Не-а. Я привык, что меня колотят, так что мне все равно.
Все равно ему!.. Зато мне не все равно!
Справа тянулась изгородь. В этих местах располагались большие особняки богатеев. На выгоревшей под солнцем дороге, которая пролегала вдоль реки, почему-то не было ни души.
Эй, вы, надовцы! Стойте! послышались голоса преследовавшей Одзу и Хирамэ троицы. Стоять, говорят!
Чего? Одзу обернулся, ничего другого не оставалось. Чего вам надо?
Думали, можно на нас пялиться и вам сойдет?!
Да вы сами стали пялиться!
Так, значит? Лады! Вы началимы закончим!
Один из парней подбежал к Одзу и Хирамэранец колотил его по спинеи преградил им путь:
Ну-ка давайте! В речку быстро!
Не дождетесь, трусы! Вас трое. Хотите трое против двоих?
Ишь ты! Тогда давай один на один! Парень, похоже, знал толк в драке. Он скинул ранец, прислонил его к сосне и спрыгнул в заросшее травой и усыпанное мелкой галькой речное русло.
Ну иди сюда! Один на один!
У Одзу не было выходапришлось снять ранец, скинуть китель. Уверенности, что драка закончится в его пользу, не было, но уж раз дошло до такого, дело требовалось как-то довести до конца.
Он стал спускаться по берегу, и в это время Хирамэ схватил с обочины камень и швырнул его в противника Одзу.
Уй-я! отбив камень рукой, крикнул парень. Этот гад камнями бросается. Сволочь!
Двое его приятелей схватили Хирамэ сзади и заломили руки. Он забился и запищал, как раздавленная лягушка.
Одзу прыгнул на соперника, но тот увернулся и заехал Одзу по коленке массивным башмаком. В следующий миг, вцепившись друг в друга, они покатились по земле.
А ну-ка прекратите! раздался громкий окрик. На том берегу реки откуда ни возьмись возникла женщина, наверное, шла куда-то по хозяйственным делам. Кто-нибудь! Тут мальчишки дерутся!
Через пять минут
Одзу лежал на отлогом речном берегу и смотрел в небо. Напуганные появлением домохозяйки, парни из школы К. быстренько надавали Одзу и Хирамэ пинков и тумаков и умчались как вихрь. Чувство досады и жалости к себе, которое испытал Одзу из-за того, что его избили, оставило в его душе след, как от горячего утюга. От этой раны все еще поднимался дымок унижения.
Козлы! прошептал он, подложив обе руки под голову и глядя в голубое небо. Попадетесь мне в следующий раз, каждому из башки треугольник сделаю! Одзу, однако, хорошо понимал, что природная робость не позволит ему отомстить, даже если он опять встретится с этими парнями. И от того, что он это понимал, было еще досаднее. Запомни это!
Да ну их! услышал он рядом голос Хирамэ, как всегда тусклый и безучастный ко всему, несмотря на то что их обоих здорово отлупили. Было бы из-за чего напрягаться.
Значит, тебе на все наплевать? Ты же нашу школу позоришь! Одзу не приходило в голову, что говорить о чести школы в нелепой ситуации, в которой они оказались, просто смешно. Неужели у тебя нет ни капли привязанности к родной школе?
Какая еще привязанность, когда драка идет? моргая, проворчал Хирамэ.
Ладно, твое дело. Но когда-нибудь я заставлю их заплатить за все.
Ты? И как же ты это сделаешь?
Подумаю, как сделать. Я вообще люблю думать.
Одзу поднялся на ноги и посмотрел на Хирамэ. Китель у того был порван на плече, на тыльной стороне ладони кровь.
Глянь! У тебя кровь течет!
Наплевать! Пошли отсюда.
Носовой платок есть?
Не-а.
У тебя китель порван.
Эх ты! Сестра опять беситься будет.
Мальчишки покинули место битвы. Хирамэ на ходу, как собака, зализывал царапину на ладони. До шоссе, где была остановка трамвая, предстояло долго идти по белой дороге вдоль реки; вокруг по-прежнему ни души.
Не больно? обеспокоенно поинтересовался Одзу. Хирамэ заморгал и покачал головой. Одзу попытался подладиться под товарища:
Сядем в электричкулюди заметят. Может, зайдем в аптеку, купим бинт?
Вдалеке остановилась электричка, из нее вышли две школьницы в матросках с красными портфелями в руках и зашагали навстречу Одзу и Хирамэ.
