Когда я впервые бросила тяжелые вещества - алкоголь и наркотики - но не двадцать тысяч других плохих привычек, которые появились у меня с тех пор - я действительно стала искать такого бога, которого можно было бы положить в карман, как пару таблеток Оксиконтина или фляжку, чтобы он всегда был рядом, когда понадобится. Еврейский бог, с которым я выросла, казался мне суровым и карающим. Мне вправду нравился Будда, потому что я считала, что он сделает меня классной. Все знают, что буддисты классные. Также мне нравилось покупать в нью-эйджевых магазинах подарков статуэтки божеств в надежде, что они помогут моему «духовному росту», а там часто встречаются статуэтки Будды. Но потом я начинала путаться, был ли мой будда синим Буддой Медицины или китайским смеющимся Буддой. Тогда я стала зацикливаться уже на этом.
Потом я увлеклась кристаллами. Я начала носить с собой особенные экземпляры, которые должны были меня защищать от определенных стихий или чувств. Я стала видеть везде фиолетовый цвет и думать: «Надо купить аметист, чтобы он отражал мое духовное видение», но потом другой голос у меня в голове вступал: «Эй, это уже дороговато для кучки камней». Каждая эзотерическая побрякушка, которую я покупала, быстро теряла свою магическую силу. В магазине она могла показаться волшебной, но дома превращалась в очередной пылесборник.
В конце концов мне пришлось признать, что бога нельзя купить или заключить в материальный объект. Мне пришлось отдать на откуп богу даже само представление о том, как он может выглядеть. Я сдалась и уступила право воображать, какой может быть таинственная высшая сила, ей же самой. Иначе я бы еще больше сводила себя с ума.
Мне все еще приходится опускать руки и отказываться от своих представлений о боге практически ежедневно. Когда я уже готова воскликнуть «вот оно!», все меняется. Как и любые отношения, мои отношения с богом развиваются, пока я в них остаюсь.
Недавно моя подруга, которая раньше верила в бога, сказала, что разочаровалась в религии и стала атеисткой. В ее изложении атеизм казался очень даже ничего. Я тогда злилась на бога и думала: «Еклмн, бог, да я тоже в тебя не верю, кусок дерьма». Но потом я поняла, что я не только разговаривала с богом и при этом утверждала, что не верю в него - я разговаривала с богом так, как будто он какой-то братан-мудак. А братан-мудак - это только порождение человеческой фантазии и потому - не бог. Давайте признаем, любой бог-братан - это не что иное, как людское представление о нем. Если мы можем дать богу определение, используя только наш человеческий разум, возможно, это не такой уж и классный бог.
Я не хочу сказать, что если вы сами вообразите себе бога, то это, по сути, никчемный бог. Я думаю, у всех нас должны быть собственные боги, и если мы верим, что что-то существует, то в каком-то смысле это так и есть. Но, когда я представляю бога как братана-мудака или сволочь (а меня приучили так делать, поскольку я воспитывалась в еврейской религии, где бог - карающий хер), мне сложнее найти утешение в таком боге. Мне не хочется обращаться к нему за помощью. Да и зачем бы?
Для меня бог - это скорее чувство, чувство покоя. Я думаю, мой бог живет в тишине, которая существует внутри меня. Это такая восхитительная гребаная тишина, такая глубокая. Но с этим могут возникнуть сложности, потому что если я схожу с ума, то я такая: «Где бог? Он меня покинул?» Как бы, нет покоя, нет бога. Но это все равно лучше, чем какой-то бог-братан, который будет обзывать меня куском дерьма.
А еще тишина всегда у меня внутри. Она никуда не девается. Просто я часто ее не слышу и не чувствую, потому что комитет постоянно шумит. Он гораздо громче, чем божественная тишина, и его болтовня может меня взволновать. Когда комитет говорит мне о вещах, которые мне нужны, или которые я скоро куплю, это сексуальнее, чем тишина бога. Тишина просто есть и все, она спокойно себе прохлаждается, а комитет трудится изо всех сил, чтобы привлечь мое внимание. Когда я сплю, комитет не ложится всю ночь и приветствует меня на рассвете крайне плохими идеями. Например: Доброе утро! Жизнь - дерьмо! Время действовать импульсивно. Давай начнем с того, что поссоримся с воображаемыми людьми из прошлого. Теперь разберём все, что не так с тобой и с твоей жизнью. Еще не помешало бы вспомнить о том, чего у тебя нет - и о том, что тебе стоило бы бояться потерять. Ну что ж, начнем.
