Да ладно, я взял печенюх.
Гриша ответил неопределённым жестом и пошёл в комнату подбивать текста, а Ибра разулся и осторожно пошёл на кухню. Осторожно потому, что не хотел встречаться с Леной, они не очень ладили. Но, увы:
Привет, Лен.
Привет, привет, Лена говорила, не отрываясь от планшета.
Гриха отослал пить чай с сахаром.
А, ну-ну, вон чайник.
«Спасибо технологиям, думал Ибрагим. Она занята своими сериалами и на меня не будет обращать внимания». Он поставил чайник на плиту и стал искать чай и сахар.
Сахара нет, кстати, сказала Лена.
Ибра взял кружку, которая в этом доме уже числилась за нимжёлтая с цветочками, закинул туда пакетик чая и, не дожидаясь, пока вскипит чайник, налил себе тёплой воды. Теперь он со спокойной душой мог уйти в комнату к Грихе.
Чего делаешь-то? спросил Ибра, заходя с кружкой в руках.
Текста подбиваю.
А чего ты раньше не подбил? без претензий спросил Ибра и поставил кружку на край стола.
Не ставь сюда кружку.
Да ладно, не упадёт, обещаю, улыбнулся Ибра, почувствовав в словах Гриши раздражение.
Ты ещё и жрать здесь собрался? воскликнул Гриша, увидев как Ибра ест печенье.
Я не накрошу. Вот, над пакетиком ем. Сейчас и кружку уберу.
Есть же кухня. Почему ты там не можешь чай попить?
Я думал, может, тебе чем помочь надо.
Зачем тогда пошёл за чаем?
Так ты сам сказал идти его заваривать.
Ага, прямо-таки заставил тебя.
Короче, чего делать-то надо? Вот я убрал, и он положил всё на Ленин стол.
Зачем ты ей на стол кружку поставил Убери, а, пожалуйста.
Да куда убрать-то? Если никуда поставить нельзя.
На кухню, блядь!
Если я тебе мешаю, так бы и сказал сразу.
Да ничем ты мне не мешаешь. Просто я не хочу срач устраивать в своей комнате. Ты ещё в кровать иди покроши.
Ибрагим коротко окинул комнату взглядом и сделал вывод: хуже уже не будет. На линолеуме по ногами лежали комья земливидимо Лена опять сажала какие-то цветы. Оба стола были захламлены бумагами и всякой канцелярской мелочью, а под ними валялись клубни проводов, принтеры, мониторы, вентиляторы и т.д. Что-то из этого было даже рабочим. На всех горизонтальных поверхностях блестели коричневые круги от кружек с кофе. Порванные обои прикрывал обшарпанный стенной шкаф. Разломанная кровать, на которой комком лежало сальное постельное бельё и блестело в грязном свете лампочки на сорок ватт. Григорий однозначно не хотел срача.
А чего тогда я так рано приехал? спросил Ибра.
Понятия не имею.
Нет, просто обычно я всегда приезжал, чтобы помочь тебе всё собрать. Позвонил бы хоть, сказал, что не надо помогать. Или написал бы.
Гриша ничего не сказал, он продолжал копошиться в планшете. Ибра достал ещё одну печенюшку и продолжил чаепитие, но тут его коллега снова попросил выйти на кухню. На этот раз без словглазами полными ярости. Ибрагим подчинился и вернулся на кухню, где из приличия он предложил печенья Лене. К счастью, она отказалась, но не успел Ибра приняться за следующее печенье, как у него зазвонил телефон.
Да, Даня.
Здарова, Ибра, делаешь чего?
Чай пью, а что?
Погнали пиво пить. У меня выходной сегодня оказывается.
Ты только узнал об этом?
Нет, но только сейчас я понял, что было бы неплохо попить пивка.
Это всегда отличная идея. У меня к тебе встречное предложение. Давай, ты будешь пить пиво, а я играть на трубе.
О! У тебя сегодня опять концерт?
