Азы садоводства и огородничества Тася осваивала по справочнику садовода-любителя, купленному в магазине «Наш сад». Если в справочнике было написано: «Выкопать под саженец яму шестьдесят на шестьдесят», Тася отмеряла сантиметры линейкой и, подумав, добавляла с каждой стороны по нескольку сантиметров «на швы», как при раскрое ткани. Водя по справочнику пальцем, смешивала торф с песком и удобрениями. Проклиная в душе настырный справочник, выкопала дренажную канаву, отводящую воду от умывальника. Работа на участке захватила её целиком, не оставляя времени на размышления и копание в себетеперь она копалась на грядках.
Прошлое понемногу отпускало, не обжигало болью, не холодило сердце. Тася постаралась о нём забытьи чувствовала себя счастливой, проводя свободное время в непривычных для горожанки хлопотах: покупала саженцы, краску для полов, олифу для пропитки стен, садовый инструмент Как заправский дизайнер, распланировала рельеф участка : здесь будут грядки, там посадим яблоньку, а у дома вишню, чтобы тень давала.
За домом будет расти клубника, ей надо солнце. А смородину и крыжовник посадим по границе участка, распределяла мама. Обе были довольны друг другом.
Через год они уже знали всех соседей на своей улице. Электричество к «Красной калине» ещё не провели, за водой ходили в ближнюю (семьсот метров, полторы тысячи шагов и столько же обратно) деревню, продукты привозили с собоймагазина тоже не было, в деревенском продавалась каменно-твердая соль, гадкие рыбные консервы и серые макароны.. Общие трудности и неустроенность быта сплотили людей, и все терпеливо ждали: вотдадут нам воду, свет проведут, дома построяти будем вспоминать, как мучились
Дом пока был только одинТасин. Остальные обходились бытовками и сарайчиками, спали в палатках и даже в шалашах. Тася с мамой слышали, что садовое товарищество судилось с какой-то фирмой-застройщиком. Ретивые строители оформили со всеми договораотдельно на поставку стройматериалов и на строительство. Составленные по всем правиламс печатью и подписями директора фирмы и главного бухгалтерадоговора ни у кого не вызвали подозрения. Заказов было сделано много, и каких! Бревенчатые срубы, кирпичные дома и дома из бруса на монолитных фундаментах, бани, сауны, хозблоки, душевые кабины Стоило это дорого, и авансы были внесены солидные. После чего фирма исчезла вместе с деньгами. То ли распалась, то ли обанкротилась, точно не знал никто. Знали одно: денег не вернуть.
Тася с мамой, которые без колебаний согласились на домик из остатков чужой вагонки (может, даже нестандартной, они в глаза её не видели), оказались единственными, кому фирма построила дом. Единственными не обманутымина сто участков! А остальные девяносто девять судились с фирмой до сих пор, пока безрезультатно. С кем судиться? Фирмы-то больше нет
Председатель «Красной калины» толстая, рыночного вида тётка, которой принадлежали два участка (по уточнённым слухамтри) и которая подписала с фирмой сногсшибательный договор (два трёхэтажных дома семь на семь, две финских бани и четыре гаража с подвалом)бегала по участкам злая и взъерошенная, отмахиваясь от всех здоровенной ручищей Не до них было председательше.
Ничего, они на колёсах, машины у всех, им не надо рюкзаки таскать, говорила мама. Они с Тасей ездили «на дачу» на электричке. Вставали в пять утра, поскольку в шестичасовую электричку было уже не сесть, да что тамне влезть. И радовались: полтора часа на поезде и двадцать пять минут пешком через поле с высокой травой, колокольчиками, ромашками, луговой геранью и розовым тысячелистником, счастье какое, Тася видела только белый, а здесь онрозовый! Два с половиной часаи они дома! Счастье.
С собой везли двухлитровый китайский термос с чаем и пирожки с капустой, с рисом и с вареньем. Пирожки с чаем и сваренные вкрутую яйцавот и вся еда. Им хватало, тем долее, что ели немного, иначе какработать? Зато лопаты, грабли, вёдра, пила и топор хранились в доме, и не надо было всё это каждый раз возить с собой, как делали остальные. На электричке ездили многие: машины были далеко не у всех
Как-то за полдень Тася присела на крылечко отдохнуть, да так там и осталась, уже не в силах встать: только что вскопала большой участок земли под картошку, удивляясь, как на шести сотках ещё оставалось место для огорода. И теперь сидела, поджав под себя загорелые ноги и подставив солнцу лицо. Неимоверная усталость была приятнойхотя бы тем, что больше не надо копать и можно вот такбездумно сидеть на тёплых ступеньках своего крыльца, на своей земле, жевать сладкую травинку и ждать, когда её позовут завтракать.
