Тест на графоманию - Наталия Алексеевна Королева 5 стр.


Лыпина много писала сама и активно переписывалась с большим количеством людей. Некоторые адресанты делились с ней своими маленькими и большими секретами. Порой Марине Васильевне казалось, что, читая откровения чужих для неё людей, она подсматривает за ними в замочную скважину, но желание найти хоть что-нибудь о своих предках, смешанное с простым человеческим любопытством, быстро отключало все этические сомнения Марины Васильевны.

Однажды Марина Васильевна получила на руки документ, который в описи значился как «Автограф в клеёнчатой тетради». Она раскрыла толстую тёмно-коричневую тетрадь в клеточку и, предвкушая, что узнает сейчас ещё что-то очень важное, с первой же страницы поняла, что не может разобрать ни слова. Корявый почерк пожилого человека стал непреодолимой преградой между любопытством Марины Васильевны и секретами, которые Лыпина доверила своему дневнику. Марина Васильевна сдала документ в тот же день, так и не прочитав нём ни строчки.

Пропитавшись судьбой Лыпиной, Марина Васильевна почувствовала почти мистическую связь с этим удивительным человеком и убедила себя, что именно на неё возложена миссия воплотить мечту покойнойопубликовать мемуары. Изучив юридическую сторону вопроса, к своему огромному разочарованию, она обнаружила, что публикация воспоминаний будет возможна только через тридцать лет, когда ей самой исполнится девяносто. Немного погрустив, она рассталась со своей идеей и задумала в качестве компенсации по материалам архива написать биографический роман. С романом тоже как-то не сложилось, но Марина Васильевна решила последовать примеру Лыпиной и всерьёз занялась архивом собственным.

Накануне юбилея Марина Васильевна вспомнила о Лыпиной, оценила свои силы и поняла, что готова воплотить её мечту в жизнь.

Белоснежный Дом Пашкова был так же великолепен, как тридцать лет назад, и всё, что его окружало тоже будто замерло во времени и пространстве. Те же ворота со стороны Староваганьковского переулка, заснеженная брусчатка во дворе и деревянные лавочки по обе стороны большой клумбы с пышной ёлкой в центре, установленной по случаю новогоднего праздника.

Поднявшись по ступенькам на крыльцо, Марина Васильевна собралась с силами, чтобы открыть огромную входную дверь, но та вдруг сама гостеприимно распахнулась перед ней. Робот-охранник проверил читательский билет Марины Васильевны, доброжелательно посоветовал заменить его на более современный и без лишних вопросов пропустил. Гардеробщица приветливо улыбнулась и, приняв у Марины Васильевны куртку, пожелала ей хорошего дня. «Научились, наконец, делать роботов,  одобрительно подумала Марина Васильевна.  Глаза как настоящие. С огоньком».

Для входа в читальный зал понадобилось лишь прикоснуться большим пальцем правой руки к зелёному кружку на корпусе турникета. «А когда-то здесь тоже сидел охранник,  подумала Марина Васильевна с некоторой ностальгией.  Экономят, видно. Не стали робота сюда сажать. А хорошо бы для создания колорита».

Она прошла в зал и с удивлением обнаружила, что и там ничего не изменилось. Столы с зелеными столешницами и настольными лампами, высокие книжные шкафы, заполненные книгами, кафедра, где принимали заказы и выдавали материалы, даже запах был из девятнадцатого года.

За кафедрой сидел импозантный мужчина лет шестидесяти. «Седой бобёр всегда в цене»,  почему-то подумала Марина Васильевна и, присмотревшись, узнала в нём библиотекаря тридцатилетней давности. Она даже вспомнила его имя.

 Владимир,  обратилась она к мужчине,  вас же так зовут?

 Совершенно верно,  ничуть не удившись ответил тот и предъявил Марине Васильевне бейджик с голограммой, подтверждающий его человеческий статус.  Я человек.

 А я вас помню,  не унималась Марина Васильевна,  вы здесь работали ещё в девятнадцатом году. Вам лет двадцать пять было на вид.

Мужчина заинтересованно взглянул на Марину Васильевну.

 Двадцать семь,  уточнил он и добавил:  А я вас, тоже припоминаю.

 Меня узнать сложнее,  засмеялась Марина Васильевна,  мне тогда было около шестидесяти. Примерно, как вам сейчас.

