Что интересного-то? с притворным удивлением спросила она.
«Опять, конечно, соврут что-нибудь»
Но новость и в самом деле оказалась интересной.
Лариса-то сама себя в Италию откомандировала, затараторила Даша. Представляешь?
Да она сама себя постоянно командирует, ответила Лена. Что тут удивительного?
Даша прыснула коротким, задорным смешком и отрицательно помотала головой.
Ой, не скажи! Таких людей себе набрала!..
Да ладно врать-то! не выдержала Анна. Почему сразу«набрала»? Двое из её отдела. Они и так Италией занимаются. Ещё двое из оперирования
И Ро-ма-нов, нараспев произнесла Даша.
Хватит серенады петь, рассердилась Лена.
Теперь-то намёк ей был понятен.
Глупости всякие
Ну, он же у нас такой видный мужчина, и Даша зажмурилась на мгновение.
Действительно, хватит, сказала Анна. Доболтаешься, Дашка, слово тебе даю! У шефа с Романовым отношения давние, дружеские. Так что нечего тут слухи распускать.
Да боже мой! возмущённо воскликнула Даша.
И Лена могла бы поклясться, что возмущение это выглядело очень даже натурально.
«Вот дрянь такая! подумала Лена. И как ей удаётся такие ясные глаза делать?»
Чего я такого сказала? с удивлением (тоже вполне натуральным) переспросила Даша. Просто, интересно Ничего особенного.
Анна, в последний раз затянувшись (нарочито медленно и задумчиво), бросила длинный ещё окурок в стоявшую у окна серебристо-чёрную пепельницу на высокой металлической подставке.
Хватит! решительно сказала Анна. А то сейчас досмеёмся
Развернувшись, она быстрым шагом вышла из курилки.
Струсила, заметила Даша.
И тут же продолжила:
Ты, Лен, не обращай на неё внимания. Она всё время трусит. Отчёт сдаватьу неё трясучка в коленях, документ какой-нибудь подписатьсразу обморок. Чуть что, так она сразу начинает кричать, что это к ней не относится. Вот и сейчас она осторожничает.
«Чего это она разоткровенничалась?»подумала Лена.
Вот и сейчас А чего такого я сказала? продолжала Даша.
Вопрос этот, понятно, был риторическим и Даша, даже для вида не выждав секунды для получения ответа, хмыкнула презрительно и продолжила:
Тоже мне, защитница начальства. Можно подумать, никто не знает, какие она с главбухом дела крутит
Я не знаю, возразила Лена, вытаскивая из плоской пачки «Вог» сигарету.
Да ладно тебе! отмахнулась Даша. Ну, может Да нет, мне-то не рассказывай!
Правда, не знаю, повторила, закуривая, Лена. И какие дела они крутят?
Даша попыталась что-то сказать, открыла было рот и даже успела произнести что-то вроде: «с их-то откатами», но потом быстро осеклась, замолкла и как-то подозрительно покосилась на Лену.
Та стояла с самым невинным и нелюбопытным видом, флегматично и подчёркнуто спокойно выпуская серо-синий дым, облачками расплывающийся на пыльном офисном солнце.
Так что? спросила после минутного молчания Лена. Ты уж скажи, а то всё слухами да намёками. То про Ларису, то про главбуха Может, и мне интересно будет. Сидишь весь день за компьютером, бумажки раскладываешь, перепечатываешь. Жизни никакой не видишь. А тут оказывается, столько новостей.
Да вот как-то совсем неопределённо ответила Даша. Это я так
«Дура я, дура! С кем разговорилась? С Ленкой? Забыла, с кем она!..»
Ничего интересного! решительным уже тоном продолжила Даша. Так, болтовня одна. Чего тебе голову забивать? Тебе ведь и так
«генеральный много чего рассказывает», хотела было продолжить Даша, но вовремя спохватилась.
Ты и так на совещаниях присутствуешь, выкрутилась на ходу Даша. Больше нас знаешь. А я вот, к примеру, вообще не знаю, дадут премию за первое полугодие, или нет.
Дадут, успокоила её Лена. Генеральный из командировки вернётся, и подпишет. Я ему уже приказ подготовила и список сотрудников.
Из командировки! обрадовано воскликнула Даша.
И засмеялась. Теперь уже искренне.
Тоже в Италию?
Во Францию, поправила её Лена.