Иногда я пытаюсь утихомирить комитет, делая то, что он мне говорит. Я иду по магазинам, ем, отправляю имейлы, которые не стоило бы отправлять. Я гонюсь за вниманием. Я смотрю слишком много порно. Но в конце концов, я не могу избавиться от комитета, скармливая ему что-то извне или пытаясь убежать от себя. Никакой пищи не достаточно, чтобы он насытился. Он становится только еще голоднее и быстрее бегает.
Единственный шанс на то, чтобы получить передышку, пусть даже на несколько минут - это сделаться полностью неподвижной. Если я сижу тихо и не шевелюсь, комитет будет болтать и болтать, пока не выскажет все, и тогда, если повезет, он наконец заткнется нафиг. Кажется, что это противоречит здравому смыслу - тусоваться со сволочами у меня в голове, которые хотят меня убить, чтобы взять над ними верх. Но я нахожу самым действенным именно этот способ. Поэтому мне нужно медитировать каждое утро.
Моя утренняя практика медитации довольно проста. Я трачу на нее десять минут еще до того, как я выйду в интернет (комитет любит интернет!) Иногда я повторяю мантру или направляю любящую доброту на четырех людей: себя, близкого человека, незнакомца и человека, которого на данный момент недолюбливаю. В основном, впрочем, я просто остаюсь неподвижной достаточно долго, чтобы комитет замолчал и я услышала тишину. Если я действительно неподвижна, то я могу задавать тишине вопросы и она дает мне хорошие ответы.
Тишина всегда скрывается там, за шумом комитета. Но обычно мне приходится проводить первые восемь минут медитации под его вопли, и только потом я добираюсь до тишины. Так что в основном я медитирую на то, какая же я конченая.
Типичная медитация это: Харе Кришна (ты неудачница, которая слишком много болтает о личном) Харе Кришна (люди думают, что тебе не хватает заботы и внимания) Кришна Кришна (перестань отвечать на сообщения так быстро) Харе Харе (и не пиши первая) Харе Рама (твоя грудь обвисает) Харе Рама (твои соски никогда не были особенно хороши) Рама Рама (все, собственно, уже кончено) Харе Харе (ты, по сути, мертва)
Прямо перед тем, как моя медитация заканчивается, комитет замолкает. Он не уходит насовсем, но затихает на короткое время. Именно тогда наступает мгновение внутреннего покоя, который я искала всю жизнь. Именно его мне раньше обеспечивала выпивка и наркотики, и это было чудесно, пока я с ними не завязала. Если бы я могла остаться пьяной насовсем, мне не пришлось бы бросать алкоголь. Но из этого ничего не вышло, поэтому я теперь не пью.
Я не думаю, что моя практика медитации сама по себе делает меня духовно развитой. Я не вознеслась и не достигла просветления. Я не лучше, чем кто-либо другой (уж если на то пошло, мне нужно еще больше поддержки). Но практика дает мне шанс задержаться на этой земле подольше. Когда я медитирую, я уменьшаю свою импульсивность и озабоченность собой с 96% до 92%. Благодаря этим 4% я остаюсь в живых.
Я как будто каждое утро достаю шаблон, который позволяет мне поставить мозг на паузу. Потом, в течение дня, когда голоса заговаривают со мной снова, у меня остается отправная точка, которая позволяет вспомнить, что их слова - это еще не вся правда. Их авторитет может казаться непререкаемым, но я помню о тишине, которая подсказывает, что, быть может, они не дают мне полную картину действительности. Они могут обманывать, утверждая, что я - полный кусок дерьма.
Но кому вообще охота сидеть тихо и неподвижно, слушая эти голоса? Точно не мне. Иногда я несколько дней не медитирую, потому что я неплохо провожу время, жизнь бодро идет вперед, питаясь моим своенравием, и я не хочу, чтобы бог, тишина или пространство для размышлений обломало мне кайф. Я вроде как не хочу задумываться, что творю. Не хочу понимать, что вот-вот сделаю глупость. Комитет подбадривает: «Ты просто жжешь! Не останавливайся!» Но я неизбежно терплю крушение и возвращаюсь снова к практике медитации.
Комитет - это довольно существенная часть меня, и он хочет, чтобы я перестала существовать. Раз уж он не может меня убить, то удовлетворяется тем, что делает меня несчастной. Он хочет, чтобы я слетала с катушек из-за того, чего у меня нет, разговаривая с собой. Я не знаю, зачем во мне эти силы, которые желают мне смерти, догадываюсь, что я просто так устроена. Но здорово, что есть и другая часть меня, которая, похоже, очень хочет, чтобы я продолжала жить. У меня нет научного обоснования ее существования, и оно мне не нужно. Я все еще жива. Поэтому я знаю, что она есть.
