Давайте и мы поступим подобным образом. Суммируем французские определения и что же мы получим. Получим, что любовьесть прихворнувший Орфей, пытающийся залезть на дерево у края пропасти, чтобы сорвать с него цветок, в который попала небесная капля.
Вам понравилось?. . Мне тоже не очень. Засчитаем эксперимент как неудачный
Не поверите, Серкидон, что со мной сделали эти французы. Потянуло на подвиги, захотелось выпить бутылку бургунского или шампанского, приударить за мадам Бонасье или Бовари, вызвать на дуэль Рошфора или Родольфа. Я, конечно, с этим «захотелось» справлюсь. Поступлю с ним, как грозный Аид поступил бы с непослушным подданным. Но писать сегодня больше не буду. Только греческим философом подправлю Стендаля. Уж если любовь и цветок, то «нездешний цветок», как определил Платон.
Позвольте с любовью откланяться, и до следующего письма.
-3-
Приветствую Вас, Серкидон!
Какие-то рискованные у нас экскурсы. Всё нас куда-то заносит, то в Древнюю Грецию, то на дерево, то на край пропасти. Давайте будем осторожней.
Ну так вперёд. Вперёди с песней! С песней-определением от Юрия Антонова: «Ах, любовь, ты, любовь, золотая лестница, //Золотая лестница без перил»
Верно, верно, мы её уже напевали, когда рассуждали о разных лестницах. Спрашиваете, почему эта лестница без перил? А чтобы там, на верху, на сияющей вершине не было слишком людно Ну вот, опять нас занесло!.. Должно быть увлекательно с небесной высоты смотреть вниз. Но ведь и не разглядеть-то ничего без оптических приборов
«Я настолько зоркий сокол,//Что ношу очки без стёкол» похвастал Михаил Векслер. А как у Вас, Серкидон, со зрением? Очков нет, лёгкая близорукость есть! Отлично! Вам легче, чем «зорким соколам» влюбиться надолго. Какой-то английский (или американский) дядька заметил, что любви повышенная зоркость вредит. Любовью де в очках не занимаются. Хотя, думается, очковая змея, занимаясь любовью, очки не снимает. Но если говорить только о людях, то надо согласиться: меньше видишьбольше любишь. И если любовьобман, то, прежде всего, обман оптический.
Расскажу о любовной оптике. Великий испанский писатель, снарядивший благородного Дон Кихота в бесконечное путешествие по миру, сказал: «Любовь носит такие очки, сквозь которые медь кажется золотом, бедностьбогатством, а капли водыжемчужинами». А обычная скотница, добавим, прекрасной дамой. Первый оптический образ от Мигеля Сервантеса: любовьволшебные очки.
Знаю ещё одного рыцаря любовных парадоксов, воспевшего и высоко поднявшего на щит тему любви. Это, прошу любить и жаловать, писатель-публицист Юрий Рюриков. В шутку Юрий Борисович называл себя «амуроведом», а главная его книга«Мёд и яд любви». Помимо многих интересных наблюдений, в этом труде говорится о двойной оптике любви. Достоинства любимого человека преувеличены, как будто человек влюблённый смотрит на него в бинокль. Недостатки же видны, но едва-едва. Они так преуменьшены, словно видимы в бинокль перевёрнутый. Метафора Рюрикова: любовьволшебный бинокль.
Афорист Юрий Татаркин, наш современник, который только мечтает стать таким великим, как Сервантес, таким эрудированным любвиведом, как Рюриков, создал сложную систему: «Любовьэто величайший иллюзион с использованием потайных зеркал: человек влюбляется не в другую личность, а в систему созданных отражений собственных домыслов и мечтаний».
Вольтер сказал короче, заменив отражение зеркал отражением человеческой фантазии: «Любовьхолст, предоставленный нам природой и расписанный воображением».
Раму для этого холста возьмём у Шекспира:
Мой глаз гравёром стал и образ твой
Запечатлел в груди правдиво
С тех пор служу я рамою живой
Оговоримся насчёт «правдиво». Придёт время, и я основательно подкую Вас гвОздиками многочисленных примеров, а пока поверьте на слово: лирическому герою кажется, что образ любимой женщины запечатлён правдиво. Он в это свято верит. А с остальным смиренно согласимся. Любовькартина, написанная влюбленным невидимыми больше никому красками, а сам онживая рама.
