Появление официанта прервало неловкое молчание. Тарелка с гречневой кашей, чашка молока и блюдечко с сахаром переместились на стол вместе с четырьмя фужерами с кефиром.
Как там повар? спросил Феликс. Не побил?
Нет, официант принялся собирать использованную посуду. Обещал выйти с кухни, посмотреть на вас.
Никто не улыбнулся. Официант потоптался у стола и ушел.
Инга придвинула тарелку с кашей, плеснула в нее молоко, подсластила, размешала и принялась есть. Ее припухлые губы чуть касались собранной на ложечку каши, точно целуя. Удивительной белизны зубы на мгновение показывали себя, принимая ложку, и прятались за сомкнутыми губами.
Молодые люди старались отвести взгляд, словно стыдясь неожиданно возникшей фривольной, откровенной картинки, когда становится неловко, когда кажется, что все происходит под посторонним взором. Но неудержимая сила магнитом притягивала их взгляды к губам Инги. Такое чувство влечения каждый из них испытывал не часто, несмотря на достаточный опыт. Лишь Рафинад смотрел поверх янтарных волос Инги, в далекий угол, где бесшумно окружил вентилятор
Инга отодвинула тарелку и взяла фужер с кефиром. Так же молча, сосредоточенно, словно в обеденный перерыв. Она прикрыла глаза. И тень от ресниц, удлиняясь, слегка дрожала, передавая острое чувство наслаждения, будто она пила не кефир, а чудесный нектар. И губы ее, эти живые пунцовые существа, покрывала молочная изморозь. Кончиком языка она провела по губам, восстанавливая их цвет и форму.
А почему вы решили, что именно в той серой папке лежат нужные вам бумаги? вдруг спросила Инга, взглянув на Рафинада.
Не знаю, помедлив, ответил Рафинад, застигнутый врасплох этим неожиданным вопросом. Говорят, преступников обычно тянет к месту преступления. Серую папку они подарили инспектору, не мог же тот хранить ворованные бумаги в другой папке
Инга приподняла пустой фужер и посмотрела сквозь помутневшее стекло на оранжевый свет, что падал из окна. Придвинула чистую тарелку. И резким движением опрокинула фужер на дно тарелки. Остатки кефира медленно стекали вниз, образуя на стенках фужера причудливый рисунок.
Что вы делаете? спросил Феликс.
Гадаю. Помолчите! Инга прижала указательный палец к основанию ножки фужера.
Кефир стек. Инга перевернула фужер в нормальное положение и принялась разглядывать узор на стенках.
И что? не утерпел Чингиз.
Плохо. Ничего хорошего, ответила Инга. Что на кофейной гуще, что на кефире. Ничего утешительного. Казенный дом с решетками.
Вот как, озадаченно произнес Феликс. А мне можете погадать?
Пейте кефир, кивнула Инга и, взглянув на Чингиза, добавила:И вы пейте. Если хотите. Только держите бокал в левой руке.
Феликс и Чингиз принялись послушно глотать кефир, словно школьники. Рафинад тоже поднял фужер, намереваясь присоединиться к приятелям.
Вам не надо, Инга прикрыла ладонью фужер Рафинада. Я не скажу вам правду Не хватит энергии на всех.
В. голосе Инги прозвучала какая-то увертка. Рафинад удивленно вскинул брови. Но Инга на него не смотрела.
Феликс и Чингиз, следуя наставлениям Инги, резко опрокинули свои пустые бокалы на тарелки и прижали пальцами основания.
Разрешите, переждав, произнесла Инга и взяла бокал Чингиза. Не отрывая глаз от причудливого развода кефира по стеклу, она проговорила:У вас счастливая судьба. Когда-то вы были казенным человеком. Недолго. То ли в тюрьме, то ли в армии. Вот ваш образ за полосами.
В армии, поспешил Чингиз. Как все.
Почему все? раздраженно произнес Рафинад. Я, к примеру, не служил
Инга резким жестом остановила Рафинада, и тот обиженно смолк.
В вашем сердце женщина с ребенком. продолжала Инга. Женщина изменит вашу жизнь. Но ненадолго. Она уходит от вас Вы человек удачливый. Но в личной жизни у васпустота. Ваш идеалденьги. Их будет у вас много Вообще рисунок очень смазан
Хорошо сказала, молодец, Чингиз растерянно оглядывался, словно за спиной у него кто-то стоял.
Инга тем временем подобрала второй бокал. Феликс почувствовал, как лицо заливает жаром.
Ваш рисунок более четкий, заключила Инга. Вас тоже не обходит удача. Но не все пройдет гладко. Вас ждут неприятности, но временные И тоже деньги, деньги
Где деньги? всерьез спросил Феликс.
