А вонь?
Шо вы сказали?!
Вонь!
Пожалуйста, вот пустые тюбики, все оттуда. Родители присылают. Помазали, и никто не догадается. А будет настаивать, что не помогает, значит, знал заранее.
Знаниезло. Но расплата за него не страшна. Куда опаснее бесплатное невежество. Я не слепой, сразу вижу, попахивает. Нет живота. Значит, перенесла в младенчестве клиническую смерть. Сердце должно быть ни к чорту. Купить водки, оливок, зайти к Гарольду. «О, Мирошничок!обрадуется ГарольдДавай вмажеми поговорим». Но сначала надо посадить в трамвай эту. Ту, что безмолвно плетется за ним. Эта Эта Ну кто у нас эта? Можно было бы послушать музыку.
Игорь стал вспоминать, как приходил звать Гарика плакальщиком в бюро ритуальных услуг, тот не отказывался, хотя и обещал подумать. Игорь с удивлением припомнил, что неожиданно для себя он начал произносить катафалк без «к» в конце, подражая кладбищенской братве со стажем.
Сперва необходимо посадить карлицу в «катафал» и махнуть рукой, коль раздумал душить там, в песках. Все, что я ей подсовывалне мое, все было получено из чужих рук. Даже деньги. Правда, их можно было не отдавать, просадить не себя. То есть, раздать тем, кто отпарывает, перешивает, переклеивает. Все собираюсь купить новую пилку для ногтей (а старую выбросить жалко). Она оплавилась, потому что я замкнул ею рожки вилки от ночника. Этой еще на свете не было. Недавно рассматривал маникюрный набор«сделано в ГДР». ГДР уже нет. Зато есть счастливые дочери, радостные, словно их отцы, мечтавшие о перемене пола. С горя наклепали вот такие окурочки, высотою с две колонки S-30, если их поставить одна на одну. Чинарики семидесятых годов рождения.
Не наверное, а точномы виделись в последний раз. Да-а, больной найдется. Не отшатнется: Фу-у. Хорошо, кассету хоть успел забрать, остальное, то, что она делала вид, будто забывает вернуть, такбарахло, эротика, «в мире прекрасного», и Скотт Вэлкер, певец, нюхающий носки со слезами на глазах, сплошное хнэ-ээ-ы, хны-э-э. Она не больше сапога со шпорой в «Американ Бар энд Гриль». Сивая макаронина. Острый тухловатый запах. Птичий понос. Мочеиспускание путем пота. Как его иначе назвать, если оно есть. «Мы хиппи есть»начиналась статья в журнале Бориса Хазанова «Страна и мир». Печатают все подряд
А вот и трамвай. Крахмальные щеки ее дрогнули от каких-то ей присущих переживаний. Раздвинулись складчатые двери, кондукторша перебежала в задний вагон. Ступени были для нее чересчур высоки. Видимо она уже злилась, требуя в мечтах еще и «инвалидку». Я карлица. Пускай я карлица Откуда это?
Это же Стивенсон. «Черная стрела». Волосы лезут из нее, жирные, словно спагетти. По здешнему поверью, все, что не держится на голове отца, выпадая прорастает сквозь шкуру дочери. Рядом хороший магазин, может, все-таки оливок, водки? Игорь поправил очки и пригладил вьющиеся волосы. Нет, лучше воздержусь.
Воз-дег-жусь,произнес он вслух, картавя. Он усмехнулся, сперва потому что прозвучало диковато. Затем, глубоко вздохнув, уже с удовольствием громко захохотал вслед уходящему трамваю.
2131.03.2002. 3апорожье.
Комментарий автора
Люба Прялкина похожа на молодого Алена Гинзберга в фильме «Pull my Daisi».Игорьтипичный украинец, «мечтатель-хохол». Саша Данченко? С ним может сравниться только Лу кастель «Гарик» (Garick)человек, который, предпочтя обожествление разочарованию, потерял их обоих.
Эмбрион (ликующий)
Оброчный кочет.
