Сколько лестных, а порой и просто восторженных слов читателей-современников! Но вспомним, что к бочке мёда полагается ложка дёгтя. В общем хоре похвал диссонансом прозвучал отклик Н.А. Некрасова:
Толстой, ты доказал с терпеньем и талантом,
Что женщине не следует «гулять»
Ни с камер-юнкером, ни с флигель-адъютантом,
Когда она жена и мать.
Похвалил или обругал? Поскольку названо это четверостишие эпиграммой (а не мадригалом), похоже, обругал А почему? Писатель Некрасов не только «лиру посвятил народу своему», не только преуспевал в стихотворчестве, но (что благополучно забыто) посягал на прозу. Однако на этой ниве не снискал ни лавров, ни похвал. Видимо, поэтому небывалый успех романа Толстого просто так Николай Алексеевич пережить не мог. Собственно, надолго и не пережил. Вот и пример сложных отношений между классиками.
Ну, едем дальше, знаменитый публицист и адвокат Анатолий Кони. Анатолий Фёдорович сподобился на яркий образ: «Пустыня вечером кажется мёртвой, но вдруг раздается рёв льва, он выходит на охоту, и пустыня оживает; какие-то ночные птицы кричат, какие-то звери откликаются ему; оживает пустыня. Вот так в пустыне пошлой, однообразной, гнетущей жизни раздавался голос этого Льва, и он будил людей».
В начале двадцатого века итог всем просвещённым спорам и дискуссиям вокруг романа русского графа подвёл великий знаток и «писателя-льва», и «писателя-тигра», крупнейший русский мыслитель Дмитрий Сергеевич Мережковский в обширном труде «Толстой и Достоевский»:
«Анна Каренина как законченное художественное целоесамое совершенное из произведений Л.Толстого В «Анне Карениной» всё, или почти всё, удалось; тут, и только тут, художественный гений Л. Толстого дошёл до своей высшей точки, до полного самообладания, до окончательного равновесия между замыслом и выполнением».
Около пятидесяти раз перечитывал «Анну Каренину» Бунин, многие главы Иван Алексеевич знал наизусть. Мечтал переписать роман, убрать длинноты и ненужности. В Анну Каренину писатель был влюблён
Бунин был человеком скрытным и откровенничал не часто, но вот Ирина Одоевцева в книге «На берегах Сены» приводит диалог с Иваном Алексеевичем:
« Как я жалел, да и сейчас жалею, что никогда не встречался с Анночкой.
С какой Анночкой?
С Анной Карениной, конечно. Для меня не существует более пленительного женского образа. Я никогда не мог и теперь ещё не могу без волнения вспоминать о ней. И о моей влюблённости в неё Женщины были мне как-то ближе, понятнее, их образы для меня полнее воплощались. Они как будто жили перед моими глазами вдруг чувствую, что кто-то стоит за моей спиной, наклоняется надо мной, кладёт мне руку на плечо, и лёгкая душистая прядь волос касается моей щеки. Я оглядываюсьникого».
Прошли десятилетия, и иной писатель иного времениСергей Довлатов сказал: «Самое большое несчастье в моей жизнигибель Анны Карениной». Если и приврал, то сделал это красиво
Триумфальное шествие по миру, которое предрекалось произведению Толстого, состоялось. Несмотря на неизбежные издержки перевода, мир был покорён высокохудожественнымда чего уж тамгениальным! вымыслом русского писателя. Если начать перечислять всех нерусскоговорящих, кого вдохновил либо духовно опылил гений Толстого, мы с Вами, Серкидон, потеряем уйму времени Поверьте на слово, их очень много. Из этого невообразимого количества прекрасных, неравнодушных, восприимчивых людей для Вас я открою двоих. Считайте, что они мои любимчики.
Французский писатель Ромен Роллан, из книги о Льве Толстом:
« шедевры творческой мысли, колоссы, господствующие над всей литературой XIX века»
«Анна Каренина ещё более совершенное произведение, чем «Война и мир», написанное более зрелым и уверенным в своём мастерстве, более искушённым в знании человеческий страстей художником».
Клайв Льюис. Вас, Серкидон, он развлёк хрониками вымышленной страны Нарнии. Английский писатель указывает на моменты в жизни мужчины и женщины, когда всё у них смешалось, как в доме Облонских: «Но она (любовь) может выжить и безжалостно связать двух мучителей, которые будут брать не давая, ревновать, подозревать, досадовать, бороться за власть и свободу, услаждаться скандалами. Прочитайте «Анну Каренину» и не думайте, что «такое» бывает только у русских»
Справедливо замечено про «такое». Это тот редкий случай, когда виноваты не русские, а виновна природа людей. Вернее говоря, игнорирование её отдельными человеческими особями.
