Открывай рот Людмила, а то умрёшь, говорила она, и вливала девочке в рот жидкость.
На следующий день, ближе к вечеру, пришла навестить больную Шура. Она принесла с собой лекарство. У неё имелся запас лекарств, которые взяла в аптеке, где работала. Несколько дней ей давали эти лекарства, но всё было напрасно. Улучшений не последовало.
Был момент, когда она впала в беспамятство, и как бы сквозь сон, слышала голос воспитательницы: «Ей хлеба не надо, она всё равно умрёт». От таких слов, Люду, словно пробило током, и она встала с постели. Ровной походкой она направилась к ведру-туалету. Другая девочка постарше, помогла ей. Воспитательница отдала Люде хлеб, глядя с большим удивлением, как она стала есть.
Твои дёсны перестали болеть? спросила она и подала стакан с водой, чтобы попить. Сил не было ответить и, скушав хлеб, она снова легла в постель.
Так она пролежала несколько дней, вставала с постели только в туалет, и хлеб она кушала тоже, лёжа в кровати.
В конце марта стали эвакуировать детдом через Ладогу. Люду брать не хотели. Она была очень слаба и вся голова у неё была в болячках из-за вшей. Боялись, что она всё равно не доедет и в пути умрёт. За неё вступилась медсестра. Она помнила, как Люда ей помогала утюгом дезинфицировать бельё. Автомашины подъехали прямо к детскому дому. Многие дети не могли сами садиться в машину, и их загружали воспитатели и солдаты.
Перевозили детей на машинах «полуторках», в открытом кузове. В средней группе, в которой была Люда, из первых ребят, поступивших в детдом вместе с ней, остались только трое. Остальные, около тридцати человек поступили недавно. Большинство детей за время блокады умерли.
В путь отправились рано утром и ехали до Ладоги долго, пережидая артобстрелы. Само Ладожское озеро выглядело, как бескрайнее поле, покрытое снегом. Лишь через него проходили несколько параллельных дорог, заполненных водой, словно каналы.
Перед озером колонна автомашин остановилась, водители не решались въехать в воду. Страшно было, вдруг машины проваляться под лёд. Но вот, навстречу, издалека появились несколько машин с грузом. Туда они перевозили людей, а обратно везли продовольствие и боеприпасы для армии. Увидев, как другие машины едут через озеро, водители осторожно двинулись в путь. Вода во многих местах достигала до кабины, и автомобиль мотором разрезал воду, словно корабль носовой частью. Не успели проехать и десяти минут, как засвистели снаряды. Они не попадали в цель, взрывались в стороне от машин, поднимая вверх столбы воды. Дети в кузове очень испугались, слышались визг и крики отчаяния. Воспитатели старались успокоить детей и удерживали, чтобы никто не выпрыгнул из кузова. Люда молилась: «Господи, не дай мне погибнуть! Помоги, Господи!» Когда артиллерийский обстрел закончился, неожиданно налетели фашистские самолёты, с крестами на крыльях. В колонне, ехала сопровождающая машина с военными. Они начали стрелять из пулемёта по самолётам и один из самолётов загорелся. Дым чёрным шлейфом тянулся за самолётом, и он упал на озеро. Люда видела, как несколько секунд хвост самолёта торчал на поверхности, а затем исчез подо льдом. Ей стало жалко лётчика, что он в мучениях погиб. Она на мгновение забыла, что это смертельный враг, который мог её убить. Другие самолёты быстро улетели.
Пока ехали по Ладоге одна машина, двигавшаяся впереди, провалилась и ушла быстро под лёд. Люда видела это. Она даже не успела испугаться, так быстро всё произошло. В кузове, где она сидела, все испуганно закричали. Их машина, повернула вправо и объехала это страшное место. На поверхности воды, плавали несколько игрушек. Даже не верилось, что этих детей, сидевших в кузове, уже больше не будет, и они умерли в мучениях. Так, в страхе, они преодолели путь через озеро. Все дети и воспитатели, находились под жутким впечатлением, от увиденного несчастного случая. Дети спрашивали воспитательницу:
Может, кто-то выплыл и остался жив? Но она с грустью отвечала:
Вода очень холодная, и утонувшие ребята умерли за пять секунд, почти не мучились.