О нет! Это же девчонки из гимназии Конан. Одзу напрягся, перевел взгляд в сторону реки. Он очень остро, до боли, чувствовал людей, но в крайней ситуации не мог посмотреть человеку прямо в глаза.
Когда они проходили мимо девчонок, Одзу уловил неопределенный сладковато-кислый аромат, и еще ему показалось, будто он всей кожей ощущает белизну матросок.
Ой-ёй! воскликнула одна из школьниц. Тогда у Одзу и в мыслях не было, что в эту секунду решалась судьба и ход всей жизни Хирамэ.
Ой-ёй! За три года, что Одзу проучился в средней школе, с ним ни разу не разговаривала ни одна девчонка из Конан.
Но сейчас
Ой-ёй! произнесла девчонка в белой матроске, глядя на Одзу и Хирамэ. Этот мальчик ранен. У него кровь!
Одзу от удивления застыл на месте, будто кол проглотил.
Э? Хирамэ в свойственной ему манере поспешил спрятать кровоточащую руку за спину.
Ты так всю одежду испачкаешь.
Заговорившая с ними девчонка была загорелой, с большими глазами. Открыв их еще шире, она обращалась к Хирамэ по-свойски, совсем как к брату. Такого просто быть не могло. В то время для подростков разного пола считалось неприличным не только прогуливаться вместе, но даже просто о чем-то друг с другом поболтать.
У тебя есть марля? Ты вроде взяла сегодня в медпункте обернулась девчонка к подруге. Надо ему дать.
Угу! Подруга, маленькая и тонкая, что-то достала из портфеля. Вот. Она протянула Хирамэ кусок белой марли. Держи.
С с заикался растерявшийся Хирамэ. Спасибо.
Ой! Ну кто так завязывает? Дай-ка я сделаю.
Большеглазая подошла к Хирамэ, находившемуся на пике замешательства, и забрала у него марлю. Стоявший в изумлении Одзу наблюдал эту сцену, не веря своим глазам.
Вот теперь хорошо. До свидания.
И девчонки ушли. Хирамэ даже не успел их поблагодарить. А мальчишки еще какое-то время стояли столбом, не в состоянии вымолвить хоть слово.
Как тебе? наконец проговорил Одзу. На грязной правой руке Хирамэ красовалась марлевая повязка такой белизны, что даже глазам стало больно. Это было что-то, скажи!..
Угу
Чего ты угукаешь? Я поверить не могу! Бьюсь об заклад, в нашей школе нет ни одного человека, за которым бы так ухаживала девчонка из Конан.
Ты думаешь?
Фигурки девушек были уже далеко. Они так и не обернулись.
Ну что ты вытаращился как идиот?! Пошли.
Эти девчонки прохрипел Хирамэ, в каком они классе, как думаешь?
Откуда мне знать? Может, в девятом или в десятом. Лучше скажи, что ты чувствовал, когда она встала рядом и стала руку перевязывать?
Это я был как во сне.
Вот именно! Вот именно! Это было что-то, я тебе скажу!
Они уже сели в вагон, а Хирамэ лишь моргал и не мог выжать из себя ни слова.
Вот как можно отличиться! Ободрал рукуи пожалуйста.
Угу.
Что значит «угу»? Больше ничего сказать не можешь? Все-таки у тебя с головой не в порядке.
Вот как оно было. С этого все началось.
Поезд приближался к Киото. Миновав озеро, въехал в тоннель. Пассажиры снимали с полок багаж и готовились к выходу. Воспоминания о том, что было тридцать с лишним лет назад, оживали в душе Одзу в сопровождении горьковато-сладкой ностальгии. Он с болезненной ясностью представил невзрачное лицо Хирамэ, исходивший от него невыразимый запах, все, что хранилось в покрывшихся многолетней пылью воспоминаниях юности.
«А ведь мы тоже такими были», думал Одзу, провожая взглядом проходивших мимо него к выходу длинноволосого юношу и девушку, судя по всему, его подружку.
Что же было дальше?
Дальше? Вроде они направились к Хирамэ.
Сойдя с электрички на остановке Нисиномиянитёмэ, они пересекли заросший сорняками пустырь. Так Одзу впервые оказался у Хирамэ дома. Он жил в одном из четырех стоявших в ряд одинаковых домов, крайнем справа. Одзу запомнил, что, когда они открыли стеклянную дверь, им навстречу поплыл слабый запах уборной. В комнате Хирамэ, куда они поднялись по темной лестнице, было метров семь. У него на столе выстроилось несколько бутылок, заполненных землей.