Наброски, мысли опять наброски. Давно задуманная новелла «Эмбрион». Рождество эмбриона. Её сюжет известен мне давно, я только не знаю, с чего начать. Сейчас ночь. Другая половина ночи. Ночь, caro b. Caro beat, mi piace tanto, sei forte perche hai portanto oltre alia miisica de i bellisimi colon chi danno una nota di allegria in questo mondo pieno di nebbia. Pero se i ragazzi chi non se lavano, quelli chi scappano di case e altri chi se drogano e dimen ticano Dio (в данном случае, это смягчённый намек на содомитов) fanno parte del tuo mondo o'cambio il nome, o'presto finirai.
Это все была петрушка. А теперь о серьезном. Яубийца детей. Шнуровальщик, «пум», подтягиватель гольфов. Крючник сонных котиков, совсем еще недавно п'ясивших яженки и кайбаски. Температуру крови маниака должен показывать не ртутный столб, а гольфы на икрах Ольги Jailbait. Цвета заварного крема. Иногда в зарослях дрока попадается брошенный градусник, неосторожно прижатый кем-то к груди. У меня жар, я болен, мне нужно, понимаете, нужно! Перед тем, как испорченный термометр кладут в деревянный футляр, ему меняют гольфы. Иногда крючник опережает людей с носилками и успевает полюбоваться мёртвой девочкой. Кончилась песня, но мелодия медлит. Она была святая. Есть особый час, когда демоны полудня превращают пропавшего ребенка в доступную куклу, прежде чем придут взрослые и твёрдо заявят: «Это не игрушка, это труп». «Это градусник, градусник»,поправил бы их больной, но он слишком испуган вороньими чертами крючника и не слишком скоро появится там, где его спугнули.
У Сержа Гензбура месье Капуста убивает шампунёз (мойщицу голов в парикмахерской Макса) Мэри Лу огнетушителембьёт, пока не умрет, потом хоронит в пене. «Мэри Лу покоится под снегом»эта тема в исполнении оркестра Поля Мориа сопровождала прогноз погоды. В Ташкенте, где исчезают дети, она одна, а в Минске, где дети тоже пропадают, совсем другая Но я фанат Средневековья. Домосед. Ненавижу «заграницу» и доволен местным пляжем, местной рощей, сегодняшним пивом «своего» (потому что он в двух шагах) пивзавода, и руинами кабаков, где завсегдатаи знали друг друга, и аутсайдер не мог скрыть, что он чужак.
Я пел только в этих банкетных залах, загорал только на этом песке, и солнце скрывалось только за этим горизонтом. Из Москвы я выехал 13го. В 13-ом вагоне, на 13-ом месте. Приблизительно тогда же заговорили о подводном гробе с названием «Курск». Я проезжал Курск 13го в 23 часа.
А 8го, в день Выпотрошенной Свиньи я прошел по тому самому переходу на улице Горького за пять минут до взрыва. Несмотря на зной, покрывающий кожу плесенью, в моих руках оказался советский зонтик Кто должен быть повешен, тот не сгорит, и не будет повешен, пока ему не надоест.
Мой нежный Jailbaitродимое пятно величиной с юбилейный рубль, мы не увидимся, я знаю, тебя здесь нет. Но я хочу рассказывать специальные волшебные истории, которые должна знать только ты, потому что я не должен выходить, мне нельзя удаляться от дома так быстро.
* * *
До следующего злодеяния. Удалил слишком длинные волосы пинцетом мадам Жаклин, вчера я удалил мадам Жаклин (без родителей не приходи), она делала слова, (вон из класса) будто не успевшая вылезти из электрички рыба (дрянь такая) свои пузыри. Что в данной ситуации принято говорить: «Имей в виду, от тех, ради кого ты жертвуешь нашими отношениями, благодарности не дождешься». Шарики прокалываю. Итак, мне это надоело, что я решил проколоть самый большой шар. Не лягу в гроб без веточки сирени.
