Ему казалось, будто река, вздрагивая и шевеля ледяным панцирем, проверяет всю силу и мощь, обретённую за зиму.
«Вот и жизнь, как лёд на реке, не может двигаться вперёд без трещин, подумалось ему вдруг. Только ледоходявление закономерное, а жизньштука непредсказуема. И изломы в ней происходят в самый неподходящий момент. Рекечто? Сбросит ледяной панцирь, как змея кожу, побушует половодьем и продолжит свой бег, как ни в чём не бывало. А мне как дальше шагать по жизни с семейной трещиной? Одним огородом долго не прокормишься. Картошки и морковки недостаточно для жизни. Всегда требуется много разных вещей, без которых не обойтись. И без денег они в доме не появляются».
Александр смотрел на просыпающуюся реку и вспоминал счастливые дни, когда были живы отец с дедом. При их жизни о деньгах никогда не задумывались. Деньги в семье были всегда. Семейная казна регулярно пополнялась за счёт слава руды, перегонки плотов с лесом, и различного извоза на лошадях. Эта работа хорошо оплачивалась. Летом мужики заготавливали сено, излишки продавали, на вырученные деньги закупали зерно и муку.
Жизнь была свободной и вольготной, текла тихо и размеренно. Всем домочадцам почему-то казалось, что так будет всегда. Аннет же, поломала всё разом судьба окаянная. Будто обухом по голове ударила она обезглавленное семейство.
И вот удача вдруг улыбнулась ему, предоставив работу.
«Вот построю эти бараки, а там, глядишь, и шитики вернут обратно, можно будет подрядиться на сплав, размечтался Александр, глядя на ожившую реку. А что? Сколочу артель из кержаковобязательно соблазнятся на хороший заработок. Смотришь, дело-то, и раскрутится, побежит ходко, что плот по большой воде».
Дело оставалось за малымполучить назад шитики от заводских властей. Их забрали в конце зимы. В дом пришли комиссары и потребовали отдать отцовские баржи для нужд завода. От неожиданности он тогда стушевался и долго соображал: как можно отдать собственные лодки задаром? С чего вдруг? Шитики, с которыми связана вся семейная жизнь, и которые являются одним из источников денежного дохода? Как бы поступил батя, окажись он на его месте, что бы ответил нежданным комиссарам? Наверняка не согласился бы, как не согласился на постой колчаковцев в их доме в 1918 году.
Александр словно бы услышал в тот момент подсказку отца и ответил отказом, чем вызвал недовольство представителей власти.
Один из них, щуплый, небольшого роста мужичок с серым, как свежая древесная зола, лицом и оттопыренными ушами, видимо, главный, раздражённо протараторил:
Не отдашь добровольнопроведём экспроприацию, как у несознательного антибольшевистского элемента. Есть у нас такое право искоренять буржуйские замашки, лопоухий комиссар плотно сжал бескровные губы и заглотал их внутрь. Куцая бородёнка у него тотчас подпрыгнула вверх и остановилась, нацелившись острым клинышком, как дуло револьвера, в грудь Александра. А пока что я предлагаю тебе добровольно отдать шитики под расписку советской власти.
Александр впервые слышал слово «экспроприация», и не знал, что оно означает, однако, из солидности, уточнять не стал. До него дошёл смысл сказанного. Стало понятно: если продолжать артачитьсяможно лишиться двух шитиков навсегда.
А док'умент с печатью дадите? с солидностью спросил он.
Какой док'умент? с ухмылкой поинтересовался «экспроприатор», быстро сообразив, что дело сделано. Нужные для завода лодки, как желанных синицы, уже находятся в его руках. Без шума и драки.
Каккакой? насторожился Александр, отыскивая в памяти название документа. Он припомнил, что видел однажды у отца такую бумагу с печатью. Название всплыло тотчас.
Док'умент аренды, вот!
Да, да, документ на аренду, конечно, расплылся в ехидной улыбке комиссар. Как же без документа? Ираклий, дай чистый лист бумаги и карандаш, обратился он к молчащему всё это время коренастому горбоносому мужику лет тридцати пяти. Мужик этот, с густой чёрной бородой во всё лицо и с такими же чёрными глазищами навыкате, был похож на жителя южных гор, и сопровождал комиссара, по всей видимости, с целью запугивания и физической защиты, если таковая вдруг понадобится.
