Молись сколько хочешь, коль скоро не забываешь о делах, жестко ответил монах. Он помолчал, а затем продолжил:Эти посты пришли в нашу Церковь с латинского Запада, через Моравию. Я не из тех, кто вечно бранит Запад, но слишком усердно поститься мирянину глупо. Если хочешь упорствовать в неумеренных постах, перейди в Римскую церковь и прими ее обряд, добавил он с легкой улыбкой.
Более десяти лет тому назад между Восточной и Западной христианскими церквями, то есть между Константинополем и Римом, произошел раскол. Несогласия касались главным образом понимания Божественного начала и Святой Троицы в христианской вере, хотя определенную роль в этой схизме сыграли также особенности богослужения и теологические тонкости. Папа притязал на высшую власть в мире, а Восточная церковь воспротивилась этому. Однако разрыв между церквями в ту пору был еще не столь глубок.
Незлая насмешка монаха лишь напомнила: Игорьего духовное чадо и потому обязан его слушаться.
Я сделаю, как ты велишь, ответствовал боярин. А что же сын мой: если не быть ему священником, то кем тогда?
Отец Лука даже не взглянул в сторону Иванушки.
Один Господь ведает, ответил он.
1067
Киев златоглавый был прекрасен. Впрочем, одно препятствовало процветанию земли Русской: правители ее придумали политическую систему, которая не давала ей развиваться. Причиной тому стала особая форма престолонаследиялествичное право.
Ведь когда княжеский род принял решение, что города будут передаваться не от отца к сыну, а от брата к брату, никто не мог предвидеть катастрофических последствий такого выбора.
Поначалу, когда городом правил тот или иной князь, он мог сажать на княжение своих сыновей в городах поменьше, давать им уделы, расположенные на подвластных ему землях. Но когда он умирал, им приходилось отказываться от своих владений в пользу следующего по старшинству князя, зачастую даже не получая ничего взамен. Хуже того: если один из братьев князя умирал до того, как ему даровали удел, то его детей совершенно исключали из длинной череды тех, кто мог рассчитывать на наследство. Существовало немало таких безземельных князей, которым судьба не сулила ничего хорошего, и название для них было то же, что и для других обездоленных и не имеющих собственных доходов, изгои.
И даже если лествица, которая предусматривала передачу земель от старшего брата к младшему, и не порождала изгоев, из-за нее все равно возникали нелепицы, тягости и беды.
Русские князья жили на свете долго, и сыновей у них было много. Бывало, что старший сын производил на свет собственных сыновей и те успевали стать взрослыми воинами и государственными мужами до того, как вырастал младший отпрыск старого князя, их дядя. И всем им приходилось отказываться от власти в пользу этого дядисущего юнца. Что удивительного в том, что племянники роптали?
Поколения менялисьи становилось все труднее установить, кто и на что имеет законное право, и уж тем болееприйти к согласию по поводу наследуемых уделов. Устанавливались договоры о любви и мире, заключались союзыно все было тщетно: сама система наследования по природе своей была нежизнеспособна. Князья киевские так и не нашли достойного решения.
Киев златоглавый был прекрасен, однако с недавних пор Иванушке казалось, что этому златоглавому городу угрожает резкий, яростный свет. В воздухе чувствовалась измена. И теперь, спустя год после того, как зловещая звезда появилась на небе глухой зимой, смысл этой мрачной вестницы судьбы, озарившей небосвод, становился понятен всем жителям земли Русской.
Поначалу Иванушка даже опасался за жизнь своего отца.
Среди князей, правивших в земле Русской, не было никого, страннее князя полоцкого. Ходили слухи, что он оборотень. Внушал страх одним своим видом.
Он родился в рубашке и един глаз у него диким мясом заплыл, сказала Иванушке мать, да так по сей день и носит язвено свое.
А он что, и вправду злодей? спросил Иванушка.
Хуже Бабы-яги, ответила она.
Мятеж, поднятый князем полоцким, был обыкновенным династическим спором. Хоть и не был изгоем обездоленным внук Владимира Святого, однако из числа основных наследников его исключили, и потому, хотя он и княжил в городе Полоцке, но ни Киева, ни Новгорода, ни Чернигова, ни какого иного города и покрупней, и побогаче было ему не видать.
