Господа! Входите же!
И тут Мики сделал шаг вперед и двинул его кулаком в лицо. Если только Линкольна не подводила память, они все так и остались стоять в дверях, глупо воззрившись на вырубленного пацана, пока наконец кто-то из халдеев не хлопнул Мики по плечу и не сказал:
Ну, ты и впрямь нас предупреждал.
К следующему утру все в корпусе Тета уже знали о происшествии, и сразу начались разговоры о том, чтобы всех халдеев уволить. Джейси в ярости заявилась к ним в общежитие и забарабанила в дверь. Линкольн и Тедди, осоловелые с похмелья, только что встали, но вид разъяренной Джейси быстро пробудил их окончательно.
Где он? спросила она, отталкивая их с дороги, и тут же, когда они ей не ответили достаточно быстро: Ладно. Сама найду.
Темная вонючая берлога Мики была из тех мест, куда обычная тета по собственной воле никогда не зайдет, но Джейси отнюдь не была обычной. Если и присутствовала в ней хоть капля брезгливости, Джейси ничем ее не выдала, даже когда обнаружила Мики лицом вниз поверх одеяла в одних трусах. Говорить ничего не стала, только пнула кровать, жестко, отчего лежавший на ней застонал, но не проснулся. Все удалось со второго пинка, посильнее.
Боже. Мики заморгал на Джейси в полумраке. Тебя кто сюда пустил?
Оставьте-ка нас на минутку, велела она Линкольну и Тедди, те смиренно попятились в коридорчик, и Джейси пинком захлопнула дверь.
Довольные тем, что их отпустили, они с Тедди вышли во внутренний дворик, где в металлической ванне еще плавал вчерашний алюминиевый кег.
Его надо вернуть, произнес Тедди, как будто обязанность эта в заданных условиях имела первостепенное значение. Нам депозит отдадут.
Ну, подтвердил Линкольн, однако не двинулся с места.
Несколько минут спустя Джейси вынырнула с очень бледным и виноватым Мики на буксире. (Она смотрела, как он одевается?задумался Линкольн.)
Пошли, велела она.
Куда? счел необходимым уточнить Линкольн.
Вы идете в корпус САЭ извиняться.
Оба они сосредоточились на Мики, а тот лишь пожал плечами, как бы признавая, что ему выбирать не приходится. Словно им троим ну никак не одолеть эту девушку в честном поединке.
Меня там вообще не было, заметил Тедди.
Один за всех, напомнила ему Джейси, и все за одного.
Когда они добрели до корпуса САЭ, пивная банка, водруженная Мики на голову льва, по-прежнему стояла на месте. Линкольн помнил, как они поднимались по ступенькам и звонили в дверь, но далее память сморгнула. Должно быть, они пробормотали свои извинения, но кому? Тому парнишке, которого стукнул Мики? Президенту землячества? Мики-то сам вообще открывал рот или всю ответственность на себя взял Линкольн как старший халдей? Приняли ли у них извинение?
Наверняка все дело в том, что на обратном пути в общежитие гнев Джейси улетучился, словно воздух, выпущенный из шарика.
Вообще-то это и правда смешно, признала она, резко пихая Мики локтем. И ты правда даже не поздоровался? Просто двинул ему в лицо?
Мики опять пожал плечами.
Говорят, да.
А потом вы все взяли и сбежали? А тот бедолага так и остался лежать в вестибюле?
Казалось, это лучше всего, пояснил Линкольн. Вечеринка у них была в цоколе, а музыка играла очень громко.
Мики фыркнулпамять его оживилась.
Кот Стивенз. Ну кто станет слушать этого блядского Кота Стивенза, кроме гомиков из САЭ?
Ты так и рвался спуститься туда и вырубить их всех, продолжал Линкольн, но мы тебя отговорили.
Джейси покачала головой:
Я не понимаю другогоотчего ты вообще так взъярился?
Не знаю, вынужденно ответил Мики. Но помню, что эти ебаные львы мне очень не понравились. Все втроем остановились и уставились на него, пока он пристыженно не пожал плечами. А может, все из-за Кота Стивенза. Поди угадай.