Завтракать у них было принято ближе к обеду: на сытый желудок копать получалось плохо, а тем более корчевать пни. Тася слушала, как на веранде мама гремит посудой, накрывая на стол, как скрипят под её ногами половицы, как поёт в высокой черемухе неугомонная птицаи испытывала невыразимое блаженство, какое всегда испытываешь, наработавшись до полной усталости. Тася закрыла глаза
Здрасьте! дурашливо сказал кто-то над самым ухом, и глаза пришлось открыть. Перед ней стоял незнакомый парень. Лицо у парня было несчастное, а глаза смотрели с тоскливым ожиданием. Так смотрят собаки в надежде, что люди поделятся с ними едой, кинут кусок. Тася снова зажмурилась, прогоняя наваждение. Собачьи глаза, вотпридумает же Она просто устала.
Загораете? не дождавшись ответа, осведомился незнакомец.
Загораю! беззаботно сказала ему Тася. А что здесь ещё делать?
Вот и я загораю, пробурчал парень. У вас тут Бермудский треугольник какой-то, не доехать, не уехать.
Почему? не согласилась Тася. До города автобус ходит. Ну, до станции. А там два часаи вы в Москве.
Где он, автобус этот?
Остановка на шоссе, у деревни. Тут недалеко, километр всего, через поле. Правда, оно вспаханное Но там тропинка есть, я вам покажу, заторопилась Тася.
Да знаю я, не надо мне показывать, вскинулся её собеседник. Я сюда на автобусе приехал. Машина в сервисе, кардан полетел Приехал, а уехать не могу! С ума сойти, четыре часа ждать А автобус только в пять!
В полшестого, поправила его Тася. И встретила умоляющий взгляд.
Девушка, у вас водички не найдётся? У вас тут и магазина нет, и воды тоже нет. Как в пустыне Гоби. Хоть бы колонку поставили!
Я что-то не пойму, у нас тутБермудский треугольник или пустыня? В принципе, никакой разницы, но вы всё-таки определитесь, предложила вредная Тася.
Нет, я понимаю, что ни электричества, ни воды И машины у вас нет Но хоть чуть-чуть налейте водички, а то я до автобуса не доживу! взмолился Тасин собеседник.
Да вы садитесь, чего стоять? предложила вежливая Тася. Гость послушно уселся на ступеньки, вытянул длинные, как у кузнечика, ноги в бледно-голубых лэйбловских джинсах и блаженно улыбнулся: «Тепло Как на Багамах! И ветер в пальмах шумит».
А то! сказала Тася, не зная, о чём говорить. И надо лиговорить.
А у вас хорошо И тишина такая как в другом измерении! Я с утра на ногах, понимаешь, пожаловался парень. Тася кивнула ему и ушла в дом. По неписаному закону гостеприимства гостя полагалось накормить и напоить, даже если гость незваный, а вода на вес золота. Два литра чая на двоих на весь день. Была ещё фляжка, в которой оставалось немного воды. Тася поболтала фляжкой и отставила в сторону. Гостю она нальёт чаюблаго он в термосе горячий, с сахаром.
Ой, да что вы, не надо, смутился парень, увидев термос. Мне бы водички готочек.
Ой, да пейте, передразнила его Тася. У нас чаю целый термос, всем хватит. И пирожки ешьте, вы же есть хотите.
А ты откуда знаешь? перешёл на ты парень.
Я по голосу догадалась. Ешь давай. Вы ты какие любишь? Вот с вареньем, а эти длинненькиес капустой и грибами. А вот эти с рисом. Ешь, а то на автобус опоздаешь! Три часа всего осталось, а идти-то через поле, да после пирожков Что ты ржёшь-то, тарелку уронишь! и забрала у него тарелку, на которой подпрыгивали от смеха пирожки.
Тася осталась с гостем на крылечке. Подливала ему в кружку чай, придвигала тарелку с пирожками«Ешь, у нас много. Вчера напекли». Парень жмурился от удовольствия, жевал пирожки, запивая их чаем из железной кружки. Чай оказался неожиданно крепким, сладким, поднимающим настроение.
А ты молодец, заваривать умеешь!
