Дин ЛейпекПачка сигарет
Свет падал равнодушной желтой волнойно на полпути смешивался с табачным дымом, терялся, начинал метаться, отскакивая от шершавых белых стен облаком неясных бликов. Томас затушил сигарету в пепельнице и махнул рукой, разгоняя дым, тогда свет упал на гладкую поверхность стола так, как ему и следовалоспокойно и правильно. Томас встал и открыл узкое кухонное окно. «Все-таки куритьмерзко», в очередной раз подумал он.
Хотя, сказать по правде, Томас никогда толком и не курил. Сигарета раз в несколько месяцеввряд ли это может считаться. Да и сигарета эта всякий раз давалась Томасу с большим трудомон буквально заставлял себя вдыхать отравленный, гнусный дым. Но это было необходимо.
Потому что пачка еще не закончилась. Он еще не все знал.
* * *
Мы не можем оставить мальчика у себя.
Миссис Коул, работник социальной службы со стажем и не очень аккуратным перманентом, только кивнула. Эту фразу про Томаса она слышала уже не в первый раз.
Мы знаем, что у него было трудное детство, но поймите нас правильноу нас же еще свои дети. А Томасон совершенно неуправляемый.
Он не слушается вас?
Да нет, вообще-то Томас довольно послушный миссис Голдинг смущенно посмотрела на свой маникюр, такой же безупречный и стильный, как и гостиная, в которой они сидели. Наверное, неуправляемыйнеправильное слово. Просто я никогда не знаю, что у него на уме, что он чувствует. И иногда мне кажется, что он вообще не чувствует ничего, женщина подняла на миссис Коул свои большие глаза и посмотрела почти беспомощно.
Миссис Коул снова кивнула. Это она тоже слышала не раз.
И это все? спросила соцработник, как всегда, довольно сухо, зная наперед, что ответ будет отрицательным. Всегда было что-то еще.
Миссис Голдинг покачала своей красивой головкой и вдруг сморщилась так, как будто вот-вот расплачется.
Он замучил нашу кошку, прошептала она.
Миссис Коул на этот раз не стала даже киватьхотя примерно этого она и ожидала.
До смерти, на этих словах лицо миссис Голдинг приобрело новое и несколько неожиданное для нее яростное выражение. Вы бы видели, что он с ней сделал! У Софи случилась истерика, а Майкл потребовал запирать Томаса на ночь, потому что боится. И вы знаете, миссис Голдинг решительно посмотрела на свою собеседницу, я понимаю Майкла. Мне тоже теперь страшно.
Но ведь вы же сами сказали, что Томас послушный мальчик, спокойно напомнила миссис Коул. Может быть, нужно просто поговорить с ним, объяснить, почему то, что он сделалплохо?
Плохо?! чуть не взвизгнула миссис Коул. Вы считаете, что этоплохо?! Да ведь это чудовищно! Как вообще ребенок может быть способен на такое
Я хорошо понимаю ваше возмущение, миссис Голдинг, ровным, профессиональным тоном уверила ее миссис Коул, но мы с вами должны помнить, что Томасне совсем обычный мальчик и к нему нужен особый подход. И полноценная, любящая семьяэто единственный шанс для него вырасти нормальным.
Я знаю, ответила миссис Голдинг. Она уже успокоилась и снова выглядела сдержанно и стильно. Но мы не можем обеспечить мальчику этот самый «особый подход». Я не готова ради него рисковать благополучием и здоровьем моих собственных детей.
Миссис Коул украдкой вздохнула. Она знала, что этим все закончится, знала еще в тот момент, когда миссис Голдинг позвонила ей и сказала, что хочет поговорить насчет Томаса. Это был не первый подобный звонок от семей, которые выражали свою готовность стать опекунами Томаса. Спустя несколько недель «ознакомительного пребывания» мальчик неизбежно возвращался в приют. Но все равно каждый раз миссис Коул надеялась, что все обойдется.
Когда я могу забрать Томаса?
Прямо сейчас. Его вещи собраны и упакованы. Я его позову.
Миссис Коул осталась ждать на большом, светло-бежевом диване. Гостиная была очень просторной, настолько, что воздух неизбежно становился неуютно прохладным, как будто она сидела не в комнате частного дома, а в лобби дорого отеля.
«А может, оно и к лучшему», подумала миссис Коул. «Я бы, может быть, тоже кого-нибудь замучила, если бы мне пришлось здесь жить».
