Отвези меня к себе.
Уверены?
Хочешь, чтобы я попросила трижды?
Ты обернулся, словно ища свидетелей происходящему. Или думая, что я обращаюсь к кому-то другому.
Вообще-то я шелты споткнулся о мой требовательный, в то же время молящий взгляд, Да, конечно. Поехали. Я поймаю такси.
В машине я сдвинула волосы на лицо, чтобы водитель меня не узнал. Но через пару кварталов убедилась, что плевать он на нас хотел. Я стала разглядывать тебя.
На первый взгляд в тебе не было ничего особенного. Крепко-сложенная фигура, высокий рост. Русые волосы, серо-голубые глаза. Тонковатые на мой вкус губы. Зато над верхней губой, в паре миллиметров от контура красовалась родинка. Она манила меня, я наклонилась к тебе и облизнула ее. Ты вздрогнул, уставился на меня как на сумасшедшую, а я рассмеялась. Теперь ты смотрел иначе. Заворожено.
В квартиру ты первой пропустил меня.
Извини за беспорядок, не ждал гостей.
По хрен. Где спальня?
Снимая куртку, ты молча указал направление. Я прошла в комнату, огляделась. С ногами забралась на кровать, спустила бретели платья, оголяя плечи и грудь. В этот момент ты появился в проходе. От удивления встал как вкопанный, но быстро отвернулся.
Что ты делаешь?
Давай, раздевайся.
Зачем?
Для секса, зачем же еще.
Что за безумие?
Я тебе не нравлюсь?
Нравишься. Но
Не хочешь в спальне? А где? Ах да! Вам нравится на столе, так? Окей, идем на стол.
Толкнув тебя плечом, наполовину оголенная, я влетела на кухню, уселась на высокий стол, напоминающий барную стойку, и стала задирать подол платья. Ты встал напротив, устало наблюдал за моими дергаными, истерическими движениями. Наконец, мягко сжал мои запястья, призывая остановиться.
Хватит.
Что? Такая, как я, не годится? Может, мне надеть костюм горничной?
Ты нежно поднял бретели и прикрыл мою грудь. Затем внимательно посмотрел мне в глаза, давай понять, что тебе знакома эта боль.
В данном случае клин клином не вышибают. Он не усвоит этот урок. А ты лишь испачкаешься в грязи. Будь выше этого. Ты лучше него.
Я будто протрезвела. Ты казался мне странным.
Можно в душ? мой голос стал тише и ниже.
Конечно. Я принесу полотенце и что-нибудь переодеться.
Хочу эту футболку.
Я сжала пальцами ворот майки, что была на тебе.
Я провел в ней целый день.
Тем более.
Ты послушно снял футболку и отдал ее мне. Я бесцеремонно разглядывала твой торс. Вытянув руку, погладила пресс, явно приобретенный не в спортзале.
Недурно.
Я позволила тебе помочь мне спуститься со стола. Опираясь на стену, добрела до ванной комнаты.
Схожу за полотенцем.
Я посмотрела на себя в зеркало и ужаснулась. Все многочасовые старания стилистов пошли прахом. Но хуже всегоэто была не я. Восковая кукла с размазанной тушью, пластиковые волосы, которые зафиксированы так крепко, что вовсе не двигаются. Я врубила кипяток, встала под душ, схватила мыло и стала неистово тереть им лицо и голову.
Ты что, спятила?
Ты попытался вытащить меня из душевой кабины, но я завизжала, как резаная.
Отвали! Я должна смыть это! Должна смыть!
Ты же пьяна! Хотя бы сделай холоднее. Не то сердце вылетит.
У меня нет сердца. Я ненастоящая.
Раз так, тогда пожалей платье.
Черт с ним. Куплю себе сотню таких платьев. А потом еще сотню лучше, чем это.
Я повернулась спиной к тебе.
Развяжи.
Ты послушно стал освобождать меня из плена шнуровки. Я стянула платье, оно упало к моим ногам.
Выброси.
Ты подобрал мокрую тряпку из деликатной ткани и бросил ее в корзину с бельем. Ты терпеливо ждал, пока я смывала макияж, губкой пытаясь отмыть с себя грязь мужа, это оскорбление и позор.
Когда я закончила, ты расправил большое мягкое полотенце и заботливо укутал меня в него. Я прильнула к твоей груди, желая почувствовать тепло, участие. Твои руки обвили меня и крепче прижали к тебе.
Вода с волос капала прямо на пол, твой запах сводил меня с ума. Я подняла глаза и встретила в твоем взгляде то, что чего раньше не встречала. Желание оберегать.
Я была пьяна, обижена, мне хотелось своего собственного суда, где виновным отрежут кое-что и скормят псам. Мне хотелось сатисфакции.
