А затем произошло удивительное. Одним прекрасным днем Женя вернулся. Тогда Лиза испарилась на месяц, и, как позже говорила, «мы месяц из кровати не вылезали». Я никогда не мог понять радости Лизы. Да, у тебя вернулся парень, хорошо, но как же все то, ради чего ты отказываешься? спрашивал я у нее. Она тактично соскальзывала с ответа, объясняя непонятные логические цепочки не иначе как любовью. Разорвав контракт, Женя оказался должен армии огромные деньги и в попытках их компенсировать решил пойти учиться на повара. Было это, мягко говоря, неэффективно и неубедительно. Мне было интересно с ним познакомиться, но Лиза строго-настрого запретила. «Почему? спрашивал я». «Потому что он тебя убьет, и жена его твоя не смутит. Наоборот, легче станетона же закапывать будет». Так Лиза исчезла из моей жизни на несколько лет, будто бы умерла, пока я через третьих лиц не узнал, что Женя снова вернулся в армию, надеясь новым контрактом покрыть старые долги.
Мамлеев, блин, сказала Лиза, ты совсем напился? Ты слышала, что я тебе сказала?
Ой, прости, я задумался.
Ты не мог бы дать мне денег в долг?
Зачем?
Мне надо на анализы.
А что за анализы?
Вполне возможно, у меня рак.
2.
На работе был завал. Кирилл бегал вокруг меня и рассказывал что-то о своем последнем клиенте. Слушать это было невыносимо, какая-то абсолютно непонятная история об идиотизме и безответственности обеих сторон. Я задержал дыхание и погрузился в вымышленный вакуум. Улица холодала, грубый ветер отталкивался от стен переулка. Я листал переписку с Лизой и думал, какая есть вероятность, что я смогу вернуть свои деньги обратно. Женя меня простит, но вряд ли поймет. Они никогда не были друзьями или хотя бы близкими, а тут я вдруг от лица нашей семьи отдаю Лизе довольно крупные деньги, так еще и настаиваю на том, чтобы она их не возвращала. Классно, наверное, узнать, что у тебя рак, пока твой любимый человек на три года обречен служить стране, которая тебе не поможет. Я никому не рассказывал, ибо это не мое горе.
что я хотел тебе сказать, братан, я снова услышал Кирилла, ты вчера с Дашей поступил неправильно.
Почему ты так думаешь? удивленно спросил я.
Потому что орать на своих друзейэто не круто.
Она накосячила, и накричал я на нее по делу. Вместо того, чтобы сконцентрироваться и работать, как все остальные, она балду гоняла, и сейчас мне за это отвечать.
То, что ты работаешь сверх меры, не означает, что и остальные должны.
Именно это и означает. Взяли бы пример, может быть, мы стали бы деньги зарабатывать. Хотя у меня надежд на эту компанию нет, если честно.
Ты тоже, так, дай бог день пройдет, и заплатят. Пропал энтузиазм?
Сам знаешь. Зачем спрашивать тогда.
Закурили.
Твои тоженачал Кирилл
Тоже что?
Видят изменения.
Какие.
Я со своими почти не общаюсь, мне от этого неприятно и тяжело.
Так это, я с женой живу.
Когда ты последний раз маме звонил?
Будем увольняться? я сменил тему.
Ух, я не знаю, честно говоря. Чем еще тогда заниматься будем? Без работы-то.
Жить, Кирилл, жить. Работа значит не так много, как ты думаешь. Это мы просто себе херню какую-то выдумали и сидим здесь. Развиваться надо. Вот ты хотел быть моделью, одежду делать, а сидишь здесь, отвечаешь на звонки и бумаги заполняешь, а я музыкой заниматься хочу. Мы не обязаны здесь навсегда оставаться.
Да я понимаю, с грустью произнес Кирилл. Страшно ведь.
Нечего бояться, не смерть.
Ты тоже считал это призванием?
Только потому, что это получалось, мы потушили о плевки сигареты и разошлись.