Да, нас позвали в пригороде сыграть. Бар «Пивной зал», слышал о таком?
Нет. Дорогой?
Понятия не имею. Глянь в инете.
Ну, уж наверно не как в Джагере?
Ну, уж наверно. Так что, придёшь? Там, кстати, после нас ещё и стриптиз будет.
Воу-воу-воу. И ты останешься?
Нет конечно, у меня есть свой стриптиз.
С Блэк Джэком и шлюхами?
Не без этого. Ты то оставайся, женатый уже, тебе по статусу положено.
Ага, десять раз. Как туда доехать.
А не знаю. Со мной же Гриха, он шарит. Зачем тебе инет вообще? Там и ценник, и дорогу посмотри.
Ладно, ладно.
Так ты приедешь?
Куда деваться? Приеду.
Возьми фотик с собой тогда. Нам бы в группе фотки обновить.
Не вопрос.
Спасибо, давай.
Давай.
Теперь у них точно будет один слушатель. Часто случается так, что всё первое отделение слушают лишь официантки и бармен. Ко второму и третьему ещё кто-то приходит. С этой радостной новостью Ибра пошёл делиться с Гришей. Он предусмотрительно не стал заходить с кружкой, а встал на пороге и обрадовал друга, но эта новость никак не подействовала на Гришу. Оно только сказал «хорошо», посмотрел на кружку в руках Ибры, на его ноги и, увидев, что Ибрагим стоит ровно за порогом комнаты, глубоко вздохнул, чтобы немного снять раздражение.
Да ладно, я же не в комнате, сказал Ибра, заметив вздох друга. Тем более чая почти не осталось. Ты закончил, или мне обновить стаканчик?
Закончил.
Проверять будем? и, встретив нервный взгляд друга, он пояснил. Ну, там, провода всякие. Ничего не забыли? Вдруг что.
Гриша посмотрел на часы, на сумки, и ему очень захотелось ответить «нет», но:
Я вроде всё взял Ладно, да, давай чекним. Только назад всё аккуратно клади, а то потом весь час будем распутывать.
И музыканты принялись за проверку. Но далеко она не продвинулась потому, что Ибрагим, узнав, что Гриша не хочет брать лупер, стал возмущаться.
Да зачем он? устало спрашивал Гриша.
Как зачем? Ты же сам хотел с ним поучиться.
Ну, так учиться, а не выступать.
Ой, да ладно! Там никто не заметит косяков. Барабаны и бас с компа играют ровно и хватит. Чё, ты не сможешь в долю попасть?
Зачем лишние напряги? У нас и так всё кое-как отрепетировано, а ты ещё предлагаешь с лупером ехать.
Так, а если кто закажет песню не из нашего списка? С лупером вообще отлично будет. Гармонию на него сыграл, а потом можно и соляков нарубить.
Да кто у на заказывать что-то будет? Друган твой?
Как вариант.
Ой, да-а Короче, давай дальше проверять.
А смысл? Ты же лупер не взял.
А ты сурдину взял?
А у меня её нет.
Тогда у меня лупера нет.
Но я же вижу его, Ибрагим взял его в руки. Вот, я держу его в руках. Хочешь, я даже сам его понесу.
Зачем нам лишний стаф? Положи на место.
Сделай его не лишним.
Да ты надоел. Говорю же, бери его, не бери, не буду я с ним играть. Нам сначала надо нормально программу обкатать, а уже потом экспериментировать.
Ты весь год это говоришь.
А ты не можешь весь год соло в «Васе» сыграть.
Конечно, оно же там гитарное.
Так ты же сам хочешь экспериментов, вот и сыграй его на трубе. Как только выучишь, я сразу за лупер возьмусь. Спать с ним буду, на все халтуры его брать стану.
Ну Я вряд ли «Васю» сыграю, там есть нота одна, не могу до неё достать.
Хорошо, не вопрос. Давай сальтерируем вниз. Сразу на терцию, чтобы наверняка.
Так всё переучивать придётся.
