Микулас! вторил Витасик, но в ответ тишина.
Витасик щёлкнул выключателем, лампа воспылала комнатным светом и обдала стены гостиной, щедрой желтизной. Витасик прищурил оба глаза и разглядел на кресле затылок. Хозяин квартиры, дрых в сидячем положении и слегка присвистывал, но храпа как такового слышно не было. Пульт он держал в руках, но сам телевизор молчал. Обычно хозяева спят прямо у включённого телевизора, и стоит Витасику выдернуть провод из розетки, как сонная муха вмиг отворяет очи и неустанно щёлкает пультом. А Микулас, напротив, при включённом телевизоре глаз не смыкает, сон у него наверняка чуткий.
Витасик ближе, чем на шаг к креслу не подступал и в особенности держался особняком, а то мало ли вынет из кобуры пистолет и пальнёт ненароком. Он схватился за край подлокотника, встал на носочки устремил взор на колени Микуласа. Ни сесть, ни встать. вполголоса шепнул Витасик и затаил в себе дыхание. Небольшая лупара покоилась в мужицких руках и наводила жути на любого, кому хватит сил метнуть косой взор в его сторону. Витасик вытянул спину, всем телом подался вперёд и протянул ручонку к внушительной штукенции. Только он коснулся ружья, кончиком пальца прочувствовал мёрзлую сталь, как Микулас, чтоб с ним неладное случилось, со всей дури дал Витасику по рукам.
Куда руки тянешь? глаз он не открывал, точно во сне разговаривал. По харе давно не били!? Так я устрою Ты чего здесь забыл!? Мы же с тобой вчера условились, что ноги твоей, в моём доме не будет! Я своё слово сдержал, а ты меня получается, надул.
Нет, что ты! начал было Витасик.
Говори, чего надо, а иначе спущу курок, и тогда пеняй на себя. оборвал на полуслове Микулас.
Дело вот в чём Сегодня вечером, парочка остолопов, решили наведаться к тебе в гости, с очевидной целью, ограбить квартиру. Но, как видишь, грабёж не состоялся и твой дом в целости и сохранности. А причина тому, до боли ясна Это я не позволил негодяям вломиться в твои покои и вынести самое ценное Правда, не до конца понимаю, что из ценного в твоей квартире хранится.
А я их жду, и жду, дождаться не могу. А вон оно, что оказывается-Микулас поднялся с дивана и пошёл на кухню. Витасик, хвостиком шёл по пятам и преследовал Микуласа буквально на каждом шагу. Микулас отложил ружьё в сторону, налил себе холодного чая, добавил пару кубиков рафинада. Понятно дело, сахар в ледяной воде не растворился, но Микуласа это ничуть не смутило, он в два глотка опустошил стакан и неспешно прожевал белые кубики рафинада.
А теперь, чем займёшься? вопрошал Витасик.
Вот думаю, а сумеешь ли ты от пули убежать? ехидно улыбнулся Микулас и положил руку на ружьё.
Не думаю, что мне удастся от пули умчать. Знаешь ли ответил Витасик.
Вспоминается мне случай один, как моложавый юнец, ловко от пули увернулся, но всё равно кончил не лучшим образом. Как сейчас помню, мы с давним товарищем, договорились о встрече на бесхозном аэродроме, самолёты там век не садились, а взлётные полосы мхом поросли. Стою я, значит, у заржавелого самолёта и пытаюсь в кабину заглянуть, а там ни зги не видно, одна муть сплошная. И гляжу я на взлётную полосу, и вижу, как по бескрайним просторам аэродрома мчит чёрная машина, а за рулём сидит мой товарищ. Я спустился, подошёл к машине, мы обменялись рукопожатиями, потрещали о делах насущных. И он мне говорит, что мол, у него в багажнике парень сидит и надобно его убрать. Сам он юнца жуть до чего боится. И на полных щах мне твердит, что парень этот на днях от пули увернулся.
Сам он юнца жуть до чего и на полных щах мне твердит, что парень тот на днях от пули увернулся. Я, само собой ему на слово не поверил, мы с ним хоть и в ладах, но шутки шутить он горазд, любит время от времени надо мной посмеяться. Но дважды меня на одну удочку не насадишь, и раз нет доказательств, то иди друг, на все четыре стороны. И как оказалось, на сей раз, он говорил чистой воды правду, юнец и впрямь от пули увернулся. Товарищ мой, стало быть, решил, что это дурной знак. И если он всё же спустит курок, то добром это явно не кончится. Он меня вежливо попросил, взять парня на себя и, разумеется, пообещал мне втрое больше обычного.