Послышались шаги, и в комнату вернулась миссис Голдинг. За ней, наклонив голову так низко, что черная челка скрывала глаза, шел подросток лет двенадцати, постоянно поправляя на плече сумку.
«Хоть бы вещи помогла донести», заметила про себя миссис Коул. Томас подошел к дивану и остановился в нескольких шагах, глядя на нее из-под челки.
Ты готов?
Мальчик кивнул. Миссис Коул поднялась. Ноги увязли в пушистом ковре.
Всего хорошего, миссис Голдинг. Вам придется еще раз приехать к нам, чтобы уладить некоторые формальности.
Разумеется.
Они пошли к выходумиссис Коул и Томас за ней, все поправлявший свою сумку. В прихожей она не выдержала, обернулась, и коротко бросила:
Давай сюда.
Томас молча протянул сумку.
Он был послушным мальчиком.
* * *
Их было потом еще несколько, этих семей. Благополучных и благонадёжных, считавших опекунство необходимой добродетелью, чем-то вроде налога обществу. Со временем миссис Коул стала думать, что Томасу было бы куда лучше в какой-нибудь неблагополучной и неблагонадёжной семье, что там он смог бы освоиться. Но такие семьи не стремились кого-нибудь усыновлять.
Когда Томасу исполнилось шестнадцать, единственный сын миссис Коул, который был всего на год старше, насмерть разбился. Вождение под воздействием сильнодействующих психотропных веществ. «Вы знали, что ваш сын употреблял наркотики?» Миссис Коул не знала. Она очень много времени проводила на работе.
Миссис Коул уволилась сама, не дожидаясь громкого разбирательства. До пенсии оставалось всего ничего, она пошла работать приходящей сиделкойи забрала к себе Томаса.
С ним было непросто. Но миссис Коул знала его уже восемь лет, она успела выучить все его привычки, приемы, уловки. И Томас доверял ей. Не то, чтобы он ее любилТомас не способен был кого-либо любить. Просто миссис Коул была своей. Она была константой в его мире, чем-то привычным и надежным, его тылом. Детство в приюте и бесконечная череда «ознакомительных» семей приучили его, что всегда нужно прикрывать спину. И миссис Коул прикрывала его. На нее можно было положиться.
Она многому научила его. Например, тому, что кошкиэто неприкосновенные животные. По крайней мере, ее кот Барни. Со временем мораторий удалось распространить на всех кошек и собак, во всяком случае, соседских. Порой миссис Коул заставала Томаса за препарированием очередной лягушки, но предпочитала ничего на этот счет не говорить. Только один раз она спокойно спросила:
Зачем ты это делаешь?
Томас задумался, а потом поднял на нее свои серые глаза, так странно контрастировавшие с темными волосами, и очень тихо сказал:
В этот момент я что-то чувствую. Как будто яэто она. Понимаете?
Миссис Коул кивнула. А на следующий день позвонила психологу, к которому ходил Томас. Просто так, поболтать. Психолог была бывшей коллегой миссис Коул.
Когда Томас закончил школу, то не стал поступать в колледж, а уехал из их города в другой штатработать на завод. Миссис Коул не спорила. Она тоже считала, что Томасу лучше работать с деталями, чем с людьми.
* * *
Он иногда приезжал в гости. Сообщал заранее, с той же безупречной пунктуальностью, с которой каждый день писал электронное письмо с описанием прошедшего дня. Письма эти были, по большей части, совершенно одинаковымисмена на заводе не изобиловала интересными событиями, а после работы Томас всегда ехал прямиком домойужинать и спать. По выходным он сидел дома и читали еще иногда ходил в кино. Один.
Год спустя после отъезда от Томаса пришло письмо. Оно почти не отличалось ото всех предыдущихтолько в конце была фраза:
«А я еще сегодня вечером я убил человека».
* * *
Мелкие магазинчики, которые держали латиносы и китайцы, грабили сплошь и рядом. Это было настолько обычным делом, что владельцы магазинов имели в бюджете отдельную статью«непредвиденные расходы»именно на такой случай. Вбегал пацан с пистолетом, наставлял его на продавца, требовал достать все из кассы, получал деньги и убегал. Иногда пацанов было двое. Иногда это был обдолбанный наркоман. Но суть не менялась.