На этом Джейси расхохоталась, отчего все почувствовали, что им тоже разрешили. Ржали они всю дорогу до общаги, и одна веселость на всех отбросила весь этот случай в прошлое. Во дворике Мики выровнял кег, выудил из воды использованный стаканчик, вылил из него опивки и сунул под краник, отчего все остальные поморщились. Когда изнутри зашипел только воздух, Мики вздохнул и бросил стаканчик обратно в воду.
Наверное, пора прибраться, сказал он. Явно в это занятие он намеревался включить и Джейси. Берем каждый по комнате. Как всегда бывало после халдейских вечеринок, все комнаты общежития были замусорены пластмассовыми стаканчиками и крошками картофельных чипсов, а все плоские поверхности покрыты пивными кольцами.
С чего вдруг мне чистить этот ваш отвратительный свинарник? спросила Джейси.
Все за одного, напомнил Мики. Своей комнатой он, очевидно, выбрал внутренний дворик и уже собирал стаканчики.
Один за всех, как по команде отозвались Линкольн и Тедди.
При одном условии, сказала она.
Мики покачал головой.
Никаких, нахер, условий.
Одно условие, упорствовала девушка.
Ладно, одно. Во всем, что касалось Джейси, Мики всегда сдавался быстро.
Никого больше не бить.
Только мне или всем нам?
Только тебе.
Мики нахмурился от несправедливости такого договора, но в конце концов произнес:
Хорошо.
Честное слово?
Честное.
Тогда ладно. И Джейси нагнулась за стаканчиком.
Поезд мира все громче, спел Тедди, которому Кот Стивенз вообще-то нравился.
И мыыыы плыывем на нем, вступили остальныеопять Мушкетеры.
Как же молоды были они. Как глупы. Что бы подумала Джейси, увидь она их сейчас? задумался Линкольн. Три чертовых старика.
Несмотря на ранний час, он решил заехать в Эдгартаун, прежде чем двинуть вглубь острова. Может, Мартин из тех риелторов, кто приезжает в контору пораньше. А если его еще нет, Линкольн позавтракает в городепропустив ужин накануне, он проголодался, а потом зацепит кое-какого провианта в лавке навынос: вина для Тедди, пива для Мики, а себе хорошего односолодового, пусть выпивоха из него теперь не ахти.
Городок оказался на редкость оживлен, и парковка в гавани битком, но ему повезло: кто-то сдавал задним ходом с одного места, как раз когда Линкольн заехал на парковку. В Островной недвижимости было темно, на двери табличка ЗАКРЫТО, но Линкольн заглянул сквозь стекло внутрь. Не надо так делать, посоветовала ему Анита с другого края страны. Если там закрыто, значит, закрыто. По мнению жены, Линкольн терпеть не мог отказов. Потом вернешься, когда откроется. Не будь как отец, не жди особого к себе отношения. Если внутри кто-то есть и сидит в темноте, значит, не хочет, чтобы его тревожили.
А в глубине конторы кто-то сиделмужчина примерно возраста Линкольна. Устроился над газетой, расстеленной на столе, в левой руке дымящаяся кружка кофе; вероятно, как раз тот человек, к кому Линкольн и пришел. Пусть себе читает газету, стояла на своем Анита. Ты же видишь табличку ЗАКРЫТО, верно? Контора откроется только через сорок пять минут. Не надо, бога ради, стучать в стекло.
Линкольн постучал. Ну как тут не постучать. Ладно, может, это и взаправду значит, что он сын своего отца. Будь Анита здесь вживую, он бы чувствовал себя обязанным оспорить такое заявление, но ее тут нет. Он тут один, а значит, может быть кем угоднодаже единственным потомком Вольфганга Амадея Мозера из Данбара, Аризона.
Вздрогнув от стука (Видишь? Ты его напугал. Объясни-ка мне еще разок, почему ты так себя ведешь), мужчина внутри поднял голову, заметил Линкольна и всталдаже вымучил улыбку, пока пробирался между конторскими столами. Отпирая и открывая дверь, произнес:
Вы похожи на человека, которого могут звать Линкольн Мозер.
А потому, ответил Линкольн, пожимая ему руку, вы будете Мартин.
Тот подтвердил, что так оно и есть.
Вообще-то, сказал он, включая верхний свет, я вас нагуглил.
Есть только один Линкольн Мозер?
В Большом Лас-Вегасе двое, но второйчерный директор средней школы.
Да, у черных многих зовут Линкольнами. Но не думаю, что мой отец в аризонской глуши знавал хоть одного.
