Он, приподняв голову, пил с таким наслаждением, упоением, что мне в голову вновь невольно пришло сравнение с животным. Вода вытекала ему на шею, тоненькими струйками бежала ото рта по щеке на кушетку, но Илье было все равно. Он пил так, словно я принесла ему воды из волшебного живительного источника.
В бутылке остались какие-то жалкие капли. Я запихала ее себе в сумочку и вытащила салфетки, осторожно оттерев кровь с его разбитой губы. Он молчал, наблюдая за мной. Мне даже показалось, что он может меня укусить - но казалось это всего лишь жалкий миг.
Что я наделала? Знала ли я тогда, шесть счастливых месяцев назад, соглашаясь на все это, что смогу полюбить этого человека?
- Спасибо, милая, - его тихий голос, как всегда, успокаивал меня. Нет, наверное, он все же хочет меня убить.
Какое-то время я молчала, наблюдая за ним. Кажется, мой бывший парень ожил. Блеск его глаз стал другим - не лихорадочным, а яростным.
- Илья.
- Что, моя хорошая? - вкрадчивость в его голосе была такой знакомой.
- Не называй меня так, - нахмурилась я. - Мы ведь больше не пара. Ты знаешь, кто я и... и что сделала.
- Поцелуй меня, - прошептал он вновь. - Напоследок. Ты же знаешь, скоро меня не станет. Поцелуй меня, как раньше? Если я сдохну, я стану призраком и буду всегда рядом с тобой, - пригрозил Илья в шутку. Кажется, ему, правда, лучше.
- Не надо, - ответила я, нервным движением убирая длинные волосы назад, за спину.
- Зачем ты пришла ко мне, милая. Потому что сожалеешь. Поцелуй - и перестанешь сожалеть, - его голос обволакивал меня. - Клянусь, - добавил он уверенно. - Перестанешь сожалеть о том, что тебе пришлось сделать. Они ведь заставили тебя? - осторожность, с которой он задал этот вопрос, ранила меня еще сильнее. Он до сих пор... заботится обо мне? Не может быть. Он - чудовище. И он не верит, что я сама пошла на это. За некое вознаграждение.
Но я так хочу к нему.
И я решилась. Последнее желание обреченного на смерть, пусть оно будет выполнено.
Под немигающим внимательным взглядом черных глаз, обрамленных длинными ресницами, я села на кушетку, касаясь бедром его горячего бока, наклонилась и... почти утонула в своих чувствах. С трудом сдерживая себя, я подула на его подбородок, осторожно провела губами по ямочке на нем, коснулась линии приоткрытого рта, передумала, отстранилась, поглаживая Илью по ключице, а потом... А потом я целовала его упоенно, страстно, напористо, прощаясь и сожалея о том, что произошло. Если бы другие обстоятельства... Другое время... Другое место... То все было бы иначе. Я целовала его, почти впервые оказавшись сверху, и этим поцелуем пыталась сказать ему обо всем. О том, что я сожалею. Боюсь. Люблю. И снова боюсь и сожалею.
Я, закрыв глаза, целовала его в последний раз, совсем осмелев, запустив одну руку в его разметавшиеся темные волосы, а другую прижав к его груди - к сердцу, и слыша его стук, который заставлял и мое сердце биться быстрее.
- Девочка моя славная, - шептал он, так же неистово целуя меня в ответ. - Ты всегда будешь только моя и ничья больше.
Я всхлипнула. Перед смертью не надышишься. Я не смогу зацеловать его впрок. Но я навсегда запомню его. Его движения. Его запах. Его голос.
- Илья, - почти беззвучно произнесла я - его имя стало для меня мантрой. Мне так хотелось сомкнуть глаза, чтобы тактильные ощущение еще больше обострились, но не позволяла себе этого сделать - я должна видеть его до последнего. Я запомню это на всю оставшуюся жизнь, которая теперь кажется пустой. - Эти полгода... я обо всем забыла, и я правда, правда, тебя...
- Я знаю.
Он прижал меня к себе, продолжая целовать. Я вцепилась пальцами в его плечо, задыхаясь от переизбытка чувств, ощущая все то же головокружение и боясь упасть вниз, сорвавшись с обрыва вниз, к ядовитым клубам белого дыма. Я не падала только потому, что держалась за него, не отпускала не на секунду.
Илья властно провел рукой по моей спине, и я подалась к нему всем телом. Он - мой. Хотя бы эти секунды он - мой.
Очнулась я спустя несколько секунд, когда куб с его энергией вдруг стал трещать, как лед на реке весной. И так же, как и лед, таять, высвобождая языки красно-фиолетового пламени.
Что?!
Его рука на мне?!
Но он же привязан!
Нет, только не это! Нет, нет, нет.