На бородатом мужике была новая шинель очень большого размера, на голове по самые брови нахлобучена будёновка с поблекшей звездой, на плече болталась на ремне тощая потёртая сумка. Оружия при нём не было. Наган висел на поясе вислоухого.
Ираклий извлёк из сумки лист серой бумаги отвратительного качества, услужливо положил на стол. Потом рука его опустилась в карман шинели, в ней появился огрызок карандаша.
Вот, сказал он, протягивая карандаш, и снова умолк.
Комиссар присел за стол, принялся старательно выводить слова в «документе», мусоля карандаш во рту после каждой буквы. Губы его беззвучно шевелились, он мысленно повторял рождённую фразу.
Наконец, после продолжительных мучений «док'умент» был составлен.
Бери, читай, с чувством облегчения проговорил представитель власти, указывая взглядом на свой труд. Или грамоте не обучен? Зачитать?
Александр, не проговорив ни слова в ответ, взял в руки исписанный листок, принялся читать.
В деревне он окончил четыре класса церковно-приходской школы, поэтому чтение и письмо для него не составляло особой трудности. Он был одним из немногих, к кому обращались жители деревни за помощью по причине сплошной неграмотности. Множество раз ему доводилось читать чужие письма, а потом и отвечать на них.
Пошто в бумаге не указано, сколь долго продлится аренда? оправившись от первоначальной растерянности, сурово спросил Александр. И где печать гербова?
От неожиданного вопроса комиссар опешил, заморгал, нижняя губа его нервно подёрнулась.
Ишь, чего захотел! Твои шитики пробудут в распоряжении советской власти ровно столько, сколько она посчитает нужным, сдерживая подступившую злость, ответил он.
Так не пойдёт, твёрдо заявил Александр. Укажите срок. Эти шитики кормят мою семью, и я должен знать, когда могу рядиться в подряд.
Комиссар понимал, что его бумага ничего не стоит и составлена только для проформы. Он решил не спорить с настырным парнем. Взял и дописал: «Аренда дадена сроком на один год». Поставил дату и свою закорючку, которая тут же расплылась от слюны, скатившейся с кончика карандаша, и стала похожа на прибитую муху.
Печати не имеется, с ухмылкой добавил он. Советской власти ты должен верить без печати. Она, парень, самая справедливая власть в мире! А почему, думаешь?
Почему? не удержался от вопроса Александр, заглядывая в глаза комиссару, будто загипнотизированный.
Потому что советскую власть возглавляет партия большевиков. А она, брат, и революцию-то делала только в интересах рабочих и крестьян. Таких тружеников, как ты. Комиссар взял со стола «документ» и передал Ираклию. Бородач молча положил исписанный листок бумаги в сумку. На немой взгляд Александра комиссар ответил коротко:
Получишь, когда шитики будут в затоне завода.
На следующий день Александр самостоятельно отбуксировал лошадьми лодки вверх по течению к речному причалу завода, взамен получил «документ» о сдаче в аренду своего имущества.
Обратившись в воспоминания, Александр не сразу заметил, как вокруг всё обесцветилось, посерело, русло реки внизу стало быстро размываться и очень скоро потеряло очертания. На небе проклюнулись первые звезды и, словно торопясь, принялись передавать на землю таинственные световые сигналы. Воздух у реки увлажнился, потяжелел, и пополз от нее в посёлок, пронизывая холодом.
Александр поёжился и зевнул. Пора было отправляться на ночлег. Он взглянул напоследок вниз, но ничего, кроме сплошного чёрного покрывала, уже не увидел. Повернулся и пошёл к крайней избе, которая с этого часа стала его пристанищем.
«Вот и весна пришла, подумал он радостно. Ещё немного, и проснётся тайга, заговорит по-весеннему. Начнёт пробуждаться всё вокруг: кустарники, луга, птицы, зверушки. Очнётся тайга, вспухнут почки на деревьях, пробьются сквозь прошлогоднюю траву цветы на лугах. Зачирикают весело птицы, начнут вить гнёзда, заговорят звери на своём языке, самцы станут обхаживать самок. Зашумит тайга, источая вокруг неповторимые запахи, а затем смешает их в единый букет ароматовпряный запах тайги».
Воспоминания плавно перешли в фазу сновидений. Александр отчётливо увидел Шайтан-скалу, усеянную первыми подснежниками. На его лице блуждала умиротворённая улыбка
Глава 2
Александр проснулся первым. В шалаше было темно, но по каким-то неуловимым признакам уже ощущалось зарождение нового дня. Он отставил в сторону травяной ставень, и в шалаш просочилась робкая серость разгорающегося рассвета. В открывшийся проём сразу хлынула струя свежести, образовавшейся за ночь. Это был не просто охлаждённый воздух, а насыщенный спай речных и таёжных запахов, который приятно щекотал ноздри и пьянил голову.