А то бы передумал?
Такое случается редко.
Кофе хотите?
На пароме пил.
Это значит, что больше вам нельзя?
Вообще-то да. В действительности существовала отчетливая возможность того, что почти непроходящее расстройство желудка, которым Линкольн мучился последние дни, было симптомом еще не диагностированной язвы, истоки которой уходят к финансовому краху 2008 года. Впрочем, это может быть всего-навсего кислотная отрыжка, каковая прилагается к старению. Жена егопоскольку женщинахотела в этом вопросе ясности, сам же Линкольн, женщиной не будучи, от неопределенности избавляться пока не торопился.
Я думал, вы вчера приедете, произнес Мартин.
Должен был, но задержали мой рейс, и я опоздал на последний паром.
Терпеть такого не могу. Но сейчас-то вы уже тут. Вы ж не затем пришли, чтобы сказать мне, что передумали и не хотите выставлять дом на продажу, надеюсь?
Нет, я просто хотел заглянуть познакомиться. Но городок все еще бурлит.
Мартин кивнул.
С каждым годом сезон все больше расширяется. Старичье отовсюду съезжается автобусами. Семьи с детишками-дошколятами. На выходныеесли погода хорошая, как сегодня. Раньше весь остров запирали на День труда. А теперь только в День Колумба.
Местным неплохо.
Наверное, ответил тот, как будто у него на этот счет имелись какие-то сомнения. В общем, я пару дней назад был в Чилмарке и быстренько проехал мимо. Славное у вас там местечко. Если правильную цену назначить, может продаться секунды за две.
Определяете, даже не заглянув?
Честно? сказал Мартин. Почти у самой Акуинны, да еще и на участке такого размера? Многие покупатели сочтут, что это сразу под снос.
Линкольн поймал себя на том, что поморщился.
Вы только что обидели мою мать, а она много лет уже мертва.
Простите.
Линкольн отмахнулся.
Не стоит извиняться. Я сам в этом бизнесе.
Коммерческий, я читал? На Западе все еще скверно?
В Вегасе начинаем понемногу оклемываться. Только недостаточно быстро.
Не мое дело, но вы продаете дом, потому что подперло?
Нет, потому что может подпереть. А если подопрет, то продать надо будет секунды за две.
Я спрашиваю только потому, что там может быть пристойный приток дохода. Я же понимаю, вы в сезон его сдаете?
Линкольн подтвердил и сообщил название управляющей компании, которая всем занимается.
А вы с семьей сами там не живете?
Линкольн покачал головой.
У нас шестеро детей. Для католиков три спальни и одна ваннаяэтого и близко не достаточно.
Кто-то из них еще дома живет?
Младший выпустился в прошлом году.
Значит, вы, по сути, свободны. Могли бы с женой здесь на пенсии поселиться.
Не-е, мы убежденные западники.
Один из нас, во всяком случае, услышал он голос Аниты отчетливее некуда. Линкольн у нас из таких, по мнению жены, это еще один способ сказать, что он сын Вавы. Уж точно несправедливая критика. Саму Аниту, конечно, может, и пересадили с Востока, но вот дети ихстаршие уже со своими семьями, у них свои детирасселились по всему Западному побережью от Сан-Диего до Сиэтла. Как бы ни любила Анита остров с тех пор, как они еще его навещали, она ни за что не согласится жить в трех тысячах миль от своих детей и внуков. До спада они не собирались расставаться с этим местом, время от времени намеревались ухватывать неделю-другую отпуска. Родственники Аниты по-прежнему жили в западном Массачусетсе, и она не теряла связи с парочкой своих сестер по Тете, осевших в Новой Англии. В общем, неверен здесь ничей расчет
Когда я вернулся в контору, говорил меж тем Мартин, меня уже ждало сообщение одного вашего соседаон желал знать, не выставляете ли вы дом на продажу. Должно быть, заметил логотип у меня на машине. Зовут его
Мейсон Троер, договорил за него Линкольн. Уже много лет домогается, чтобы я продал. Понятия не имею, зачем ему. У него участок и так в два раза больше, чем во времена его родителей.
Хотите догадку? Ваш он переоборудует в пансион, а потом продаст оба. Вместе они встанут дороже, чем поодиночке. Что может оказаться полезно вам.
Об этом Линкольн не думал. Слишком долго занимался коммерческой недвижимостью.