Мы вернулись на свои рабочие места. Дело наше было скукой. Просыпаешься утром, проверяешь перевозки, возвращаешься к логистике, цифрам, звонишь, обсуждаешь следующую перевозку. Сколько нужно вагонов, куда с кем отправить, что отправить. Иногда мне хотелось бы самому залезть в поезд, набитый углем, песком и кирпичами, и уехать с ним куда-нибудь далеко и желательно навсегда. Начать новую жизнь наедине с женой и музыкой. Я обдумывал слова Кирилла. Страх. Да, это действительно страшно, но надо держать лицо перед коллегами и подчиненными. Согласишься, и они утащат тебя на дно; я бы быстро сдался, ведь в глубине души понимал, что он прав. Даша тоже молодец, свой упаднический настрой не скрывает, и других подстрекает. Женщинысплетницы, змеи на яблоне. Нет бы предложить лечить дерево, нет. Она предлагает питаться ядовитыми плодами. Я просматривал платежки и потерялся в цифрах. Мне хотелось спать, заниматься чем-либо другим, кроме того, как сидеть за компьютером и ждать следующего перекура. Я смотрел в окно, считал карандаши, крутился на кресле. Мне грех было жаловаться на жизнь, но как же без этого? Будто камешек попал в ботинок. Ходить-то можно, только не хочется.
Слова Кирилла гремели в голове. Отдых, неправильно, нервничаю Это действительно так, но по делу же. Необходимо работать, а мне приходится делать это за пятерых. Делегировать полномочия нельзя, обязательно облажаются, как Даша или Лена. Я схватил листок и написал себе пометку, что если они еще раз облажаются, то я сделаю все в моих силах, чтобы они вылетели из конторы. Как давно у меня не было отпуска? Мне и предлагали, и уговаривали, а я все нет да нет. Теперь этим пользуются, теперь меня выжимают. Но могу ли я сопротивляться, если попал сюда по случайности? Уйду, и тогда Евгений Викторович, мой научрук, получит галочку в карме. Нельзя его подставлять, надо терпеть. Да, может, я действительно устал. Ох, завтрашняя планерка будет кошмарной. Раньше эти люди воспринимались как команда, моя альтернативная семья, а теперь я не выношу их рожи. И Симонян, и Порошенко, и Семернин, и Ванин. Мерзкие люди, слишком многого требуют. Ванин та еще скотина. Ему как надо чтотак он фамильярности давит, к начальству бежит, жалуется, а как облажается, так сразу на меня все скидывает, сука.
Был у нас неприятный случай. Абсолютно пустой. Во время обеденного перерыва я сходил в кафешку за кофе и сэндвичем. Поесть же решил на рабочей кухне. Опенспейс, чтобы его побрал. Сижу себе, ему и приходит Ванин. Мелкий, лысый карлик. Открывает холодильник и кричит: «Кто сожрал мою спаржу?» Вокруг никого, все на рабочих местах. Он подошел ко мне и начинает предъявлять:
Тебе своего сэндвича мало?
Руслан, ты не офигел ли часом? То, что я здесь один не говорит о том, что я твое брал.
Ты на месте моем сидишь.
А с хера ли это твое место? здесь я вышел из себя; о том что это «его» место я узнаю впервые, Больше всего удивило, что какая-то мелкая сошка, хоть и любимчик учредителей, имеет наглость себе места отбирать на общей кухне. Иди своей дорогой, дай пообедать.
Я сам решу куда мне идти, завизжал Руслан.
Ты хоть по-человечески понимаешь, что ты сейчас говоришь? Мы с тобой, может, и не друзья, но манеры-то имей.
Ты вообще в рабочее время просиживаешь на кухне и ходишь с Кириллом курить каждые тридцать минут, так что не надо мне тут начинать про профессионализм. Ты мне никто. Вот учредители скажутя сделаю, а к тебе я никак не отношусь.
Руслан, ты хочешь поговорить об этом?
Тебе конец, ты понял? крикнул он и вышел с кухни; из-за двери появились несколько любознаек. Аппетит окончательно пропал. Позже оказалось, что он действительно пошел жаловаться, дошел до учредителей с жалобойфилькиной грамотойв которой (удивительно, как у человека много свободного времени) он расписывает все мои проколы за несколько лет, прогулы, дает краткую характеристику (негативную, какую еще) и требует уволить меня. Учредители почитали это, посмеялись и сказали Руслану, что примут меры. Мой начальник сказал, что они не стали воспринимать его просьбу всерьез. Руслан не был идеален. Он многих выводил из себя, и несколько человек не отказались бы сломать ему при случае нос, но личные знакомства крепко держали его с работой, и, мне кажется, это и подстрекало его, позволяло быть агрессивным. Если тебя не выпрут, то почему бы не начать делать то, за что других выкинут с позором? Клянусь, если завтра он мне что скажет, то я расквашу его лицо об пол.
Постучались в дверь. Это был Семен Юрьевич. Выглядел он отвратительно. Весь красный и потный. Живот переваливался через ремень. Он протер лицо и зашел. Мы пожали друг другу руки.