В них живут муравьи. Хирамэ осторожно, словно имел дело с ценными предметами, указал на них пальцем. В бутылках на самом деле суетливо копошились муравьи.
Ходы роют, видишь?
Ну и запашок здесь у тебя!
Сестра тоже так говорит. Ругается. Я еще мышь держу, только про это никто не знает.
На первом этаже кто-то закашлялся. Наверное, сестра.
Хирамэ аккуратно вытащил из ящика стола маленькую картонную коробку. В ней в изгрызенных капустных листьях свернулся мышонок с красными глазками-бусинками.
Его зовут принц Кари.
Это который из приключений Данкити?
Тот самый. Его в храме Эбису продавали.
Ты все смешал в кучу. Поэтому от тебя так пахнет.
Из-под лестницы донесся голос сестры:
Идите за чаем.
Не хотим. Мы сейчас пойдем в Эбису. Дай мне деньжат.
Такой ответ разозлил сестру:
Дубина! Не смей так со мной говорить!
Она всегда так, пожал плечами Хирамэ. Истеричка.
Одзу плохо помнил, что произошло тогда в Эбису. Они оставили велосипеды на необъятном пустыре и сразу услышали голоса жуликов-торговцев, предлагавших поддельную мазь. По соседству с ними под порывами ветра колыхались два-три тента, под которыми продавали одэн и кусикацу.
Как бы узнать, как зовут эту девчонку из Конан, пробормотал Хирамэ, незаметно бросая на землю очередную шпажку от кусикацу. Увидеться бы с ней еще разок.
У Одзу внутри шевельнулась зависть.
Ну встретишься тыи что?
Старичок-продавец, посыпавший мясо мукой, поднял голову и щелкнул языком:
Я могу пропустить одну палочку, ну две, но это уже слишком. Ты уже пять штук сбросил
Одзу помнил все до сих пор. С того дня Хирамэ взял обыкновение время от времени, когда по пути из школы домой они приближались в тряском вагоне к Асиягаве, поворачивать к Одзу рыбью физиономию и с умоляющим видом просить:
Эй! Давай сойдем вместе?
Завтра же контрольная. Я хочу домой поскорее.
Это много времени не займет. Всего пять электричек. Ну хорошо, три. Если она не приедет на третьей, я сдаюсь.
Предположим, ты ее встретил и что дальше?
Одзу сошел с электрички вслед за растрепанным и неопрятным приятелем, всем видом показывая, что делает это против воли.
Сосновая рощица росла вдоль берега Асиягавы. По обе стороны реки тянулись владения магнатов, в которых даже посреди дня царили тишина и покой. Окружавшие их заборы отбрасывали четкие тени на выбеленный гранит, которым была вымощена дорога.
Одзу делал вид, что ему страшно неохота следовать за приятелем, но на самом деле он тоже очень хотел снова увидеть тех девчонок. Чтобы они так же поухаживали за ним, как в тот раз за Хирамэ.
Укрывшись в тени росших по берегу реки сосен, школьники в молчании стали дожидаться, когда к остановке подойдет следующая электричка
Тряский, лязгающий всеми сочленениями вагон был выкрашен коричневой краской. Он напоминал старуху, волочившую на себе тяжелую поклажу и еще ребенка в придачу. Задыхаясь на ходу, вагон втянулся на отлогий подъем и тупым клацаньем застыл на остановке. Из вагона вышли несколько человек и разошлись в разные стороны.
Ее нет, моргнув несколько раз, печально пробормотал себе под нос Хирамэ.
Одзу бросил на него сердитый взгляд:
А я тебе что говорил? Бесполезно ждать.
Но ведь в тот раз они здесь сошли так что, наверное, где-то здесь живут. А раз такдолжны ходить по этой дороге.
На первый взгляд, Хирамэ рассуждал вполне резонно. Поэтому мальчишки, больше не говоря друг другу ни слова, стали дожидаться второй электрички. Ожидание оказалось напраснымв этой электричке девочек тоже не оказалось, и глупый спор начался снова.
И вовсе они здесь не живут. В тот раз могли приехать сюда по какому-нибудь делу.
По делу? с печальной миной возразил Хирамэ. По какому же, интересно?
Откуда мне знать? Может, к подружке в гости или на урок по цветам или пианино. Девчонки в таком возрасте ходят на такие уроки.