Подъём, рядовой Надеждин, негромко скомандовал Александр и несколько раз подёргал друга за ногу. Залежались мы с тобой, пора отправляться в путь.
Что, уже? пробормотал Григорий сонным голосом. Протерев глаза, недовольно пробубнил: Темно же ещё, Сано, дороги не видать пока, можно и ноги переломать.
Вставай, вставай! Пока кипятим чай, пока завтракаем, тут и солнце выкатится. Чую, день сегодня уродится жарким. Лучше в полдень где-нибудь покемарим.
Изверг ты, Сано. Сам не спишь толком, и другим не даёшь, продолжая бурчать, Григорий выполз наружу. Бр-р, холодина-то какая!
Идём умываться! властно распорядился Кацапов и направился к дымящейся реке. Сонная дурь быстро выветрится!
Надеждин без слов покорно поплёлся за другом.
Через полчаса, залив костерок водой, беглецы отправились в путь.
Хмурый и неприветливый с утра лес, обласканный первыми лучами солнца, пробуждался, оживал. Воздух заполнялся птичьим щебетанием, пиликаньем и радостным свистом. Густой молочный туман над рекой в срочном порядке отцепился от берегов и быстро испарился. Водная гладь оголилась, засверкала, заискрилась, а течение реки словно ускорилось после ночной передышки. И даже надоедливая комариная братия частично убралась в потаённые уголки прибрежных кустов.
Около часа беглые старатели продвигались по берегу Алдана, затем свернули в тайгу. Перед посёлком Чагда, который был расположен на противоположном берегу, Алдан поворачивал вправо, а потом резко уходил на север. Чтобы сократить путь, Александр решил срезать этот уступ, переправившись через небольшую речушку, впадающую в Алдан с левой стороны, немного ближе Учура.
Речка была неглубокой, и друзья, раздевшись по пояс, преодолели её. Вода была слишком холодной, ноги стали ледяными, пальцы окоченели и потеряли чувствительность. Пришлось разжечь костёр, чтобы возвратить жизнь конечностям.
Растерев тело до красноты, отогревшись у огня и выпив котелок кипятка на двоих, они продолжили путь. К устью Учура, где Алдан вновь делает резкий поворот вправо, друзья вышли уже к вечеру.
Когда впереди заблестела водная гладь, Александр, идущий впереди, невольно ускорил шаг. Дошагав до реки, он остановился. Берег оказался скалистым и крутым, края обросли густым кустарником. Русло реки в этом месте круто уходило вправо.
Подошёл Надеждин, сбросил на землю вещмешок, радостно произнёс:
Ну что, дочапали?
Чапать нам с тобой, Гриня, ещё триста вёрст, не разделяя радости друга, хмуро отозвался Кацапов. Только в Усть-Мае можно пристроиться на какой-нибудь транспорт. А здесь лишь привал и ночёвка.
Он хотел ещё что-то сказать, но вдруг насторожился.
Ты чего? спросил Григорий, перейдя на шёпот.
Я слышал голоса.
Надеждин замер, напрягая слух.
Померещилось, проговорил он спустя некоторое время.
Нет, Гриня, не померещилось, Кацапов о чём-то подумал, поводя глазами вокруг, затем начал спускаться по камням к реке. Спрячься.
Надеждин исполнил распоряжение. Подхватив оба вещмешка, он затаился в прибрежных кустах.
Спустившись вниз, Александр с предельной осторожностью двинулся вдоль берега. Выглянув из-за скалистого уступа, увидел деревянную лодку. Он узнал её сразу. Это было его детище.
Прошлой весной начальник артели уговорил Кацапова изготовить ему новую лодку. Старая давно рассохлась и давала течь. Периодически её вытаскивали на берег и переворачивали вверх дном. Вылезшую из щелей старую конопать забивали деревянным клином обратно. Старателям это порядком надоело.
Через две недели новую плоскодонку спустили на воду.
Теперь вот она оказалась здесь. Нос лодки лежал днищем на галечном берегу, от него тянулась толстая верёвка к стволу уродливой ольхи, пробившейся среди камней. Берег в том месте был пологим и открытым, река просматривалась на большое расстояние в обе стороны.