обещал отплатить втрое больше обычного. От лёгких денег я не отказываюсь, раз подвернулся случай зелени подзаработать, то упускать синицу из рук будет глупо. Ладно, говоря я, приведи ко мне парня и смотри, как это делают настоящие профессионалы. Он силой выволок парня из багажника и оставил юнца посреди взлётной полосы, на ровном поле. Ну, давай, твой черёд, говорит он мне и отбегает в сторону. А парень, оказался, не из робкого десятка и смелости у него на троих хватит, хоть отбавляй. Юнец сверлил меня невозмутимым взглядом, и вызывающе ухмыльнулся. Может он и боялся, но во всяком случае виду не подавал. Смельчак подумал я Ну что ж, посмотрит, хватит ли тебе духа, от пули увернуться. И решил одним выстрелом развеять миф. Навёл я на него свой пистолет, наметил цель и Спустил курок!
И что дальше!? не терпелось узнать Витасику.
А дальше не твоего ума дело! ехидно улыбнулся Микулас и вернулся в спальную комнату.
Так не делается! негодовал Витасик. Это не честно по отношению ко мне! Будь же человеком, в конце концов, расскажи историю до победного конца! кричал он ему вдогонку, но Микулас точно оглох и на пустые выкрики внимания не обращал.
Микулас юркнул под одеяло, приклонил усталую голову на мягкую перину, закрыл глаза и отдался в объятье пряных сновидений. А Витасик битый час, сиживал на кухне при включённом свете, отгонял от себя муху и упорно чесал в затылке. Интересно, он увернулся от пули, вдумчиво хмурил брови Витасик, или нет? Микулас повёл себя крайне жестоко, не рассказав историю до самого конца. И теперь, вопроса погиб ли тот парень? Будет терзать Витасика до скончания веков, пока он не состарится до глубокой седины и не потеряет рассудок. Он вполне мог размышлять о чудной истории, целую вечность, и гадать на кофейной гущеа увернулся ли тот парень от пули? Но жеманный сон сморил его за доли секунды, и Витасик опомнится, не успел, как щеками он припал к чугунной батарее и крепок уснул.
***
Зимние деньки тянулись вереницей один за другим, и ночи становились намного холоднее, и вечерело довольно рано, и утром без отцовского тулупа во двор, лучше не ступать, иначе снегом подчистую заметёт. И если погода за окном не предвещала хороших вестей, то тесная дружба Витасика и Микуласа со временем лишь крепчала, словно старческий маразм.
Витасик не упускал возможности нанести другу визит и за чашечкой горячего молока обсудить дела на работе, или пустить в адрес товарища весьма колкую шутеечку. Микулас встречал Витасик более чем холодно и ужимал свой ответ до предельной ясности: «Опять ты, а я уж стал надеяться, что тебя в унитазе смыли». Но стоило им найти общий язык и сойтись во взглядах, как холодок в общении уверенно пошёл на убыль и Новогоднее празднество они отмечали за общим столом. Микулас хлебал вино, и дорогущий коньяк, подаренный в знак примирения от именитого дельца, и под конец застолья он смело откупорил бутылочку Столичной. Витасик же в свою очередь, не стал изменять заведённому порядку и беспрестанно пропускал кружочку парного молока. Но имелась у Витасика одна особенность, он быстро хмелел от настоящего меда и время от времени подмешивал сладкий янтарь в стакан горячего молока. Он робко окунал чайную ложечку и языком, трепетно слизывал остатки мёда, а во рту то и дело, оставалось гадкое послевкусие железа.
К концу празднества закадычные товарищи изрядно поднабрались и едва держались на ногах. Поначалу Микулас пил исключительно вино, а по завершению он без просыху хлестал одну только водку, и на горький коньяк не смотрел. Весь вечер малыш Витасик сладко потягивал горячее молоко, поминутно, разбавляя напиток мёдом, а на закусь брал овсяные печенюшки. В скором времени, не дождавшись салюта, он уснул прямо за праздничным столом, однако Микулас протянул до самой речи президента и под бой Курантов успел поднять тост: «За нас!». Он хотел было вернуться к пьяному застолью, но колени при ходьбе ощутимо подкашивались и мир перед глазами пустился в пляс. Микулас свалился подле дивана и отошёл ко сну, а Витасик беспробудно дрых на кухне. И не взирая, на то, что кроме первого бокала, они толком ничего не помнили, но сама пьянка удалась, что называется, на славу. Наутро бедная голова трещала по швам у всех, кто вчерашним днём пил на посошок и горлопанил эстрадные песни конца 90-х годов. И не сказав, на прощанье ни слова, они унылые в силу похмелья разбрелись по домам. Вернее будет сказать, что Витасик возвратился домой, а Микулас продолжил спать до самой обедни. И вне сомнений, что этот новогодний вечер, отложиться в памяти у ребят на долгие годы.
