У наших отношений была еще какая-то странная, сверхъестественная особенность. Каждый раз, когда мы встречались, у меня были месячные. Каким-то образом он всегда знал, что у меня будут месячные. Он говорил, что настроен с моей киской на одну волну. Когда он лизал ее и его лицо было в крови, я думала о том, что, должно быть, он действительно любит меня, раз слизывает мою кровь. Но возможно, дело было скорее в том, что он любил женские киски - киски как таковые - а не в том, что он любил меня. Может, есть такие мужчины, которые любят их настолько сильно, что готовы слизывать чью угодно кровь. Возможно, это не имело значения, что кровь была именно моя. Простыни всегда были в крови.
Однажды, когда мы были в разных городах, я написала его имя на листе бумаги своей менструальной кровью и отправила ему фотографию. Этот лист все еще в моем дневнике, и кровь теперь бледного коричнево-розового цвета. Сейчас он выглядит лучше, чем в день, когда я на нем писала.
Похоть (сущ.) - страстное, непреодолимое желание или стремление (dictionary.com)
Любовь (сущ.) - сильная эмоциональная привязанность (словарь английского языка «Американское наследие», четвертое издание)
Любовь (сущ.) - сексуально-романтическая эмоция (словарь английского языка «Американское наследие», четвертое издание)
В нашу последнюю встречу мы провели вместе целые выходные. Это было в гостинице в самой дальней, нижней части Манхэттена. Он прислал мне сообщение из автобуса и я ответила, что подремлю, пока он не приедет. «Спи, спи под моим героином», ответил он, имея в виду: спи в предчувствии. Я написала ему, что у меня болит желудок, и попросила купить мне таблетки «Пепто». Я думаю, это единственное, что он вообще для меня купил. У меня до сих пор лежат эти таблетки. Для меня они все еще романтичны: розовые, со вкусом вишни. Мне они кажутся крохотными валентинками.
В ту ночь у меня впервые был анальный секс. Это было нежно и совершенно непохоже на то, что я видела в порно. Мне казалось, мы словно пара близнецов, делящих на двоих одно чрево, две нити ДНК, два бесполых человека. Я почувствовала себя снова девственницей. Он лизал мою киску, как всегда, и это была в каком-то смысле наша основа. Он лизал и мою задницу. Он засунул туда один палец, затем два, затем три. Он действительно знал, что делает. Мне и вправду хотелось этого. Мы целовали друг друга по-французски, пока его член входил и выходил из моей задницы.
После этого я плакала - не от боли, а из-за чего-то еще. У меня было чувство, как будто тьма рассеивается. Я забыла о смерти.
На следующий день мы вместе пошли пообедать и первый раз держались за руки на людях. Я чувствовала такую гордость, держа его руку, не только потому, что он был физически красив, но и потому, что он не подпускал ко мне смерть. Мы говорили об обезьянах бонобо, о том, что они немоногамны и используют секс для мирного разрешения ссор. Вслух я соглашалась, что больше людей должны быть как бонобо. Но про себя я думала: я хотела бы быть только с тобой.
Или, может, я не давала себе о таком думать. Может, я хотела, чтобы он был моим, но хотела и оставаться замужем и трахать других мужчин. Тем вечером я позвала его на мероприятие, где читала стихи. Там были и другие мужчины, с которыми я спала. И он увидел меня впервые, год назад, еще того, как у нас начался флирт в сети и секстинг, как раз на подобном поэтическом вечере. Оба раза я надевала черное. Оба раза в зале были другие мужчины, с которыми я трахалась.
Когда мы ехали в такси назад в гостиницу, водитель поставил «Лестницу в небо». Это могло бы быть банально, но мы могли быть банальны вместе, как делают дети, а потому это было не банально. Мы целовались в такси, когда ехали через Вильямсбургский мост. Я всхлипывала ему в рот.
Когда мы вернулись в гостиницу, мы снова занялись любовью. В тот раз он кончил в меня. Я сказала «Я люблю тебя» или «Я влюблена в тебя», что-то из этого, не помню. Он ответил мне тем же. Чем именно, я не помню.
Любовь (сущ.) - гарантия привязанности (онлайн-словарь Мерриам-Уэбстер)
Любовь (сущ.) - самоотверженная, верная и добродетельная забота о благе другого (онлайн-словарь Мерриам-Уэбстер)
Любовь (сущ.) - братская забота о других (онлайн-словарь Мерриам-Уэбстер)
Я чувствовала, что мы переходим от просто секса к чему-то большему. Я написала ему, что иногда наши фантазии о жестком сексе больше не передают моих чувств. Я спросила, могу ли я рассказать ему все, как есть.