И строгим голосом добавила:
Даш, хватит уже за начальством следить. Кто куда поехал
«Кто с кем»
Да я так, из любопытства.
Даша отмахнулась. Потом шутливым жестом приложила палец к губам.
Никому!
Лена отвернулась. Почему-то сейчас поведение Даши казалось ей уже не легкомысленным, а, скорее, раздражающим.
Или, точнее
«Угрожающим, что ли?»с удивлением подумала Лена.
Все эти намёки, якобы легкомысленная болтовня
«Ты хочешь сказать, что всё знаешь?»спросила Лена.
Не вслух, конечно. Мысленно. Про себя.
«Ну и что?»
Она резко повернулась.
Но Даши уже не было. Только едва покачивалась неплотно закрытая дверь.
«Сплетница!»прошептала Лена.
И, на выдохе выпуская дым, повторила:
«Глупая сплетница»
5.
Едва заметная голубоватая дымка на небесно-зимнем стекле. И не поверишь, что внизу, километрах в девяти отсюда по вертикали, жаркое лето.
Позадигород, толчея машин, на километры растянутые автомобильные пробки, горький запах солярки, обморочная духота, липкий чёрный асфальт, шелест лениво крутящихся в полдневном мороке шин. ПозадиШереметьево, рамка на входе, звонок («выньте мелочь из карманов!»), первая спасительная прохлада ВИП-зала, глоток минеральной, таможня, регистрация, жёлтые цифры на тёмных страницах табло («да это не наш рейс! вон тамнаш!»), снова рамка («и обувь снимать?»), терминальный «рукав», самолёт
Самолёт в небе. Второй час пути. Поля внизу, зелёные полосыуже не Россия, должно быть.
Романов вытянул ноги, до сладостного хруста растягивая суставы.
«Тяжело всё время сидеть. Что за жизнь?»
В бизнес-классе, конечно, удобней. Кресла просторней и мягче, подставка под ноги, подлокотники шире, а, главное, больше расстояния между сидениями.
Романову, высокому и широкоплечему, всегда были неудобны тесные пассажирские ряды. Правда, неудобны были в те времена, когда не летал он ещё бизнес-классами, а так, обычными, экономическими.
А ведь в те временаох, как же пришлось помотаться по России! Два десятка городов, не меньше, пришлось облететь. А некоторых гостить и по много раз.
А ещё можно вспомнить и кровати в провинциальных гостиницах. Впрочем, на тех кроватях и низкорослому человеку было бы неуютно.
Пару раз, кажется, приходилось и в аэропорту ночевать
«Завёл шарманку!»рассердился сам на себя Романов.
Нет, не то, чтобы он сознательно гнал эти воспоминания прочь. Не то, чтобы были они ему неприятны. Просто он считал их проявлением излишней сентиментальности и, отчасти, какой-то потаённой, до конца неосознаваемой и потому особенно опасной жалости к себе, жалости, которую он не терпел и никогда не допускал.
Почти никогда
«А, может, именно сейчас я себя и жалею? Намучился, бедолага, в кондиционированной машине?»
Все эти дела, закрутившаяся бешеная спешка, неожиданная поездка шефа во Францию
«Чего засуетился? В начале года же всё оговаривали».
А ещё Да, он сам уговорил жену уволиться с работы, чтобы больше внимания уделять детям.
«А Ставицкий-то свою жену к себе на фирму устроил!»возражала супруга.
«Семья молодая»возражал Романов.
Хотя шеф не так уж молод. Николаю под пятьдесят. На семь лет его старше. И семь лет они знакомы.
«молодая. Детей нет. Вот когда появятся, тогда посмотрю, как у него получится их воспитывать, с двенадцатичасовым рабочим днём».
«Да они няни наймут!»упорствовала супруга.
Помнится, тогда он сказал что-то вроде: «Это их дело! А я не позволю»
Не позволю, что его детей, Мишу и Танечку, воспитывала не родная мать, а какая-то няня.
Нет уж, давай-ка, мать, ты сама.
«Или, думаешь, доходов заместителя генерального на четверых не хватит?»
Это не упустил случая так вот незаметно, ненавязчиво прихвастнуть.
Хотя, какой тамненавязчиво. Ира, жена его, всё поняла.
«Опять ты про свои доходы, Ваня? Беда с твоими деньгами»
Почему беда?
Слышишь, народ смеётся?
На кресло рядом с Романовым не сел, а как-то тяжело и грузно плюхнулся Виталий Никонов из отдела оперирования.