Встав на цыпочки, я впилась в твои губы, ворвалась языком в твой рот. Ты замер от неожиданности, и на какие-то мгновения искушение взяло верх. Ты ответил на поцелуи, одну руку запустил мне в волосы, другой сжал мою ягодицу.
Я застонала от желания, сбросила полотенце, подтолкнула и прижала тебя к стене. Жар между нами разгорался, я переставала контролировать ситуацию, мне были нужны твои, именно твои поцелуи. Я начала расстегивать ремень на грубых джинсах, и тут ты резко перехватил мои руки. Ты был сильнее. Всегда и во всем.
Я не могу так с тобой поступить. Лучше отдохни. Утром, если ты по-прежнему будешь этого хотеть, мы продолжим.
Я вспыхнула от унижения.
Не ты решаешь, будет у нас секс или нет. Ясно? Я решаю.
Конечно. Вот завтра и решишь.
Далее ты сделал нечто неожиданное. Ты поднес мои руки к губам и поцеловал подушечки пальцев. Затем поднял с пола футболку и надел на меня.
Вина у меня нет. Может, чай?
Я кивнула, обескураженная твоим поведением.
Держась за руки, мы вернулись в кухню. Ты стал возиться с заварником. Я наблюдала за тобой, минимум наполовину протрезвевшая, начинающая осознавать происходящее.
Презираешь меня?
Нет, спокойно ответил ты, Сам вел себя так же.
Тебе тоже попалась девушка, которая убедила тебя в том, что секс с первым встречнымне выход?
К сожалению, меня в этом убедило только то, что выход не нашелся ни после десятка девушек, ни после еще одного десятка.
То есть, мне с тобой повезло?
Ты промолчал, но потом спросил:
Хочешь поговорить об этом?
Нет, отрезала я. Не о чем говорить. Этого следовало ожидать. Просто я настолько вошла в роль жены, что совсем забыламы лишь картинки в журнале. Сама поверила в собственную ложь.
Ты поставил передо мной чашку с ароматным чаем. Пахло лавандой и жасмином.
Пей. Поможет расслабиться и уснуть. И облегчит завтрашнее похмелье.
Я взяла кружку, изучающе посмотрела на тебя.
Ты странный.
А ты красивая.
Как и все куклы.
В этот образ ты тоже поверила.
Это был не вопрос, а утверждение.
Нет-нет. Этот номер не пройдет. Думаешь, если продинамил меня, можешь теперь лечить мою душу? Хрена с два. У тебя ничего не выйдет. Не трать силы понапрасну.
Ты тоже странная.
Я особенная.
Чем же?
Я знаменитость!
Знаменитостей много. Чем ты отличаешься от них?
Мой мозг взорвался, переваривая страшную правду.
Ты прав. Ничем, горько протянула я, Вот черт.
Я не хотел тебя обидеть.
Ты здесь не причем. Я просто Я никто. Когда-то мне повезло забраться на сцену. Мне повезло, что есть кто-то, кто готов платить большие деньги за то, чтобы я пела свои песни, и есть те, кто готов платить за то, чтобы их услышать. Но я никто. Марионетка, чья-то игрушка для зарабатывания денег. Чертова кукла-чревовещатель. С чего я взяла, что заслуживаю верности?!
Я разрыдалась в голос, оплакивая свою никчемную жизнь.
Ты подошел ко мне и в нерешительности замер, не имя представления, какие подобрать слова и можно ли меня хотя бы обнять. Осторожно коснулся моего плеча.
Тише, иди сюда.
Я охотно позволила тебе взять меня на руки. Ты сел на пол спиной к холодильнику и посадил меня к себе на колени. Я долго сотрясалась от рыданий, задыхалась от своей боли. Жить в иллюзии было приятно. Но все иллюзии рано или поздно рушатся, и тогда осколки розового стекла больно впиваются в сердце.
Я плакала так долго, что в какой-то момент начала судорожно заикаться. Ты не утешал меня, просто был рядом, и впервые за многие годы я чувствовала себя не одиноко. Я была вымотана и опустошена, веки отяжелели и закрывались против моей воли. Моя голова мягко опустилась на твое плечо. Ты бережно сдвинул с лица еще влажные пряди.
Отнесу тебя в кровать, хорошо?
Угу.
Ты уложил меня, укрыл одеялом.
Спокойной ночи.
Я, насколько сильно могла, сжала твою руку.
Побудь со мной.
Конечно.