Пианино?.. Хирамэ уселся на землю на береговой насыпи и вздохнул. Он выговорил это слово так, словно девчонки, обучающиеся игре на пианино, стали для него подлинным символом блаженства.
Молодежи, учащейся сейчас в старших классах, душевное состояние, которое испытывали их сверстники более тридцати лет назад, скорее всего, покажется чем-то глупым и далеким, не имеющим к ней отношения. Однако в головах того поколения еще глубоко сидела мысль, что с семи лет мальчики и девочки должны быть разделены. В то время юноше было нелегко даже просто заговорить с девушкой, не говоря уже о том, чтобы дерзнуть взять ее за руку.
Они ждали три дня. Пять дней. По какой-то причине девчонки больше не появлялись
Во время этого бесполезного ожидания Одзу обнаружил у Хирамэ редкое упрямство, которое, судя по его внешнему виду, не должно было быть ему свойственно. В конце концов упрямство было вознагражденоони все-таки отловили этих девчонок.
В тот день они проводили глазами уже третью электричку, в которой опять никто не приехал. Одзу, разозлившись на собственную глупость, решил больше не заниматься этой бессмыслицей:
Все! Я домой!
Он стал спускаться по насыпи к реке, оставив за спиной все еще медлившего Хирамэ. В этот момент вдалеке показалась четвертая электричка. Она едва тащилась в гору с уже знакомым ребятам унылым клацаньем.
Погоди!
Ну уж нет! С меня довольно этой дурости!
Вагон со скрипом подполз к остановке. Пустись Одзу бегом, он, возможно, успел бы вскочить в вагон до отправления. Но надежда все еще теплилась в душе, и из-за нее его ноги сделались как ватные.
Одна за другой с электрички сошли три школьницы в матросках. Разглядеть их поначалу было трудносолнце слепило глаза, но когда они повернулись и двинулись в его сторону, о чем-то болтая, Одзу немедленно понял, что две из них есть те самые девчонки.
Одзу в растерянности оглянулся назад. Хирамэ, в своем стиле, быстро укрылся в тени стоявших на берегу реки сосен. Одзу тоже бросился к соснам.
Девчонки, естественно, должны были заметить, как он метнулся в сторону, и узнать в нем одного из мальчишек, которым тогда дали марлю, если, конечно, помнили его. Однако они по-прежнему вышагивали плечо к плечу и что-то обсуждали. Будто ничего не замечая вокруг, прошли мимо прятавшихся за соснами Одзу и Хирамэ.
Поэтому я тебе и говорила: надо быть осторожнее, услышал Одзу, не видимый за стволом дерева. Сомнений не оставалось: это был голос той самой загорелой большеглазой девчонки.
На какое-то время наступила тишина. Потом рядом с Одзу, словно вылезающая из земли картофельная гусеница, зашуршал Хирамэ.
Ползем за ними! прошептал он. Одзу заметил, что на лбу приятеля выступил пот.
Словечко «ползти» на школьном жаргоне, распространенном тогда в районе Хансин, означало «следить за девчонками», как черепаха, преследующая зайца. Просто ходить за ними, не говоря ни слова, вот что такое «ползти».
Девчонки ушли уже далеко. Побелевшая дорога, следуя берегом реки, прямо уходила вперед. Они быстро переступали по ней видневшимися из-под форменных юбок стройными ножками в черных чулках.
Значит, ползем Одзу проглотил слюну. И что дальше?
Я не знаю. Ползем пока.
Скажи им что-нибудь.
Я? Хирамэ неуверенно покачал головой. Никак не могу.
Девчонки вроде бы не видели, что их преследуют. Спустя некоторое время две из них свернули направо, помахав руками третьейзагорелой большеглазке.
Она остановилась, поправила что-то в портфеле. Одзу и Хирамэ тоже замерли на месте. Девочка пошла дальше, двое мальчишек последовали за ней в том же темпе. Расстояние между ними не менялосьне увеличивалось и не сокращалось. Так тогда было принято у тех, кто «ползал».
Девочка перешла по мостику на другой берег. Чтобы она их не заметила, Одзу и Хирамэ скорчились в тени ворот какой-то усадьбы.
Скоро она скрылась за обвитой плющом кирпичной оградой. Мальчишки, не сговариваясь, прыжками припустились следом.
Дом представлял собой смесь японской и западной архитектуры: к традиционному деревянному жилищу было пристроено здание в европейском стиле. Таких фешенебельных домов в районе Сюкугава и Асия было достаточно.