С прогулки Тася вернулась в смятении: не хочет с ней разговаривать? Зачем тогда гуляли три часа? Зачем вообще он ей звонит?! Эти невесёлые размышления были прерваны телефонным звонкомзвонил, конечно, Павел. Тася с удивлением услышала, что он остался доволен прогулкой.
А здорово погуляли! Аж ноги гудят. Мне понравилось, а тебе? В следующий раз опять в Лосиный Остров пойдём, а ты семечек нажарь, как сегодня. Ты так вкусно жаришь, у мамы такие не получаются
Семечки Тася обдавала кипятком, потом заливала холодной водой и долго тёрла между ладоней. На сковороду бросала мокрыми, посыпала мелкой солью, а когда подсохнут, сбрызгивала кукурузным маслом.
А чего ж не сказал, молчал три часа?! опешила Тася. Я думала, ты на меня обиделся за что-то. Так сказал бы, за что.
Ну, ты скажешь Обиделся! Я не обиделся, я просто молчал. Я же семечки грыз, как же говорить, когда рот занят? Я почему неразговорчивый такойу нас в роду все такие. Порода такая
Пашина неразговорчивость Тасю не радовала, она любила поболтать и молчанию предпочитала общение. Молчитзначит, отмалчивается, значит, есть что скрывать. Не по душе была и Пашина вечная возня с племянниками. Как медведь-пестун! В няньку превратили, а он, дурак, радуется.
Ещё ей не нравилась Пашина нерешительность. Профессиональный программист, Павел работал в богом забытом НИИ, получая зарплату рядового инженера. Тася уговаривала его уйти, но Павел беспомощно разводил руками.
Куда я уйду? Это моя работа, я всю жизнь
Жизнь не стоит на месте, Паша! Программист сегодня самая востребованная профессия. А ты в своём НИИ копейки получаешь, не ценят там тебя. Значит, надо пойти туда, где оценят!
Павел согласно кивал, кряхтел, сопел, вздыхал И до сих пор работал всё в том же НИИ.
Тасе всё больше не нравились их затянувшиеся «отношения». Она уже ничего не ждала от Павла, а он всё звонил и звонил. Тасе было с ним невыносимо скучно. Проще говоря, Павел ей надоел.
Что он всё ходит и ходит, сколько можно ходить? возмущалась Тасина мама, и при появлении Павла, сухо кивнув, уходила на кухню. Павел не проявлял по этому поводу никаких эмоций и, к неудовольствию Таси, напросился к ним на Новый год. Вот чего ей точно не хотелосьтак это встречать Новый год в его обществе. Будет сидеть перед телевизором и щёлкать семечки, грустно думала Тася, но отказать было неудобно, как-никак, жених.
Решить проблему помогла Тасина мама. «А ты его пораньше пригласи, часа в четыре. Не будет же он до двенадцати у нас сидеть! Домой уедет, к племянникам. Новый год встречать».
Вышло всё не так. Павел приехал в семь, когда его уже не ждали.
Раньше не мог, с работы не отпускали, объявил Павел, ввалившись к ним в дверь с двумя объёмистыми сумками.
Да они ж неподъёмные, как же ты их нёс-то? ужаснулась Тасина мама, принимая сумки из его рук и от удивления перейдя на ты. У тебя там что, кирпичи?
Продуктовые заказы. На работе дали к празднику. Я четыре взял, нам с мамой и сестре с мужем. Ну и вам тоже взял, простодушно объяснил Павел и расстегнув куртку, вытащил из-за пазухи завёрнутые в шуршащий целлофан букетики тюльпанов. С Новым годом!
В их маленькой прихожей запахло весной и чем-то нежным, эфемерным.
Летом пахнет! улыбнулся Павел. Я вам лето подарить хотел. Помнишь, ты летом к нам приезжала, у нас тюльпаны цвели, и ты сказала, что тебе нравятся
Тася помнила.
В тот день Павел пригласил её «на тюльпаны». Он так и сказалпоедем с тобой на тюльпаны, ты ведь у нас только зимой была, а летом ни разу.
Дом был, как тогда говорили, частный, с двускатной крышей и уютной верандой с белыми тюлевыми занавесками. В саду росли огромные раскидистые яблони, по-молодому стройные вишни и смородиновые кусты, за которыми сверкал чистыми стёклами парник. А под самыми окнами пламенели невиданной красоты тюльпаны. Тася уставилась на них, не в силах отвести глаз.
Нравятся? с гордостью спросил Павел. Это мама моя посадила, называются махровые. Она у меня цветы любит. Весной ещё снег не сошёл, а у неё подснежники растут, крокусы, потом нарциссы зацветают Теперь воттюльпаны. А осенью астры. Необыкновенные! Вот приедешь осенью, сама увидишь.