Как дела, Игорь? спросил Семен Юрьевич.
Да нормально. Вот думаю насчет запроса китайского, и у меня к вам дело было.
Ты оставь это, перебил меня Семен Юрьевич. Есть другое дело. В общем, необходим один человек в Екатеринбург. Там поезд встал, необходим наш представитель.
Хорошо, отправьте Кирилла или Леонида.
Нет, Игорь. Поедешь ты. Таково мое решение.
Но почему именно я?
Ты недоволен? возмущенно спросил Семен Юрьевич.
Нет, нет, конечно.
А мне кажется, что да.
Просто тут работы много.
Игорь, давай прямо. Я не могу отправить тебя в отпуск. Не сейчас точно. Но я вижу, как ты изводишься. На тебе лица нет. Ты дергаешься, будто на чем-то запрещенном сидишь. Еще и Даша приходила. Рассказала, как ты на ровном месте на нее накричал.
Это было не на ровном месте!
Ты выгораешь, понимаешь? Я же вижу. Об этом только и говорят, что вы, молодые, не выдерживаете сегодняшней нагрузки и, чтобы как-то держать ритм, вкладываете в этом слишком много. Я очень не хочу сейчас, чтобы ты спорил и сопротивлялся. Просто бери билеты, приноси в бухгалтерию чеки и выезжай как можно скорее. И не волнуйся, во время твоего отъезда я распределю повисшие таски. Вернешься здоровый, спокойный, и все вернется на круги своя. Не могу я тебя таким видеть, Игорь! Не могу.
Спасибо вам, большое, Семен Юрьевич.
Ты Кириллу скажи спасибо.
А он здесь при чем?
Неважно. Что ты хотел мне сказать?
Да я потом лучше вернусь к этому, ну, делу. Там пока не очень понятно, все распишу потом и вышлю вам. Спасибо, Семен Юрьевич.
Вскоре ко мне зашел Кирилл, и я долго пытался понять, чего же хочу: сказать спасибо за то, что он засуетился и выбил мне какую-никакую смену обстановки, или высказать все, что я о нем думаю: что он доходяга, слабак, ведет себя как ребенок и его девушка на самом деле заслуживает настоящего мужчину; что он попал на работу просто потому, что я, по доброте душевной, забеспокоился и предложил его руководству; что он безответственный и в свои двадцать пять ведет как на шестнадцать; что он постоянно разговаривает по пустякам, несет хуйню и иногда я думаю о том, чтобы отрезать ему язык и заставить его съесть.
Кирилл, спасибо. Думаю, мне реально необходимо отдохнуть от всего.
3.
Сначала я радовался возможности съездить в Екатеринбург, но меня долго не отпускало ощущение поражения. Что я сдался перед нагрузкой и не способен подняться. Упалуничтожен, списан в утиль. Нельзя же человеку вечно быть сильным, ведь так? Не знаю. Жена с радостью восприняла новость о моем отъезде. Я спросил: «Как же так? Ты же ненавидишь, когда мы с тобой не видимся долгое время». Ее ответ меня убил: «Тебе необходимо отдохнуть наедине с самим собой». И она была права, но от этого лучше не становилось. Я успел столько себе придумать, что усомнился в собственной адекватности. Ну не может она мне изменить. Смотря на других людей, мы смеемся, мы обожаем проводить время вместе. Друзья вокруг ставят нас в пример идеальных отношений. Плюс мы, как-никак, женаты, так еще и без детей. Какие у нас в таком случае могут быть проблемы? Тем вечером мы лежали, смотрели «Евангелион», а перед сном я собрал вещей на неделю и отправился в аэропорт.
Там все как всегда было, есть и будет. Злые, хмурые, русские и нерусские. Огромные очереди к стойкам регистрации не знали о возможности проходить ее онлайн. Контроль прошел без проблем, только, опять же, людей много, и бесят все, бесят. Будь моя воля, я бы детей усыплял на время поездки, прямо на входе в аэропорт. Или усыплял бы в принципе, делал услугу. Мысль очень злобная и странная, но это, должно быть, от нервов. У нас с женой не так часто получается выбираться из города и резистентность к аэропортам еще не выработалась. Посколько билет в Екатеринбург покупала компания, я не стал скупиться на дополнительные услуги победы. Полет был хреновый, но царский.