Я прошла тест на интернет-зависимость и выиграла
Неужели мои чувства меня не убьют? Меня спасет от них интернет. Но что спасет меня от интернета? Я девочка-дофамин. Когда дело касается внимания от воображаемых людей, я как щенок. Мне одиноко среди реальных человеческих существ, и я лучше буду смотреть в телефон, чем иметь дело с миром вокруг.
Интернет обеспечивает мне дофамин, внимание и аудиторию, позволяет мне увидеть свое отражение в других и сбежать от реальности - он дает мне все то, что я ищу. Он также отвлекает меня, разочаровывает, парализует и помогает появиться на свет моему иллюзорному «я». Интернет развил во мне вкус к изоляции. Он сделал меня еще большей солипсисткой и подорвал мою способность справляться с действительностью.
Реальная жизнь никогда не была моим выбором номер один. Мне нравится, что в интернете я могу быть кем-то еще. Мне нравится, что я могу выбрать одну сторону себя и создать ее виртуальное воплощение. В интернете у меня нет тела. Гораздо легче демонстрировать людям видимость себя, чем быть собой со всеми своими противоречиями. Иллюзия проще, чем плоть. Мне нравится, что другие в сети тоже могут быть голограммами себя самих. Мне нравятся твиты и обнаженные фотографии, романтические имэйлы, аватары и дикпики. Мне нравится, что заполнять пробелы я могу сама. Кто ты? Решать мне.
Я раньше думала, что слово «иллюзия» обозначает лучшую версию реальности. Но недавно, после того, как мне пришлось оплакать несколько иллюзий - большинство из них романтические, и все родом из интернета - я посмотрела слово «иллюзия» в словаре. Я была удивлена, когда обнаружила, что «иллюзия» на самом деле значит «то, что вводит в заблуждение, создавая ложное или искаженное представление о реальности». Итак, по сути иллюзия - не лучшая версия реальности. Иллюзия - ложная версия. Иллюзия - вранье.
Это открытие изменило природу моих отношений с иллюзиями. Я чувствую себя так, как будто оплакиваю смерть целого мировоззрения. Я теперь вижу более ясно. Я вижу, как пытаюсь залатать дыру внутри, которую не может заполнить ничто извне. Я скребу по сусекам в поисках остатков дури, чтобы заторчать на паршивой дофаминовой вечеринке. Эта вечеринка - интернет.
Но моя озабоченность интернетом - зависимость ли это на самом деле? Я решила ответить на этот вопрос, пройдя на сайте Psych Central тест под названием «Зависимы ли вы от интернета?» В тесте, отвечая на вопрос, можно лишь отметить подходящие варианты, а мои отношения с интернетом очень непросты, так что я решила записать свои ответы в виде эссе.
1.Как часто вы обнаруживаете, что задерживаетесь в сети дольше, чем намеревались?
Мне нравится ходить с айфоном в туалет. Я провела часы на унитазе, не писая. Иногда это мой собственный унитаз. Иногда, когда я не дома, я прошу других подождать, пока я схожу в туалет. Я всегда говорю себе - пять минут. Это никогда не пять минут. Я проваливаюсь в дыру и с упоением исчезаю. Люди думают, что я умерла. Мне это нравится.
Я пытаюсь установить для себя правила пользования интернетом. Это само по себе уже значит, что у меня может быть интернет-зависимость. Наверно, людям, которые не страдают от зависимости, не нужно устанавливать для себя правила, как что-то делать. Они просто это делают.
Вот некоторые из моих правил: 10 минут медитации перед тем, как включить телефон или компьютер с утра, никаких соцсетей до полудня, только 120 минут в соцсетях в сутки, только два твита в сутки и только после семи вечера, однодневный интернет-детокс в выходные. Я нарушаю их все каждый день.
2. Вы предпочитаете эмоциональный подъем от посещения интернета близости с партнером?
Да. Конечно. Если партнер - не виртуальный незнакомец, герой моих фантазий, с которым я впервые занимаюсь любовью в номере отеля.
3. Вы пренебрегаете делами по дому, чтобы провести больше времени в сети?
Когда нужно сделать что-то в реальном мире, например, заправить кровать или оплатить счет, я чувствую, что это меня убивает. Мне будто бы кажется, что вскоре появится жестокая и деспотичная мать, а мир - сплошной сизифов труд, как будто я бесконечно толкаю булыжник на гору и он каждый раз скатывается. Однажды я стирала нижнее белье в раковине, а потом зашла в Твиттер и вода перелилась за край, и сосед внизу, у которого только что родился ребенок, отправил ко мне управдома, тот вломился в мою квартиру, и я решила, что он серийный убийца. Так что, да.