Когда Тася собралась уходить, Павел задержал её у калитки«Подожди, я сейчас» и вернувшись, сунул ей в руки целую охапку тюльпанов с изгибистыми резными лепестками. Тюльпаны пахли чудесной, волшебной свежестью, словно изысканные, баснословно дорогие духи.
Паша, ну зачем ты? Зачем мне столько? отбивалась Тася, отталкивая от себя букет, который можно поставить разве что в ведро. За её спиной кто-то сдавленно охнул, Тася обернуласьи встретила тяжёлый, полный ненависти взгляд.
Я не хотела! Пусть бы лучше росли, пролепетала Тася, с ужасом глядя на разорённую грядку.
Чего уж теперь, овладев собой, натянуто улыбнулась мать Павла. Бери, коль тебе подарили. Другие вырастут.
Больше Павел её не приглашал.
И теперь, принимая из его рук тюльпаны, Тася вспомнила ненавидящий взгляд его матери. За что она её невзлюбила? У неё высшее образование, престижная, как теперь говорят, работа, наконец, квартира в Москве. И Павел без неё не может, каждый день звонит. Чем же она не угодила его матери? Злится, наверное, что её сыночек от Таси ни на шаг Вот и на Новый год припёрся, сам напросился, и теперь будет сидеть и молчать -всю новогоднюю ночь.
Тасины предположения оправдались: Павел сидел у телевизора уже четвёртый час. Грыз семечки, которые Тася нажарила как он любилс солью и с маслом, и молчал четвёртый час!
Вы как хотите, а я не могу больше сидеть, я спать пойду, не выдержала Тасина мама, Устала я от телевизора этого
Мама ушла к себе, и тут случилось невероятное: Павел раскрыл рот. То есть, он и раньше его открывал, чтобы что-нибудь туда положить. И вотзаговорил. Изумлённая Тася услышала, что телевизор ему надоел, и он бы удовольствием лёг.
Хочешь, на диване тебе постелю? предложила ему Тася. Как ты поедешь по темноте? Да и электрички не ходят уже
Да я и не собирался, я здесь хотел. Я пойду умоюсь, и Павел буднично протопал в ванную. Тася постелила ему на диване и вышла.
Тебе удобно? спросила Тася, когда Павел улёгся, выключив телевизор и погасив свет.
Да, спасибо, донеслось с дивана. Я бы давно лёг, да как-то неудобно было. Думал, ты посидеть хочешь, телик посмотреть.
Так чего же молчал? Если честно, я из-за тебя сидела, с досадой сказала Тася. Диван жалобно скрипнул, Павел негромко рассмеялся и пробормотал что-то вроде «дурочка! Надо же» или «доброй ночи», Тася не разобрала. Она ушла к себе и долго лежала с открытыми глазами и ждала Павла. Глаза слипались, хотелось спать Тася встала и на цыпочках прошла в гостиную. С дивана доносилось мерное сопение. Павел спал.
Тася вернулась к себе и легла, ощущая смешную детскую обидукак ребёнок, который искал под ёлкой подарок, а подарка не было. Так и лежала без сна, а мысли кружились по бесконечному кругу, из которого не было выхода.
Утром в дверь деликатно поскреблись: «Тук-тук! Ты не спишь? А под ёлочкой подарочек лежит! Дед Мороз принёс, радовался Павел. «И чего радуется, дурачок? С племянниками своими меня перепутал, шоколадку под ёлочку положил» с досадой подумала Тася, одеваясь.
Тась, ты скоро? Я вообще-то есть хочу. Тась! гудел под дверью Павел. «Как телёнок!» разозлилась Тася.
Подарки были извлечены из-под ёлки, освобождены от нарядно-ярких обёрток и восторженно приняты, как и подобает подаркам.
У меня завтрак готов, завтракать идите, пригласила с кухни мама. Тася принуждённо улыбнулась Павлу, взяла его за руку и повела на кухню
Павел за обе щеки уплетал всё, что ему подавали. Как Роник! прыснула Тася. Роник (полное имя Рональд, в честь Рональда Рейгана бывшего тогда президентом) был стаффордширским терьером их соседей по даче и больше всего на свете любил поесть. Валентина Тихоновна говорилакушать: «Роник, детка, кушай, супчик с курочкой тебе сварила, как ты любишь» и с умилением смотрела, как он ест, двигая крупными страшными челюстями и смешно фыркая, когда супчик заливался ему в ноздриРоник совался мордой в тазик, заменявший ему миску, и вылезал только когда в тазике ничего не оставалось. Курицу он съедал целиком, доставая из бульона и брезгливо отряхивая налипшую на неё вермишель. Потом наступала очередь бульона. «Завтрака» ему хватало на весь день. Вечером Роник хрустел собачьими галетами и улыбался во всю пасть американской фальшиво-доброжелательной улыбкой (перекусал половину дачников, хозяева отделались штрафами), за которую и получил своё имя.