А что думают по поводу романа женщины? А то у нас всё мужики, да мужики. А как же дамы? Приведу мнение трёх актрис. Попутно замечу, что если все артисты мечтают сыграть Гамлета, то все артистки мечтают сыграть Анну Аркадьевну.
Николь Кидман:
«Я очень хочу сыграть Анну Каренину. Ещё мне очень нравится «Война и мир», хотелось бы сыграть Наташу Ростову, но этот шанс я уже упустила».
Далее следуют артистки, которые, не упустив своего шанса, сыграли роль Карениной. Возможно, позже, чем мечталось.
Татьяна Друбич: «Анна Каренинаэто неисчерпаемая роль. Это тотальная женщина и работы хватит на всех актрис. Мне близка толстовская Каренина, а остальноелишь вариации на тему».
Софии Марсо: «Для меня она олицетворяет тайну женственности, возможность, которую я чувствовала внутри себя. Я почувствовала, что женщины могут сделать абсолютно всё ради любви. Анна является высшим олицетворением этого».
«Ну так, что натворила эта тотальная женщина?» спросите Вы меня, мой начитанный. Не скажу. Утомился, да и утро моё кончилось.
Крепко жму Вашу руку, и до следующего письма.
-6-
Приветствую Вас, Серкидон!
Продолжим терзать классику и классикой терзать себя.
Толстой и Достоевский. Они пришли в мир почти одновременно, чтобы уравновесить друг друга. Два писателяродственные и враждебные, взаимодополняющие и взаимовытесняющие. Неразлучные, как свет и тень. Достоевский тень Толстого. Кем был бы писатель Толстой, если бы не было за ним тени?..
Когда не стало Фёдора Михайловича, Толстой сказал: «Опора какая-то отскочила от меня. Я растерялся я плакал и теперь плачу»
Лев Николаевич и Фёдор Михайловичдва мировоззрения, два полюса русской словесности.
Толстой: «гений в гармонии», уютный барин, рассудительный, подробный «тайновидец плоти», созерцающий гений места, подобно Антею, черпающий исполинские силы от земли. К нему, Льву Николаевичу, к его книгам, люди идут, как камину.
Достоевский: «ясновидец духа», «гений в поисках гармонии», манящий сиянием высоких идей, сумрачный провидец, вечный квартирант, мятежный изгой, размашистое, испорченное дитя неба, взмывающее подобно Демону и берущее запретное из потустороннего. Достоевскийхолодный душ. Если не дают покоя «проклятые» вопросы, то на страницах книг Фёдора Михайловичав строках и между строкможно найти «проклятые» ответы. За книги Достоевского хватаются, как за спасательный круг, как за соломинку.
Оба классика создали свои миры, и, казалось бы, должны отрицать друг друга, но вот Толстой пишет: « я прочел «Униженные и оскорбленные» и умилялся».
Нельзя не отметить, что очень ценил Лев Николаевич «Записки из мёртвого дома». Мнение Достоевского об «Анне Карениной» Вы уже знаете.
А Ваше, Серкидон, мнение о романе «Анна Каренина»? Ещё не сложилось? Ваши ровесники устроили конкурс «Классика эсэмэской». Телеграммой по-нашему. Победила «Анна Каренина» с текстом: «Алексей! Срочно уточни расписание поездов».
Тут возмущает и суперкраткость и неряшливость мысли. К кому обращено это «Алексей»? К Алексею Александровичу или к Алексею Кирилловичу?
В ранее упоминаемой книге «Парадоксы страсти» содержание романа передано и подлинЕе, и пОдлиннее. Один из авторов, Дин К.Делис, с помощью произведения графа Толстого иллюстрирует суть страсти человеческой: «Очевидно, что парадокс существовал всегда. Наверное, лучшим примером тому служит великий роман Л.Толстого «Анна Каренина», который является моим любимым художественным произведением. Граф Вронский и Анна, нарушившая супружескую верность, достигли удивительного подъёма страсти отчасти из-за того, что обстоятельства не позволяли им полностью обладать друг другом. Но как только Анна забеременела и ушла от мужа, чувства Вронского стали ослабевать. Это породило в Анне неуверенность, которая превратила её страсть в ревность и в конечном итоге привела к трагическому концу».