Да.
Почти мгновенно энергия Илья вернулась в его тело. От хрустального куба остались только потоки грязной воды.
Я в каком-то бешеном ужасе дернулась, попыталась вскочить, но Илья ловко перевернул меня на спину, оказавшись надо мной, опираясь на локти и прижимая к кушетке. На его губах играла озорная лучистая улыбка. Он освободился от своих оков, и теперь мог делать все, что хотел.
- Попалась, зайка, - сказал он, звонко чмокая меня в щеку, а потом еще в скулу, в кончик носа, в висок, а я боялась дышать.
- Отпусти меня, - пискнула я едва слышно.
Он меня убьет. Он убьет меня. Нет, так вернее - меня убьет он. Тот, кто еще вчера дарил мне сказку.
Я почти видела, как он делает это. Почти чувствовала боль в шее - он мог одним движением свернуть ее. Не могла дышать - словно он уже душил меня.
- Нам нужно серьезно поговорить, - заявил Илья.
Я испуганно глянула в его глаза, зрачки которых постепенно сужались.
Не простит, не простит, не простит. Убьет. А я его так люблю. Какая же я дура. Но звать на помощь и кричать я не стала - заслужила это. За предательство всегда полагается страшная кара.
- Очень серьезно. Очень. Ты плохо себя вела.
Илья поцеловал меня в шею, вздохнул и поднялся, спрыгнув с кушетки, заставив встать и меня, а после крепко взял за одеревеневшую руку. Меня почти не держали ноги, коленки тряслись, пальцы дрожали, но я, словно ненормальная, чувствовала необъяснимое удовольствие от того, что Илья был рядом со мной. Мне захотелось, как прежде, прильнуть к его груди, и чтобы он меня обнял, поцеловал в макушку и сказал что-нибудь веселое или успокаивающие.
Однажды я поранила палец ножом - больно и глубоко. Крови было очень много, и не устающий поражаться моему неумелому обращению с простым ножом Илья стоял передо мной, сидящей на диване, на коленях, и перевязывал ранку. Я ныла, что мне больно, а он, как мог, успокаивал меня - в своем стиле.
'Ничего страшного, милая. Скоро пройдет. Больно? От одной боли можно отвлечься другой болью. Так давай, порежься посильнее где-нибудь еще. Руку порежь и перестанешь обращать внимания на пальчик. Ну, чего ты на меня так злобно смотришь? Я тебя сразу предупреждаю, я тебе ничего резать нигде не буду, сама как-нибудь обойдись!'.
Тогда я делала вид, что обижаюсь, целых полчаса. А он умудрился поймать мне пчелу, залетевшую в нашу квартиру, поднести чуть ли не к лицу обозлившееся жужжащее насекомое и объявить, что он, мол, нашел другое средство против боли. Пчела укусит меня в щеку, и тогда я и думать забуду о каком-то там порезанном пальце. Тогда я сама сбежала от него в ванную комнату, а Илья, хохоча, отирался рядом и выманивал меня, в конце концов, плюнув, и открыв хлипкий замок все тем же ножиком, которым я порезалась.
Это было недавно и так давно одновременно.
Илья, который сейчас находился рядом со мной, был другим. И я знала о нем куда больше, чем раньше.
- Ты меня так манишь, милая, что я не отказался бы порадовать тебя прямо здесь, но сейчас нам помешают, - прошептал он, обняв меня сзади, на ухо. - Ну же, чего ты трясешься? - Одну руку он положил мне на шею, впрочем, совсем не сдавливая ее сильной жесткой ладонью.
Несколько секунд - и в камеру ворвались вооруженные люди, среди которых были и Леон с Адамом. Видимо, поняли, что произошло с кубом. Их боевые заклятья были на готовы, впрочем, как и пальцы на курках.
- Отпусти ее! Сдавайся! Ты не уйдешь! - раздалось со всех сторон. Я в оцепенении разглядела в толпе мужчин Леона. Он смотрел на меня так, как будто бы я уже была мертва. Да и сам он выглядел так, как будто бы не Илья носил кличку Убитый, а сам Леон, и теперь старался оправдать ее.
- Да, конечно, сейчас, - отозвался лениво Илья и шепнуло мне ласково. - Побудешь моей защитницей, малышка?
- Атакуйте! - услышала я громкий отчетливый голос Адама. - Он не должен уйти.
- Они попадут в Алису! - заорал вдруг Леон, непонятно почему заволновавшийся за меня. - Не атаковать!
Однако все-таки они послушались его старшего брата, а не его. Раздались хлопки, но прежде чем желтое облако, сорвавшееся с пальцев боевого мага, настигло нас, мы исчезли.