Павел, вы бы позвонили домой, там, наверное, ждут, волнуются, сказала Тасина мама, и Тася подумала, что он ей тоже надоел. Как Тасе. Хуже горькой редьки. Тася только сейчас поняла смысл этой поговорки. Может, позвонит своим и домой уедет, вот было бы здорово
Да, конечно! Я забыл совсем! всполошился Павел. На круглом добродушном лице проступило отчаяние. Мальчишкам подарки под ёлку положить забыл, сокрушался Павел.
А разве они не с родителями? удивилась Тася.
Да нет, махнул рукой Павел. Родители на Новый год в Египет улетели. Звонили оттуда, маму поздравили. А племяшки с нами Наверное, спят ещё, я успею Ведь проснутся, побегут подарки искать, как же я забыл-тоИ Павел, дожёвывая на ходу котлету, бросился в коридор, сорвал куртку с вешалки
Уходите? А как же чай? опешила Тасина мама. Хоть тортик съешьте, нам одним не осилить
Мам, не надо, пусть едет, Тася отрезала от торта два кусочкасебе и маме, завязала коробку и сунула Павлу: «Вот возьми, дома съешь и племянников угостишь. Маме привет передавай». Захлопнула за Павлом дверь и с облегчением выдохнула: «Слава тебе, Господи, ушёл».
Ты зачем его выставила? начала было мать. Ты замуж за него хочешь или нет?
Не хочу, честно ответила Тася.
Вот и скажи ему, что не хочешь. Хороводишься с ним, только время тратишь Я-то думала, внуков нянчить буду, обиженно ворчала мама. Павла она считала почти зятем и удивлялась, почему они тянут со свадьбой.
Никакой свадьбы! Замужза этого телёнка?! А жить с ними как? Ведь с ним скучно, невыносимо скучно. Телёнок и есть, куда хочу, туда идёт, словно на верёвочке. А ведь всё совсем не так! одёрнула себя Тася. И на Селигер телёнок не поехал, как ни тянула его Тася «за верёвочку»! Не оправдывался, не извинялся, молчали всё. И о предстоящей свадьбе телёнок ни разу не заикнулся. И о том, что любит её, не сказал ни слова. Он не так уж прост, этот Павел. Себе на уме
Тася лихорадочно соображала Почему у них с Павлом «не складывалось»? Почему муж сестры сказал ей тогда, чтобы она больше не звонила? Почему так недобро смотрела на неё мать Павла? Воспоминания кружились, словно фрагменты мозаики, не желая складываться в одно целое. Не хватало какого-то фрагмента.
И она догадалась, она нашла этот фрагмент! И сразу всё встало на свои места, только легче от этого Тасе не стало. Зато она знала ответ на все эти бесконечные «почему». Да потому, что у Павла уже была невеста. Или жена. Ещё до Таси была. Может, они тогда поссорились, а может, разошлись. А дома решили, что это не навсегда, и не хотелиТасю. А Павел молчал.
Как же она раньше не догадалась! Зачем же он с ней Из мести? А на Новый год зачем пришёл, прийти на Новый год из местиэто даже не смешно Та не пустила, вот он и пришёл к Тасе
Павел позвонил через неделю (а раньше каждый день звонил!). Тася отговорилась делами, и Павел даже не спросил, что у неё за дела. Павел звонил ещё несколько раз и наконец отстал, и она была этому рада, словно освободившись от надоевшего груза, который несла уже давно. Последний раз он позвонил в феврале, в день её рождения. Тася выслушала поздравления и сказала: «Ты извини, я тороплюсь. Мне в аптеку надо. Извини, что не приглашаю. Мама болеет».
Павел поверил (или сделал вид, что поверил), что-то там бормотал насчет шиповника и смородины, которая сплошные витамины, и если Тася захочет, он привезёт. Тася повесила трубку. Больше они не виделись.
Глава 13. Терпение и труд
В лесу за кольцевой дорогой она больше не каталась, ограничила лыжные прогулки лесопарком и постаралась забыть, как это былос Павлом. Март с рыхловатым подтаявшим снегом и вытаявшими на лыжне еловыми иголкамимарт, от которого Тася всегда приходила в неистовый восторг, наслаждаясь последним снегом и робким весенним тепломмарт старался изо всех сил, сыпал снегопадами и метелями, которые она так любила Но никакими снегами нельзя было замести колючие иголочки, вытаявшие в сердце и больно коловшие всякий раз, когда по нему прокатывались, словно на лыжахне догонишь! воспоминания о том, другом марте, который был у них с Павлом. И о Павле, который у неёбыл, а потом стал кем-то другим. Их дороги разошлись, как лыжни на перекрестке. А сворачивать не хотелось.