Ты же великий экспериментатор, неужели тебя пугает какая-то жалкая альтерация?
Так не только мне понижаться. Тебе тоже переучивать.
За меня не беспокойся, мне всего руку на грифе подвинуть.
А мне что тогда? Губы подвинуть?
Анус свой подвинь, пёс.
Не хочу ничего двигать. Хочу, чтобы ты лупер взял. У нас же там есть джазуха. Вдруг придёт какой-нибудь интеллигент и попросит All of me.
Да-а-а. А потом сам трубу возьмёт и соляк играет.
Как вариант.
Короче, уже идти пока. Давай, складывай всё, и выходим.
А лупер? улыбнулся Ибрагим.
Залупер. ответил Гриша.
Они взяли сумки и инструменты и, не прощаясь с Леной, ушли. До остановки шли молча, погружённые в свои мысли. Ибрагим думал, как ему надоели эти каверы, эта нелепая спешка, бесконечные и безрезультативные репетиции. «Зачем я выбрал трубу? думал он. Вот каждый раз еду играть и не знаю, получится ли вообще. Постоянно косячу, либо мимо ноты, либо другая нота, либо вообще никакой. Надо было брать саксофон. Может и правда? Денег скопить и параллельно на нём заниматься. Нормальный план вроде. Правда, Настю жалко. Она меня и так почти не видит, скучает всегда. Да, она эталон ждуна, может хоть всю ночь прождать и в 4 часа встретить Эх, за это я её и люблю. Хотя, она меня любит гораздо сильнее А можно ли любить чуть-чуть и любить чуть больше?»
«Jack, jack, xlrдумал Гриша. Блоки, ноут, переходники Планшет зарядил? Ой, да насрать, приедемузнаем, что взяли, что забыли. Этому трубачу вообще без разницы, по его мнению, нам только лупер и нужен, чтобы «Рюмку водки» в вонючем кабаке сыграть. Как будто мне это не надоело. Каверы, каверы, каверы Когда в последний раз играли своё? На днюху мою наверно только, но там не то. Все накуренные, играть никто не умеет, просто кнопки жмут, а я reverb накладываю и миксую. Хочется нормально поиграть, лады выучить, наконец джазухой заняться. Можно будет тогда на всяких велкомах играть. Ща опять приедем в очередное днище. «А что-нибудь Цоя?», «Ехай-нахуй, надо братишка, душа прямо просит, давай «Ехай-нахуй». Фантазёров своих А я это всё говно, по их мнению, знать должен. Этому трубачу всё просто, выучил четыре ноты и всёвся партия на песню. Так он их даже сыграть не может нормально без косяков. Зато«Давай под лупер поимпровизируем, давай музыкой уже займёмся, а не каверами!» Знаю я таких Сколько уже повидал я этих. В грудь кулаками бьют, орут: «Музыкамоя жизнь!» А где они все теперь? Почему они не со мной? Говорят, дом, жена, дети. А у меня что, нету всего этого? Да, просто не хотят. К чему тогда были все эти понты, эти оры и удары в грудь? А, может, они правы? С этой музыкой у меня долгов в ЖКХ на тридцать тысяч. Да и ладно бы долги, там ещё вон, Маша у Лены Да уж, лучше даже и не думать, только настрой испорчу. Как-нибудь всё уладится. Не знаю, правда, как. Вместо пяти всего четыре сегодня платят. Вот, я уверен, какой-нибудь саксофонист с ноутом в одиночку у них пять получает, а за меньше и не приедет. Потому что труба, нахер он её купил вообще? Играл бы на саксофоне. А тут, видите ли, диапазона ему не хватает»
Они уже стояли на остановке и ждали маршрутку. Оба по-прежнему молчали, будто всё уже было сказано. Гитарист и трубач стояли рядом и смотрели на снег, который приобретал удивительное множество форм. Вот он падает поодиночке, вот снежинки слепились комочком Снег стелется ковром, кто-то по нему прошёл, и он обрёл рисунок подошвы. Сугробы, заваленные снегом машины и т.д. Жёлтый свет фонарей делал всё грязным, а людикурящие, харкающие, болтающиеделали всё живым. Заснеженный, грязный и живой питерский вечер начался.
