Мечтай о невозможном - Зиммель Йоханнес Марио

Йоханнес Марио ЗиммельМечтай о невозможном

Часть I

Глава первая

1

«Черт побери,  подумал старик,  счета из отеля так и остались бы неоплаченными». Он только сейчас заметил под кипой газет конверт кремового цвета с еженедельной компьютерной распечаткой.

Он торопливо выписал чек на Швейцарскую банковскую компанию. Сумма прописью. Сумма цифрами. Получатель: отель «Палас». Место нахождения: Биарриц. Дата: 14 мая 1994 г. Подпись. В тот момент, когда он вписывал свое имя, зазвонил телефон. В гостиной горел только светильник с тремя зелеными абажурами. Телефонный аппарат стоял рядом. Старик отодвинул лежавший перед телефоном пистолет в сторону, снял трубку и ответил:

 Фабер.

Прозвучал мужской голос:

 Роберт, это яВальтер.

 Добрый вечер, Вальтер,  сказал старик и медленно распрямился в кресле. Он сидел за письменным столом в стиле ампир с инкрустациями и позолоченной фурнитурой.  Ты все еще в конторе?

 Что ты, сегодня же суббота!

 Ах да, конечно.

 Перепутал, что ли?

 Альцгеймер подступает.

«Я действительно не в себе,  подумал старик.  Сначала забыл счет, потом перепутал день недели. Надо взять себя в руки. Срочно».

 Пока ты еще помнишь, как эта штука называется, можешь считать себя здоровым,  сказал Маркс.

«Вальтер Маркс стал моим адвокатом в двадцать семь лет,  подумал Фабер.  Вальтер очень любил Натали. И она его тоже. После ее смерти он неделю жил у меня. Он не спускал с меня глаз. Боялся, что я лишу себя жизни. Тогда я думал об этом. Сегодня ночью я это сделаю. Давно уже надо было это сделать».

 Что случилось?

«Как будто это меня интересует. Как будто меня вообще что-либо еще интересует».

 Сейчас звонил твой издатель. Ведь только мытвоя экономка Анна и явсегда знаем, куда ты прячешься, чтобы иметь возможность спокойно писать.

 Чтобы иметь возможность спокойно писать.  Бледные губы старика скривились.  Иметь возможность писать. Спокойно. Сейчас я получу покой. Навсегда.

Он сидел и смотрел усталыми запавшими глазами в большое окно. Уже шесть недель он жил в номере отеля «Палас» на втором этаже. Лишь несколько сотен метров отделяло внушительное красно-белое здание отеля от Атлантического океана. Начался прилив, сначала мягким рокотом и легкими волнами, затем на берег стали накатывать волны метровой высоты с белыми пенистыми коронами на гребнях. Они обрушивались на берег с оглушительным грохотом, пробивавшимся сквозь закрытые окна. Луч прожектора с маяка на мысе Святого Мартина распространял ровный свет, скользя над бушующим морем и тремя скалами, которые даже при полном приливе возвышались над водой.

«Прибой всегда околдовывал Натали»,  вспоминал Фабер, оглушенный грохотом волн. У него были проблемы с кровообращением. Врач назначил средство. Средство не помогло. Врач назначил другое лекарство, потом третье, четвертое. Ни одно не помогло. Помрачение сознания и головокружения случались все чаще, и тогда его мысли бродили бесцельно, беспорядочно, бродили, бродили

«Натали,  думал он.  Дважды мы были в Биаррице, в этом номере отеля «Палас». Как часто мы сидели перед этим окном и наблюдали начало прилива, как часто здесь я читал Натали то, что написал»

Написал!

 Роберт!

 Да?  Он как будто пробудился от сна. После смерти Натали с ним это происходило постоянно.

«Ни одной звезды,  думал он.  Перед приливом я видел так много звезд».

 Я уж испугался, что связь прервалась. Ты вдруг куда-то исчез

«Скоро я исчезну навсегда»,  думал он.

 Послушай, старина, что с тобой? Ты не заболел?

 Я чувствую себя великолепно.

 Что-то непохоже.

 Ты можешь быть совершенно спокоен, Вальтер.

В свете маяка вспыхивали пенистые короны.

«Я пойду туда, к бухте у мыса Святого Мартина».

 Твой издатель просит тебя срочно позвонить одному доктору.

«Звезды снова появятся,  думал он.  Может быть, я еще увижу их. Внизу, на берегу».