Могу ли я поинтересоватьсяон ваш знакомый?
Ни разу не встречался. Просто знаю про него.
Мудак он.
Мартин хмыкнул.
Такова общепринятая точка зрения. Вероятно, он сделает вам предложение, не успеем мы внести вашу собственность в реестр. Чтобы не платить комиссионных.
Это, тут же распознал Линкольн, вероятно, был пробный шарсобеседник замерял, из тех ли людей Линкольн, кто клюнет на такое предложение.
Я же говорю. Гаденыш.
Судя по виду, Мартину легче от этого не сталоон нахмурился.
Что?
Мой вам советне злите его. У него репутация.
Его вы тоже нагуглили?
Этого и не нужно. Остров у нас маленький. В Чилмарке люди от него подальше держатся.
Я намерен поступать так же, заверил Линкольн.
Во сколько ваши друзья приедут?
Один сегодня попозже. Другой завтра утром.
А уедут?
В воскресенье или понедельник.
Но понедельник утром у нас по-прежнему в силе?
Линкольн ответил, что да. Когда они встали и пожали друг другу руки, вновь встряла Анита: Хотя бы извинись.
Простите, что прервал ваш утренний кофе, произнес он уже на пути к двери.
Все в порядке. Пора и день начинать.
Жена часто обвиняет меня в невнимании к другим. Среди прочего.
Ну и радуйтесь этому, пока есть возможность. Моя вот в прошлом году умерла.
Линкольн вздохнул.
В этом она тоже меня обвиняет: все время что-то не то говорю.
Мартин улыбнулся.
Мы все могли бы стать священниками.
Дом в Чилмарке стоял на кочковатом живописном участке в два акра, что спускался к Стейт-роуд, а дальшек Атлантике, сегодня идеально голубой под ясным небом. Выйдя на заднюю террасу, откуда все это было видно, Линкольн первым же делом подумал: Не-а. Только идиот станет все это продавать. Опустив два пакета с провизией на покоробленный стол для пикников, он уселся на верхней ступеньке и долго любовался видом, а потом позвонил Аните.
Мы не можем это продать, сказал он ей, когда она приняла вызов.
Ладно, ответила она.
В каком это смыслеладно? Придется. В конце концов, вопрос же не только в том, чтоб им самим вновь встать на ноги после кризиса. Их детям помощь тоже понадобится. Они с Анитой рады были помочь, но, пока помогали, их собственные финансы зашатались. Возможно, все у них будет и ничего, если наперекосяк не пойдет что-то еще, но оно ведь может. Мы же согласились.
А теперь я снова соглашаюсь.
Тут он сделался брюзглив.
Ты где? Спросил, потому что на другом конце слышался какой-то гам.
В суде. Проветриваюсь. Может, придется быстро отключиться.
Считаешь, следует рискнуть и не продавать? Просто понадеяться, что худшего не произойдет?
А мы разве не тем же самым занимались, когда случилось худшее?
Верно, согласился он.
Как там погода?
Солнце. Семьдесят два градуса. Тут вся неделя такая должна быть. Приехала б ты сюда ко мне на пару деньков.
Было б неплохо.
Мы разве оба не должны были выйти на пенсию сколько, два года назад?
В такие дни, как сегодня, я хоть сейчас.
Мартин говорит, что нам так и надо поступить. Выйти на пенсию и поселиться тут, в этом самом доме. Если дети захотят нас видеть, пусть прыгают в самолет. Нам уже пора снова начать думать о себе, говорит Мартин.
Кто такой Мартин?
Наш риелтор. Мудрый человек.
И я не ошибусь, если предположу, что ничего подобного этот Мартин на самом деле не говорил?
Не совсем. Это чтовыстрел?
Кто-то стойку опрокинул. Надо бежать, Линкольн.
Звук его имени на устах жены, как обычно, следовало смаковать. Как большинство давно женатых пар, друг дружку они называли в основном ласкательными обозначениями. Казалось, что его настоящее имя Анита приберегала для кратких, но интимных мгновений. Его дозированное употребление, казалось, дает понять, чтохотя бы с ее точки зренияон по-прежнему тот же человек, каким был, когда она произнесла: Я, Анита, беру тебя, Линкольн. Ну и пусть седина, кислотная отрыжка и онемевшая поясница.