В апреле им позвонил бывший начальник Тасиного отца. Распределяли дачные участки, и поскольку Тасин папа проработал в институте двадцать лет, решили выделить участок его семье. Тася с мамой оказались «землевладельцами».
Зачем нам этот участок, что мы с ним делать будем? сетовала мама. Сарайчик бы поставить или бытовку, да кто ж нам поставит! Нет, придётся отказаться.
Тасе было жальотказываться. У них никогда не было своей земли, и вотцелых шесть соток! И лес! И озеро с горластыми чайками и густо растущей по берегам калиной. Тася впервые в жизни видела, как растёт калина. А в лесу, наверное, полно грибов, и ягод, и орехов!
О грибах и орехах не вспоминали: приезжали с первой электричкой и до вечера бестолково толклись на участке, пытаясь корчевать упрямые пни, расчищать участок, вскапывать землю. На месте участка раньше был лес, деревья спилили и увезли, а корчевать пни пришлось владельцам участков.
Вместо лесной пуховой земли лопата втыкалась в каменно-твёрдые корни, Тася с трудом её вытаскивала и пробовала копать в другом месте, но везде было то же самое. Пни не желали быть выкорчеванными и держались за землю с упорством альпиниста, висящего над пропастью. Участок не желал быть расчищенным, там и сям валялись брёвна, ноги спотыкались о коряги и булыжники, взявшиеся неизвестно откудаведь в прошлый раз всё убрали
Вдобавок ко всему, им приходилось каждый раз брать с собой лопату, грабли, топор, рукавицы, рабочую одежду, термос с чаем и бутерброды. А вечером, когда ноги уже не в силах идти, а руки не в силах держать, увозить домой. «Построить бы домик какой-никакой, не таскали бы мы с тобой лопаты туда-сюда», мечтательно говорила мама. Но где искать строителей? Задать этот вопрос было некому: в садоводческом товариществе (названном, кстати, «Красная калина») Тася с мамой были чужими и кроме папиного начальника никого не знали.
Строители пришли к ним сами, когда промёрзнув на холодном ветру, они безуспешно пытались разжечь костёр в яме из-под вывороченного пня. В яме было тихо и пламя не задувало ветром, но костёр всё равно не желал разгораться.
Кто же костёр в яме разводит? засмеялись проходившие мимо молодые ребята. Чьи-то руки взяли из одеревеневших от холода Тасиных пальцев спичечный коробок, выгребли из ямы хворост И вскоре Тася с мамой сидели у жаркого костра, отогревая замёрзшие руки и ноги.
Хороший у вас участок! Вид великолепный, лес рядом, похвалили ребята.
Хороший, а всё равно отдавать придётся, пожаловалась мама. Строителей не найти, стройматериалов не купить, да и машины нет, не довезти.
А хозяин где?
А хозяина нет, умер хозяин-то. Был бы жив, сарайчик поставил бы.
А зачем вам сарай? Мы вам дом поставим, и стройматериалы сами привезём. Вы только договор подпишите на строительство и на доставку. Мы и естьстроители! улыбнулись ребята. Ну, как? Согласны? Только чтобы без претензий. Что построим, то построим.
Да какие претензии, замахала руками Тасина мама
Через неделю им позвонили: «Приезжайте дом принимать. Деньги не забудьте». Тася с мамой решили, что это шутка, но приехали«на всякий случай». И не поверили своим глазам: на участке стоял двухэтажный дом с шиферной крышей и крошечным крылечком (садовый домик пять на пять, на первом этаже комната и веранда, на второймансардныйвела крутая деревянная лестница без перил). Дом был из экспортной вагонки, оставшейся от строительства какого-то домаинтересно, как её могло остаться столько, что хватило на целый дом? Тасина мама подозревала, что с вагонкой дело тёмное, но спрашивать не стала, заплатила сколько требовали (тем более, что требовали ребята недорого, и получив деньги, сразу же испарились).
Тася не верила своему счастью: у них теперь дом, две комнатки (одна внизу, другая наверху, в мансарде), узенькая столовая-веранда, чуланчик под лестницейдля хозинвентаря Свой дом!
На дом приходили смотреть: никому ничего не построили, и даже стройматериалы пока не завезли, а у них уже стоял домдвухэтажный, с верандой и шиферной крышей. Правда, в полу чернели щели, а из окон нещадно дуло, но они застелили полы старенькими ковровыми дорожками, законопатили окна, повесили занавески, оклеили стены обоями, покрасили полыи в маленьком домике стало уютно хотя и не слишком тепло.