 Вы молодец!  искренне восхитился Владимир.  Прекрасно выглядите!

 Хорошо сохранилась, вы хотели сказать,  с улыбкой ответила Марина Васильевна.  А у вас здесь ничего не изменилось.

 Давненько вы к нам не приходилиу нас очень много новшеств,  не согласился Владимир.

 Автоматические двери и роботов на входе и в гардеробе я заметила,  смягчилась Марина Васильевна.

 Поверьте, это самое малое, чем мы можем гордиться!  рассмеялся Владимир.

Марина Васильевна одобрительно улыбнулась:

 Тогда подскажите, как мне посмотреть воспоминания одной дамы

 Точно! Воспоминания!  обрадованно перебил её Владимир.  Вы всё время брали воспоминанияфамилия то ли на «П», то ли на «Н».

 Лыпина Зинаида Сергеевна,  уточнила Марина Васильевна.

 Вот-вот! Лыпиной. Мы тогда на вас смотрели и думаличто за интерес такой? Честно говоря, даже посмеивались между собой: может, женщина ищет зашифрованную информацию, шпионское что-нибудь и вносит к себе в компьютер.

 Ну уж нет,  рассмеялась Марина Васильевна,  на шпионку я точно не тяну. А сейчас тем более.

 Так вы опять к Лыпиной пришли?  удивился Владимир.

 К ней. Я ведь тогда только чуть больше половины текста набрала. Теперь решила довести дело до конца и воспоминания всё-таки опубликовать. Уж очень она об этом мечтала в своё время.

 Вы поразительно целеустремлённый человек!  восхищённо сказал Владимир.  Хочу вас порадовать: все рукописи у нас давно оцифрованы. И Лыпиной тоже.

 Да что вы?  поразилась Марина Васильевна.  Подскажите, Владимир, тогда что мне нужно сделать, чтобы опубликовать её воспоминания?

 Когда истекает срок действия имущественных авторских прав, система автоматически меняет статус документов и переводит их в общественное достояние с одновременной публикацией на специализированных порталах, а также обеспечивает выпуск небольшого тиража на бумажном носителе для традиционных библиотечных фондов,  бодро и без запинки объяснил Владимир.

 Вы хотите сказать, что воспоминания Лыпиной уже опубликованы?

 Думаю, что так и есть, однако, давайте проверим,  Владимир провёл пальцами по столешнице кафедры. На ней замелькали многочисленные таблицы и картинки.  Вотпервого января прошлого года в ноль часов ноль минут весь архив вашей Лыпиной перешёл в общественное достояние и был опубликован.

 Да что вы!  обрадовалась Марина Васильевна.  В какое время мы живем! Я целый год конспектировала её воспоминания, а тут рази всё опубликовано! Зинаиде Сергеевне такое даже присниться не могло!

 Век высоких технологий!  поддержал восторг Марины Васильевны Владимир.  Вы можете запросить у системы информацию о любом персонаже архива и узнать о нём подробнее из внешних источников. Планшет для работы с системой вмонтирован в столешницу. Очень удобно.

 У меня просто нет слов!  воскликнула Марина Васильевна.

 Я вам больше скажу,  с гордостью сказал Владимир,  теперь вы при желании можете пообщаться с Липиной лично.

Марина Васильевна растерялась:

 Мне, конечно, много лет, но я пока не готова к этой встрече.

 Да нет,  рассмеялся Владимир,  не пугайтесь. Наша система смоделирует Лыпину на основе данных, которые имеются в глобальном информационном поле, представит её в виде голограммы, и вы сможете с ней поговорить.

 Скажите, а могу я просто полистать воспоминания?  осторожно спросила Марина Васильевна.

 Все оригиналы находятся на специальном хранении,  ответил Владимир,  допуск к ним строго ограничен. Но вы можете воспроизвести в печатном виде любой документ и листать его, сколько вам хочется. Даже с собой можете его забрать.

 Любой?  уточнила Марина Васильевна.

 Да,  кивнул Владимир.  Первая единица хранения копируется бесплатно, остальныепо прайсу. В день можно распечатать не больше одной единицы. Таковы правила.

Марина Васильевна сразу вспомнила про «Автограф в клеёнчатой тетради».

«Интересно,  подумала она,  смогла ли всемогущая система разобрать каракули Зинаиды Сергеевны?».