Потом, сужая пинцетом бровивторая молодость, бэби долл, я почувствовал стыд от бездействия. Съел четыре сливы, вымыл чашку, полюбовался, как ложится фонарный свет в прорезь между портьерами на шоколадные доски пола (ради этого я свернул ковёр еще на закате) и сел за стол, первый и последний письменный стол в жизни душегуба.
Уши и губы не окрашены кровью. Падает снег. Cade la neve. Ты не придешь сегодня вечером. Invano aspettero. Губы и уши инфанты бескровны. Они пахнут обёртками мятных конфет. Такие обёртки валяются на полу подвала и пыльных досках чердака, где пляшут в солнечном луче пылинки. Кругом привязанной к столбу инфанты. «Я не божественная роза, я не левкой, я не сирень, я только скромная мимоза» Инфанты быстро устают на солнце, поэтому покорно дают уводить себя в сумерки и прохладу удаленных от людского любопытства помещений, где нам никто не помешает. Падает снег. Остывает ужин. Падает из ладони фантик, с хрустом сдавленный в ней. Еще кайбаски?
Мы смотрели «Невесту Франкенштейна». Инфанта устала сидеть, согнув ноги в коленях, и виновато улыбаясь, протянула их над ковром. В углу горела лампа. Ей должны были объяснить в школе, что смотреть телевизор в темной комнате вредно для зрения.
* * *
Дальше А дальше вот что. «Все, что мне надо, это помечтать»уговаривают нараспев два высоких, будто из гнезда, голоса. Everly Brothers. Легче спрятать еврейку от гестапо, чем от радио ЭфЭм. Братья Еврейли. Эркацетли. Потерялся Семён. Мебель без М. Cream on, little dreamer, cream on. Фокусы испорченных неоновых икон. «Ашипки», «очепятки»все как на последних страницах газет, где рядом с юмористическим отделом печатали сообщения о маниаках, поставленных к стенке за вечный зов других инфант. По слухам, прежде чем шлёпнуть проклятого богом и людьми дядю из настоящего ствола, в галерею смерти пускают маленькую девочку в карнавальной маске, и она нажимает курок игрушечного ружьеца. «Пиф-паф»Ольга Шоберова в «Лимонадном Джо».
Аризона, Аризона,
То е бравих мужей зона.
Взорвалась лампа Чижевского (про культ этого десятиклассника будет рассказано позднее, обмолвился, чтобы не забыть). Возможно, все это инсценировка, вроде самоубийства Джульетты. Понадобилась кровь для вампира. Точнее для богатых стариков. Бывших членов политбюро, переживших анекдоты о себе. Много крови. Утром кровьвечером стулья. Кровь живых тем, кто не умер. А где ж их взять. Рука Баку, все организовала рука Баку. В установленный момент был пущен искусственный дым. Он повалил точно джинн из волшебной лампы. А в колонках киосков прогремел спецэффект, запущенный с компакт-диска. Бакинские диверсанты из отряда «Иблис» разбросали в дыму вынутые из ящиков трупы, приобретенные в провинциальных моргах. На следующий день кровь полилась рекой, как вино на грузинской свадьбе. Подобные примеры можно найти и в Библии. «Gentlemen, we are dealin'» «With undead»договаривает Инфанта цитату из «Дракулы».
Бескровный, ненаказуемо желанный демон, танцующий вокруг часов. Страх любви к неокрашенным кровью ушам вредно действует на воображение, заставляя людей бесстыдно лгать. То есть повторять то, что им кажется правдой.
Красота истлевает, уродство вечно. Взрослые люди обязаны ебать друг друга. Пойдём, батя, будем отдыхать. И критиковать тех, кого они боятся. Уж такие Томы Финские, уж такие Бетти Пейдж. Мокрожопые байдарочники. Овцеверы-старовечки. Побрить хавальник отцуполучите пиздопортрет дочери. Побрить где следует дочьполучите портрет отца. Вечное возвращение.