Пока другие, не столь влиятельные князья-изгои затевали междоусобицы на окраинах, князь полоцкий не нарушал мира. Но внезапно в середине зимы он напал на Новгород, и в пору, когда еще не стаяли глубокие снега, Игорь и двое его старших сыновей поскакали на север вместе с князем киевским и его братьями.
Если бы только мог Иван отправиться в поход с ними Со времени посещения инока прошел год, и год этот принес Иванушке одни несчастья. Из-за половецких набегов на степные владения русов караван, который Игорь намеревался снарядить вместе с Хазаром Жидовином, отложили. Игорь несколько раз пытался определить сына в свиту того или иного князя, но все тщетно. Неоднократно отец спрашивал его, не хочет ли тот снова побывать в монастыре, но каждый раз отрок только опускал голову, и Игорь пожимал плечами и отворачивался. А теперь отец и братья охотятся на оборотня.
Отец убьет его, повторял Иванушка, провожая близких, но в душе был не столь уверен в благоприятном исходе. Прошло три недели. Пришли вести: мятежный Минск пал и войска двинулись дальше на север. После этого настала тишина.
И вот в начале марта, когда еще не сошел снег, под вечер Иванушка услышал конский топот и позвякивание сбруи, донесшиеся со двора; он выбежал из терема и увидел, как спешивается высокий, суровый всадник.
Это был его брат Святополк. Как красив и храбр он был, как похож на отца! Он взглянул на Иванушку.
Мы победили, сухо объявил он. Отец возвращается вместе с Борисом. Он послал меня вперед передать эту весть матери.
А оборотень?
Проиграл битву и бежал. С ним покончено.
Что случилось в Минске?
Святополк улыбнулся. Почему рот его, когда он улыбается, растягивается в злобной ухмылке и почему он улыбается, только говоря о том, как кого-то убивают, терзают и мучают?
Мы вырезали всех мужчин, а женщин и детей продали в рабство. Он усмехнулся коротким сухим смешком. Рабов захватили столько, что цена на них упала до полгривны за голову.
Иванушка прошел следом за ним в дом.
Кстати, есть и для тебя добрые вести, небрежно бросил Святополк.
Для меня? переспросил Иванушка и стал лихорадочно соображать, что же это может быть.
Одному Богу ведомо почему, заметил Святополк. Ты этого ничем не заслужил.
Святополк произнес эти слова весело, но Иванушка знал, что брат не шутит.
И что ж это за вести? Скажи мне какие!
Тебе скажет отец.
По-видимому, Святополка не очень-то радовали эти добрые вести, какими бы они ни были. Он сухо улыбнулся, а затем отвернулся от младшего брата.
А вот теперь помучайся до приезда отца, погадай, поломай голову! промолвил он, входя в дом.
Иванушка услышал, как мать плачет от счастья. Он знал, что она любит Святополка, ведь тот был вылитый отец.
Вести, которые на следующий день принес отец, были столь удивительны, что Иван не мог в них поверить.
Младший брат князя киевского Всеволод сидел на столе в прекрасном южном приграничном городе Переяславле, расположенном примерно в ста верстах по течению Днепра от столицы. Всеволод заключил брак, который произвел немалое впечатление на русскую знать, ведь он взял в жены византийскую царевну из рода самих Мономахов. А их сын Владимир был всего на год старше Иванушки.
Нам еще надобно устроить встречу мальчиков, с гордостью пояснил Игорь жене, но мы с Всеволодом подружились во время похода, и в целом он согласился согласился, подчеркнул Игорь, сурово воззрившись на Иванушку, чтобы Иван стал отроком-гридем при молодом Владимире.
На сей раз судьба тебе благоволит, сказала Иванушке мать. Говорят, Владимирюноша даровитый и впереди у него большое будущее. Поступить к нему на службу, когда вы оба еще так юны Она развела руками, словно хотела сказать, что Иванушке достанутся сокровищница киевская и византийская столица Константинополь, вместе взятые.
Иванушка был вне себя от волнения.
Когда? Когда? только и смог вымолвить он.