Оказалось, что смогла. Дневник Лыпиной был расшифрован, оцифрован и опубликован.

Марине Васильевне не терпелось почитать, что же написано в толстой тетради, и она решила не откладывать это важное делоуселась за стол поближе к окну, за которым любила сидеть в далёком девятнадцатом, и принялась изучать бумажную копию дневника Лыпиной.

Она с удивлением обнаружила, что тетрадь испещрена отнюдь не дневниковыми записями. Оказалось, что последние годы Лыпина записывала ключевые данные всех своих адресантов: места их проживания, даты написания писем, главные новости, которыми они с ней делились, и свою оценку этих новостей. Это был своего рода подробный каталог эпистолярных произведений большого количества людей, от просто знакомых до родных и друзей Лыпиной. Марина Васильевна вспомнила, что некоторые письма когда-то поразили её особой доверительностьюлюди делились с Лыпиной своими секретами и тайнами, не заботясь о том, что кто-то третий может прочитать их откровения.

В памяти Марины Васильевны всплыла одна такая история. Некто Т-ский в начале семидесятых писал Лыпиной о своей второй семье, о том, как ему тяжело разрываться между детьми и жёнами, как невыносимо это скрывать, и что только Зинаиде Сергеевне он может доверить свою тайну.

Марина Васильевна нашла в тетради записи о Т-ском. Лыпина была строга в оценке ситуации, гневно осуждала Т-ского, называя его поведение недостойным коммуниста. Марина Васильевна не помнила, чтобы Лыпина так писала Т-скому в своих ответных письмах, черновики которых она тоже сдала в архив. Видимо, опасалась, что он прервёт переписку. Т-ский в свою очередь продолжал изливать душу перед Лыпиной в течение многих лет.

Марина Васильевна запросила у системы данные на Т-ского. Помимо самих его писем система выдала большое количество ссылок на различные ресурсы, где можно было узнать о том, как сложилась жизнь этого страдальца-двоеженца периода развитого социализма. Оказалось, что он развелся с официальной женой, зарегистрировал брак со второй и умер от инфаркта в середине восьмидесятых, когда один из его сыновей от второго брака, работая в Ленинке над диссертацией, случайно наткнулся на письма отца к Лыпиной. Не справившись с шоком от такой новости, сын устроил в семье разоблачающий погром, в результате которого погиб не только Т-ский, но и семья в целом во всех смыслах этого слова.

Узнав о трагическом финале истории Т-ского, Марина Васильевна растерялась. Ей стало стыдно за своё праздное любопытство, которое поглотило её тридцать лет назад.

«Зачем Лыпина это сделала? Зачем она сдала эти письма в архив?  лихорадочно думала Марина Васильевна.  Чтобы такая любопытная Варвара типа меня рылась в чужих судьбах? Или что-то ещё? Что-то такое, чего я никак не могу понять?».

Она вдруг почувствовала страшную злость на Лыпину, словно та втянула её во что-то грязное. Злость сокрушила её психологический барьер, и, получив от Владимира необходимые инструкции, Марина Васильевна запросила у системы голограмму.

Система смоделировала антураж Ленинки семидесятых годов и голограмму Лыпиной того времени. Марина Васильевна не стала тянуть кота за хвост и без обиняков спросила:

 Зинаида Сергеевна, вы не раскаиваетесь в том, что сдали в архив не только свои дневники и письма, но и тех, кто писал вам?

 Понимаете, Мариночка,  спокойно ответила голограмма,  я всегда мыслила не местечковыми масштабами, а глобально. Смотрела на жизнь и общественные процессы широко. Вы же знаете о моей судьбе практически всёкак я жила до Октябрьской революции, что пришлось пережить моему поколению в Гражданскую, каково нам было в эмиграции, и сколько мне пришлось приложить сил, какие принести жертвы, чтобы вернуться на Родину.

 Судьба на вашу долю выпала непростая, что и говорить,  сухо согласилась Марина Васильевна, машинально чёркая карандашом на обложке тетради.

 Вот именно!  воодушевилась Лыпина.  А как же можно сохранить для потомков историческую память, если уничтожать письма и дневники? Я хотела, чтобы у моих внуков и правнуков была возможность изучать жизнь предыдущих поколений, получая информацию из первых рук. Без купюр, так сказать. И чтобы историки могли максимально точно воспроизводить в своих изысканиях прошлое таким, каким оно было на самом деле. Согласитесь, что мой архивэто и есть живой голос эпохи.