Я заметил, что очень сложно просыпаться. Может, это сон не отпускает, или тело отвыкает от жизни, но прийти в базовое состояние необычайно тяжело. Рейс приземлился рано утром. Я заказал такси и поехал в номер. Изначально план был простзаказать дешевый хостел и на остатки командировочных щеголять, но Семен Юрьевич сказал, что фирма покрывает все, потому, зная меру, надо было отрываться. Посмотрев все так называемые отели пять звезд, мне стало не по себе. Их будто специально создали, чтобы друзья постояльца потом слизывали с него роскошь, а он сам мог мастурбировать на воспоминания о поездке. Заставить себя шиковатьэто тяжелый труд для такого человека как я, кому от жилья многого не надо. Нашелся неплохой, обыкновенный отель около метро Геологическая. Приехав туда, я заселился, помылся и лег спать. Рассматривать номер не было сил.
Утром, когда яркое зимнее солнце осветило мой номер, я понял, что не прогадал. Достаточно уютный номер, с новой мебелью. Такой пограничье между модерном и мебелью из ИКЕИ. Светлое дерево, кресло, стул, телевизор, огромная двухместная кровать с зеленым постельным бельем. Вылезать из нее не хотелось. Сделал фотографию, отправил жене, выложил в «Инстаграм». Залогинился в стандартную жизнь человека современности. Увы, провести все командировку в номере у меня бы никак не получилось, как минимум из-за того, что в тот день была назначена встреча на вокзале. Проснулся я вовремя, в обед. Сон был мой прерван одной из работниц отеля. Ее не смутило что во время уборки в номере находился постоялец, так еще и спящий, после тяжелого полета. Я могу понять: да, у тебя график, ты не спишь, ты забыла, как это прекрасно, ведь я тоже. Но стоило мне только попробовать крепкий сон, как ты из злобы и хамства решила отобрать его у меня. Мой голос не позволял перекричать пылесос. Я выскочил из постели в одних трусах и стал объяснять, довольно прямо, то есть грубо, почему не стоило этого делать. В слезах она убежала, оставив свои чистящие принадлежности.
Когда я спустился вниз, она уже жаловалась администратору. Та с презрением посмотрела на меня, и хотелось показать ей средний палец, но из кармана руку доставать не хотелось. Скрытые руки прибавляют мне уверенности, никто не знает, что держится в карманах. Кормили сытно, но не очень вкусно. Закончив трапезу, ко мне подошла администратор и спросила, что же такого натворила ее подчиненная, раз я начал кричать на нее и угрожать расправой.
Она прервала мой сон.
Но на улице уже два часа.
Ну так это на улице. И вообщевдруг она хотела что-то украсть у меня? Хорошо, что я ношу самое важное с собой. Что бы вы тогда сказали? Стояли тут с расстроенным лицом и вымаливали бесплатными ночами извинениями?
Я жената! Как вы смеете?
Так я тоже! Вы вообще о чем подумали? Можете просто выполнять свою работу? Фоново, не появляясь у меня на глазах? я встал в победоносную позу: выпрямил спину, выпятил грудь, посмотрел на нее сверху вниз. Она себя сдержала, а ведь, сука, так хотела мне гадостей наговорить, всю желчь за других постояльцев выкатить. Прям как я сейчас с ней за бывалые месяца отыгрался. Молодая, миленькая администраторша. На видтолько закончила кафедру туризма местного колледжа, а перед ней уже стоит бугай и недовольствует, потому что вот щелкнуло у него в голове, захотелось поорать не по делу.
Прошу прощения. Такого больше не повторится, сказал она высоким голосом, тем самым, которым обычно пытаешься скрыть разочарование, слезы и всхлипы. Администраторша не могла не заметить того, как я подмигнул ей, мол, все понял. Она покраснела и быстрым шагом удалилась, дергая вверх-вниз бедрами. Необходимо признатья получил массу удовольствия, ругаясь с ней.
Когда я вышел на улицу, я вспомнил время далекое, когда я себя бы собой не назвал. И мой отец был молод, и мать не мечтала о Москве, но все быстро переменилось. Прям как мы. Знакомый холодок, приятный, не московский. Ветер дует, дует сильно. Но не укладывает в снег, а поднимает и несет дальше-дальше. Как приятно стало. В витринах высвечивалось мое красное лицо с растянутыми от улыбки щеками. Статная фигура. Зеркало принижало, но я все равно оставался выше среднестатистического россиянина. Только я отошел от отеля, как зазвонил телефон. Номер неизвестен.
Да, здравствуйте.
Отличный номерок, Игорян.