Нынче же в задушевных беседах, они вели себя таки развязно и любые споры сводили на громкую ругань, что называется, кто кого перекричит. И бранных слов они друг от друга понабрались изрядно, и подчас думалось, что дружба их нерушима, а любые невзгоды они утрясут на раз. День ото дня Витасик просиживал штаны у Микуласа в квартире и, услышав, дверной замок, он без единой оглядки мчал отворять входную дверь. Жили они, что называется душа в душу и любые невзгоды преодолевали общими усилиями.
В один из похожих вечеров, Витасик вызвался проводить товарища на работу, и помог ему упаковать старый чемодан. Перед уходом Микулас добавил, что, примерно, через часок он явиться домой, и за чашечкой горячего чая они обсудят очередные успехи. Микулас начистил гуталином ботинки, тщательно причесался, навел марафет и с чемоданом в подмышке, он уверенно отчалил на работу. Однако с работы Микулас, так и не вернулся. Первый час ожидания прошёл крайне утомительно, следом миновал второй, и третий, и четвёртый И раз так! Подумал Витасия, то я лучше вернусь домой. Ибо утро вечера мудренее С утра Витасик покорно ждал товарища на кухне, точно пёс ждёт, не дождётся любимого хозяина и скулит, обидевшись на столь суровый мир. И как бы он того не желал, однако мрачная физиономия Микуласа в дверях, увы, не показалась. До самой обедни Витасик прождал товарища и, в конце концов, заподозрил неладное.
Часы пробили ровно двенадцать часов по Московскому времени. И тогда Витасик в полном унынии вернулся к себе домой. Он судорожно наворачивал круги по квартире, словно преступник или наркоман и места себе не находил. Случайно Витасик забрёл в гостиную комнату, где ныне почивала мать и кормилица семейства Цепелиных. Телевизор вещал на удивление тихо, но уши у Витасика чуткие, как ни крути и, будучи в упадке духа он обратил томный взор на плоский телеэкран. Дневной выпуск новостей шёл по ящику, и в эпицентре всех событий была невозмутимая женщина в сером костюме. Она вещала в прямом эфире: «Вчера на проспекте Щумина у светофора прогремел страшный взрыв. Судя по данным, причина страшной трагедии кроется во взрывчатке. Сотрудники правоохранительных органов заявили, что это наглядный пример того, как уличные банды убирают с лица земли неугодных им людей. Кроме того, удалось установить личность погибшего (женщина в сером костюме выдержала мимолётную паузу), им оказался, некто Микулас Шишайова».
Наверняка в городе достаточно людей по имени Микулас, решил Витасик и напряг извилины, пытаясь вспомнить хотя бы одного человек с похожим именем. Увы Но имя Микулас, довольно редкое и людей со схожим именем он, к сожалению не встречал. Корреспонденты со всех уголков страны продолжили вещать события минувшей ночи и работать во благо достоверной информации. И смотреть выпуск до конца смысла не имело. Дурная весть убитом побратиме ошарашила Витасик своей неожиданностью и ставило его в так называемыйтупик мыслей. И будь на его месте шаблонный, ничем не примечательный человек, каких на свете пруд пруди, то он, вернее всего, хватился бы, оплакивать потерю друга. Но только не Витасик! Слегка взгрустнув, он в крайности впадать не стал, а схватил твёрдую волю за гланды и принялся делать свою работу, как делает её корреспондент, или как Микулас до недавних пор. На него, в конце концов, взвален груз ответственности и будет глупо, а в особенности опрометчиво, если Витасик махнёт рукой на свои прямые обязанности. Уход за домом никто не отменял и надо отдать Витасику должное, повёл он себя крайне мужественно. И в знак некогда крепкой дружбы, он неохотно обронил скупую слезинку и дрожащим голосом вымолвил: «Жизнь на этом не кончается».
