все еще украшали большие композиции из бамбука.
Когда они подошли к дому Айко Адзумы, Хирамэ остановился перед воротами и, сосредоточенно глядя перед собой, сказал:
Она должна быть здесь, и неожиданно добавил:Давай позвоним?
Что? Позвонить хочешь?
Ведь я больше ее не увижу. Просто хочу попрощаться.
Хирамэ нажал на кнопку звонка. За время, которое прошло, пока открылась дверь, Одзу несколько раз собирался сбежать. Но Хирамэ, полный решимости, уходить не собирался.
Наконец появилась служанка. Она обвела подозрительным взглядом двух приятелей и отрезала:
Барышни нет. Уехала в Киото.
Прошло три месяца.
Одзу вспоминал выпускной вечер.
В актовом зале, под девизом основателя школы Нада Дзигоро Кано «Умей употребить энергию во благо себе и другим», представители родителей и директор школы поздравляли выпускников. Построившись ровными рядами, они в молчаливой задумчивости с несвойственной подросткам сентиментальностью слушали обращенные к ним слова, вспоминая проведенные в школе дни.
Одзу, которому каким-то чудом удалось поступить в колледж Р., посмотрел на профиль стоявшего рядом Хирамэ. Конечно, в классах С и D были ребята, срезавшиеся на экзаменах в старшую школу, которым дальше предстояло готовиться к новой попытке. Были и такие, как Одзу, поступившие на подготовительные курсы частных колледжей, где требования были не очень строгие. Хирамэ оказался единственным из всех, кто решил не учиться дальше и начинал самостоятельную жизнь.
После торжественной церемонии выпускники разбежались по классам, размахивая полученными аттестатами. Небо за окнами сияло голубизной, день выдался ветреный и прохладный.
Пришло время расставаться, мягко проговорил Фугу. Странное дело. Говорят, что труднее всего забыть учеников, которые больше всего тебе досаждают. Наверное, по этой причине о вас я больше переживаю, чем о ребятах, которые учились в А и В.
Разве так бывает? перебил его кто-то.
Странный вопрос! Я же от чистого сердца говорю.
Значит, вы не рады, что наконец избавились от нас?
Ну не без этого, конечно, усмехнулся Фугу. Уж вы из меня крови попили.
Все расхохотались. Это был освежающий смех, ребята смеялись и вспоминали все свои проделки и шалости, совершенные в классе за пять лет учебы. Занятия особо приятных воспоминаний не оставили, зато о том, как доводили учителей, помнили все.
Вы уж постарайтесь, чтобы в Наду больше не брали типов вроде нас.
Ага! Фугу кивнул. Хотя учителям не очень интересно иметь дело с учениками, которые думают только об учебе и потом поступают в престижные старшие школы. Я очень не хочу, чтобы Нада превратилась в скучную перворазрядную школу. Прошу: не забывайте родную школу, навешайте ее иногда.
Он оперся руками о стол, постоял немного с опущенной головой и вышел из класса.
Пошли! предложил Одзу приятелю, и они вышли из школы.
Больше я наш класс не увижу, проговорил Хирамэ, моргая. Да и с тобой мы, наверное, больше не встретимся.
Такого быть не может! Одзу покачал головой. Я буду тебя навещать, приезжать на фирму, где ты будешь работать.
Но до Ако долго добираться.
Благодаря знакомству дяди Хирамэ приняли на работу в компанию по производству соли в городе Ако.
Но есть же воскресенья.
Я, конечно, буду рад.
Как всегда, они вышли из школьных ворот и зашагали вдоль берега Сумиёсигавы вместе с другими ребятами.
Гляди! Что делают! Что делают!
Выпускники толпились у стоявшего на берегу ларька, где продавали тайяки. Печенье шло нарасхват. Увидев эту картину, Хирамэ закричал:
Вот сейчас учитель вам вломит!
Не вломит! отозвался кто-то. С Надой покончено. Теперь мы взрослые. С сегодняшнего дня!
Женщина
Прощальный вечер по случаю отъезда Тахары состоялся в ресторанчике, где подавали угря, недалеко от больницы. Впрочем, «вечер»это слишком громко сказано, просто люди собрались, чтобы попрощаться с коллегой, которого вышвырнули из клинического отделения.
Было уже темно, когда Эйити закончил работу и направился в ресторан. В невысоких зданиях, магазинчиках и кафе, выстроившихся вдоль улицы, замерцали тусклые огни.
В отдельном кабинете собрались человек пять-шесть. Тахара сидел во главе стола. Ждали заведующего отделением и профессора Ии. Настроение у всех было подавленное. На столе стояли стаканы с пивом, но разговор шел несвязный, живости ему явно не хватало.
Зато в Фукусиме чистый воздух и экология что надо. На лыжах будешь кататься, счастливчик!