Живой, энергичный и до крайности (иногда чрезмерно) общительный Виталий (подчинённые его за глаза иначе как «Виталя» и не звали) от выпитого в полёте (и немногов аэропорту) погрустнел, обычно стремительные его движения стали замедленными и неуверенными, а речьневнятной, но прежней тяги к общению он не утратил.
Не утратил настолько, что рискнул в таком вот («не парадном», промямлил Виталий) виде подсесть к начальству.
Виталь, я ведь и уволить тебя могу за такое непотребство, с ходу попытался отрезвить его Романов.
Впрочем, он и сам понимал, что попытка будет неудачно.
Сергеич!
Виталий с провинциально-театральным пафосом приложил ладонь к груди.
Всётолько бизнеса ради. Расслабляюсь перед выставкой. Настраиваюсь на общение с будущими деловыми партнёрами. Готовлюсь к встрече с землёй Микеланджело, так сказать, Леонардо да Винчи и папы римского Бенедикта
Папанемец, прервал его Романов. Надоел ты, дружище Никонов, со своим весельем в рабочее время. То в офисе день рожденья начинаешь в одиннадцать утра отмечать, то в командировке развеселишься.
Да я начал было Виталий.
Докладывают мне, докладывают, прервал его Романов и выразительно постучал по краю подлокотника пальцем. Нечего оправдываться! Эх, Виталий, кабы не твоя способность, если надо, до полуночи в офисе засиживатьсяштрафанул бы тебя пару раз за твои невинные шалости, это точно!
Никонов в демонстративном раскаянии склонил голову, украдкой при этом ухмыльнувшись.
Уж он-то знал, что грозный на вид Романовне сторонник и не любитель штрафов и увольнений. Хотя при случае накричать, конечно, может.
А вот Ставицкий и накричит, и уволит в пять секунд Ну, хорошо, не в пять секунд. В положенные две недели. Но непременно уволит.
«Хорошо, что генеральный с нами не летит», подумал Виталий.
И от этой мысли осмелел и приободрился.
Так на чем там народ смеётся? спросил Романов.
Никонов, не поворачивая головы, показал большим пальцем куда-то за спину.
Лариса зажигает
«Дался ему этот молодёжный жаргон!»с раздражением подумал Романов.
В свои сорок с небольшим он считал себя вполне ещё молодым человеком. Но настолько же молодым, чтобы терпеть все эти «зажигает», «превед» и прочие словечки родом из студенческого арго.
Но раздражение быстро сменилось удивлением, едва он посмотрел назад, на тот ряд кресел, откуда доносился смех.
Лариса, весёлая и раскрасневшаяся, что-то громко рассказывала своим подругам.
Две девушки из её отдела, Лида и Вероника, слушали её с широко раскрытыми от удивления глазами, поражаясь то ли словам её (которых Романов толком разобрать не мог, долетали лишь обрывки фраз), то ли новому, непривычному им виду обычно строгой и замкнутой начальницы.
Романов и сам был удивлён.
Лариса вышла замуж за Ставицкого чуть больше года назад, и на фирме работаетвсего ничего
«Что-то часто я сегодня об этой Ларисе думаю», отметил Романов.
И сам себе мысленно погрозил пальцем.
и все эти месяцы ходила она по офису энергичной походкой деловой женщины (а самой-то двадцать пять лет от роду, блондинка с глазами ясными но ведь и впрямьумна оказалась!), вид имея строгий и суровый.
Говорят, на девчонок своих иногда покрикивала, хотя на всех собраниях топ-менеджеров защищала их как могла.
Но ведьне шутила же, не смеялась так задорно и беззаботно.
От мужа вырвалась, флегматично заметил начинающий уже подрёмывать в лёгком алкогольном забытье Никонов. На свободу, понимаете ли, Иван Сергеевич. В края вольные, аппенинские
Романов повернулся к Виталия и набросил ему на голову клетчатый аэрофлотовский плед.
Спи, болтун, строгим голосом сказал Романов. Накушаться изволил, так спи и не выступай! До самого Форличтобы я тебя не слышал.
Никонов кивнул в ответ и минуты через две послушно засопел, носом уткнувшись в уголок пледа.
«А ведь и правда! подумал Романов. Коля первый раз жену одну за границу отпустил. До этого она под его присмотром выезжала Конечно, производственная необходимость. Коле в Ниццу лететь, к Войкову на ковёр. Обсуждать будут, как бизнес спасть. А Лариса надо же, веселится! Ей как будто и дела нет, что муж мрачней тучи ходит».