Глава 9
Детдом привезли в деревню Турово, Некрасовского района, Ярославской области. Там имелся двухэтажный деревянный дом, в котором до революции жил богатый крестьянин, а затем было колхозное правление. Контору перевели в другую деревню и теперь здесь стали жить дети.
Деревня встретила детский дом не дружелюбно. Народ и в деревне голодал, а теперь ещё лишних нахлебников прислали. Директор детского дома Сергей Павлович Иванов, собрал колхозников и разъяснил им, что пережили дети во время блокады, сколько их умерло за этот период, и, как страшно было переезжать через Ладогу. В заключение своей речи он сказал: «Выжившие ребятишкиэто наш золотой фонд, их беречь надо. Им придётся восстанавливать разруху. Они наше будущее».
Люда Смирнова продолжала болеть от голода и простуды. В основном, она лежала целыми днями в постели. Здесь, в деревне, стали лучше кормить, но силы возвращались медленно. Одежда у всех обветшала, и вскоре, на новом месте, стали выдавать обновки. Кастелянша, пожилая баба, из местных жителей, выдавая одежду, говорила: «Смирновой ничего не надо. Она скоро умрёт». Люда лежала в постели, и эти обидные слова слышала. В комнате-лазарете ещё находились больные девочки, но им кастелянша выдала одежду. Вскоре в лазарет зашёл Сергей Павлович, и Люда пожаловалась ему. После этого директор велел кастелянше выдать и Людмиле Смирновой одежду.
Когда снег растаял, и стало тепло, то Люда начала потихоньку выходить на улицу. К июлю она уже могла ходить вместе с другими детдомовцами работать в поле, участвовала в прополке гряд, разгружала торф. Ещё не совсем окрепшая и слабая она ходила с ребятами на Волгу, чтобы вылавливать из воды брёвна на дрова. С первого сентября она, как и все, пошла в школу в соседнюю деревню. По дороге в школу надо по узкому мостику переходить реку Солоницу. Голова начинала кружиться, и она перебиралась по мостику ползком. Через год голова перестала кружиться. К двенадцати годам Людмила полностью поседела. Деревенские бабы стали называть её «седая девочка».
Прошло время, и в 1945 году, когда закончилась война, воспитательница детского дома ей сообщила:
Смирнова, иди на первый этаж, к тебе приехали.
Её сердце тревожно забилось: «Кто же это мог быть? Может, её разыскал отец или сестра Александра?»
С тех пор, как её увезли в эвакуацию через Ладогу, ей писем никто не писал, потому что не знали адреса. Она сама в 1944 году написала Шуре, но сестра, видимо, письма не получила и не ответила. Спустившись по лестнице, она увидела Шуру. Та пошла ей навстречу и плача стала целовать Люду и обнимать:
Как ты выросла и повзрослела, говорила она, вытирая слёзы. А почему у тебя волосы белые? с удивлением спросила Шура.
Не знаю. Воспитатели говорят, что это от голода и переживаний. А как ты меня нашла?
Шура стала рассказывать, с каким трудом ей удалось её найти. Они сели на диван и долго беседовали. Воспитатели прогнали любопытных детей и оставили сестёр наедине. Люда давно хотела высказать Шуре благодарность за заботу о ней и смущённо произнесла:
Я тебя Шура, очень люблю, ты мне заменяешь маму, но всё равно я о маме скучаю. В эти тяжёлые, голодные годы, я многое поняла: только стойкость и вера в бога, помогали мне выжить. Будем надеяться, что теперь больше никогда войны не будет.
К этому моменту Людмиле шёл шестнадцатый год. Старшая сестра увезла её к себе в Ленинград, где сама устроилась на работу в аптеку фармацевтом, по своей специальности. Люда выросла, повзрослела, цвет волос у неё восстановился, и принял свой русый цвет. Она выучилась, получила несколько специальностей и вышла замуж.
На момент завершения этой книги ей исполнилось восемьдесят девять лет, и она планирует дожить до ста лет. Она постоянно делает не сложную, лёгкую гимнастику, ежегодно проходит полную проверку своего здоровья у врачей. Не пропускает телевизионные передачи о здоровье. Не так давно она сломала шейку бедра и на удивление врачей с помощью гимнастики, через боль, вылечилась. Это доказывает о её любви к жизни и большой силе воли.
На обложке книги Смирнова Людмила Петровна. На этой Фотографии ей 19 лет.