Вот. Поглядите. Инга пометила ногтем какую-то загогулину в рисунке. Видите? Точная окружность, словно монета. И вот, и вот
Феликс таращил глаза. Что за чертовщина, он и впрямь видел монеты. Ясно. С рисунком
Ну А дальше?
У вас есть женщина. И тоже с ребенком, Инга вращала бокал. Но вы ее не любите. Кстати, и она к вам холодна. Вы чужие. Вы увлечетесь другой женщиной. С гладкими волосами
Может быть, вами? прервал Феликс.
Не знаю. Но внешне такой, как я. Это мой абрис В целом вы человек удачливый Пожилая женщина очень влияет на вашу жизнь. И пока она с вами, вы себя будете чувствовать ущербно
«Бабка!»подумал Феликс и бросил Рафинаду:
Все уже рассказал про меня?
Не успел, буркнул Рафинад.
В итоге у вас все сложится удачно. Проживете долгую жизнь. Но очень однообразно и скучно, продолжала Инга. Пожалуй, все Вернее, я не все вам сказала. Это уже тайна.
Чепуха, пробормотал Феликс. Говорите все.
Все не скажу Еще вы скоро получите какое-то известие. Хорошее известие. Оно повлияет на ваши дела. Хотя и неожиданное для вас
Инга поставила бокал на стол и поднялась.
Мне пора. Извините.
Как пора?! вскричали разом Феликс и Чингиз. Ни одного тоста, ни одного бокала вина
Извините. Мне пора, возвышаясь над сидящими за столом, она казалась сейчас выше ростом, чем когда появилась в этом приплюснутом зале. А вы, Рафаил, сидите. Не надо меня провожать, строго добавила Инга. Я вам позвоню. Инга вышла из-за стола и торопливо направилась к выходу.
Пойди проводи. Чингиз тронул Рафинада за плечо.
Отстань! Рафинад налил себе коньяк и опорожнил рюмку одним глубоким глотком.
Несколько минут приятели просидели молча, ковыряясь в своих тарелках
Слушай, что за баба-яга?! не выдержал Феликс.
Моя судьба, ответил Рафинад и взглянул на Чингиза. Ты знакомил меня с этим контрабандистом, что переправлял баб в Турцию
Сулейман? Чингиз удивленно вскинул брови. Ну и что?
Мне нужно с ним встретиться.
Вот как? Хочешь войти в дело?
Мне нужно с ним встретиться.
Телеграмма лежала на виду, под лампой. «Опять от старухи?!»подумал Феликс. У Марии Александровны появилась новая причудапри каждой шалости Игорька присылать телеграмму о помощи. Несколько раз Феликс срывался, гнал машину в деревню, чтобы убедиться в том, что Игорек оттузил какого-то карапуза или залез в соседний огород. Шестилетний герой таращил глазенки на неожиданно явившегося отца и слезно оправдывался, обещая никогда больше не повторять свой жуткий проступок. Домой он не хотел, ему нравилась вольная деревенская жизнь. Но возвращаться уже пора, хотя начало осени в этом году вполне еще летнее «Держите меня в заложниках этого бандита! шипела бабка. Ни в городе, ни здесь нет мне покоя, и в ответ на недовольство Феликса этим тревожным вызовом ворчала:Мог бы и не приезжать»
Теща Феликса была женщина спокойная, уступчивая. Не в пример своей матери, Марии Александровне, старухи вздорной, неуравновешенной, напичканной нескончаемыми обидами по любому поводу. Феликс терпел: какая ни есть, а за Игорька можно было не волноваться Лизе в деревню наезжать сложноона работала в государственном учреждении, лицо подконтрольное, не то что Феликс. Да и заводить на эту тему разговор с женой Феликсу не хотелосьизвестно, что каждый человек повторяет характер своих предков через поколение. Лиза была тому примерхарактер у нее складывался бабушкин
«Если телеграмма от старухи, спущу в унитаз», решил Феликс, разворачивая бланк. Нет, не из деревни. Из Москвы. Феликс читал телеграмму, не соображая, в чем дело и кто такой Николай, подписавший текст Ах, Бог ты мой, так это же Кривошеин! Коля Кривошеин, сокурсник по институту, а ныне помощник министра, Феликс запамятовал, в какой отрасли. Они случайно встретились в Москве. Разговорились. Феликс рассказал о своем Центре, о делах, о товарищах по институту, четверо из которых работали в Центре Николай затащил Феликса к себе домой. Жил он широко: женавнучка какого-то видного генерала. Квартира на Старом Арбате. Феликс впервые попал в такую квартирукомнат семь-восемь, с зимним садом. Чем был знаменит тот генерал, Феликс так и не понял. Николай хотел его и на дачу свезти, в Барвиху, но Феликс не располагал свободным временем. «Поехали, уговаривал Николай. Я помогу тебе кое в чем, обещаю. Поехали, поплескаешься в «джакузи», дед привез из-за бугра. Не знаешь, что такое «джакузи»? Комнатный бассейн с водой под напором. Массаж изумительный». Расстались они дружески. Феликс в институте не был близок с Николаем и плохо его знал, хотя и проучились вместе все пять лет. Поэтому и чувствовал себя неуютночто это к нему прикипел Кривошеин? После той случайной встречи прошло месяца два, и вдруг телеграмма. «Срочно свяжись со мной по телефону. Жду в любое время суток. Николай». Феликс взглянул на часы. Половина первого, поздновато. И ради чего такая поспешность, недоумевал Феликс. Но недолго. Усталость сморила его, мучительно хотелось спать. Погасив лампу, Феликс прошел в спальню.