А теперь возьмём отношения героев применительно к формуле любви:
Граф Алексей Вронский встретил Анну Каренину и полюбил её. Все сто процентов любви легли на правую, мужскую чашу весов. При первой встрече Анна Аркадьевна посмотрела на Вронского незаинтересованным взглядом и прошла мимо. Она была счастливой матерью восьмилетнего мальчика, добродетельной женой высокопоставленного мужа. Алексей знал: шансов на то, что Каренина ответит на его чувство, очень мало. После того, как Вронский увидел восхитительную и соблазнительную Анну на балу, во всей красе, вероятность близости с этой женщиной показалась Вронскому и вовсе ничтожной. Любовь его забушевала, как лесной пожар. Вспыхнувшее чувство грозило превратиться в малоуправляемую страсть, в бедствие
А что же Анна? Она заметила, она поняла, она предчувствовала. Возвращаясь в Петербург, уже в поезде она вспомнила восхищенные глаза Вронского «и чуть вслух не засмеялась от радости, беспричинно овладевшей ею. Она чувствовала, что нервы её, как струны, натягиваются всё туже и туже на какие-то завинчивающееся колышки. Она чувствовала, что глаза её раскрываются всё больше и больше, что пальцы на руках и ногах нервно движутся, что внутри что-то давит дыханье и что все образы и звуки в этом колеблющемся полумраке с необычайной яркостью поражают её».
«Веяньем нездешней радости» назвал такие предчувствия Владимир Соловьёв.
Они встретились на перроне.
«Зачем я еду? повторил он, глядя ей прямо в глаза. Вы знаете, я еду для того, чтобы быть там, где вы, сказал он, я не могу иначе
Это дурно, что вы говорите, и я прошу вас, если вы хороший человек, забудьте то, что вы сказали, как я забуду
Ни одного слова вашего, ни одного движения вашего я не забуду никогда, и я не могу
Довольно, довольно! вскрикнула она, тщетно стараясь придать строгое выражение своему лицу, в которое он жадно всматривался»
Они оба почувствовали, что этот разговор их очень сблизил. Анна говорила то, что должна была говорить замужняя женщина, но говорила это против своей воли, недостаточно твёрдо. После этого разговора любовь Вронского, которой не был поставлен надёжный заслон, стала перетекать в Анну. У них было и счастливое равновесие: 50/50. Когда? До физической близости или позже?.. Но вот Анна, почувствовав признаки беременности, ушла от законного мужа к Вронскому, отцу вскоре родившейся девочки. Каренин не даёт развод. Каренина и Вронский сожительствуют в «гражданском браке». Анна рядом с Вронским. Она становится всё более и более привычной менее и менее желанной, «количество» любви на мужской чаше весов начинает снижаться. Сначала это происходит малозаметно и понемногу. Анна восполняет необходимые для любви 100% своим чувством, но привычка, которая на этот раз дана не «свыше», а «сниже», делает своё подлое дело. Женщина, ранее любимая столь пылко, становится для Вронского скорее привычным предметом любви. С этим Анна смириться не может. Для того ли она уходила от благоразумного мужа? Бросила вызов общественному мнению? В попытке вернуть себе прежнее отношение Каренина бунтует, мучается, «выясняет отношения» чем понижает проценты Вронского ещё больше. Формула начинает выглядеть угрожающе. Анна опасается за будущее, сложная ситуация, в которую она попала, кажется ей трагической и безысходной. «Моя любовь всё делается страстнее и себялюбивее, а его все гаснет и гаснет, и вот отчего мы расходимсяИ помочь этому нельзя. У меня всё в нём одном, и я требую, чтоб он весь больше и больше отдавался мне. А он все больше и больше хочет уйти от меня». Пытаясь вернуть любовь мужчины, Анна решается на поступок безумный и отчаянный.
Вам же, Серкидон, пожелаю тщательно продумывать свои поступки, и пусть семафор светит Вам только зелёным.
Крепко жму Вашу руку, и до следующего письма.
-7-
Приветствую Вас, Серкидон!
Полетело к Вам предыдущее письмо, и сразу загрызли меня сомнения: а так ли? А не куцевато ли? Все ли припомнились ахи и охи вокруг и по поводу романа, в котором мечется и страдает в поисках исхода заблудшая женская душа?