Серкидон! Раз уж речь зашла о живописи, спрошу, а Вы не пробовали рисовать? Нет. Ну и хорошо, больше удовольствия получите от живописаний подлинных мастеров. Если случайно (а чего в жизни не бывает) окажетесь в Риме, непременно зайдите в Национальный музей. Отыщите картину Микеланджело Караваджо «Нарцисс». Человек, увидевший это прекрасное полотно впервые, впивается в него глазами, так же как и прекрасный юноша в своё отражение Давно я Вам не сказывал сказок древнегреческих. Позвольте исправиться:
Необычайно красивый и превосходно сложенный Нарцисс был высокомерен и заносчив. Девушки бросали на него пылкие взоры, женщины открыто добивались его любви, но ко всем оставался безразличен гордый юноша. Многие нимфы, полюбив Нарцисса, страдали, мучились и сохли от любви. Нимфа под именем Эхо высохла так, что остался от неё один голос. Но и это не тронуло жестокосердного юношу. И тогда отвергнутые Нарциссом женщины пожаловались богине правосудия Немезиде. Знали к кому обратиться. Пошли бы к Зевсу, он бы посоветовал им смиренно ждать мужской любви, а не бегать с жалобами. Немезида же, сама будучи женщиной, поступила иначе. Гордеца решено было наказать. Дело поручили богу любви Эроту. Он, выходит так, у богов мальчик на посылках. Легкокрылый порученец Что же было дальше?
Возвращаясь с работы пардон, с охоты Нарцисс заглянул в незамутнённый источник. Десятки раз видел он себя отражённым в воде, и ничего судьбоносного не происходило, но в этот раз, лишь только юноша увидел себя, Эрот выпустил стрелу и попал (нет бы промахнуться!) в сердце. Нарцисс влюбился в своё отражение. Он созерцал самого себя, отражённого в чистой воде, и никак не мог оторваться, от этого занятия. Юноша сидел неподвижно, не пил, не ел и превратился в цветок
К чему это я? Да к тому, что забыли мы с Вами самый известный образ, символизирующий любовьсердце, пробитое стрелой Эрота.
А знаете что, Серкидон, раз уж оказались мы рядом Нарцисом, давайте погуляем. Вот по этой лесной тропинке выйдем на лужок, где водят хороводы нимфы. Оглядимся и прислушаемся. Гудят шмели, трещат крыльями стрекозки, порхают бабочки. Из всего летающего ассортимента бабочка более всего поражает воображение сентиментального человека.
Необычайно тонко чувствовавший природу Сергей Тимофеевич Аксаков, благодаря которому узнали мы про «Аленький цветочек», утверждал: «Из всех насекомых, населяющих Божий мир, из всех жёлтых тварей ползающих, прыгающих, летающих, бабочка лучше, изящнее всех»
Вот и уподобим любовь легкокрылой бабочке, ловить которую не будем. Психотерапевт Виктор Франкл диагностировал: «Чем больше ловишь, тем более ловко она ускользает от вас. Но если вы перенесёте своё внимание на другие вещи, она прилетит и тихонько сядет на ваше плечо».
Не так ли любовь? Бывает и так.
А теперь представьте себе, Серкидон, наивного трёхлетнего малыша, который поймал бабочку, оторвал ей крылышки и удивляется: «Почему бабочка не летает?!»
Он её подбрасывает, а она всё равно не летит. Такое случается и со взрослыми, с виду умными мужчинами. Искалечит взрослый дядя бабочку, которая доверчиво присела к нему на плечо, а потом удивляется совсем по-детски:
«А почему меня никто не любит? А почему мне так одиноко?»
«Но почему бабочка?» не соглашается философ испанец Ортегат. Уж если сравнивать любовь с каким-либо насекомым, то только с пчелой, которая жужжит, не давая покоя, которая и дарит мёд, и нещадно жалит».
Обратите внимание: опятьмёд. Не случайно римский поэт Тибулл, обозначил любовь как «сладчайшую тайну» Тайну человеческой души.