Лиза спала. Так тихо, точно в комнате никого не было.
Белесый отблеск ночи проявлял в темноте волосы, разбросанные по подушке.
Феликс осторожно раздевался, раздумываяпринять душ или нет, постоянные его раздумья перед сном. Если бы Лиза не спала, то ванной комнаты ему не миновать, а так
Тебе звонили из Москвы, голос Лизы звучал в обычной раздраженной тональности.
Николай, что ли? Феликс присел на край кровати. Он же дал телеграмму.
Интересовался, получил ли телеграмму. Думал, что мы за городом. Где ты шатался весь вечер? Пил с Дорманом?
Был повод, мягко ответил Феликс. Во-первых, отметил благополучную разборку с водопроводчиком. Во-вторых, скандальную разборку в райкоме. Завтра расскажу. Спать хочу, Феликс возился с постелью. Раньше ты мне постель приготавливала, проговорил он с дурашливой обидой в голосе. Что его и подвело, надо было молча лезть под одеяло.
Ты принял душ?
Завтра, завтра. Приму двойной. Клянусь!
Прими сейчас. Одинарный. Вчера я постелила свежую постель.
Хочу спать.
Феликс! Прими душ. Я не отстану, ты ведь знаешь, произнесла Лиза тоном автомата. Буду зудеть до утра.
Это ты можешь, Феликс обреченно поплелся в ванную комнату.
Горячие струи расслабляли и успокаивали. В такие минуты Феликс мысленно благодарил Лизу. И мог долго стоять, слушать рокот воды.
Склонив голову, Феликс наблюдал, как вода падает на его сильное, крепкое тело, стекает по груди причудливо-ломаным накатом. «Вероятно, Инга может и на воде гадать, подумал он. И вправду баба-яга». Тут Феликс к напрягсяИнга предсказывала какое-то важное известие. Не ту ли телеграмму она видела в кефирном узоре?! Чепуха! Колька Кривошеин, рядовой студиоз, чья скучная физиономия на общевыпускной фотографии почти сливалась с белой стеной, постоянный задолжник и кандидат на отчисление. За все пять лет он получал стипендию лишь в первом семестре И вот, поди ты, стал помощником министра, похлопывал Феликса по плечу Неужели Инга провидела какую-то важную весть, связанную с Колей Кривошеиным?! Мысли Феликса вновь вернулись к Инге. Рафинад обычно не очень распространялся о своих победах. А в ресторане так вообще в рот воды набрал, сколько его ни тормошили Феликс и Чингиз. Был необычно молчалив, таким его Феликс не помнил Да, в той девице была какая-то странность. В ее простоте, независимости, отсутствии кокетства, впрочем, и отсутствие кокетства есть своеобразное кокетство. После ее внезапного ухода застолье продолжалось вяло, словно проткнули воздушный шарик. Оставалось только хорошо выпить, что они и сделали. Но никто не напился. Даже весть о том, что Феликс хочет оставить Центр, не вызвала Возбуждения. Рафинад, кажется, даже и не врубился в смысл этой новости
Феликс прикрыл кран и вылез из ванны.
Ты там уснул? У Лизы был обычный недовольный голос.
Слушай, разозлился Феликс. Что ты как с цепи?! Все время разговариваешь со мной, как прапорщик с солдатом!
Лиза промолчала. Неожиданный отпор мужа ее озадачил. Но ненадолго.
Я думала, тебе стало плохо в ванной.
В ванной мне было хорошо. Мне плохо сейчас, не отступал Феликс. Давай спать.
Спи.
Феликс залез под одеяло. Блаженствопосле горячего душа да в прохладную постель со слабым запахом хвои: Лиза раздобыла специальный дезодорант.
Блаженство, повторил вслух Феликс. Словно в лесу. Весной пахнет.
Пахло, поправила Лиза. Теперь пахнет водкой, словно в забегаловке на вокзале.
Феликс молчал.
Кто этот Николай?
Мой однокурсник. Понятия не имею, что ему надо. Давай спать.
Спи, и, помолчав, Лиза добавила:Такой же, наверно, тип, как Дорман. Разговаривал со мной по телефону с великой вальяжностью. Я вначале думала, что это Рафаил, местечковый граф
Давай спать.