Маршрутка подъехала, и музыканты стали занимать места. На входе трубач услышал, как радио пело «Женское счастьебыл бы милый рядом. Ну, а больше ничего не надо нам».
Кстати, сказал трубач, когда они сели. Крутая же песня. Надо тоже выучить.
Какая? спросил гитарист.
Ну, эта. Был бы милый рядом, женское счастье. Сейчас по радио играла.
Да, нормальная песня. Можно выучить.
Думаешь, сделаем её?
Думаю, нет. У нас уже, наверно, сотня другая песен, которые надо делать помимо этой.
Жаль, жаль. Может её вне очереди сделать?
Не, она совсем уж узконаправленная. Кто же её в баре захочет слушать? Надо сначала драйвовое всё выучить.
Это понятно. А как ты думаешь, это и есть всё женское счастья?
Что?
Был бы милый рядом, ответил трубач.
Я думаю, мы им надоедаем чаще, чем они по нам скучают.
А может это так только с немилыми.
Чё?
Ну, пока ты милый, ты должен быть рядом. Вот ты милый?
Я нежный.
Вот именно. Значит, наверно, правду поёт. А из этого следует, что если женщина счастлива, когда ты рядом, значит ты милый. Логично?
Вообще дичь какую-то несёшь. Ничего не понимаю, но ты продолжай, не стесняйся.
Да какая дичь Забей короче. Мы назад как поедем? На такси?
Какое там такси? Как простые смертныена этой же маршрутке. Нам и так на косарь меньше платят, а ты ещё и на такси собрался ехать.
Чего? удивился трубач, услышав такую новость. С чего бы на косарь меньше?
Я тебе разве не говорил?
Ничего ты мне не говорил. А когда ты узнал?
Да, она сразу сказала.
А ты ответил, мол, окей, классно, я и за тысячу вам сыграю?
Нет. Я ответил, это плохо А что я мог сказать? Четыре тысячи лучше, чем ноль.
Но пять ещё лучше. Они сейчас ещё нам скажут, мол, мы играли как-то не так, вот вам три и из них ещё чай оплатите.
Так ты играй нормально, и будет нормально.
Пускай, тогда и платят нормально.
Слушай, за такую игру как у нас радуйся, что мы вообще деньги получаем.
А что не так? Нормально мы играем.
Ага, вспомни свою «Январскую вьюгу» на корпорате, или Miserlou в Royalty.
Да это ерунда. Пару раз было.
Зато, почему нас в Роялти больше не зовут?
Потому что мы знаем мало Ленинграда. Там только шнура и просят.
Выучить то не проблема. Проблеманаучиться играть.
Да-да-да Почему ты сразу не сказал, что нам всего четыре тысячи заплатят?
Забыл. А что, ты отказался бы играть?
Не знаю, возможно.
М-м-м, и чтобы я делал тогда.
А тебе-то что?
У меня, на минуточку, жена и двое детей.
Я это уже давно заметил
Тебе-то, ясное дело, деньги не нужны. В общаге за косарь в месяц живёшь, и Настя кормит тебя. А ты, когда захотел, пришёл к ней, захотел, на точке нашей ночуешь. И я ведь с тебя только половину оплаты беру.
Потому что у нас уговор был.
Какой там уговор?
Я тебе помог басуху продать, мелодику подогнал.
Басуху ты сам купил, а потом перепродал просто дороже.
Нихера не дороже.
А что, дешевле?
Да.
Зачем тогда у меня её покупал?
Ну Тебе деньги нужны были. Я подумал, куплю и перепродам. А за ту же цену продать не вышло.
И что, я виноват теперь?
Нет. Причём тут вообще эта басуха?
А что, ты хочешь про четыре тысячи поговорить?
Я совсем не против поговорить про четыре тысячи, но хотелось бы всё-таки про пять.