Я: когда я говорю «разговоры о жестком трахе», я говорю о секстинге. Мне действительно нравится такое в постели иногда (только сексуальные штуки, а не оскорбления типа «трахни ее в череп, пока эта свинья-шлюшка не завоет»), и мне очень нравится это и в переписке, как у нас иногда бывает (я думаю, мы иногда хотим пожестче и это прекрасно) но я думаю, что имею в виду, что, знаешь, иногда я напечатаю что-нибудь, чтобы тебе отправить, а потом так: о, черт, это будет звучать слишком романтично, надо пожестче, или позабавнее, не пугай парня.
Он: я не думаю, что я когда-нибудь испугаюсь того, что ты мне напишешь. Пиши мне о настоящих чувствах, когда захочешь. Я хочу принимать их безоговорочно Ты такая красивая, что мне хочется швырнуть гранату в стену из шлакоблоков, чтобы поднялось облако пыли, и покрасить ею твои губы. Твое лицо такое Такое Сексуальное Костная структура Глаза Губы А твое тело Оно О, боже Потрясающе прекрасное Я хочу целовать и лизать тебя, чтобы тебя смыло по спирали в сливное отверстие и выплюнуло в первую эпоху развития человечества, когда уже почти все станет хорошо
Вот так далеко он был готов ради меня зайти. Это было прекрасное место, но не невозможное, а мне было нужно именно оно. Я хотела посмотреть, что случится. Сможет ли невозможное каким-то образом стать возможным. Но когда я захотела невозможного, нить ДНК между нами растворилась. Ему стало снова двадцать пять, а я стала - старой. Я стала снова женщиной, а он - мужчиной. Я стала той, кто преследует, а он - преследуемым, и для меня это было хуже всего.
Я: я чувствую словно ты выбил у меня почву из-под ног я уже долгое время чувствую себя так, как будто нет надежды я не знаю. Темное облако.
Я: когда я с тобой, я испытываю невероятное чувство надежды. Вот как я могу лучше всего это описать. Надежда. Как будто я долгое время находилась в темноте и не знала этого, пока не включился свет. Но
Я: Думаю, я хочу сказать, что рядом с тобой я узнала, что существует нечто намного более прекрасное, чем я могла себе вообразить, и я хочу нырнуть в это приключение, в эту сумасшедшую любовь и страсть
Я: Если бы я жила в Нью-Йорке, ты бы «встречался» со мной? :)
Он: Да, думаю да
Он: Да. Приходил ли бы я к тебе и занимался бы с тобой любовью и говорил бы с тобой о жизни и ходил бы в кино, музеи и классные рестораны? Да.
Он: Но будь осторожна с общими планами, потому что я не знаю, что у нас может быть вне тех границ, в которых мы сейчас. Не представляю. Но если тебе будет достаточно еще больше того, что у нас уже есть, я могу дать это тебе и для меня это тоже будет отлично. Кажется, ты это хочешь сказать.
Я переваривала это какое-то время. Я притворилась, что то, что он говорил, было не тем, что он говорил, или что то, что он говорил, было для меня в порядке вещей. Я хотела, чтобы это было так. Я хотела быть спокойной и сильной.
Я: конечно. Я поняла из твоих слов, что в отношениях тебе тесно. То, что у нас есть, «настоящее»? Что «настоящее»? Я не знаю. То, что у нас есть, прекрасно, потому что во многом оно не из этого мира. Я могу почувствовать твое тело, но многое другое происходит в моем воображении.
Он: Да, хорошо, я хотел это сказать. Но то, что у нас есть, настоящее. Я хочу быть для тебя тем, что ты есть для меня: глубокий источник запредельной энергии и любви, который бьет высоко в небесах, которого не коснулось мирское. И он помогает нам жить на земле
Он: я хочу дать тебе радость и любовь оттуда, чтоб она пригодилась тебе там, где тебе это нужно. Энергия усиливается, если использовать ее в другом пространстве, а не в том, где ты ее получаешь, это как покемоны прокачиваются гораздо быстрее, если ими обменяться. Шучу
Что ж, я могла смириться с покемонами. А потом, несколько дней спустя, уже больше не могла.