Серкидон, позвольте и мне сунуться в калашный ряд благородных мужей. Предлагаю Вам мною придуманный образ: В потаённом уголке человеческой души укрыт сосуд любви. Любовь в него собирается капля за каплей, синтезируясь из светлых чувств и побуждений, из желаний ощутить: особую цельность, чувство сокровенного родства, продолжить себя в вечности. У кого-то жидкость собирается быстрее, у кого-то медленнее, но когда сосуд наполняется до краёв, он опрокидывается на человека который оказался рядом. Он может не соответствовать идеалам, быть не таким, не этаким, но это уже пустые разговоры и бессмысленные сетования. Всё уже произошло: сосуд опрокинулся, светлая жидкость омыла, возможно, случайного и недостойного, и вот он уже избранный и возлюбленный Любовь вспыхнула, оснастилась очками, биноклем, и теперь надо долго ждать, когда весь этот иллюзион кончится А потом ждать, пока сосуд наполнится снова
Отсюда вывод: окружайте себя, Серкидон, достойными девушками, на одну из них может выплеснуться Ваша любовь. Отнеситесь к Вашему чувству по-хозяйски. А вдруг Вы однолюб? У однолюбов сосуд любви наполняется один раз за всю жизнь. Одна минута нужна, чтобы углядеть-выделить девушку, один часчтобы заинтересоваться ею, один день (или ночь), чтобы полюбить её и, порой, целая жизнь, чтобы забыть
А чтобы перечислить всё, с чем люди сравнивали любовь и жизни не хватит. Воистину был прав француз Николя Шамфор, о котором в прошлом письме я бессовестно позабыл: «Любовьединственное чувство, в котором всё истинно и всё лживо; скажи о ней любую нелепостьи она окажется правдой».
Ну, возьмём к примеру народные присказки: «Любовь злаполюбишь и козла», «Любовь добраполюбишь и бобра», «Любовь слепаполюбишь и клопа».
Казалось бы, шутки люди шутят. Ан нет, это любовь шутит шутки с людьми. Все эти козлы, бобры, клопы то и дело оказываются предметами чистой девичьей любви Кто в этом виноват? Поэт Михаил Векслер, который диагностировал: «Нет, не пуля дура,//А стрела Амура». Кто этот Амур? Да такой же бог любви, только в римской версии.
Серкидон! Мы славно потрудились! Припомнили ранее упомянутые образы любви и как следует разбавили их новыми.
Крепко жму Вашу руку, и до следующего письма.
-4-
Приветствую Вас, Серкидон!
На манер пушкинского «Онегин, добрый мой приятель» пытался я представить Вам поэта Вишневского. Получились не очень удачно, потому что друг-приятель Владимирмосквич.
Попробую ещё раз с другим мастером слова. И как говорится «без предисловий, сей же час». Писатель Дворкин, «мой приятель, // Родился на брегах Невы» Но вовремя отскочил на безопасное расстояние и ныне проживает «под небом Шиллера и Гете».
Эдуард Вульфовичписатель, умеющий ограничивать богатую фантазию художника рамками литературных законов. Блестящий стилист. Его перу принадлежат более двух дюжин романов. В одном из них (если я не путаю, «Ремонтантность лобелии») писатель Дворкин вывел формулу любви. Сделал то, что оказалось выше разумения ушлого графа Калиостро.
Формула проста, как и всё гениальное. Но перед тем как открыть Вам великое таинство, позвольте небольшое отступление
Когда человека хотят обмануть, в ход идут и малопонятные россказни, и многозначительные взгляды, и затемнения. А также: задымления, размалёванные роковые красавицы с шипящими кубками, в которых не пойми что Всё это от лукавого. Божий Промысел вершится днём, на свежем воздухе, при свете солнечных лучей. Наставляя на путь истинный, бескорыстный наставник не использует ни многих слов, ни многих цифр. Поскольку многословие и многоцифрие может сбить с верного пути, замутить великие смыслы бытия
А теперь сама формула.
Словесно она выглядит так: пятьдесят процентов плюс пятьдесят процентов равны ста процентам. В цифровом отображении: 50% + 50% = 100%. Красота, да и только! А теперь обозначим формулу совсем коротко и по-свойски: 50/50.
Поясню коротенько. Желательно, чтобы мужчина и женщина принесли на алтарь высоких чувств равную меру таинства по имени любовь. Допустим, незримая неплотская и многоликая любовь человеческая весома и есть у нас в наличии заветные весы. Мужчина кладёт свою любовь к женщине на правую чашу, женщина кладёт свою любовь к мужчине на левую чашу, и (о, чудо!)мы наблюдаем равновесие.
К великому сожалению такая благодать частный и нечастый случай любовных взаимоотношений. В книге «Парадоксы страсти» американских писателей (авторыДин К.Делис и К.Филлипс) данному случаю посвящена глава «Хрупкое равновесие». Читаем: «В гармоничных взаимоотношениях каждый партнёр уверен в любви другого. Они (партнёры) более или менее равны в силе взаимного притяжения, в том, сколько чувств они вкладывают во взаимоотношения и сколько потребностей другого они удовлетворяют. Ни один не чувствует себя подавленным, не испытывает эмоционального голода и не воспринимает чувства партнёра как нечто само собой разумеющееся. Их близость благотворна, и сохраняемая ими свобода не приносит ущерба никому из них».
