- И тебе привет, - отозвался беспечно лежащий парень, как будто бы ничего и не случилось. Его совершенно не смущало собственное положение.
- Думаю, не нужно разъяснять, для чего ты сюда попал. Ты и сам это уже наверняка понял.
- Ага. Не дурак. Все-таки жадность вас погубит.
- Тебе не нужно было быть таким беспечным, друг мой. - Светловолосый поправил очки указательным пальцем. Его глаза горели зловещим потаенным торжеством. - Я говорил тебе это однажды.
- А я говорил, что не нужно быть смелым, - улыбнулся ему в ответ Убитый. - А особенно не нужно быть самонадеянным. Что с ней? - вдруг спросил он.
- С кем - с ней? - бледные губы растянулись в улыбке.
- Не прикидывайся, Леон, - на миг устало прикрыл глаза пленник -магия клана Пожарских начала действовать, и энергия потихоньку покидала его, наполняя собой хрустальный зависший в воздухе куб. Такой процесс всегда был болезненным - как и любое хирургическое вмешательство в тело, только сейчас операция проходила, можно сказать, в душе пленника. На живую. Однако это было только начало.
- А, наверное, ты имеешь в виду свою милую подружку? - сказал Леон весело. - А она здесь. Прямо здесь.
- Прямо здесь я, ты и твой старпер, - отозвался Илья Убитый. - Убого полагать, что нас здесь четверо. Или вы ее где-то спрятали? - это было сказано в шутку, но глаза его оставались холодными, как лед.
- Остришь? Что ж, поостри. Напоследок.
- Если ты с ней что-то сделал, я тебя убью, - буднично известил врага Илья. Он совершенно не походил на то чудовище, которым его считали многие.
- Как?
- Уж как получится.
- Какая экспрессия! Твоя милая Яна в соседней камере. - Парень с прилизанными назад волосами и в очках склонился над поверженным врагом. - Лично поиграл с ней немного. Горячая девочка, скажу я тебе. Огонь.
- Смело, - тихо проговорил темноволосый. Ничего не поменялось - ни выражение его лица, ни интонации, но все находящиеся в камере ясно поняли, что Убитый в ярости - отлично скрываемой ненормальной с трудом контролируемой разумом ярости. Леон наслаждался этим бешенством, как кто-то наслаждается дорогим вином, кто-то - морским свежим бризом, а кто-то - выбросом адреналина в кровь.
- Смело?
- До безумия смело.
- Нет. Это умно, - поправил Илью Леон и по внутренней ментальной связи отдал несколько коротких приказов. Спустя пару минут в камеру вошли еще двое - старший брат Леона Адам и высокая длинноволосая девушка, которая несмело ступала ногами, обутыми в простые балетки, по холодному полу. Она была похожа на танцовщицу, которой предстояло танцевать по раскаленным иглам. Симпатичное простое лицо с большими глазами медового цвета и бровями вразлет не выражало ни единой эмоции. В этих глазах Илья привык видеть задорные огоньки, а теперь они были потухшими. И ему это не нравилось.
- Шутка, - кротко сказал Леон разочарованно, явно рассчитывая на куда более бурную реакцию соперника. - Я знаю, ты очень веселый парень, решил тебя немного посмешить. Я с ней ничего не делал. Разумеется, пока. А вот и наша умница, которая помогла нам проделать это с тобой, - он обнял девушку за плечи. - Это моя игрушка. Моя прелестная куколка Алиса. Мы, знаешь ли, договорились. Она помогает поймать тебя. А я помогаю ее клану. Я не брезгую уже использованными вещами, их всегда можно хорошенько вычистить, а потом использовать, - тихо и вкрадчиво прошептал Леон на ухо Убитому, в мочке которого искрилось все под тем же светом серебряное простое колечко.
Пленник сделал вид, что не обратил на эти слова никакого внимания. Он поднял голову, насколько позволили его путы - на шее его напряглась каждая мышца, каждая жила. Илья до ужаса хотел увидеть ее, но совершенно не ожидал увидеть в таком качестве. Его тюремщик, ухмыляясь, обнимал Алису, и она не отталкивала его, стояла, гордо расправив плечи. Вот только частое дыхание выдавало ее нервное напряжение.
- Хай, - бодро сказал Убитый девушке. Его жесткие ассиметричные черты смягчились, когда он увидел ее.
- Здравствуй, Илья, - очень холодно произнесла девушка, все же осмелившись положить руку на пояс Леону.
- Отлично выглядишь, малышка.