* * *
Детективный сюжет: спортсмен повис на турнике в парке. Сабля («сабля»это мальчик в возрасте, когда еще верят, что существует «сабля-автомат») обвиняет спортсмена в мальчиколюбстве. Спортсмена хватают. Он говорит: «Вы с ума сошли. Разве я похож на этих больных? Проверьте белье». Проверяют. На трусах следы вчерашнего семени (видел во сне спортсменку из Харькова). Ага, иди сюда. Человек оклеветан. А действительный растлитель сабель тем временем пользуется случаем приписать физкультурнику все свои прежние жертвы.
Судебные залы, сауны-соборы, донорские пунктымы выходим оттуда обновленные, как будто переписали от руки святое писание. «Сдавайте кровь, за это на том свете вам Анна Франк почешет яйцо!»
Добей пострадавшего. Недаром Высоцкий уверял публику во дворце спорта «Юность», что «все пойдёт, как с белых яблонь дым» ему дороже «яблони с цветукакое чудо». Но Инфанта тогда существовала только в мозаических фрагментах среди лемуров лунных песочниц. В «Детском мире», где был неведомый взрослым отдел «интим».
Лемуры собирали их из тревожных предчувствий, вкладышей лунных бликов. Выкрадывая силуэты в окнах девятого этажа пятиэтажного дома, по крупицамредкие интервью, взгляд, брошенный на неразрезанный торт, записочка о нашем первом разговоре по телефону: «Элистер Кроули званил».
Конечно, ей полагалась формальная мать. Жильцы готовы это подтвердить. Yes. Bad company. Льюис Кэрролл. Магнитофон «Сатурн»стерео. Ланком-компакт. «Цебо»свадебный шуз отца. Папа Джон Крич. Фермер. Джон. Я хочу. Вашу дочь. Младшую. Вы же сами убеждены, что ранние Stones лучше?
Формальная мать сидела в кафе 76 над сушеною рыбкой, повернув вперед левое плечо, словно вместо вышивки на сарафане джинсовом сидит большой паук. Напротив, за тем же столиком, поставив на колени вечно вызывающий возражения портфель (брата Коршуна), сидел Азизян. Якобы мать Инфанты уже окрашивала уши кровью, кровь начала проникать и в её волосы, давая им рыжеватый колорит. Он становился все гуще, в голосе, пока ещё не освоенная, еще чужая, но слышалась фарисейская правота. «Тебя как зовут?» «Гарик», назвался Азизян, мысленно крякнув. В портфеле Коршуна лежали (он пересчитывал) 23 порнографии. «Так вот, Гарик, не будем трогать Nazareth. Не будем трогать Nazareth и всё моё прошлое».
С террасы кафе'76 был хорошо виден почтамт и циферблат часов, по которым можно было узнать время в столицах стран Запада. Если спуститься вниз, подойти вплотную и задрать голову, как вафлист. Лемуры детского вида покидали игровые площадки на заре. В этот час песочницы оккупируют дети-профаны. Младшие братья и сёстры тех, кому дома разрешали слушать Nazareth (даже спрашивали, «что это за звук? это бубен, папа»), а в кафе'76 целоваться за столиками.
«Лучевая болезнь». Докладывает Вова Шарфман, ребёнок-профан: « да, да, да когда у японцев отваливается перец, они начинают сцать через сраку, а если у японцев отваливается срака, они начинают срать через перец». Хм. Хм. Хм. Через перец
Birds do it
Чорт do it
Bees do it
Петя (тоже) Костогрыз do it
Газ do it
Спас do it
Даже Жора Пи Д'орасс do it
Let's do itlet's fell in love
Да(вай!)те Влю(бля!)ться.
* * *
Как распознать нимфоденди? Он должен знать «Голос». Константин Голос. Неповторимый голос Кости Беляева. Если Фрэнкэто the Voice, БеляевГолос. Медведицы суют свой нос, суют свой «фикшен» в журналы. Мужчинам невозможно поговорить в четыре глаза. Я не виноват. Кругом вертятся бабы. Вдовы вокруг мертвецов, певицы не дают покоя живым. Матриархат постменопаузных старух надвигается подобно Гитлеру. Только усы у них больше и голос противней. Женщины, окрашенные кровью, женщины, которые поют, звонят по телефону, требуют повторения ослиных конвульсий. Храп медведиц, шантаж податливых. Мам привозят к надгробиям замученных ими же послушных ослов. Беременность. Береника. Берёзка.