Я отвезу тебя в Переяславль на Рождество, пообещал Игорь, так что к этому времени лучше подготовься.
И с этими словами жестом велел сыну уйти.
А все-таки жаль мне расставаться с Иванушкой, призналась Ольга мужу, когда они остались вдвоем. Я буду скучать по нему.
Таков жребий женщины, холодно заметил Игорь, не желая сознаваться в том, что и его печалит предстоящая разлука с сыном.
Вскоре после этого в конюшне произошел случай, который потряс бы Игоря и его супругу, если бы они о нем узнали.
Сначала братья пришли туда втроем. Борис, широко улыбаясь, дружески хлопнул младшего брата по плечу, так что тот растянулся во весь рост на соломе; потом он дал Иванушке целую серебряную гривну на счастье и ускакал на Подол. Иванушка и Святополк остались вдвоем.
Что ж, братец, разве я не говорил тебе, что тебя ждут добрые вести? тихо заметил Святополк, восхищенным взглядом окидывая своего коня.
Да.
Иванушку охватило дурное предчувствие, что сейчас он услышит от брата какую-то гадость.
Я бы даже сказал, что ты добился большего, чем мы с Борисом, задумчиво добавил Святополк.
Ты и правда так думаешь?
Иванушка понимал, что перед ним открывается блестящая будущность, но не задумывался о практической стороне дела.
«Ты и правда так думаешь»? не оборачиваясь, передразнил его Святополк.
Иванушка непонимающе уставился на него, гадая, что последует за его выпадом. Внезапно Святополк обернулся к нему. Его темные глаза были полны ненависти и презрения.
Ты ничем не заслужил такой чести. Тебе было назначено церковное поприще.
Но так решил отец
Да, так решил отец. Но не думай, что можешь меня обмануть, я вижу тебя насквозь, ты от меня ничего не скроешь. Ты честолюбец. Ты хочешь добиться большего, чем мы. Прикидываешься этаким простачком, а на самом-то деле ты думаешь только о себе.
Иванушка был столь поражен этой неожиданной вспышкой, что просто потерял дар речи. Неужели он и вправду честолюбец? Он в замешательстве воззрился на Святополка.
Что, язвительно продолжал его брат, правда глаза колет? Почему бы тебе не признать, что ты хуже нас? Мы-то это давно знаем. Тыкаверзник и лукавец, только и знаешьстроить ковы, одно словозмей.
Последнее обвинение он прошипел, и Иванушка ощутил его физически, словно обрушившийся удар. Святополк тем временем совсем разошелся.
Ты наверняка и отцовской смерти дожидаешься? добавил он.
Иванушка и понятия не имел, что он хотел этим сказать.
Как ты думаешь, во сколько обошлось бы отцу твое монашество? и дальше просвещал его Святополк. Он сделал бы несколько пожертвований, только и всего. А если ты теперь станешь отроком-гридем при княжеском сыне, значит он выделит тебе такое же наследство, как и нам. Значит, ты отбираешь мою законную долю и у меня.
Иванушка мучительно покраснел. К глазам его подступили слезы.
Я не хочу, чтобы отец умер. Можешь взять себе мою долю. Все взять.
Вот радость-то, глумливо усмехнулся брат, легко сказать. Само собой, теперь, когда монастырь тебе не грозит, ты и будешь так петь. Но еще поглядим.
Иванушка расплакался. Святополк не сводил с него глаз.
И это стало только началом Иванушкиных бед.
1068
Иванушка нарушал волю отца.
Но что поделать, если в этот день в городе происходили столь удивительные вещи.
Мальчику казалось, что вот уже два года не ослабевает зловещее влияние красной звезды. Но даже если помнить об этом, вокруг творилось многое, что и постичь было трудно.
Его так и не представили молодому князю Владимирупоскольку скончалась византийская царевна, мать князя. «Владимир вместе с отцом оплакивает ее, пояснил Игорь, сейчас не время. Ну, подождем годвсе устроится». Но и года не прошло, как отец Владимира женился во второй раз, на половецкой княжне.
«Это политика, втолковывал ему Игорь. Ее отецмогущественный половецкий хан, и князь хочет защитить Переяславль от нападений степных кочевников». Но не прошло и месяца, как на Русь вновь напали половцы и теперь грабили и жгли еще пуще прежнего.