- Она была с самого начала на нашей стороне, - сообщил пленнику Адам почти злорадно, а его младший брат демонстративно притянул к себе девушку, деланно ласково поцеловав ее в лоб. - Ты попался, Убитый. Скоро твоя кличка станет твоим статусом.
- Вот это поворот, - сказал вновь девушке Илья. - Милая, мне он не нравится. А тебе?
- Н-нравится, - произнесла она, с некоторым испугом глянув на братьев Пожарских. Но опять-таки этот испуг заметил только Убитый. Он медленно облизал пересохшие губы, пристально глядя на длинноволосую. Она отвернулась.
Ей казалось, что Илья хочет убить ее за предательство. Если бы она знала, никогда не согласилась бы на это, даже ради клана.
- Ребятки. Братики-акробатики. Освободите нас, пока не поздно. Завтра мы хотели съездить в наше первое совместное путешествие и все такое. Обещаю, я приму все за шутку и забуду о вас.
- А ты, и правда, дурак, - сказал Адам, вздохнув. - Не ломай комедию. Ты попался. Просто прими это. Твоя сила скоро будет нашей. Все ваши новейшие разработки будут нашими, потому что сегодня мы завладели не только тобой, но и всеми данными. Кажется, Воскресенские вновь станут никчемным кланом. Жалко, да?
- Ты так гордишься, что скоро лопнешь, друг, - беспечно отозвался Илья. - Малышка, - позвал он девушку ласково. - А, малышка?
- Мы пойдем, - резко сказала та, дернув Леона за рукав. - Я не хочу его видеть.
- Яна, приди ко мне, я уже скучаю, - тут же отреагировал черноглазый.- Не приду, - нервно огрызнулась девушка и, взмахнув волосами, ушла.
Но она все же вернулась позднее. Она не могла не вернуться.
Неужели за полгода можно так сильно привыкнуть и полюбить?
Он, пристегнутый, лежал и смотрел на меня блестящими немигающими глазами, которые сейчас казались черными - так были расширены его зрачки. Впервые я видела его таким беспомощным.
- Поцелуй меня, - хрипло попросил он. - Малыш, поцелуй меня.
Я ничего не ответила ему, глядя на него сверху вниз, и стараясь, чтобы этот взгляд был высокомерным, и изо все сил борясь при этом с жалостью, которая тяжко давила на сердце в тандеме с совестью. Они говорили мне, что он ужасный, опасный, ненормальный, но сейчас он, пристегнутый за руки и за ноги к кушетке, обессиленный, обездвиженный, не был похож на того зверя, которого они мне описывали. А я, глядя на его обнажённый торс, на спокойное бледное лицо, на напрягшиеся мышцы плеч и предплечий - так, что и без того хорошо выделявшиеся вены стали видны еще сильнее, не могла поверить, что он - чудовище. Тот самый, о котором так много говорили.
- Девочка, - почти прошептал Илья. Ставшие из голубых черными глаза мазнули по мне, и я почувствовала себя еще более неуютно. - Я прошу тебя, в последний раз.
- Нет, - ответила я, стараясь, чтобы мой голос был твердым.
- Я тебя люблю, - сообщил мне Илья и чуть-чуть улыбнулся потрескавшимися губами, в уголке которого была запекшаяся кровь. Темные растрепанные густые волосы казались каким-то сюрреалистичным черным пятном на белой кушетке.
Я промолчала. Память попыталась подсунуть счастливые мгновения из прошлого, где мы были вдвоем, но здравый смысл был сильнее, заставив вспомнить слова одного из старых опытных магов, инструктировавшего меня перед началом операции: 'Он не человек. Он не будет пытаться договориться с тем, кто будет представлять для него опасность. Он просто убьет его. Некоторых людей называют роботами. А маги называют его ожившим боевым артефактом. Боятся его - это нормально. Ненормально - считать, что ты сильнее'.
- Яна, - ласково позвал Илья меня по имени, словно был не в камере, а на нашей кровати с прохладными белоснежными простынями.
Я не стала слушать и просто вышла из камеры, ненавидя себя за слезы, подступающие к глазам и за ком в горле, и не за страх, и за проклятую нежность, и за предательство, и не взращённую ненависть. Как бы я не хотела больше приходить к нему, но все-таки не выдержала и вернулась через пару часов. Часовые удивленно взглянули на меня, но ничего не сказали - им нечего было мне предъявить. Ведь у меня ранг. Статус приближенной к Леону.
Кажется, его лихорадило. Изредка черные блестящие глаза его закатывались, ноги подергивались. Время от времени Илья крепко стискивал зубы и сжимал пальцы, словно борясь с очередным приступом боли.