 Роберт!

 Гм?

 Ты вообще слушаешь меня?

 Разумеется.

 Ты выпил?

 Ни капли.

 Я беспокоюсь за тебя.

 Ерунда.

 Тыв Биаррице, яв Мюнхене.

«Осторожно,  подумал Фабер.  У него не должно возникнуть подозрений. Кто знает, что он тогда предпримет, мой добрый друг Вальтер. Позвонит сюда, директору отеля. Заставит того нервничать».

Он громко сказал:

 Прекрати, наконец! Какой еще врач?

 Его зовут Мартин Белл. Он получил номер телефона твоего издателя в справочной службе. Твой издатель сказал, что этот врач должен с тобой поговорить. Срочно. Поэтому я и звоню тебе. А ты должен позвонить этому Беллу.

«Какого черта! Ничего я не буду делать!»решил он.

 Белл сказал, речь идет о жизни и смерти человека. Только ты можешь помочьможет быть.

 Почему я?

 Потому что ты единственный, кто имеет к этому человеку отношение! Так сказал Белл.

«Я ни к кому не имею больше отношения,  думал Фабер.  Может быть, только к Вальтеру, но и тонасколько оно сильно?»

Старик почувствовал нарастающее раздражение. Позвонил бы Вальтер всего на час позднее! А теперь надо разыгрывать спектакль.

 Давай номер телефона!  сказал он.

 Код. Венаноль, ноль, четыре, три, один и потом  Адвокат назвал шестизначный номер.  Ты записал?

 Конечно,  сказал Фабер.

«А как же? Я же должен повторить номер, если Вальтер меня спросит».

 Белл работает в Вене, в Детском госпитале Святой Марии.

Надо жеВена. Из всех городов именно этот, который Кончено!  сказал он себе.  Прекрати! Ты же не будешь звонить.

 Повтори мне номер, для надежности!

«Ну конечно,  подумал Фабер,  я ведь так и знал».

Он повторил. Он должен был говорить громко, так как грохот прибоя был подобен теперь гулу эскадрильи тяжелых бомбардировщиков. В воздухе летали клочья разорванных белых пенистых корон. Фабер чувствовал, как содрогается огромное здание отеля, дрожит стол, стул, на котором он сидит.

 Ты выслушаешь, что хочет этот Белл, обещаешь?

 Обещаю.

 Я буду ждать твоего звонка. Пока! До скорого!

«Не будет никакого «скорого»,  думал Фабер, опуская трубку.

Он потрогал пистолет. Вальтер РР, калибр 7,65.

Такое обещание не имеет силы. Для меня никакое обещание больше не может иметь силы. Я не могу больше никому помочь. И мне никто не может помочь. Теперь я хочу умереть. Теперь я умру. Наконец.

Вдруг он задрожал всем телом, выступил пот, и он почувствовал биение крови в висках.

2

Задыхаясь и еле держась на ногах, он прошел через примыкающую к гостиной спальню в ванную комнату. Эти приступы приходили всегда неожиданно. В ванной комнате на столике лежал несессер из темно-синей кожи. Он расстегнул «молнию». В несессере хранились медикаменты, которые он должен был принимать постоянно. При легкой сердечной недостаточности он уже многие годы принимал утром и вечером по одной таблетке изоптина-80 и теоталусина. Однако при подобных приступах быстрее всего помогал нитроглицерин в драже.

Сейчас нужно принять два драже! Он посмотрел в трюмо над раковиной. Тяжелые веки нависали над зелеными глазами. Изборожденный морщинами лоб. Сильно поредевшие белые волосы. В боковом зеркале Фабер увидел лысину на затылке. Он сбросил халат, так как все еще продолжал потеть. Теперь нужно подождать, пока подействует лекарство. Все еще задыхаясь, он присел на край ванны.

«Просто анекдот,  подумал он.  Вдруг лекарство не поможет, и я получу инфаркт, не успев застрелиться».

Через три минуты ему стало лучше. Еще четыре минуты и он снова мог уверенно стоять на ногах, перестал обливаться потом. Чередуя горячую и холодную воду, принял контрастный душ. Затем завернулся в махровое полотенце и босиком прошел обратно в гостиную. Нужно было еще немного подождать. Он включил все осветительные приборы: люстру, торшеры, позолоченные бра в виде свечей. Затем сел на кушетку в стиле мадам Рекамье и посмотрел в сторону белой входной двери.