В конце концов, и вовсе я, Серкидону уподобившись, укорил себя в недостаточном знании материала и сделал то, к чему втайне провоцировал Вас, а именно: перечитал роман. Правда, «перечитал» это слово не то: скорее, пересмотрел. Выбирал самые аппетитные, на мой вкус, места. Так ребёнок ест булочку с изюмом: выщипывает изюм, а остальное приносит бабушке. Я тоже выщипал из романа весь свой изюм, а остальное захотелось вернуть дедушке Толстому. Все мы уже в разной степени испорчены современным «экшеном», в русском классике нам многое кажется и длинновато, и нудновато, и мутновато. Но ведь ещё Бунин хотел переписать «Анну Каренину», убрать длинноты и ненужности. До эсэмэски Иван Алексеевич не сократил бы, но убрал бы изрядно
Так вот, налистался я книжных страниц, и восстал передо мной, аки лист перед травой, вопрос: а можно ли писателя прошлого судить с позиций сегодняшнего дня? С этим вопросом полез я в свои архивы за папкой, где собраны мнения о романе людей двадцатого века.
Критику романа я сразу разделил на иньскую и янскую. На женскую и мужскую.
Мужчины сочувствуют заглавной геpоине. Ценя её женские прелести, они решительно не понимают, зачем такую недюжинную кpасавицу во цвете лет автор бросил под поезд Действительно, как-то не по-хозяйски.
Женщины-критикессы, из тех, чья личная жизнь и не сложилась, и не удалась, никак не могут простить Анне ни красоты её, ни смелости, ни успеха у мужчин. Считают: с жиру она бесилась. Пишут: даден тебе муж, сказала «да» при венчаниисиди с ним до пенсии и не дёргайся. С автором женщины солидарны: бросил под поезд, и правильно сделал. Скромнее надо быть. И целый град вопросов: зачем отбила Вронского у Кити? Почему жила в полный рост с любовником, при живом-то муже? А о детях подумала? А к морфину пристрастилась? Это зачем?
Надеюсь, Серкидон, Вы таких вопросов задавать не будете.
Не подходите к ней с вопросами,
Вам всё равно, а ейдовольно:
Любовью, грязью иль колёсами
Она раздавленавсё больно
Ну что же, давайте попытаемся распутать хитросплетения судЕб
Дмитрий Мережковский предположил, что Кити Щербацкаяявная, дневная муза сочинителя, в то время как Анна Каренинамуза тайная, ночная
Приглашаю Вас, Серкидон, туда, где обе музы столкнулись в очном противостоянии, а полем битвы стало сердце князя Алексея Вронского. Приглашаюна бал! Этот бал примечателен ещё и тем, что на нём зародились три любовных треугольника романа: «Вронский, Кити, Анна», «Анна, Вронский, Каренин» и «Кити, Вронский, Левин». В двухАнна Аркадьевна была гипотенузой. Прекрасной, главенствующей и определяющей. Ну, так мы идём или нет? Да Вы не тушуйтесь, я же с Вами. Вести себя будем тихо и незаметно, кадриль отплясывать не будем, и никто не обратит на нас внимания.
За мной, Серкидон! Я покажу Вам настоящую любовную интригу!
Вот мы вступаем «на большую, уставленную цветами и лакеями в пудре и красных кафтанах, залитую светом лестницу», слышны «звуки скрипок оркестра, начинающего первый вальс». Пока идём, я Вам опишу амурную диспозицию. Китимилое восемнадцатилетнее создание. Накануне Кити решительно отказала Константину Левину, который смущенно предлагал ей руку и сердце. Кити считает, что достойна большего. Это большееВронский. Он и знатен, и богат, и хорош собой. Ну, чем не партия! Кити уверена, что Вронский влюблён в неё, и надеется, что предложение руки и сердца последует от него со дня на день. Может быть, на этом балу?.. Ах!..
А что же Вронский? Алексей Кирилловичтридцатилетний офицер. Ухаживал за девушкой от нечего делать, «он не знал, что его образ действий относительно Кити имеет определённое название, что это есть заманивание барышень без намеренья жениться и что это заманивание есть один из дурных поступков, обыкновенных между блестящими молодыми людьми, как он. Ему казалось, что он первый открыл это удовольствие, и он наслаждался своим открытием».
Мы пришли. Танцующих пар пока немного, и Вы можете хорошо рассмотреть предмет интриги Вронского, инструмент его игры. Жертву его флирта. Белокурая Кити! В розовом тюлевом платье и розовых туфельках «на высоких выгнутых каблуках», туфельки не жмут, а веселят ножку. Да только ли ножку! Кити вся при счастье: прелестная, оживлённая, вальсирует с лучшим кавалером. Стоп. Музыка кончается. И что же мы слышим?