Поэтому не было ничего удивительного, что именно в тот момент, когда Томас собирался взять с полки пачку крекеров, в магазин влетел чернокожий парень и начал кричать что-то неразборчивое. Впрочем, разбирать и не нужно былонацеленное на кассира дуло все объясняло и безо всяких лишних слов.
Вот только кассир оказался непонятливым. Упертым. А может, у него в бюджете уже не осталось средств на непредвиденные расходы. Поэтому открывать кассу и отдавать деньги маленький китаец не захотел.
В первый момент грабитель немного смешался. Оно и понятноон всегда брал «на испуг», быстро и без лишнего шума. Никакой стрельбы, никаких жертв. Можно было и сейчас развернуться и уйтино парень уже накрутил себя, адреналин стучал в висках. Поэтому он вскинул рукуи выстрелил в потолок. Посетители вскрикнули и присели. Томас аккуратно поставил крекеры обратно. И сделал маленький шаг вперед.
Потом, по вечной привычке анализировать каждое свое действие в тщетной попытке найти ответ на вопросмножество разных вопросовТомас пытался понять, почему он сделал этот шаг. Почему не присел, как все, прикрывая голову, чтобы спокойно ждать концаа он, возможно, единственный из всех мог бы ждать действительно спокойно. Но тогда, сразу после выстрела, который разнес одну из унылых ламп дневного света, Томас буквально ощутил возбуждение, азарт, которые исходили от пацана с пистолетом. И он пошел на эти эмоции, как змея ползет на тепло, пошел медленно, но уверенно, бесшумнодетство в огромных особняках с полированными полами и гулким эхо приучило Томаса двигаться настолько тихо, насколько это возможно. Грабитель продолжал вопить и целиться в кассира, который уже выглядел совсем не так непреклонно, как раньшеа Томас продолжал идти, одновременно открывая в кармане тяжелый швейцарский мультитулподарок миссис Коул на восемнадцатилетие. Томас всегда носил с собой мультитул. Мало ли что.
Ему удалось вслепую подцепить лезвие ножа и открыть его, поцарапав при этом кисть. За его движениями следили все посетители, присевшие вдоль рядов с яркими упаковкамино грабитель, к счастью, еще был слишком увлечен «разговором» с продавцом, чтобы заметить что-то неладное.
Томас осторожно вынул руку с ножом из кармана. Женщина, мимо которой он проходил, громко вздохнула. Именно в этот момент грабитель на секунду замолчали поэтому услышал. Резко обернулся. Секунду молча пялился на Томаса. А потом длинная рука с пистолетом описала широкую дугу.
Томас сделал последний шаг, чуть в сторону, подныривая под эту рукуи ударил.
Выстрел разнес вторую лампу. Женщина рядом громко взвизгнула. Парень выпустил пистолет, схватился за грудь и рухнул на пол. Из огромного кармана джинсов вылетела пачка сигарет.
Томас тяжело дышал, сжимая в руке окровавленный нож. В ушах шумело, сердце бешено колотилось.
«Так вот оно какчувствовать что-то».
Кто-то бросился к парню, кто-то закричал: «Скорая!». Продавец подбежал к Томасу и стал судорожно трясти его чистую левую руку и что-то лопотать на китайском. Томас смотрел на него сверху вниз и тщетно пытался сосредоточиться, но мысли разбегались. Наконец он с некоторым трудом вырвал руку из цепких жестких пальцев. Слегка качнулся, тряхнул головой. Подошел к ряду с хозяйственными товарами, схватил пачку салфеток, вскрыл ее зубами и принялся вытирать руку и нож комом праздничных салфеток с надписью «Happy Birthday!». Когда с этим было покончено, он вернулся к кассе. Женщина, которая до того кричала, сидела рядом с парнем, пытаясь заткнуть рану подолом его собственной майки. Когда Томас подошел, она вздрогнула и сжалась, как будто боялась, что он накинется и на нее тоже. Но его это совершенно не беспокоило. Томас уже привык к таким взглядамиспуганным, настороженным. Все его детство все люди смотрели на него именно так. Все, кроме миссис Коул.