Они выкачивали у него энергию - ту самую, которая позволяла ему быть необычным. Необычно сильным, выносливым и... наверное, жестоким?
То, что помогало лишать Илью его необычной энергии - большой хрустальный куб, в котором клубились красно-фиолетовые огни. Я завороженно уставилась на этот куб, который теперь еще и медленно вращался в воздухе, и у меня по рукам пробежали мурашки.
Илья заметил меня, повернул голову и вновь попытался улыбнуться. Выглядело это жутковато. Как гримаса.
- Солнышко, - сказал он и закашлялся. - Я ждал тебя, - с трудом прошептал он. - Моя девочка. Так?
Голос другой, а вот интонации оставались прежними - смешливые, вкрадчивые, игриво-лукавые, с толикой уверенности в своей правоте. Только и ждешь, что он вот-вот рассмеётся громко, или остроумно подколет, или совершит совершенно неожиданную выходку.
Что мне в нем нравилось? Эта уверенность? Смелость? Надежность?
Не знаю.
То, что ночами он обнимал обеими руками так нежно, прижимая к себе, как нечто невероятно ценное, и я чувствовала себя нужной и любимой?
Нет-нет-нет, об этом нельзя сейчас думать! Он же враг клана Пожарских, то есть, уже почти моего клана!
- Не так, - резко ответила я. - Не хочу тебя огорчать, но у меня есть другой. Тот, с кем все, - я замолчала, чуть растерявшись, - с кем все по-настоящему.
- А как было у нас? По-искусственному? - он проглатывал окончания из-за нового приступа боли.
- Да, - кивнула я. - Сожалею, - добавила я внезапно. Кто бы знал, сколько сил мне стоило находиться сейчас в этом месте и видеть, как Илье больно!
- Расскажи мне, - он выгнулся дугой, и мне понадобились все мои эмоциональные силы, чтобы не выдать своих чувств и не зарыдать. Они ведь обещали, что все закончится быстро, и он не пострадает! - Расскажи мне что-нибудь. Про себя.
Эта просьба была неожиданной.
- Меня зовут Алиса, - сказала я, хотя уже привыкла к имени Яна.
- Али-са, - по слогам произнес Илья, словно пробуя на вкус. - А меня зовут Убитый. Несколько раз думали, что я погиб, а я всегда оставался живым.
Я знала, что это его кличка. С самого начала знала. Да и вообще много всего знала - прошла целый инструктаж. А потом все забыла...
- Ловко ты... вы меня, - сказал он. - Малышка, ты супер, - добавил Илья, вводя меня в ступор. Он - обездвиженный, немощный, испытывающий боль от выкачивания его собственных жизненных сил, ввел меня, здоровую и стоящую над ним, как надзиратель, в ступор!
- Я ничего не заметил. А я читал тебя. - Он не обвинял. Илья веселился.
- Поэтому меня и выбрали, - честно сказала я. - Я аркана.
Он присвистнул. Арканами называли тех людей, любые магические действия над которыми были невозможными. Аркан часто принимали за простых людей.
- Да-а-а, ло-о-овко, - протянул Илья, прикрыв черные пугающие глаза. И резко их распахнул, уставившись на меня
Кажется, его боль чуть отступила. Временно.
- Ты меня любишь? - спросил он. У меня по груди словно стилетом провели. Все же, что я... что я наделала?
- Тебя должны интересовать не эти глупые вопросы.
Почему-то я смотрела на него и не могла оторвать взгляд. Раньше он был мой. А теперь?
- Твой голос.
- Что мой голос?
- Не бойся меня, солнышко Алиса. Ты же видишь, что я ничего тебе не сделаю... Я не злюсь. Не злюсь, все хорошо.
Не я успокаивала его, он - меня.
- Илья, - сказала я осторожно, ощутив острое, почти болезненное желание дотронуться до закованного по рукам и ногам парня. - Мне жаль, правда. Мой клан... они обещали уничтожить его. Ты всегда с энергией, ты не поймешь, а они... - Я замолчала, закрыв лицо руками.
- У тебя глаза грустные. Ненавижу, когда так.
Не выдержав, я осторожно коснулась кончиками трех пальцев его часто вздымающейся груди, влажной от пота и внутренне сжалась. Ничего не произошло. Меня не ударило током, не поразило молнией в сердце, не отбросило прочь взрывной волной. Произошло другое. То, что всегда происходило, когда я касалась Ильи - я захотела быть с ним и быть его. Быть в мире, который принадлежал только нам двоим.
Он прошептал что-то неразборчиво.
Такой родной, близкий, привычный, каждый изгиб его тела знаком. Илья со мной, но он так далек от меня.