Кто-то попытался приободрить Тахару, но тема развития не получила. Все слишком хорошо знали, почему его отправляют в ссылку на периферию.
Наконец появились Утида и Курихара. Они опоздали на полчаса.
Извините за опоздание, обратился к собравшимся Утида. К сожалению, профессор Ии не смог прийти. Срочные дела. Просил передать всем привет.
Это был исключительный случайчтобы Старик не пришел на прощальный вечер, когда сотрудник его отделения переводится в глубинку. Все собравшиеся за столом какое-то время сидели молча, опустив головы.
Ну что же. Тахара-кун, несмотря на молодость, будет в Фукусиме одним из руководителей клиники. Хотелось бы, чтобы на этой базе он овладел методами ведения госпитального хозяйства в районном масштабе и решения вопросов медицинского обслуживания в сельской местности.
Наливая Тахаре пива, Утида заключил:
И когда он вернется сюда, к нам, мы хотели бы, чтобы он применил результаты своих исследований на практике.
Со своего места в углу Эйити наблюдал за выражением лица Тахары. Он заметил, как на лице друга, слушавшего, что говорит про него шеф, промелькнула улыбка, за которой скрывались слезы.
Курихара! Утида, огорченный всеобщим молчанием, повернулся к сидевшему с ним рядом Курихаре. Ты классный лыжник. Часто, наверное, бываешь в Тохоку?
Не то чтобы часто Бывал на горе Дзао несколько раз.
Когда поедешь в следующий раз, возьми с собой Тахару. Это его вдохновит всерьез заняться лыжами.
Конечно. Я как раз собираюсь туда поехать.
Глаза на крупном лице Курихары сузились, он кивнул. Похоже, он не заметил, что молодые сотрудники отделения смотрят на него осуждающе.
«О чем ты говоришь?»наверняка думали они в этот момент. Все знали, что изгнание Тахары произошло из-за того, что Курихара доложил заведующему отделением о замене лекарства. Хотя Курихара и не мог поступить в этом деле по-другому, ему следовало более решительно заступиться за подчиненного.
«А вид делает такой, будто он совершенно ни при чем»
Молодежь испытывала угрызения совести за собственное бессилие. И Эйити чувствовал, как это чувство вины перерастало в гнев и возмущение по отношению к Курихаре, и насмешливо хихикнул в душе
В нормальных обстоятельствах после таких посиделок молодежь бы сказала: «Утида-сэнсэй! А теперь, может, сведете нас еще куда-нибудь?» И воспользовавшись этим, отправилась бы продолжать веселье, переходя из одного заведения в другое. Но в тот вечер все попрощались, помахали у дверей ресторанчика друг другу руками и быстро разошлись. Тахара, слабо улыбаясь, поблагодарил всех и скрылся на лестнице, ведущей на станцию подземки. Одзу проводил его взглядом.
Одзу-кун! услышал он позади голоса Утиды и Курихары. Слушай, если у тебя нет никаких дел, может, составишь нам компанию?
Завотделением швырнул окурок на тротуар и раздавил его ботинком.
Ну что, идешь?
Да.
Троица не спеша прошлась немного по улице, потом поднялась по лестнице на второй этаж здания, на котором висела вывеска Shanson Snack.
За стойкой кроме одной влюбленной парочки никого не было.
Курихара оглядел бар и сообщил шефу:
Вон там в углу свободный закуток.
Когда они расположились за столиком, Утида заказал кампари-соду, Курихара и Эйитивиски, разбавленный водой. Из висевшего на стене динамика лился заезженный шансон, добавляя мрачноватой атмосфере заведения еще больше угрюмости.
Ну а теперь что мы будем делать дальше?.. Обращаясь к Эйити, Утида разом осушил стакан с красным кампари. Молодежь, по-видимому, считает наши действия бессердечными но для поддержания порядка в отделении других вариантов не было
Понимаю.
Я так и думал, что ты поймешь. Но вы вместе с Тахарой должны подготовить доклад. Правильно?
Да.
Как же теперь без него?
Проблемы есть, конечно, но я думаю, что и один справлюсь со сбором материала.
Вот как?
Завотделением кивнул и, немного подумав, продолжил:
Я еще не докладывал профессору Ии но как ты смотришь на то, чтобы поработать вместе с Курихарой-кун, помочь ему? Конечно, с перспективой поучаствовать в подготовке отчета
Над которым работает Курихара-сан?
Ну да. Скоро в нашей больнице появится онкологический центр, но требуется очень много подготовительной работы. Курихара-кун серьезно занимается изучением связей между противораковыми препаратами и операционным вмешательством. Не хочешь ли и ты поработать в этой области?
Эйити быстро прокрутил в голове слова шефаскорее, даже не слова, а содержавшийся в них намек. Вот оно что! Профессор Ии распорядился, чтобы Курихара перекинул мостик между фармацевтической компанией своего отца и новым онкологическим центром.