Томас долго глядел на парня. В том больше не было ни возбуждения, ни азартав нем уже не осталось почти ничего. Зато теперь это все было у Томаса. Он еще ощущал адреналин в крови, пробегающий по спине странной дрожью, подступающий к горлу плотным комом, от которого хотелось громко кричать. Томас быстро наклонился, заставив женщину в ужасе отшатнуться, и поднял с пола пачку сигарет. Подошел к кассе, попросил у продавца зажигалку. Тот выложил самую дорогую и замахал руками, когда Томас достал деньги. Они почему-то тоже оказались в крови. Томас брезгливо поморщился, спрятал купюры в карман и вышел на улицу. Вдалеке раздался вой сирен.
Томас достал одну сигарету, задумчиво покрутил в руке. Осторожно взял губами, щелкнул зажигалкой. Попробовал затянуться и сразу закашлялся. Сирены выли все ближе. Томас еще раз посмотрел на сигарету, снова поднес ко рту и решительно вдохнул едкий дым.
Из-за поворота вынырнула машина, разбивая сумерки всполохами красного и синего.
* * *
Парня не откачали.
На суде все свидетели подтвердили, что грабитель начал стрелять до того, как Томас на него напал. На вопрос, почему он решил ударить грабителя ножом, подсудимый ответил:
Я не хотел, чтобы он в кого-нибудь выстрелил.
Его оправдали. С завода уволился сам, на следующий день после случившегося, еще до того, как там обо всем узнали. После суда собрал вещи и уехал из города.
Миссис Коул ничего не спрашивала у Томаса. На суде она давала показания о его детстве. Когда ее спросили, склонен ли он был к агрессии, она немного помолчала и наконец ответила спокойно:
Не больше, чем другие его ровесники.
Они вернулись в город, где он вырос. Томас прожил с миссис Коул две неделиа потом снова уехал, в один из пригородов Нью-Йорка. На этот раз он устроился кассиром в маленький супермаркет.
А еще спустя месяц Томас съездил в Вермонт. И купил себе пистолет.
* * *
Он выбирался в город каждый раз, когда была не его смена. Садился на самый ранний поезд, два часа ехал, глядя в окно, настраивая себя, прислушиваясь к каждому вздоху вокруг. Выходил из вокзала и весь день бродил по городу, собранный и чуткий. Он знал, что рано или поздно услышит. И тогда настанет время вырабатывать план. Иногда у него уходило на это несколько недель. Но его план никогда не давал сбоя.
Он не знал, почему слышит, чувствует их. Но в какой-то момент что-то щелкало внутри, как тогда, в магазинеи Томас понимал, что это оно. Он нашел новую эмоцию.
И теперь ее нужно было убить.
Он всегда тщательно выслеживал свою жертву. Узнавал про нее все, что можно было узнать, не вступая ни с кем в контакт. Вырабатывал четкую последовательность действий, на каждом шаге просчитывая, что может пойти не так. Но все шло так.
И постепенно он учился. Томас научился ненавидеть, пристрелив Кита Джонсона, белого республиканца-католика, тайно посещавшего собрание последователей ку-клус-клана. Томас научился бояться, когда пуля прошла через сердце старого Фила Теккерея, который жил один в своем особняке и тщательно мыл руки каждый раз, когда возвращался домой с улицы. Томас научился верить, когда кровь растеклась по светлым волосам Анны Бонуотти, студентки и активистки движения в поддержку медведей гризли.
Обычно прожитой таким образом эмоции хватало на несколько недельтогда вместо того, чтобы ехать в город, он навещал миссис Коул, ощущая себя странно цельным, наполненным, сложным. Она внимательно присматривалась к немуи удивлялась. Миссис Коул всегда считала, что Томасу никогда не удастся стать полностью нормальным. Но с каждым приездом он выглядел все живее.
А однажды, приехав, Томас впервые ей улыбнулся.
Полиция Бруклина искала человека, застрелившего четырнадцатилетнего подростка Джимми Тэйлора. На фотографии в черной рамке, вывешенной в холле школы, Джимми широко улыбался.
* * *
Он собирался закрывать магазин, когда услышал стук каблуков и возглас: «Подождите!» Быстро обернулсяпо блестящим от недавнего дождя бетонным плитам бежала девушка с огромным футляром за плечами. «Контрабас?»подумал Томас и замер с ключами в руке.
Вы уже закрылись? девушка отбросила мокрую прядь с лица и поправила лямки футляра.
Как видите.
Она с досадой отвернулась.
Вы что-то хотели купить? вежливо спросил Томас. Он всегда разговаривал с покупателями очень вежливо.