Да тебе-то что? 500 рублей больше, 500 меньше.
Это просто вопрос имиджа. Так мы совсем скатимся.
Ой, да какой имидж, чего ты глупости говоришь? Приехали, отыграли пару часов и уехали с двумя кусками каждый.
Нет, я согласен, если мы всего два часа будем играть. По рублю за час каждомуэто логично. Но мы же едем с тремя отделениями.
Сколько можно ныть? Ну, хочешь, я тебе 500 рублей из своих накину.
Да причём тут это? Я же тебе про имидж.
Хорошо, имидж, так имидж. Приедем, ты с ней переговори. Может, она и передумает, но только давай так, если она нас пошлёт, то ты мне две тысячи отдаёшь в любом случае. И мне плевать, можешь своим имиджем заниматься хоть весь вечер.
Я же тебе про будущее наше говорю. Нельзя же так сразу опускаться.
Да где я опустился то?
Ясно, ладно, отдаёмся в музыкальное рабство, значит. Мы и так на днище, а теперь ещё и начнём выкапывать в нём яму.
Ну а кто мы с тобой? Разве мы хорошо играем, чтобы требовать чего-то.
А разве кто-то знает, как мы играем? Это же болото, им, что не выдай лишь бы громко и знакомо, всё за радость. Водка, пиво, танцы, крики. Зачем для них хорошо играть? Они платят за таких неудачников как мы. Так почему бы не просить больше? Или хотя бы столько же, сколько и остальным. Мне и так не в кайф для всякого быдла играть, это и раздражает больше всего. Сколько мы репаем с тобой? Пять-шесть раз в неделю, а иногда и все семь. Та скажешь: «А результата нет». А мне плевать. Я всё своё свободное время убиваю на музыку, которую не люблю, чтобы потом играть её для людей, которых не знаю. И мне хочется разумной компенсации. Вон, Настя сейчас лежит и думает наверно: «Зачем ему всё это? Мог бы листовки раздавать за те же деньги. И сейчас бы со мной лежал, а не ехал куда-то за город». Я вот тоже начинаю так думать. Неужели к тебе эта мысль не приходила? Что можно работать на обычной работе, а вечером играть с друзьями для души.
Ещё бы не приходила. Я просто наркоман уже, понимаешь? Я не могу по-другому, мне нужно либо говорить о музыке, либо её слушать, либо играть. Я же работал на этой обычной работе. И получал нормально, бывали, правда, задержки, но хоть потом выплатили. Сейчас я живу хер пойми как, но мне так проще. Конечно, Лене не проще и детям, но я, правда, не могу по-другому. Может, когда совсем прижмёт, я и брошу всё, но пока Пока что я еду в «Пивной зал» играть «WWW» за четыре тысячи рублей.
А как же имидж? улыбнулся трубач.
Хуимидж, ответил гитарист.
Маршрутка покинула черту города, и за окном пошли поля вперемежку с гипермаркетами. Где-то там на конечной музыкантов ждал очередной бар, старающийся быть оригинальным, завлекательным, непроходимимомным. Очередной тупой и сонный администратор и ленивые официанты. Бармен, чья единственная цельнамутить левака и не спалиться перед админом. Вульгарная и бездушная публика, из которой большинству нет дела ни до музыки, ни до атмосферы. И особая кастапостояльцы, завсегдатаи. Они создают целую вселенную своими разговорами и обсуждениями. Для них важно всё происходящее в их любимом заведении. Постояльцы ревностно защищают свой бар, и если музыканты играют плохо, или «не то», или они просто «бомжары какие-то», то админ больше не позовёт их, и наоборотзавсегдатаи могут сделать целую карьеру, правда, если музыка будет действительно не очень, то и карьера будет короткая. Да и само оформление бара, его атмосфера во многом зависит от завсегдатаев. В общем, если директор общительный, то весь бар зависит от них, они становятся топливом заведения, тем, что делает его живым, настоящим, реальным, всамомделешным.