Шалаш стоял на взгорке, в нескольких метрах от него дымился костёр. Вокруг костра сидели трое мужчин.
«Хорошее место выбрали, подумал Кацапов. Нам очень повезло. Если бы мы вышли к реке чуть левеевстреча была бы неизбежной. Они проморгали наше появление только благодаря уступу».
Александр поднялся на берег, тихо позвал:
Гришка, ты где?
Из кустов тотчас появился Надеждин.
Что высмотрел? спросил он тревожным голосом, усмотрев на лице друга озабоченность.
Плохи наши дела, ответил Кацапов. Клешня с братвой лагерь разбили. Их лодка неподалёку отсюда привязана.
Ты их видел?
Да. У костра сидят.
Сколько человек?
Видел троих. Клешни среди них не было. Наверно, в балагане дрыхнет.
Интересно, чего они здесь застряли? Ждут кого?
Пойди, спроси, усмехнулся Кацапов. Удивляет, почему шалаш стоит на видном месте?
А кого им опасаться?
Милиционеров, к примеру.
Ха! Менты, Сано, прошли здесь несколько дней назад, возвращаться будут нескоро.
Наверно, ты прав, Гриня. Клешня проследил, когда милиционеры миновали это место и расположился на отдых со спокойной душой.
Как думаешь, почему они не пошли дальше? с лица Надеждина не сходила тревога. Он уже знал ответ на свой вопрос, но хотел услышать его от друга.
Нас поджидают, чего тут непонятного? с полным спокойствием сказал Кацапов. Другой дороги здесь просто нет. СправаАлдан, слеваскалы. Только дурак полезет через хребет. А их шалаш, кстати, из-за деревьев и кустарника совсем не видно. Не заметили же мы его, пока я не спустился вниз?
Ну, так оно, согласился с доводами Григорий. А, может, ждут они не нас вовсе, а кого-нибудь из своего окружения? Ведь с Клешнёй хороводились многие?
Ага, сами, значит, спустились на лодке, а шестёрок отправили по тайге блуждать, скривился в ухмылке Кацапов. Нет, Гриня, Клешня остановился здесь для встречи с нами. Воры дятлов и крысятников не милуют, они их на ножи сажают. Клешня уверен, что рано или поздно мы с тобой уткнёмся в это горлышко. Сидит и ждёт нас, как ты ждал захода рыбешки в морду.
Какие мы, к чёрту, дятлы? возмутился Надеждин. Мы с тобой ни на кого не стучали, ни одной фамилии не назвали. Я по рации сообщил лишь о факте ограбления. Только и всего.
А для чего ты это сделал, скажи? Кто тебя об этом просил? Ты советовался со мной? Можно было и промолчать, как сделали другие. Ушёл бы в барак, отсиделся. Следователю сказал бы, что ничего не видел, ничего не слышал. И Шатун был бы жив, и Клешня бы ничего против нас не имел.
Но ведь эти бандюки пуд золота похитили у государства! высказал аргумент в свою защиту Григорий. А то и два. И начальника прииска убили!
А ты смог этому помешать? Ты отнял у них золото и вернул государству? Ты спас начальника прииска от гибели? Что такого героического ты совершил? Кацапов сделал шаг вперёд, подошёл к Григорию вплотную. Вероятно, взгляд его в эту минуту был настолько угрожающим, что Надеждин в страхе отшатнулся.
Сано, ты чего? Разве я виноват, что так всё произошло?
Ага, испугался, бурятская кровь? Мозгами надо было раньше шевелить, когда рука тянулась к самородку. И страха бы сейчас не было передо мной. Зачем ты чужое золото с собой прихватил? Оно ведь тебе не принадлежит?
Ты и об этом знаешь? ужаснулся Надеждин.
В мешке твоём случайно обнаружил, когда речку перешли. Решил не спрашивать до времени. Подумал, сам расколешься.
Не хотел я тебе рассказывать, Сано, быстро заговорил Григорий. В суматохе как-то само самой получилось. Бес попутал, видать, когда я увидел этот слиток рядом с Шатуном. Когда Шатун упал, самородок вывалился у него из кармана. Ну и затуманился мой рассудок при виде такого богатства, совсем машинально умыкнул я его. Мужики сказывали, будто начальник этот самородок для себя оставил, не занёс в учетную ведомость. Если бы я его не подобралон всё равно бы не долежал до приезда следователя.