Номер 210. На внешней стороне двери золотыми буквами красовалось имя великой актрисы Сары Бернар. Она часто останавливалась в этом номере. На дверях других апартаментов отеля «Палас»имена других гостей: германского канцлера Отто фон Бисмарка, герцогини Виндзорской, короля Эдуарда VII, Игоря Стравинского, короля Альфонса XIII, сэра Уинстона Черчилля, короля Фарука I.

Он вспомнил, как они с Натали в первый раз приехали в Биарриц и остановились в этом отеле. Она сразу же заинтересовалась историей этого дома. Вообще не существовало ничего, что не интересовало бы Натали.

Он почувствовал, как проходит тяжесть в висках. Повернув голову, он осмотрел большую гостиную, мраморный пол, устланный дорогими коврами, высокие белые стены и потолок с множеством лепных украшений. Все орнаменты были окантованы тонкими линиями из золотой фольги. В гостиной были французские окна. Он мог видеть набегающие на берег волны. Шум прибоя стих. Теперь он снова увидел звезды, бесчисленные звезды на темно-синем ночном небе. Натали как она любила этот отель, как она любила море, смену приливов и отливов. Когда я писал, она тоже работала, переводя с французского научные труды.

Вдруг он услышал голос Натали. Это его нисколько не удивило. Он часто слышал голос своей умершей жены. Часто разговаривал с ней. Разумеется, это были безмолвные беседы. Если он нуждался в совете, помощи, если ему нужно было знать ее суждение, получить утешение, он всегда говорил с Натали. Она была еще здесь. Естественно, она была здесь. Еще Галилей первым сформулировал тезис о сохранении энергии, который гласил: если Вселенная действительно замкнутая система, то ее энергия постоянна. Ни одна самая мельчайшая частица не может возникнуть из ничего, но так же ни одна самая мельчайшая частица не может бесследно исчезнуть. Существует очень много форм энергии, происходит их взаимное превращение. Это непрерывный процесс. Механическая энергия может превращаться в духовную, особенно когда человек умирает. Поэтому Натали вокруг него и в нем. Фабер твердо верил в это. Единственное, во что он еще верил!

 Позвони!  сказала теперь Натали.  Пожалуйста, Роберт, позвони этому врачу!

 Нет,  сказал он,  я должен пойти на берег, ты же знаешь.

 Для меня,  просила она,  сделай это для меня, Роберт!

 Нет, Натали,  беззвучно ответил он,  не требуй этого! Если ты меня любишь, не требуй этого!

 Именно потому, что я тебя люблю,  возразила Натали.  Я не смогу тебя любить так сильно, если ты не позвонишь. Врач сказал: ты единственный, кто сможет помочь этому человеку может быть, сможет. Неужели ты действительно хочешь взять на себя такую вину?

 Какую вину?

 Вину в смерти человека, которого ты, возможно, мог бы спасти.

 Я не хочу никого спасать,  сказал он.  Мне все равно, пусть хоть все сдохнут. Меня это не интересует.

 Это неправда. И ты не смеешь так говорить. Ни один человек не смеет так говорить. Вспомни о Джоне Донне: «Никтоне остров, живущий в одиночку» Смерть каждого человека делает тебя беднее, потому что ты крепко повязан с остальными людьми. И поэтому никогда не желай узнать, по ком звонит колокол, он всегда звонит по тебе Ты очень любил эти слова. Ты забыл их? Теперь этот час пробил для тебя. Ты должен позвонить! Ради этого человека. Ради тебя самого. Ради меня. Ради людей.

3

«Алло!  раздался нежный голос маленькой девочки.  Детский госпиталь Святой Марии. Пожалуйста, подождите немного»

Фабер сидел за письменным столом, приложив к уху телефонную трубку. Прежде чем набрать венский номер, он открыл французское окно. В гостиную хлынул теплый воздух весенней ночи. Слышался шепот убывающего прилива. Двумя этажами ниже располагались парадные залы отеля. По субботним вечерам здесь всегда проводились торжественные приемы. Оттуда доносились звуки музыки, пение, неясные голоса. Многие танцевали на белой мраморной террасе вокруг большого бассейна. Певица начала петь песню, которую когда-то пела Эдит Пиаф:

Des yeux qui font baiser les miens,

Un rire qui se perd sur la bouche

Снова голос маленькой девочки:

 Алло. Детский госпиталь Святой Марии. Пожалуйста, подождите немного

Затем подключился мужской голос:

 Детский госпиталь. Добрый вечер!