Но странно Романов не осуждал Ларису. Более того, он поймал себя на мысли, что ему нравятся произошедшие с ней перемены, её новый вид, её смех и искренняя эта беззаботность.
И ещёпочему-то ему очень захотелось узнать, что же она там говорит девчонкам. Над чем они так смеются.
И почему Почему она смотрит в его сторону? Да нет, определённо она смотрит в его сторону.
«Глупости!»
Романов взял журнал и отвернулся к иллюминатору.
«Хватит, друг любезный. Женатый человек, в годах уже»
Годы? Помоложе Ставицкого, да и телом покрепче Молчи, молчи!
«а всё на девиц глазеешь, взгляды ловишь. Не стыдно?»
Нисколько. Удивительно, но нисколько не стыдно.
«Или решил каждый день жить, как последний? Мелочам радоваться, улыбкам, взглядам, простым словам? Надоело держать себя в узде, самому себе на шее затягивать ошейник, самому себе в рот заталкивать кляп Не сказать лишнего, не проболтаться, очередной секрет не выдать, цербером стоять на страже интересов компании. Вымерять, взвешивать Надоело! Может»
Он снова украдкой посмотрел в сторону Ларисы.
Почему ему сейчас так трудно отвести взгляд?
Или он тоже вырвался на свободу?
«может, наш бизнесэто и впрямь война? Как и бизнес вообще. Но ты, Сергеич, поди устална войне-то? Устал в сером офисном камуфляже ходить? Устал каждое слово в меморандумах и контрактах по три раза проверять? На травке хочется поваляться Так, фигурально выражаясь. На глупости тянет? На безумства? Тянет, признайся!»
Романов и сам не мог понять, что за бесёнок нашёптывает ему эти слова.
И из каких глубин души выскочил этот нечистый?
Нечасто его внутренний голос бывал таким саркастичным, и, одновременно, исповедально-откровенным.
«Что будет завтра, Сергеич?»
Ничего особенного. СегодняФорли и Римини, завтраРим, послезавтра
«Не о том речь, не о том. Вас раздавят, Сергеич. И ты это знаешь не хуже меня. Раздавят, сожмут прессом, если из-под этого пресса не успеете вылезти. Ты же знаешь, как наше государство умеет давить. Оно умеет давить! Оно умеет давить медленно, с наслаждением выжимая из бизнеса сок. И куда денешься, Сергеич? Где будешь ты через полгода? А гдеСтавицкий? Знаешь, чем закончится ваша дружба?..»
Романов отчаянно замотал головой, отгоняя захватившие его безрадостные и неприятные ему мысли.
Самое же неприятное в них было то, что как будто
Нет, определённосейчас он мысленно повторял чьи-то слова. Тот самый, внутренний чертёнок, просто цитировал кого-то.
Его, Романова? Не сказанные им до сих пор, не произнесённые вслух, не озвученные сокровенные мысли?
Его мысли.
Илидругого человека?
«вы уж его не бросайте»услышал Романов голос Ларисы.
И вздрогнул.
Сам не понимаяотчего.
6.
С утра замучила одышка: не шутка, в его-то не юношеские годы почти полтора часа ходить по длинным коридорам, быстрым шагом подниматься по лестницам, да ещё и по улице переходить в другое крыло здания
Хлопотный день сегодня, хлопотный.
А что поделаешьопять по приказу генерального технари потянули очередной кабель (какой-то там оптический, что ли? вот ведь напридумывают!). Потянули, конечно, через всё здание, и ещё какое-то ответвление у них там планируется. С этажа на этаж. С четвёртого, кажется, на пятый.
В общем, без него не обойдутся. Надо же всё проконтролировать, убедиться, и лично, самому убедиться, что с безопасностью будет всё в порядке. Конечно, технари у него под контролем, но контрольэто одно, а личное присутствиеэто, конечно же, совеем. совсем иное.
Илья Петрович Гонеев, начальник службы безопасности холдинговой группы, служакой был старым и опытным.
Ну, не то, чтобы совсем старым. Это просто в некоторых организациях (в одной из которых и прослужил Гонеев без малого двадцать лет, следя всё за той же безопасностью, только в те времена была она не коммерческой, а государственной) на пенсию уходят рано.