 Думаю, что информация из первых рук далеко не всегда достоверна,  возразила Марина Васильевна, рисуя небольшой квадрат.

 Конечно!  рассмеялась голограмма.  Поэтому архиважно, чтобы сохранялось как можно больше свидетельств об одном и том же времени! Давайте оставим объективную реконструкцию прошлого историкам.

 Но историкам не обязательно копаться в чужом грязном белье,  не сдавалась Марина Васильевна, энергично заштриховывая квадрат.

 Вы, дорогая, наверняка знаете о существовании удивительной области человекознанияисторической психологии. А еще об исторической нейропсихологии. И так далее.

 Допустим,  Марина Васильевна нервно нарисовала над квадратом треугольник. Грифель не выдержал напряжения и сломался.

 И вы не можете не согласиться, что именно в грязном, как вы выразились, белье,  методично продолжила Лыпина,  невероятно много ценнейшего материала для познания глубин человеческой психологии на разных этапах общественного развития. Я не говорю сейчас о великих. Они по определению обречены на тщательный анализ всех видов их белья. Я имею в виду самых обычных людей-тружеников.

 Тогда поставлю вопрос иначе,  продолжала упорствовать Марина Васильевна,  вы самовольно распорядились тайнами других. Это не было их выбором. Вы в курсе, что один ваш друг умер, когда его дети узнали из архива правду, которую он доверил только вам?

 А что делать, Мариночка,  развела руками голограмма,  как говорится, лес рубятщепки летят. Наука не всегда человеколюбива, даже если это человекознание в самом широком смысле этого слова. Извините за почти тавтологию.

Она доверительно наклонилась к Марине Васильевне и с революционной горячностью произнесла:

 Вы, Мариночка, прожили большую, насыщенную событиями жизнь. Вы жили при социализме и капитализме. У вас было и есть много знакомых и друзей. Ваш долг перед историей передать накопленные материалы в государственный архив. Это ваша, если хотите, обязанность! Я настаиваю, я требую, чтобы вы

Не дав ей договорить, Марина Васильевна нажала кнопку «Завершение сеанса». Голограмма исчезла.

Вернувшись домой, Марина Васильевна вывалила на пол весь свой архив, достала из кладовки шредер, купленный ещё в семнадцатом году, и принялась разбирать документы, безжалостно превращая чужие тайны доинформационной эпохи в бумажные опилки.

Тест на графоманию

 Скажите, девушка, вы тоже графоманка?

 Нет, я депрессивная,  безразлично ответила Полина и тихо заплакала.

 Очень хорошо,  обрадовался мужчина,  значит, показалось.

Полина высморкалась в бумажный платок, потёрла им под носом, скомкала и запихнула в боковой карман сумочки.

 Что вам показалось?  через силу спросила она.

 Подумал, вдруг мы одной крови,  вздохнул мужчина.

Полина вяло поинтересовалась:

 У вас какая?

 Что?  не понял мужчина.

 Группа крови какая у вас?  Полина кончиками пальцев повозила по вискам.

 Так это я в метафорическом смысле,  рассмеялся мужчина,  мне показалось, что вы тоже графоманка. Как и я.

 У вас такой диагноз?  наконец удивилась Полина.

 Де-юре пока нет, но, де-факто,  мужчина покачал головой,  де-фактоочень возможно.

На вид ему было лет пятьдесят пять. Тридцатилетней Полине он казался глубоким стариком, а тут ещё этот странный разговор. Впрочем, каким может быть разговор в психдиспансере?

Полина достала из сумочки телефон и набрала подруге смс-ку. Та быстро ответила. Полина написала ещё одну, и ещё, и ещё.

Мужчина не сдержался.

 Вы так ловко набираете текст,  тревожно сказал он,  в этом точно есть что-то графоманское.

 Послушайте,  рассердилась Полина,  ничего такого в этом нет. Обычная переписка.

 Не скажите,  возразил мужчина,  в движениях ваших больших пальцев чувствуется мощное влечение к написанию текстов.

Полина молча уставилась на мужчину. «Чего он ко мне докопался? Сумасшедший какой-то!»  сердито подумала она и пересела на соседний стул.

Назад Дальше