Мне казалось, что я стою на краю утеса, спиной к невероятной пропасти, из которой исходит клубами ледяной белый пар, обжигая мне лодыжки.
Я, чуть осмелев, положила на его ненормально горячую грудь свою холодную ладонь и чуть провела ею вниз, остановившись на напрягшемся животе. Илья замер, даже на какое-то мгновение перестал дышать, следя за моей рукой. Еще одно движение вниз - и я почти касаюсь ремня его джинсов, чувствуя приятное головокружение.
- Мое чудо, - прошептал он. Я точно знала, что он хочет прикоснуться ко мне, обнять, уложить на обе лопатки, смеясь и шепча глупости на ухо.
Раньше - в прошлой жизни, которая закончилась ночью, я часто его так дразнила, когда он работал, сидя за своим ноутом - гладила по животу, или даже целовала, или щекотала волосами, а Илья в шутку ругался и отгонял меня, как хозяин игривую назойливую кошку, которая хотела внимания.
'Малышка, позже, я занят', - говорил мне Илья, отпихивая. Он не мог отвлекаться на меня и на то, что я требовала, чтобы, по его словам, что-то не пропустить в работе. Он сказал, что я делала его невнимательным.
'Ну, хотя бы поцелуй меня!' - возмущалась я, норовя коснуться парня вновь, а он только чмокал меня в нос и велел посидеть в другой комнате, чтобы не отвлекать его.
Один раз я так достала его, что он взял меня за лицо, слегка сжав щеки указательным и большим пальцами, отчего я сделалась похожей на хомячка, и сказал строго:
'У меня сегодня много работы. Не мешай, иначе накажу. Поняла?'.
'Хорошо, - покорно ответила я. - Тогда я просто посижу тут, ладно? Рядом с тобой'.
'Посиди'. - И глупый доверчивый Илья вновь погрузился в непонятную мне работу, стуча пальцами по клавишам или наоборот, замирая, и что-то внимательно читая.
В тот раз я умудрилась заставить его врасплох. Каким-то образом выдрала ноут, молниеносно уселась на него сверху, обхватила обеими руками за шею и стала целовать. Первые полминуты он отвечал на поцелуй, а после вдруг подхватил на руки и, пока я хлопала ушами, считая, что Илья решил перейти в спальню, и отнес меня в ванную комнату, где благополучно и запер.
'Я же сказал, что накажу тебя', - произнес он и ушел.
Я просидела в ванне почти час, обозлившаяся не на шутку - крики и стук по двери не помогли, я только лишь сбила костяшки, что еще больше меня разъярило. И когда Илья, сделав свою идиотскую работу, соизволил открыть дверь, я озлобленной кошкой налетела на него, до боли впиваясь ногтями ему кожу, а он, не обращая на это никакого внимания, утащил меня в спальню, сам уже являясь инициатором поцелуев и не только. Это была одна из самых сумасшедших наших ночей - на спине Ильи долго были следы моих страсти и ярости, а он только смеялся и шептал, наклонившись к моему уху, что это безумно заводит его. И даже когда я укусила его за плечо, он только приглушенно застонал, впиваясь в мои губы так, как будто целует в последний раз.
Последний раз...
Я вдруг почувствовала волнение с легким и совсем не изысканным привкусом страха - как будто бы очутилась перед замершим перед прыжком гепардом или волком, и тут же одернула руку, как от горячей сковороды. Он едва слышно засмеялся - хрипло, по-чужому, но беззлобно.
И глаза его были такими болезненными, и свет лампы отражался в них как холодное белое пламя.
А магический хрустальный куб продолжал работать, забирая его силу и жизнь.
- Воды? - предложила я вдруг, занервничав. Обнять, как же я хочу обнять его. Но нельзя - он враг. Враг - даже само слово звучит грозно и бескомпромиссно.
Почему человек по дурацкой кличке Убитый так много для меня значит? Этого не должно было произойти!
- Если... можно, малышка.
Я огляделась - воды в камере не было.
Леон видел, как Алиса, испуганно озираясь по сторонам, крадется из туалета, где она набрала воду в бутылку, обратно в камеру к Илье.
- Зачем ты разрешаешь ей ходить туда-сюда? - положил ему на плечо руку брат, довольный результатами операции.
- Она ничего не сможет сделать, а Убитый помучается, - злорадно отвечал Адаму Леон. - Может попозже, когда его силы будут на исходе, я преподам ему забавный урок.
Во второй раз юркнув в камеру, я достала бутылку с ледяной водой, открутила крышечку и поднесла к полуоткрытым губам Ильи.