Я: привееет. Итак, я тут подумала и кое-что обсудила здесь, в Лос-Анджелесе и решила попробовать моногамию. С моим мужем. Но для нас с тобой в плане секса и секстинга это означает конец. Я пишу это с глубокой грустью. Мы были так хороши в любви. Любить - хорошо. Увидимся в следующей жизни? :)
Он: ОК :) Конечно, я расстроен, но гораздо важнее то, что ты выбираешь то, что для тебя будет правильно в перспективе. Было бы здорово через какое-то время снова пообщаться о писательстве, но сейчас хорошо бы дать друг другу пространство.
Я: кто знает, что будет правильно? Я делаю, что могу. Я сильно на тебя запала. Да, ты настолько хорош. Я бы выбрала тебя. И я бы хотела, чтобы ты был моим, но ты принадлежишь миру и звездам. Я на самом деле не умею делать что-то вполсилы. Мне жаль, что приходится расставаться по переписке. Знай, что я плачу в «Старбаксе».
Я: и да. Дать друг другу пространство, а потом разговоры о писательстве или даже дружба. Звучит хорошо.
Он: Я тоскую. Я не уверен, что способен на то, чего ты хочешь - не вполсилы, и мне не нужно сочувствие, но я думаю, что ты понимаешь. Желаю тебе огромной удачи
Я: Люблю. Пока что до свидания
Он: Люблю тебя. До свидания
Мы попробовали снова общаться несколько месяцев спустя, уже по-дружески. Это длилось примерно месяц. Я успешно притворялась его приятельницей, «вторым пилотом», такая непринужденная и расслабленная. Но внутри я страдала. Я не хотела только дружить. Мы переписывались о книгах, о терапии, об антидепрессантах, о походе в туалет в «Уолмарте», но я думала только: «А чувствует ли он все еще _____?» Думаю, он тоже. Все быстро скатилось к секс-переписке о Римской империи и романтическим имэйлам. Потом я разошлась с ним снова. Через некоторое время он опять написал. Тогда я рассталась с ним насовсем.
Что происходит с пространством, которое двое людей занимали вместе? Как оно может просто исчезнуть? Почему оно не может превратиться во что-то еще?
Чего мне больше всего не хватает - это возможности переноситься в космическую страну грез, мечтая о сексе с ним. Но для меня это больше не безопасно. Фантазия больше не безобидна. Это долина смерти. Ее убила реальность. Я также тоскую по тому времени, когда я сомневалась, могли бы ли мы быть вместе. По многим месяцам неизвестности. Теперь я знаю, что нет.
Я хочу ему написать и сказать: Привет
Я хочу, чтобы он ответил: Привет
Я хочу сказать: Я пишу личное эссе о том, что не знаю, что такое любовь. Могу я задать тебе несколько вопросов? Ты был в меня влюблен или мы только трахались? Я была для тебя лишь женщиной постарше, которой стоило бы быть благодарной уже просто за секс с молодым мужчиной? (или другие вещи, которые я читала в интернете от лица молодых мужчин о женщинах постарше, с которыми они спали)
Я хочу сказать: я была для тебя настоящей? Могла ли я быть для тебя настоящей? Почему нет? Я хочу сказать: Когда ты ко мне вернешься - в том смысле, в каком мне бы этого хотелось?
Но он не может мне ответить. Я тоскую не по нему - по звездам. Нет, я тоскую по нему. Почему он, каким я его себе представляла, не существует на самом деле?
Между нами происходила магия. Но существует ли магия?
Я хочу, чтобы другая реальность спасла меня от мира. Я хочу быть тенью себя, которая танцует в номере гостиницы с его тенью. Я хочу быть свободной.
Я вижу его во сне и он влюблен в кого-то еще. Он приходит ко мне и говорит, что скоро женится. Я спрашиваю его, чего ему во мне не хватало. Дело в том, что я старая? У меня кожа, как у крокодила? А может, дело в том, что я уже замужем? Возможно, причина в том, что я принадлежу звездам, а он - земле.
Кто эта женщина, которой он теперь достался целиком? Достался ли он ей целиком? Жива ли я вообще в его сердце? Я хочу выблевать все это и сказать: Но это была любовь.
Когда мы думаем о наших прежних возлюбленных и о тех людях, с которыми они сейчас, мы хотим знать, чего нам не хватало. Мы думаем об этом все вместе, как коллективный разум - чем другие оказались лучше, чем мы. Формируется общее бессознательное, облако, и мы зависаем в нем и лжем друг другу. Мы говорим друг другу: ты лучше, чем та, с которой он сейчас. Мы говорим так потому, что хотим друг другу хорошего. Мы говорим это тем, кого называем друзьями.