Глава 10
Профессора
Со дня гибели Микуласа прошло достаточно времени и шрамы на сердце Витасика затянулись. Но не припомню я той ночи, чтобы Витасик не поминал закадычного друга тёплыми словами. И оттого Витасик было горестно, что лучший друг зажарился в собственной машине, а он ему и слова прощального сказать не успел. Будь у Витасика минута в загашнике, то ни секунды он бы не трети на пустой трёп. Ему вполне хватит и одной четвертинки, чтобы поведать другу о личных переживаниях касательно его смерти. Грандиозные планы имел Витасик на дружбы с Микуласом, хоть со временем он понял, что собой представляет работа чистильщика, однако мнение он своё в худшую сторону отнюдь не поменял. Они были друзьями! Друзьями и останутся Кто бы что ни говорил, а Микулас приходился ему верным другом и пущай заработок его не самый честный, а местами так вовсе абсурдный, но память о друге и товарище Витасик не предаст. Да и кто он такой, чтобы судить людей Витасик ни больше, ни меньшехранитель домашнего очага и уход за домом его прямая обязанность, а упрекать людей и не знать при этом всех обстоятельств, крайне глупо. Микулас, как и многие другие из ныне живущих людей, горбатился в три погибели на хлеб с маслицем, да икорочкой по празднествам. Ни в коем разе Витасик не оправдывал деяния Микуласа, он умышленно сеял зло и руки его отнюдь не благоухают ромашками, они по локоть в крови. Витасик не вознамерен очернять доброе имя Микуласа, и о друге он сбережёт, как зеницу ока.
Зима нынче выдалась холодной, и мороз лютый до костей пробирал, а вязаные рукавицы, да кожаные перчатки, ничуть не спасали горожан от вечной мерзлоты. И до того колотун жгучим оказался, что собаку нынче во двор не выгнать и прежде чем машину завести, надобно будет двигатель ночью тщательно прогреть. Колотун щёки резал, точно бритвенный нож, ледяным остриём он ласкал румяные лица прохожим, и пальцы на ногах до синевы морозил. И чтобы не прослыть среди Вас читатели голословным я лишь добавлю от себя, что в один из холодных вечеров, житель дома, по возвращении с работы, отморозил на ноге большой палец. Витасик уничижающее глядел на заметённый снегом двор и восторгался тем, как простой люд, не взирая на обширные осадки, лопатами выгребал залежи белых сугробов, уверенно снимал с машин белый покров и второпях мчали на работу. Таковы их обязанности перед семьёй и общества в целом Они не вправе подвести родню, или оставить детей без ужина, по причине лютого мороза и других погодных неурядиц. Ведь злободневные света за воду, газ и прочее, сами себя не покроют.
Взять хотя бы, профессора Круглова. Молодой и весьма импозантный человек, который год ходит бобылём и работает на успешное развитие отечественной науки. Что в лютые морозы, что в знойную жару, профессор Круглов обязательно явится в научный центр. Работа в лаборатории для профессора, значила немногим меньше женитьбы, или детей. И как бы там ни было, он считал, что на данном этапе жизни, будет глупо заводить семейство в ущерб научной карьере. Профессор Круглов имел конкретный бзик, либо же глубокое помешательство и на заре карьеры учёного он поставил перед собой ясную цельдобиться научных высот и сделать открытие в области генной модификации. К женщинам он относился с толикой равнодушия, и не подумайте, что якобы профессор испытывал сильное влечение к мужицкому телу. Он до мозга костей человек традиционной ориентации. Круглов обыкновенный учёный и всем сердцем обожает науку. С подобным отношением к семье и детям, профессору не пристало думать о скорой женитьбе. И что ни говори, но семья доставляет человеку множество хлопот, а если поверх того приплести уход за детьми, то сил на работу в принципе не останется.
Ото дня в день профессор Круглов выполнял исключительно монотонную работу, как в научном центре, так и за его пределами. Рано утром, с первыми петухами он наливал себе чашечку крепкого кофе, приступал к утренней трапезе, наводил марафет, затягивал потуже ремень, укрывал горбатый нос длинным шарфом и топал на работу. В отпусках он бывал редко, а если и бывал, то всякий раз посещал именно Лондон и жил там от недели до месяца. Вечные дожди, запах рыбы на пристани и относительно большие траты на проживание, его ничуть не смущали. Он предпочитал дождливый Лондон, солнечным курортам, и терпеть не мог отдых на пляже. «Сидеть на берегу, среди толпы незнакомых мне людей и при этом пялиться на солнце, я и дома могу, зачем мне попусту время тратить. «Ведь настоящий отдых, это перво-наперво отдушина для ума и, само собой разумеется, иностранная кухня», заключил однажды, профессор Круглов и покинул трап самолёт.