Уже сквозь сон я чувствовала, как ты лег с другой стороны кровати. Повернулась к тебе и уткнулась носом в грудь. Ты не спал почти всю ночь, я уверена, хоть ты так и не признался в этом. Знаю это точно, потому что отчетливо помню, как неоднократно вскрикивала от мучивших кошмаров, но каждый раз ты в ту же секунду успокаивал меня, заверяя, что мне ничего не угрожает.
Мне, настоящей мне, той, что я прятала за красивой оберткой, угрожало все, целый мир, в первую очередь тот образ, который я создала и поддерживала. Но той ночью я верила, что все будет хорошо. Как и каждую минуту, что проводила потом в твоем обществе.
Сейчас я сидела на твоей кухне и знала, что хорошо не будет. Больше никогда. Ты тоже обманул меня, и твое предательство оказалось куда страшнее измен мужа, его побоев, грязных скандалов, громкого развода, потребительского отношения, работы на износ и прочего дерьма, которое я называла своей жизнью.
Следующим утром я проснулась с удивительно ясной головой. Сладко потянувшись, пазл за пазлом вспомнила прошлый вечер. Картинка из кабинета встала горечью на языке.
Меня отвлекли аппетитные запахи и звуки готовки. Босиком я прошла на кухню и встала в проеме.
Ты возился с ингредиентами, сооружая какой-то невероятный омлет с помидорами, беконом и зеленью. Кофеварка бурлила горячим кофе. Ты негромко подпевал песне из радио. Я любовалась тобой. Постоянно окруженная готовой едой, вечно занятым мужем, гламурной обстановкой, я, оказывается, всегда скучала по тому, чего у меня никогда не былопо элементарному уюту, домашним завтракам, непринужденности.
Ты обернулся, будто почувствовав мое присутствие.
Доброе утро.
Я смутилась. Ты подловил меня за подглядыванием в чужую, недоступную мне жизнь.
Доброе.
Будешь завтракать?
Я кивнула.
Как спалось?
Я внимательно посмотрела тебе в глаза. Мы оба знали ответ.
Хорошо, спасибо.
Поставив передо мной тарелку с ароматным омлетом и чашку кофе, ты уселся напротив.
Ты же понимаешь, что никому не должен рассказывать о том, что вчера произошло?
О чем именно?
Обо всем. Обо мне.
Я и не собирался.
Учти, если в прессу попадет хоть что-то из этого, я тебя засужу.
Ты одарил меня строгим взглядом, от которого я поежилась.
От меня никто ничего не узнает.
Отлично. Ты всегда так завтракаешь?
Вообще-то нет. Обычно что-нибудь быстрое. Такв выходные, когда не нужно на работу.
У тебя выходной?
Нет. Я взял отгул на сегодня.
Почему?
Чтобы не оставлять тебя одну.
Мне что, пять лет? Я не сую пальцы в розетки. И воровать у тебя ничего не буду.
Ты усмехнулся. Я отложила вилку.
Послушай. Не обращай на меня внимания, ладно? Не нужно делать праздник из моего присутствия. Живи, как обычно. Иди на работу. И завтра приготовь обычный завтрак.
Ты останешься до завтра?
Это проблема?
Ты отрицательно покачал головой, глядя на меня с непониманием. Достал сигарету из пачки, закурил. Я, как завороженная, смотрела на вспыхнувшее пламя зажигалки, следила, как занимается и трещит тонкая бумага, как ты выдыхаешь первый клуб дыма.
Я протянула руку и забрала у тебя сигарету.
Крепкие, предупредил ты.
Я передернула плечом, показывая, что мне плевать. С вызовом глядя тебе в глаза, глубоко затянулась и освободила дым из плена легких тонкой струей. Я знала, что это выглядит сексуально, и видела, как ты напрягся от возбуждения.
Ладно, пойду на работу.
Ты встал из-за стола и пошел к выходу. Я развернулась на высоком стуле, провожая тебя взглядом.
Эй, позвала я, когда ты уже почти вышел из квартиры.
Ты снова появился в кухне.
Что?
Я поманила тебя пальцем. Ты покорно подошел.
Когда вернешься?
Поздно. Около полуночи. Тебе что-то нужно?
Вместо ответа я притянула тебя к себе и поцеловала. Горячо, жадно, собственнически. Твои руки гладили мои спину, талию, бедра, я обхватила твой пояс ногами, прижимая к себе еще ближе.
Когда твои ладони коснулись моей голой груди, я резко оттолкнула тебя и влепила пощечину. Ты ошарашено уставился на меня и покраснел.
Прости.
Заткнись, рассмеялась я и снова втянула тебя в объятие и поцелуй.
Что ты делаешь? задыхаясь, прошептал ты.
Делаю, что хочу.
Я снова затянулась сигаретой и вернулась к завтраку, показывая, что ласки кончились.