 Я звоню  ему пришлось откашляться,  я звоню из Франции, из Биаррица, отель «Палас». Меня зовут Роберт Фабер. Попросите, пожалуйста, доктора Белла.

 Минуточку терпения, господин Фабер.

Quand il me prend dans ses bras,

il me parle tout bas,

je vois la vie en rose

На линии связи раздался щелчок, и ответил другой мужской голос:

 Белл. Добрый вечер, господин Фабер! Спасибо, что позвонили.

 Чем могу быть полезен, господин доктор?

Фабер нагнулся над столом и наполовину прикрыл окно, чтобы лучше слышать. Голос певицы и оркестр стали звучать тише.

 Возможно, вы знаете, что ООН начала вывозить самолетами из Сараево тяжелобольных детей, которым не может быть оказана помощь на месте

Ему снова пришлось откашляться:

 Я слышал об этом.

 Три дня назад к нам поступили три таких пациента. Для двух девочек уже нет непосредственной угрозы жизни. В случае же с мальчиком речь действительно идет о жизни и смерти, как я сказал вашему издателю. Мальчика зовут Горан Рубик. Ему пятнадцать лет. Родители были застрелены снайперами. Горан не может ни есть, ни пить, ни лежать. Его живот так вздут, что мальчику трудно дышать. Показатель билирубина в кровипятьдесят миллиграмм на децилитр. Нормаодин миллиграмм

 Да, да, да, и?

 Простите, господин Фабер. Дело в том, что я только что был у него, и поэтому я Через два-три дня Горан может умереть. Его печень разрушена. У него здесь никого нет. Вы понимаете это? И у нас, врачей, никого нет, с кем мы могли бы посоветоваться Мы должны иметь доверенное лицо для каждого ребенка. Доверенное лицо! Вы нужны нам, господин Фабер!

 Я не знаю этого этого

 Горан, Горан Рубик.

 Я не знаю этого Горана Рубика, господин доктор. Я никогда не слышал этого имени. Ради всего святого, как вы вышли на меня?

 Через бабушку Горана.

 Через кого?

 Бабушку Горана. Она прилетела вместе с ним в Вену. Я уже сказал, родители Горана погибли

 Это извините, господин доктор, но от этого можно просто сойти с ума. Что значит «через бабушку Горана»? Я ведь ее тоже не знаю!

 О, нет,  спокойно произнес доктор,  вы знаете ее.

 Прошу прощения, господин доктор! Что это значит? Кто эта бабушка? Как ее зовут?

 Мира Мазин.

Фабер чуть не уронил трубку. Пришлось обхватить ее всеми десятью пальцами.

«Я сошел с ума,  думал он, оцепенев от ужаса.  Я сошел с ума! Когда я в послевоенные годы писал сценарии для Вилли Форета, он мне постоянно твердил, что однажды наверняка утратит разум. Я настолько почитал великого режиссера и актера, что на какое-то время перенял его манеру говорить, его манеру двигаться, его странности. И тоже твердил, что закончу свои дни безумным. Твердил это годами, десятилетиями. А теперь время пришло. Я сошел с ума».

 Господин Фабер!

«Возьми себя в руки,  думал Фабер.  Возьми себя в руки!» С почти нечеловеческим самообладанием он сказал:

 Помехи на линии. Как зовут эту женщину?

 Мира Мазин.

«В 1945 году я, дезертир, во время побега взобрался на трехметровую отвесную стену, с гибкостью кошки перевернулся и приземлился с другой стороны. Я и сегодня не могу понять, как мне удалось это сделать. Невероятно, на что способен человек, если речь идет о жизни. Сейчас снова речь идет о его жизни. Нет,  подумал он.  Речь идет о моей смерти. Итак, будь спокоен, ради всего святого, будь совершенно спокоен. Думай о своей смерти!»

Ему удалось совершенно спокойно произнести:

 Я не знаю никакой Миры Мазин.

 О, да,  сказал этот изверг из Вены.

 О, нет,  сказал Фабер и подумал: «Только никакого приступа сейчас, только никакого приступа, Натали, пожалуйста!»Почему вам это пришло в голову?

 Потому что фрау Мазин рассказала нам

«Если я в конце концов сойду с ума, так это только кстати,  подумал он.  Лишь бы безумие не помешало моей смерти».