Наши друзья-одиночки утверждают, что они до конца жизни останутся одни, и мы отвечаем, что они сошли с ума. Мы уверяем, что они обязательно кого-нибудь встретят. Но откуда мы можем знать? Мы ничего об этом не знаем.
Благодаря друзьям-одиночкам мы остаемся с мужьями и женами. Они напоминают нам, что быть одному грустно. Ходить на свидания - это грустно. Знакомиться в сети - это грустно. Приходить на праздники и свадьбы в одиночестве - это грустно. Брак - это тоже грустно.
Но любовь, страсть, одержимость - на короткое время мне стало не грустно.
Посигналь, если комитет у тебя в голове пытается тебя убить
У океана я волнуюсь, как будто на сцене, из-за того, что мне неспокойно. Луна определенно меня не одобряет. Собаки знают правду. Младенцы видят меня насквозь. Меня осуждает все естественное, все чистое.
Люди говорят, что я не хуже и не лучше, чем все остальные. Некоторые и вовсе утверждают, что вселенная хочет, чтобы я жила на этом свете. Всё же я выбираю думать, что некий космический судья считает меня куском дерьма. Дело в том, что я эгоцентрична. Для меня предпочтительней космический судья, который думает обо мне всякую фигню, чем то, что никто не думает обо мне вообще. Так много людей и мы все ужасны, каждый по-своему, но каким-то образом именно я наиболее глубоко, экзистенциально ужасна. Звучит не очень-то похоже на правду. Но именно так я и живу.
Когда я пытаюсь манипулировать этим призрачным судьей, то играю в игры, в которых поверхностная ерунда раздувается до уровня жизни и смерти. Моя любимая игра - с калориями. А именно, я представляю, что космический судья глубоко озабочен тем, сколько я ем. Если он разбирает мое дело, основываясь на потреблении калорий, тогда я могу избежать осуждения на более глубоком уровне за гораздо худшее дерьмо. Я могу превратить беспредметную, пожирающую меня заживо тревогу о том, что от меня не зависит (например, о неизбежности смерти) в поверхностное и конкретное беспокойство, которым гораздо проще управлять. Я могу зацикливаться на фруктах, а не на собственной космической ужасности.
Таким образом, я знаю, сколько калорий содержится в каждом конкретном фрукте и овоще. Большое яблоко - 100 калорий. Большой сладкий картофель - 165. Я люблю покупать самые крупные яблоки и сладкие картофелины, которые я могу найти (размером с человеческую голову, накачанные стероидами и жуткие) и все равно считать их соответственно за 100 и 165 калорий. После этого я волнуюсь из-за того, что я ем фрукты неадекватных размеров и толстею. Наконец, я скрыто интересуюсь у людей, поправилась ли я, заявляя, что я поправилась и ожидая, что они начнут это отрицать.
Иногда космический судья говорит со мной через других людей. Иногда он говорит через мои (часто совершенно надуманные) интерпретации того, как они меня воспринимают. Хотя чаще всего судья передает свои слова через комитет у меня в голове. Прямо сейчас этот комитет спрашивает: «Почему ты пишешь о своих отношениях с калориями во фруктах, ты, привилегированный кусок дерьма? Да никого это не волнует. В мире есть проблемы посерьезнее». Грустно, что я ничего не делаю для решения этих проблем посерьезнее, потому что слишком занята тем, что думаю о себе. Но комитет утверждает, что вот они-то настоящие.
Странно, но я также иногда верю, что у судьи есть противник. Это не менее могущественная и любящая сила, которая всегда меня поддерживает. Ради краткости я назову ее богом.
Я верю, что мой бог существует, потому что я ощущала его присутствие много раз. Это происходило благодаря другим людям, которые мне помогали. В то время как отдельные люди меня подводили, у людей как сообщества в целом мне всегда удавалось получить помощь. Мой бог - это горизонтальный бог, который направляет свою силу в стороны на земле, а не вертикально с небес вниз.
Конечно, если бы я выбирала бога своей мечты, это был бы героин. Это бог, в которого я и вправду хотела бы верить - бог, который полностью защищает меня от собственных чувств и позволяет мне ощущать блаженство 100% времени. Только он не был бы ложным богом, потому что ради него мне не пришлось бы от кого-то или чего-то зависеть. И за кайфом бы никогда не следовал отходняк. И поверьте мне, когда я говорю, что я пыталась обратить многие реально существующие вещи в этого бога. И поверьте мне, когда я говорю, что за кайфом всегда следует отходняк.