Это не я, это он в термосе настоялся так А чего ты кружку всё разглядываешь? Не нравится?
Наоборот, нравится. Просто давно не пил из таких Привык, понимаешь, из стекла
Проходившие мимо люди с удивлением смотрели, как Тасин гость уминает пирожки, сидя прямо на ступеньках и вытянув длинные ноги. И после ещё оглядывались. Теперь насочиняют невесть что, думала Тася. Незнакомец допил чай и нехотя поднялся со ступенек.
Ну, спасибо, хозяюшка. Накормила, напоила, так вкусно, что и уходить жалко, пошутил парень и, попрощавшись, размашисто зашагал по дороге в деревню. Тася сунула ему пакетик с пирожками«На, возьми на дорожку, домой ведь не скоро приедешь».
Парень согласно кивнул, достал из пакета румяный пирожок и откусил сразу половину, смешно оттопырив щёку. Хотел помахать на прощанье, но руки у него были заняты, и он помахалпирожком. Тася рассмеялась и помахала в ответтарелкой
Это кто ж такой гостил у вас? Кого провожала? В дом не пригласила, так цельный час на крылечке сидел, чаи распивал! пристала к ней с расспросами соседка по участку Алефтина Евграфовна, которая везде совала свой длинный нос, бесцеремонно приходила в гости и приставала с вопросами, за что Тася с мамой прозвали её Скарлатина Евграфовна.
Кто, говорю, заходил-то к вам? повторила вопрос соседка.
Я не знаю, честно призналась Тася. Мимо проходил, воды попросил.
Воды попросил, а ты его пирогами кормила, сварливо упрекнула её соседка. А ты подглядывала да подслушивала, подумала Тася, а вслух ничего не сказала. Только пожала плечами. Соседка ей не поверила и ушла, обиженно поджав губы. Тася с облегчением вздохнула
Через день состоялось собрание садоводческого товарищества. На повестке дня стоял вопрос: как вернуть деньги, выплаченные строительной фирме авансом, и что делать с закупленными стройматериалами: строителей-то нет! Зиму пролежат, сопреют, проржавеют, что тогда делать?
Тася с мамой тоже пришлине пойти казалось неэтичным: ведь никому ничего не построили, только им. Они пришли на собраниекак оказалось, зря. Алефтина Евграфовна выдала Тасю, что называется, с потрохами, заявив во всеуслышанье: «А эти чего пришли? (И все уставились на Тасю). Им что, у них дом стоит, они ни с кем не судятся! разорялась Алефтина, а все молча слушали. А я всё думала, как же это получилось-то Всех-то обманули, ограбили фирмачи эти, а им вон (Алефтина кивнула в Тасину сторону, и все как по команде повернули головы и смотрели, и Тасе хотелось умереть)а им построили, два этажа и крыша шиферная! А вчера гляжуона на крылечке сидит, и с кем вы думаете? Да с директором ихним! Алефтина торжествующе обвела собрание взглядом. Пирогами его кормит, а он ест и жмурится, словно кот. Проходимец, ворюга, ему в тюрьме самое место, а она ему с собой завернулапироги-то! Чтоб он ими подавился! в полной тишине заключила Алефтина.
Тася подумать не могла, что её гость был не кто иной, как директор строительной фирмы, с которой судилось их садовое товарищество. В тот день он приехал к председательше «разбираться». Деньги обещал вернуть не сразуфирма-то развалилась Таньке нет чтобы согласиться, так она упёрлась Разругался с ней в дым и ушёл к Тасе. Чай пить. Да чтоб он подавился. Так и доложила собранию вредная Алефтина.
Да откуда же мы знали? ахнула Тасина мама. Но никто ей не поверил
Глава 14. Семейная идиллия
Разговоры и пересуды наконец утихли, «Красной калине» удалось-таки отсудить большую часть денег у строптивой фирмы, которая, к радости председательши, оплатила судебные издержки. Люди понемногу начали строиться. На соседнем с тасиным, до сих пор пустовавшем участке объявился новый хозяин, которого все звали Валерка-хромой. Он и вправду прихрамывал на одну ногу, но мог дать фору здоровому: на Валеркином участке вовсю кипела работа. Он без устали возил в багажнике торф с ближнего болота и разгрузив, развозил по участку на тачке. А после снова садился за руль
Земля на его участке жирно блестела свежим торфом, который Валерка смешивал с песком и долго рыхлил граблями, разбивая слипшиеся торфяные кусочки. Грядки у него были идеально ровные, земля словно пуховая, дорожки выложены мозаичными узкими плитками, «окантованными» узкими полосками неправдоподобно зелёной (и откуда она у него такая?) травы. Дом с флюгером в виде петуха на двускатной ломаной крыше напоминал помещичью усадьбу времён крепостного права.