- Алиса! - заорал Леон, и последнее, что я видела - его перекошенного от злости лицо, которое когда-то - в прошлой жизни - казалось мне красивым и одухотворенным, а после - лицо Ильи с застывшей на нем недоброй улыбкой-гримасой. Только его ставшие вновь светлыми глаза улыбались. Или я хотела, чтобы они улыбались мне? Наверное, так.
И провалилась в баюкающую темноту.
Я пришла в себя в полутемной незнакомой комнате с французскими окнами, за которыми раскрашивал золотыми и розовыми красками серое небо то ли закат, то ли рассвет. Я лежала на мягкой широкой кровати, и ветерок играл с моими волосами и приятно холодил пылающую кожу. Я попыталась пошевелиться, но руки и ноги не слушались меня - они, разведенные в стороны, были привязаны к спинкам кровати, и я сама себе напомнила Витрувианского человека.
Страх новой волной нахлынул на меня, душа и опаляя ледяным дыханием мои щеки и шею. Я в ловушке. Илья отомстит, он никогда не поймет, он... Он будет прав.
По щекам покатились первые соленые слезы.
Когда Леон предложил мне все это, я кричала так, что, казалось, сама оглохну. Тогда мне казалось, что он продает меня. Кто такой Илья по кличке Убитый, я прекрасно знала. Чудовище - так все о нем говорили. И мне не хотелось быть овцой, которую отправляют ему на заклание. Но... они смогли уговорить меня, вдвоем с братом. Сказали, что только я смогу спасти свой клан, зависящий от Пожарских. Они убеждали, просили, и, в конце концов, Леон - гордый, как лев! - поступился своей гордостью и встал передо мной на колено, взяв руку и поцеловав ее.
'Ты будешь моей после всего этого?', - спросил он меня.
И я согласилась. Я обязана была помочь своему клану.
Гипнозом мне скорректировали память, заставив забыть о магическом мире - до тех пор, пока я не услышу кодовую фразу. И совершенно новую меня оправили к тому, кто пугал меня еще в младших классах. Правда, я совсем не помнила ничего из прошлой 'магической' жизни, и поэтому, наверное, встреча с Ильей показалась мне волшебной. Она, конечно же, была подстроенной, но казалась мне случайной. Я сама себя считала простой девушкой, которая вдруг встретила любовь всей своей жизни. И Илья так считал.
Как только я услышала кодовую фразу, действие гипноза пропало, и я вспомнила обо всем, о чем забыла за эти шесть месяцев. Фразу сказал курьер из магазина, передав мне вместе с покупками шприц-ручку с сильнейшим наркотическим лекарством, которое сразу же заставило Илью потерять сознание - он не ожидал, что его любимая девушка подойдет сзади не для того, чтобы обнять, а чтобы сделать инъекцию в шею. Почти сразу его забрали люди Леона и Адама, а я, находящаяся в шоке от всего происходящего, поехала вместе с ними. Я чувствовала себя человеком с раздвоением личности. Я была одновременно Алисой и Яной. И две эти личности теперь соединились во мне в единое, но ужасно болезненное целое. Алиса ликовала, что все получилось. Яна в прострации смотрела по сторонам, не понимая, что случилось с тем, кого она по-настоящему полюбила.
Битва между Алисой и Яной в моем теле длилась недолго. Настоящее победило прошлое с разгромным счетом, хотя отлично понимало, что будущего уже не изменить.
Дверь отворилась, и я замерла. Сейчас... сейчас все случиться.
Илья сел рядом и стал гладить меня по волосам.
- Эй, не притворяйся, что ты спишь, - сказал он, нагнувшись ко мне. - Подъем!
Я распахнула глаза.
Мы поменялись ролями. Теперь обездвижена я, а он свободен, как вольная птица. Большая хищная птица с черными крылами и изогнутым клювом. Теперь Илья сможет делать все, что ему захочется, и, судя по тому, что я раньше слышала о нем, он будет делать ужасные вещи.
Первой ужасной вещью стало то, что он вновь оказался сверху, только теперь уже опираясь на кулаки и глядя, не отрываясь, мне в глаза. Второй - он провел носом по моей щеке, заставив зажмуриться, а третьей - игриво прикусил за мочку уха.
- Я же сказал, нам надо серьезно поговорить, - произнес он вновь. - Ты сама понимаешь, как серьезно.
Страх или любовь? Что я чувствую? Что во мне побеждает?
- Я привык к имени Яна, - недовольно сказал Илья, отстранившись, хотя я ждала совершенно другого. - Мне не нравится имя Алиса. Ну что ты на меня так смотришь, милая? Ты меня боишься? - весело поинтересовался он и провел языком по моей нижней губе.
Он играет со мной?