Несложно понять, почему глава, из которой выхвачены поясняющие идею Дворкина слова, называется «Хрупкое равновесие». «Бушующий наш мир отличен от аптеки// К тому ж грешнЫ мы, люди-человеки!» это стихи. Страшно подумать, но даже в любви фармацевтов случаются обидные перекосы. Чего уж там говорить о других людях, не видевших вблизи весов аптечных
Однако на счастье любви аптекарская точность не нужна. Да, любовь торжествует при равновесии чувств50/50. Но может жить и существовать при 40/60, или 60/40. Любовь выдерживает 35/65, или 65/35. Но дальнейшее умаление любви на обделённой чаше чревато
Почему? Потому что любовьчувство цельное. Всегда должно быть сто процентов любви, и недодачу чувства восполняет любимый менее. А емуобидно или он просто не способен дать больше того, что вносил ранее. Да мало ли почему он, обделяемый, может заартачиться
Действие формулы любви будем рассматривать на литературных примерах. Иного способа я не знаю. Призовём произведения писателей классиков, поскольку их герои, порой, кажутся нам живее людей, плоть имеющих. Этим вымыслам веришь.
Конечно, хотелось бы больше внимания уделить тем вымыслам, где тишь да гладь, где Божья благодать и цветёт формула 50/50. Но в русской классике знаю только «Старосветских помещиков». Написал Гоголь про Афанасия Ивановича и Пульхерию Ивановну, а кому они сейчас нужны? Кровожадный читатель у Николая Васильевича востребует «Вия» и «Тараса Бульбу».
Как мотыльки на огонь летят читатели к сюжетам со сложными отношениями и сильными ситуациями. С перекошенной, либо с кривой формулой любви. Там, где один любил, а потом любовь его умаляется
Вот и приходится писателям с виртуозным мастерством описывать то, как любовь перетекает с одной чаши весов на другую. Вот и гуляет формула: то она 20/80, то 80/20
У барда Евгения Аграновича есть прекрасный образ: любовь есть меч, который «один берёт за рукоять, второй за остриё», но что-то произошло, что-то изменилось, любовь стремительно умаляется на одной чаше, прибавляется на другой:
И кто держал за остриё,
Возьмёт за рукоять
И рук, сжимающих металл,
Ему не будет жаль,
Как будто б он не испытал,
Как режет сталь, как режет сталь
Что я вдруг подумал. Мне, наверное, не надо было вываливать на Вас все образы-определения любви сразу. Лучше бы вкрапливать в письмо по одному. Дабы смотрелся образ, как брошь на вечернем дамском туалете. А у меня получились воинские мундиры солдафонов с многочисленными орденами. Где какой и, главное, за что, не разобраться. Впредь я попытаюсь быть умнее, чего и Вам настоятельно желаю.
Крепко жму Вашу руку, и до следующего письма.
-5-
Приветствую Вас, Серкидон!
Приступая к изучению литературных произведений, малодушный читатель просит: «Мне что попроще», не понимая: «что попроще» литературой не является. Наш путь, Серкидон, на стрежень, в самую пучину чувств, в сомнения и споры А значитк Толстому и Достоевскому
Сложны бывают отношения между большими писателями, если проживают они в одной стране, в одно время да ещё и пишут на одном языке Конкуренция, милый мой, конкуренция
Но вот Вам отзывы Фёдора Достоевского о романе графа Толстого «Анна Каренина»:
« есть совершенство как художественное произведение, подвернувшееся как раз кстати, и такое, с которым ничто подобное из европейских литератур в настоящую эпоху не может сравниться»
« с страшной глубиной и силой, с небывалым доселе у нас реализмом художественного исполнения»
«В самом центре этой мелкой и наглой жизни появилась великая вековечная жизненная правда, и разом все озарила Все простили и оправдали друг друга. Сословность и исключительность вдруг исчезли и стали немыслимы, и эти люди из бумажки стали похожи на настоящих людей!»
А я Вам что говорил, Серкидон?! То же самое и говорил. Литературные герои писателя классика бывают и рельефнее и живее реально существующих людей
Не одного Федора Михайловича покорил роман о метаниях женской души. Литературный критик Страхов сообщал автору в Ясную Поляну: «Роман ваш занимает всех и читается невообразимо. Успех действительно невероятный, сумасшедший. Так читали Пушкина и Гоголя, набрасываясь на каждую их страницу и пренебрегая всё, что писано другими».