4. Ваша работа (и учеба) страдает из-за количества времени, которое вы проводите онлайн?
Я работаю онлайн.
5. Вы вступаете в отношения с людьми в сети?
Я предпочту сидеть в интернете, общаясь с наполовину придуманными людьми, чем проводить время с реальными людьми по-настоящему. Не то, чтобы всё в сети - фальшивка. Там я несколько раз вступала в близкие отношения с людьми, которых никогда не встречала (а может, это отношения с собой - со своим представлением о том, какими я хотела бы их видеть). Иногда я сравниваю реальных людей и людей из интернета и думаю: ну почему люди в жизни не могут быть такими же, как в сети? Возможно, потому, что они не состоят из пикселей. Их ошибки и раздражение, которое они вызывают, нельзя пустить на топливо для фантазии. Их приходится видеть и позволять им увидеть себя. Людям из сети сложнее тебя разочаровать. Вот почему интернет подходит для грустных. Ты можешь быть с людьми без того, чтобы быть с людьми.
6. Жалуются ли другие люди на количество времени, которое вы проводите в сети?
Это погубит мои отношения. Мой основной партнер называет телефон моим «бойфрендом». Когда батарея разряжается, он торжествует. Однажды он пригрозил выбросить его из окна. Его гораздо больше тревожит мое увлечение интернетом, чем любые мои сексуальные взаимодействия с другими людьми. Я говорю ему, что я скрываюсь в интернете не от него. Я скрываюсь от реальности. К несчастью для него, он реален.
7. Вы занимаете защитную позицию или становитесь скрытным, когда кто-то спрашивает вас, что вы делаете онлайн?
Это скорее связано с самим актом пребывания в сети, чем с тем, что именно я там делаю. Каждый знает, что я там делаю. Сижу в Твиттере. Это больше связано с туалетной проблемой. Я могу сказать человеку, с которым у меня отношения, «Мне нужно в туалет». А потом остаток ночи меня нет.
Вообще-то, есть одна вещь, которой я стыжусь - мне нравится порно «для женщин». Лучше бы мне оно не нравилось. Лучше бы я не думала, смотря, как Зандер Корвус лижет киску «няни» Мелани Риос: «О боже, он так в нее влюблен. Он явно был в нее влюблен все время, пока она работала у него няней, он так мечтал об этом мгновении, и вот, наконец, оно настало, и он точно решит остаться с ней навсегда». Хотела бы я не быть такой.
8. Приходилось ли вам замечать, что ваша эффективность и производительность страдает из-за того, сколько времени вы проводите онлайн?
Разумеется.
9. Проверяете ли вы электронную почту перед тем, как приняться за нужные дела?
Я даже не могу написать письмо, потому что обычно там больше 140 символов. Если мне нужно послать имэйл, я включаю Сири и диктую его. То есть, интернет подорвал мою концентрацию внимания настолько, что я больше не могу писать электронные письма. Интернет заставил меня слезть с электронной почты. Айфон заставил меня бросить ноутбук. Если ноутбук - это кокаин, то айфон - крэк. И я вмазываюсь крэком до, во время и после чего угодно.
10. Вы срываетесь, кричите или показываете свое раздражение, если кто-то вас беспокоит, когда вы онлайн?
Я обычно в коматозе и не осознаю, что происходит вокруг. Когда я в кроличьей норе, я вас не вижу.
11. Замечали ли вы, что напряженно предвкушаете выход в сеть?
Бывает, меня трясет.
12. Прогоняете ли вы тревожные мысли о жизни успокаивающими мыслями об интернете?
Мой самый большой страх - умереть. Смерть - это не так и ужасно, но само умирание - невозможность дышать, последняя паническая атака - очень меня пугает. Я также боюсь самой жизни, поскольку умирание - неотъемлемая ее часть. Иногда мир вокруг кажется гиперреальным. Я смотрю на людей, а они выглядят, как роботы, или как будто они сделаны из резины, и мне кажется, я вижу, как сбоит матрица, но, может, это просто тревога. В эти моменты я такая: «Черт, никто на самом деле не знает, что здесь происходит». Мой терапевт не может мне помочь. Она не лучше других знает, что происходит. Она не может помешать мне умереть. Интернет тоже не может, но он помогает обуздать адреналин. Лучше уж так, чем люди из резины.