- Скажи, что я - зайчик? - Теперь он вытирал мои слезы. - Ну, давай. Признаю, я всегда считал это дикими ванильными соплями, но сейчас мне хочется, чтобы ты сказала так.
- Зайчик, - прошептала я с трудом.
Я всегда называла его зайчиком. Знала, что смешно, но мне так нравилось называть его именно так или писать ему сообщения: 'Зайчик, я скучаю', или 'Зайчик, ты мне больше не нравишься, потому что ты плохой:( ', или 'Зайчик! Где ты ходишь?!'.
- М-м-м, девочка, ты попалась, и мне это дико нравится. Плачешь? Зачем плачешь? - он стал оттирать слезы, а я ничего не могла произнести, а Илья вдруг стал требовательно меня целовать. Так неистово он делал это только однажды, когда вдруг напившись, пришел домой злым, а я хотела его успокоить. И если сначала я замерла, то потом, сама не замечая, как стала отвечать ему, чувствуя, что я вновь стою на этом самом проклятом обрыве. Целовала его и плакала.
Он вдруг отстранился и приказал хрипло и насмешливо:
- Обними меня.
- Что? - едва слышно прошептала я.
И только тогда я поняла, что больше ничто не удерживает мои запястья и лодыжки. На смену страху пришло ошеломление.
- Я просто хотел пошутить, - проговорил Илья тихо. - Я не думал, что ты настолько испугаешься.
Я робко положила ему на спину обе руки, осторожно провела ими вдоль позвоночника, исследовала плечи...
- Ты меня боишься, да? Меня всегда все боятся, - говорил он почти в отчаянии. - А я не такой, понимаешь, Яна? Не такой. Я не знаю, почему они думают, что я - чудовище. Не бойся меня, ладно? Не бойся меня. Просто не бойся меня. Если я смеюсь над тем, над чем не смеются другие, это делает меня не таким, как все? А если я сильнее? Я просто намного сильнее их. За это ненавидят.
- Илья, - жалобно прошептала я. Где-то в глубине души ликовала нежность. - Я не хотела. - И тут слезы сами хлынули настоящим потоком. Я лепетала сквозь них, что он не простит меня, что я боюсь, а Илья просто молчал и, уложив меня к себе на колени, слушал.
- Я люблю тебя. Поэтому не злюсь. Знаю, что ты искренне говоришь это. А теперь просто молчи, - провел он ладонью вдоль моей шеи, замерев на ключице и медленно опуская руку ниже, заставляя мышцы на животе сжиматься.
Страх проходил с каждым новым движением.
И я не хотела больше бояться его. Мы уснули только спустя несколько часов, обнявшись, и не отпуская друг друга во сне.
- Как ты умудрился выбраться? - прошептала я перед тем, как закрыть глаза. По всему телу разлилась легкая истома, а душа пела, несмотря на то, что впереди нас ждало что-то непонятное и страшное. - Они были уверены, что ты полностью в их власти.
- Просто я очень хотел, чтобы ты дала мне воды, - подмигнул Илья и укрыл мои обнаженные плечи одеялом. - Я же сказал, что ты не пожалеешь. Помнишь, милая? Одно старинное колдовство, о котором мало кто знает. Единственное наследие отца. Вода возвращает мне всю силу. Вода - мой источник.
- А вы, правда, верите в судьбу? - сонно спросила я, прижавшись щекой к его груди.
- А ты веришь, что магия существует, милая?
Месяц спустя
В этом тихом месте у моря, которое я почти начала считать своим домом, Ильи не было уже третий день. Он ушел во вторник, по срочному вызову князя Воскресенских, вечером, вместе с солнцем, которое устало скрылось за горизонтом.
Среда тянулась мучительно долго. Четверг стал сущей пыткой. А пятница показалась мне настоящим адом. Ведь я знала, почему Илья не возвращается. И он, и я оказались перед сложным выбором. Между долгом и своими чувствами.
Что будет с моим кланом - я не ведала. Я выполнила свое обещание, но... исчезла вместе с врагом Пожарских.
И я знала, что мой Илья оказался в не менее трудном положении. Ведь князь Воскресенский приказал ему возвращаться в обитель клана - и возвращаться одному.
Я с нетерпением ждала его, но с каждой минутой ожидания все больше и больше осознавала, что Илья сделал свой выбор и уже не вернется. В пятницу вечером, когда на небе появились первые звезды, я приняла решение, точно поняв, что он больше не придет. Слово князя для него закон. А это значит, что сказка закончилась. Как робот, я надела свое любимое платье и самые красивые туфли, подаренные Ильей, зачем-то накрасила красные и опухшие от слез глаза и, погасив свет, медленно пошла к двери, бессильными руками тянув за собой чемодан. Каждый шаг давался с огромным трудом - мне не хотелось покидать место, где я была так счастлива.