Мне понравился день в твоей квартире. Я тупо смотрела телевизор, игнорируя музыкальные каналы. Рассматривала фотографии. Самое удивительноея взяла первую попавшуюся книгу и просто читала, лежа в кровати среди мятого белья. Как ни старалась, я не могла вспомнить, когда читала в последний раз. В школе я не выпускала книгу из рук, иногда читала по две или три книги одновременно. Но с тех пор, как занялась карьерой, книги первыми полетели в жертвенный костер во имя славы.
Когда ты пришел около одиннадцати вечера, я занималась ужином. Радио изливалось какой-то зажигательной песней одной из моих конкуренток. Но у тебя на кухне в твоей футболке и нелепом переднике, перепачканная мукой, я не была королевой чартов и топовых треков. Поэтому я просто наслаждалась дивным голосом и позитивным мотивом.
Сказать, что ты был удивленне сказать ничего.
Ущипните меня.
Какого черта так рано! Ты сказал, что придешь в полночь.
Ты рассмеялся.
Я сказал приблизительно.
Я направила в твою сторону нож и игриво прошипела:
Теперь мне придется тебя убить.
Мне все равно никто не поверит.
И то правда.
Ну и? Что здесь происходит?
Готовлю ужин.
И что это?
Пицца.
Ты ведь просто ее заказала, да?
Нет.
Разогреваешь из морозилки.
Если ты хотел меня оскорбить, у тебя это почти получилось.
Над кухней прокатился твой смех, басовитый, глубокий. Я обратила внимание, что, когда ты смеялся, оголялись верхние клыки. Ты напомнил мне кота.
Тесто для пиццы нужно делать самому. Иначе это просто хлебная лепешка с начинкой.
Ты внимательно наблюдал за мной. С восхищением смотрел, как я раскатываю тонкое эластичное тесто и ловко раскручиваю его подобно лучшим пиццайоло. Я приготовила соус из томатов, чеснока, базилика и орегано. Подумав, щедро добавила черного перца. Смазала тесто соусом, небрежно разложила начинку и посыпала целой горой тертого сыра. Когда первая пицца отправилась в духовку, ты нарушил тишину.
Никогда бы не подумал, что ты умеешь готовить.
Я хитро улыбнулась, раскладывая начинку на следующий пласт теста. На меня нахлынула ностальгия.
Когда я работала в приюте, иногда баловала детей домашней стряпней. То, что готовили в столовой, было редкостной гадостью. Когда оставались время и силы, я старалась готовить. Хотя бы немного. Поварихи были недовольны, дети потом совсем не хотели есть то, что им положено.
Ты работала в детском приюте?
Я задумчиво покивала.
Несколько лет после колледжа. Вечерами пела в баре. Сейчас та дыра в Орегоне делает себе неплохую рекламу на моем имени. Давно я об этом не вспоминала. А раньше знала каждого ребенка по имени, знала его прошлое. Проверяла детей, которых взяли в семью. Я играла с мальчиками в войну, а девочкам делала разные прически и рассказывала сказки со счастливым концом.
Неожиданно слезы защипали глаза. Я резко отвернулась к окну и обхватила себя за плечи. Ты тихо подошел и обнял меня сзади.
Я так скучаю по ней.
По кому-то из детей?
По той, кем я была тогда.
Ты и сейчасона.
Ее давно уже нет. Она мертва, и это я убила ее. Намеренно. Шаг за шагом. Отрезая частичку за частичкой. Господи, почему я тебе все это рассказываю?
Я со злостью утерла глаза.
Можешь рассказывать все, что угодно. Если хочешь.
Я оттолкнула тебя.
Не хочу. Ты и так знаешь слишком много. Надоело говорить обо мне. Все вокруг только и говорят, что обо мне. Лучше ты расскажи о себе.
Сначала я хочу есть.
Черт! Духовка!
Обжигаясь, я вытащила противень из печи, парой движений разрезала пиццу на кусочки и положила тебе в тарелку.
Ну, пробуй. Только честно. Ты же не дети, которые вкуснее горохового пюре ничего не ели.
Ты начал расхваливать мои кулинарные таланты, и я ударила тебя полотенцем.
Мы сидели на кухне до самого рассвета, ты много рассказывал о себе, а я слушала в пол-уха, просто наслаждаясь тем, что мир не крутится вокруг меня. Твоя жизнь была такой обычной, такой предсказуемой, что я умирала от зависти. Ты общался со мной как с равной себекак с обычным человеком из народа, и это тоже заставляло меня страдать от счастья.
Я провела в твоем доме четыре дня, не снимая твоей футболки, целуя тебя, если захочется. Мы спали в обнимку, но ты вел себя до отвращения деликатно.