Киевский князь так и не приглашал его к себе. Похоже, он забыл о своем обещании, и Иванушка слонялся без дела по Киеву.
Может быть, его брат Святополк и в самом деле говорил правду, когда одним холодным весенним утром прошипел ему на ухо: «Не быть тебе Владимировым гридем, сам знаешь. Не зовут они тебя, потому что прослышали, какая ты ни на что не годная бездарь». А когда он стал спрашивать, откуда они могли это узнать, Святополк ухмыльнулся и прошептал: «Может быть, я им поведал».
А кроме того, не утихала смута вокруг князя полоцкого. Разбив его в бою, князь киевский и его брат обещали допустить оборотня на переговоры, не чиня ему никаких препятствий. А затем вероломно заманили в ловушку и бросили в темницу в Киеве, где он до сих пор и томился. Однако, когда Иванушка спросил у отца, не грех ли совершать предательство, тот только мрачно ответил, что лгать иногда приходится. Иванушка не мог взять в толк, как это возможно.
И в довершение бед, грозя уничтожить всех и вся, обрушились половцы. Не прошло и недели, как русы выступили в поход, желая нанести степным налетчикам решающий удар И потерпели поражение. К своему стыду, его отец и князья бежали обратно в Киев и укрылись за каменными стенами княжьего двора. Хуже тогодружина отнюдь не спешила поквитаться за позорное свое бегство. День за днем напрасно ждал Иванушка, что его отец и бояре снова пойдут на половцев. Но возможно ли, чтобы они боялись врагов? Возможно ли, чтобы они бросили свой народ на милость завоевателей, спрятавшись за высокими стенами? Не иначе как их опутали злые чары красной звезды, думал мальчик.
И вдруг ясным сентябрьским утром всколыхнулся весь город. Вне себя от ужаса прискакали во весь опор к княжескому терему вестники, возгласив, что на Киев надвигается половецкое войско. На Подоле, за стенами кремля, спешно созывали городское собрание, знаменитое вече. Все жители города устремились туда.
Пошли толки о мятеже.
Вот почему этим утром, вместо того чтобы вместе со своей семьей укрыться в высоком чертоге княжеского терема, он выскользнул оттуда, перешел по мосту овраг, отделявший старый город от нового, и направился мимо собора Святой Софии к воротам, за которыми открывалась дорога на Подол.
В новом городе царила зловещая тишина. Знать бросила свои терема: на подворье его отца не видно было ни лошадей, ни конюхов. Кое-где на улицах ему попадались навстречу женщины и дети да иногда священник, однако все мужское население города, казалось, ушло на вече на Подол.
Иванушка хорошо знал, что такое вече. Даже сам князь киевский боялся его. Конечно, обыкновенно горожане вели себя на вече смирно, а все решения принимали там богатейшие купцы. Однако в неспокойные, переломные времена каждый свободный горожанин имел право прийти на вече и выразить свое мнение.
А если вече взбунтуется, объяснял ему Игорь, настанет истинный ужас. Даже княжеская дружина не в силах будет сдержать их.
А сейчас люди разозлились? спросил он.
Они вне себя. Сиди здесь, никуда не выходи.
Пробираясь по городу Ярослава, Иванушка так разволновался, что почти и забыл о приказании отца никуда не выходить. Он поспешил через ворота на рыночную площадь.
На торжище яблоку негде было упасть. Никогда в жизни не видел он столько людей. Даже из близлежащих городков и селений пришли они сюдакупцы и ремесленники, свободные торговцы и работники русских городов-государств, и собралось их несколько тысяч. На каждой стороне площади стояло по церкви: однаприземистая, кирпичная, в византийском стиле, с плоским центральным куполом, другаяпоменьше, деревянная, с высокой двускатной крышей и маленькой восьмиугольной башенкой посередине. Они словно надзирали за происходящим, освящая собрание самим своим присутствием. Посреди торжища установили деревянный помост, к которому были прикованы все взоры. Огромного роста темнобородый купец в красном кафтане влез на него. Он потрясал посохом и, подобно внушающему благоговейный ужас ветхозаветному пророку, обличал власти.