Когда «торфоразработки» были закончены, Валерка расчистил и углубил дренажную канаву вдоль своего участка. Распилил на аккуратные чурбачки кучей лежавшие брёвна и сложил в поленницуна дрова. Посадил кусты смородины и молодые саженцы. Валерке помогали его жена и двое детеймальчик лет пяти и девочка лет двенадцати.
Новый сосед приветливо улыбался при встрече и смешно здоровался, не выпуская из рук лопаты: «Бог в помощь!». Его участок с трёх сторон окружал двухметровый забор. С четвертой, граничащей с Тасиным, роль забора выполняли деревянные низенькие колышки, между которыми ничего не былони проволоки, ни даже верёвок.
Граница на замке, говорила по этому поводу Тасина мама, имея на то веские основания: их с Тасей участок, огороженный штакетником, был, что называется в зоне доступа.
И как он всё успевает, с двумя детьми, сказала Тася соседке Маргарите Александровне, которая жила за два дома от них и приходила к Тасиной маме поделиться новостями.
С тремя! огорошила Тасю соседка. Трое их у него.
Жена Валерия умерла при родах. Это была его вторая жена, а первая умерла ещё раньше, оставив мужу дочь Настю. Пятилетний Вовка был от второй жены. Новорожденную малышку забрала приехавшая на похороны бабушка. Старшие дети остались с отцом.
Девочку сама буду растить, а двоих мне не потянуть, заявила Валерию тёща, вероломно отказываясь от внука и не вспоминая о Насте, которая была ей неродной и на попечении которой остался маленький Вовка. Валерию смотреть за детьми было некогда: он работал.
На похоронах тёща устроила безобразный скандал, обвинив Валерия в смерти дочери («заездил, допёк, вторую жену в гроб вогнал!»). И возненавидев его чёрной ненавистью, прекратила с зятем все отношения, а заодно и с маленьким Вовкой. Валерка горевал недолго и привёл в дом третью жену, но и с третьей не очень-то ладил.
Напротив, с детьми Валерия Женя быстро нашла общий язык. Вовка звал её мамой и не ложился без неё спать, а с Настей они шептались и секретничали, как два заговорщика, тайком от Валерия, которого такое положение дел вполне устраивало. Практичный Валерка полностью переложил заботу о детях на Женькины плечи, а сам пустился во все тяжкие.
Валерка работал коммерческим директором в Московском отделении Сургутнефтезгазбанка, и денег в доме хватало с избытком. Женя не работала, вела домашнее хозяйство и воспитывала Валеркиных детей, а Валерка жил своей жизнью. Когда Женя наконец поняла, что нужна мужу в качестве няньки и домработницы, она заявила Валерке, что уходит от него. Валерка только хмыкнул: «Что ж, держать не стану, не нравитсяуходи». Пятилетний Вовка плохо понимал, куда уходит его мама, наверное, в магазин, чтобы купить ему леденец на палочкеЖеня всегда покупала ему леденец, если он не капризничал и хорошо себя вёл. А Настя
С двенадцатилетней Настей случилась истерика, она плакала и твердила, что без Жени не хочет жить, и если папа с ней не помирится и Женя от них уйдёт, то она, Настя, повесится. Женя испугалась, гладила побелевшее Настино лицо, целовала её в опухшие от слёз глаза, повторяя «Ну что ты? Ну что ты». И осталась с Валерием. Но через полгода не выдержала и ушла.
Настя повесилась в лоджии, на вбитом в стену крюке для велосипеда. Ей повезло: соседка вешала бельё и успела вовремяНастю удалось спасти. Валерка почернел лицом и притих. Ездил несколько раз к Жене, умолял вернуться.
И Женя вернулась. Валерка проводил с семьёй всё свободное время, купил в «Красной калине» садовый участок, и все четверо с удовольствием возились на грядках. Валерка копал, Женя наводила уют в доме (дом Валерка построил сразу, вслед за домом на участке появились баня, душевая, сарайчик и стеклянный большой парник), Вовка строил из песка и камней город, прокладывал дороги и возводил мосты, находчиво соединяя «берега» воткнутыми в землю ветками. А Настя сажала цветы и качалась в гамаке.