Лечим умственное отставание детей от родителей, которые их сюда привезли. «Значит, Вы никогда не хотели оказаться на Западе?»спрашивал меня Головня. «Боюсь, что нет, делал вид в исследовательских целях». «Да? А Сашка туда рвался»
Поздно ночью 13го я проезжал Курск. Курск по-английски «проклятье». Англия не дремлет. Подлодка, которую дикторши-бакланки упорно именуют «подводкой» (под водку опята твоих сосков пойдут, Алёна) была создана, чтобы истреблять авианосцы Запада. Где онипродырявленные, развороченные? Когда хищник перестаёт охотиться, он сам становится добычей.
Храбрый вид солдат добра. Доброе тепло покаяния и примирения. Пятьсот марок Доброму теплу в зубы. Янки-военный из ванны Освенцима вынул дитя, напевая ему Джорджа Бенсона. Маскарад
фонда, во главе которого будет стоять одиннадцатилетняя девочка (Вирджиния Видлер на пуантах) «неземной красоты». Зачем этот маскарад бессилия? Что гложет тебя, kiddyfucker, корысть или щемящая страсть? Ты защемлен, словно Ариэль в трещину в сосне, наводишь воплями ужас на сов и волков, лишаешь сна лесную нежить. А кто туда тебя посадил? Мстительная старуха Сикоракс. Джинсы, морщины, платформы. Сволочь made in 70's. У таких чёрный пиздодинамик и оттуда чвякает диско. Причём самые худыесамые неугомонные. Всего удобнее ломать им шею, когда они от жадности делают гимнастику на свежем воздухе в парке. Когда их ноги-поплавки продеты за обманчиво безобидные трубчатые решётки детского лабиринтарезко вниз и в сторону. Ломаем шею. Её голова всё ещё в Ваших руках, когда Вы читаете «Тарасенко», вырезано на стволе тополя.
Жа-жа. Лин-лин. Ка-ка. Последняя метаморфоза m-me Жаклин. Скоро ты безразличная к вопросам следователя будешь выпотрошена, погребенафестивальная площадка червей. Жа-жа. Ка-ка. Лин-лин. Аминь.
Разве фонды должен организовывать kiddyfucker! Он должен сколотить неуловимую банду сильных и смелых, ибо только такие делают, что хотят. И рыщут со своими стервятниками по районам, бросая на хуй своих единственных дочерей, украшая деревья гирляндами родительских голов (один такой атаман-kiddyfucker, по фамилии Чабан, умудрился собрать коллекцию голов мёртвых взрослых, не сумевших защитить своих девочек, умерщвлённых в момент подпевания (родителями) песне «Отель Калифорния». Партитура разинутых ртовэкспонат выставки в доме творчества глухонемых. Хор «Мёртвая голова». Он, Карающий Меч Несбывшегося обязан подавать пример, беззаконник, неповиновения, подчиняя семьи своим желанием. Банда изверговвот его фонд. «Знай ребят из «Берёзки!» «Привет от Сорочинского!»
Удав душит добычу Что же ему у добычи хуй сосать? Как это принято меж людей? Среди вдов Жо Дассена.
Туловище танцующей овцы. Сломанная шея. Пустая папиросная гильза. Тополь с надписью «Тарасенко». Костяная мембрана между сисярами. Простукивается. Кличка «Посылка». От Шанталь. Когда семидесятники разгуливались, и у них доходило до эротикизвучала музыка, музыка. Блюджинсглушитель пердежа. Первые шариковые дезики лгали «не воняет». Жа-жа Ка-ка явно предпочитала эбни под Greatshits Берри Вайта вызывавшим возражения своей животной монотонностью альбомам Джеймса Брауна «Горячие трусы» («Hot pants»), или «It's а mother»«Это мать».