Спи! Лиза перевернулась на живот и приподнялась на локтях. Ты не понимаешь, он тебя спаивает.
Это я его пригласил, я! Его и Чингиза!
Как? Этот чучмек тоже был с вами?
Лиза, остынь. Второй час ночи.
Вот кодла, вот кодла! задыхалась Лиза.
Если она еще как-то терпела Рафинада, то Чингиз просто вызывал у нее аллергию. После первого гостевания Чингиза в квартире Феликса Лиза принялась пересчитывать серебряные ложечки. Феликс сразу и не понял, в чем дело. А когда смекнул, учинил жуткий скандал. Лиза впервые видела мужа таким разъяренным. Это ее испугало. Но Чингиз больше не появлялся и постепенно как-то расплылся в памяти Лизы. Поэтому упоминание о нем прозвучало сейчас в устах Феликса каким-то вызовом.
Послушай, ты пока мой муж. У нас семья, Лиза пыталась говорить спокойно. Ты занят серьезным делом. Я не хочу, чтобы на твою судьбу влияли какие-то типы. Ты человек благородный, добрый, преданный дружбе до слепоты! Тебе не нужны такие спутники, пойми. Что тебя связывает с этими пройдохами? Они же тебя спаивают.
Ты не слышала? Я их пригласил сегодня, я.
Тебе так кажется, что ты. Рафаил наверняка повязал тебя обязательством: если удачно провернет очередную авантюру, то ты должен будешь его угостить. Он спаивает тебя твоими же руками. Это их испытанный метод
Глупости! оторопел Феликс. С чего ты взяла
Он ничего не делает просто так. Он тебя ненавидит. Придет время, и ты в этом убедишься. Этот маленький, плюгавый еврейчик держит тебя на привязи
Феликс откинул одеяло и сел, опираясь на заведенные за спину руки:
В нашей семье, Лиза, сколько я помню, произносить все это считалось очень дурным тоном Да будет тебе известно, что мамин двоюродный дед был женат на еврейке из рода Шафировых. Их прапрадед был министром финансов у Петра Великого. И, кстати, слыл одним из самых проверенных и преданных сподвижников царя, служивших России во сто крат честней иных чистопородных мудаков, хотя чистопородных не так-то легко найти на Руси.
Опять твоя дурацкая генеалогия! Какого черта тебя впустили в этот архив?!
Феликс засмеялся. Одно время стало модой разыскивать корни своего рода. Народ валом валил в архив. Особенно в Главный исторический, что раскинулся в зданиях Сената и Синода. Узнав, что Феликсотпрыск князей Шаховских, ему позволяли более, чем кому-либо другому. Он даже составил фамильный альбом, с которым выступал на семинаре во время Конгресса соотечественников. Об этом писали в газете
Ладно, Лиза, давай спать.
Я не хочу спать! взорвалась Лиза. Я не хочу знать, что в роду князей Шаховских, кроме какой-то тетки-еврейки, были еще и наследственные алкоголики, если ты будешь якшаться с подонками. Ясно тебе, князь?!
Ясно, еле сдерживал себя Феликс. Ты дашь мне спать? Или мне поискать другое место для сна?
Ты ведь уже нашел в этом архиве. Ваш родовой дворец, кажется, находился на бульваре Профсоюзов?
Когда он был нашим дворцом, он находился на Конногвардейском бульваре, мадам! Феликс встал с постели, взял подушку и одеяло, вышел в гостиную и захлопнул дверь.
С Мойки слышались голоса речных извозчиков. Туристский сезон заканчивался. Мойку по утрам местами затягивала ледовая пленка, и проворные ребятавладельцы катеровстарались не упускать время, прогуливая иностранцев по воде, что так щедро полосовала бывшую столицу Российской империи. Пристань у Невского проспекта пользовалась среди извозчиков особой популярностьюместо ходовое, туристы шлялись всю ночь, избегая удаляться в сторону, где могли и грабануть, особенно ночью. Пристань на Мойке была маленькой, тесной, и когда причаливало широкое прогулочное судно, прозванное извозчиками «подошвой», то катером некуда было ткнуться. Извозчики ругались с командой «подошвы», торопя их поскорее отчаливать. Те огрызались, но не прытко, знали, что извозчиков прикрывают крепкие ребята, кичащиеся новым, не очень понятным русскому уху заморским словом «рэкет».
Феликс встал с дивана, подошел к окну гостиной и задернул шторы. Голоса извозчиков звучали глуше, может быть, и удастся уснуть. Он вернулся к своему лежбищу, присел, вытянув правую ногу, и зло пнул подушку кулаком. Гнев на жену проходил, он даже подумывал вернуться в спальню, в привычную постель. Два часа ночи, а завтра подниматься в семь