Буду в клювике приносить тебе запеканку. Ужас как любила в садике.
Я так понимаю, что твой предел мечтаний устремился к запеканке? холодно спросил Борис.
Елена удивлённо посмотрела ему в глаза:
Ты что, Боря?
Лично я больше любил сникерсы, зло ответил Борис, и запивал их Колой. А ты чем свою запеканку?
Компотом из сухофруктов, промямлила Елена, и киселём
Вкусно было?
Вкусно
Вот и отлично! О вкусах, как известно, не спорят. Ты, если хочешь, лети в свое прекрасное детство, а у меня вся жизнь впереди. Чемодан верну, не переживай.
Елена беспомощно присела на пуфик.
Открытая дата
На девятый день, как положено, пришли на кладбище. Цветы на венках уже обмякли, земля подсохла, хлеб с гранёного стаканчика исчез, а водка то ли испарилась, то ли выпил кто-то. Анна поправила на венках ленточки, молча постояла у могилы и принялась раскладывать на маленьком столике поминальную снедь. Тоска по мужу ещё не улегласьдевять дней не срок.
Ушёл братец, и у сестрицы старшей не спросился, запричитала у могилы золовка Анны Татьяна, на кого же ты меня покинул, сиротой оставил! Как же буду я теперь одна-одинёшенька век свой горький доживать без тебя, братец дорогой!
Татьяне недавно исполнилось семьдесят пять лет, у неё были дети и внуки, поэтому её причитания о сиротстве никого не тронули. К тому же Татьяна много лет занималась в Ансамбле народной песни местного Дома культуры, и в её рыданиях чувствовался профессионализм.
Отработав ритуал, Татьяна поправила платок, промокнула набежавшую от ветра слезу и присоединилась к Анне.
Я что решила, сказала Татьяна, меня полóжите рядом с матушкой.
Как это? удивилась Анна. Это, вроде, моё место. Ты вон к своему ближе ложись, а я к своему.
Мне мой при жизни нервы трепал, что ж я буду с ним вечно маяться? Я лучше к матушке. Оно надёжнее.
А меня куда ж? Анна начала испытывать смутную тревогу.
Не переживай, Нюра. Ляжешь прямо под боком у своего ненаглядного. Видишьмогилка слева от Петра. Я её давно для тебя присмотрела. Вот все рядком и упокоимся: ты, Пётр, матушка и я.
Так то ж чужая могила, растерялась Анна. И участок чужой, и оградки разные.
Не следит за ней никто. Вишь, заросла, да оградка облупилась. А из-за оградки вовсе не переживай: на том свете она не помеха, подвела черту Татьяна.
А вдруг там мужчина лежит, с надеждой сказала Анна. Как я с чужим мужиком-то лягу?
Ну ты, Нюрка, даёшь, рассмеялась Татьяна, тебе уже семьдесят стукнуло, а ты про всякие глупости!
Услышав смех Татьяны, Анна с облегчением подумала, что золовка шутит. Татьяна любила дразнить Анну. Ей нравилось, как та терялась, краснела и не находила нужных слов. Она всю жизнь пользовалась своим неписаным правом старшей сестрыговорила брату и невестке, что хотела, и делала то, что считала нужным. Анна с ней никогда не спорилапереплачет обиду и забудет. Родня всё-таки. В этот раз Анна плакать не стала. Хоть и не к месту и не ко времени шутка Татьяны была, но жизнь-то продолжалась.
Когда все собрались на кладбище на сороковой день, Анна поняла, что Татьяна не шутила. Могилка незнакомого соседа была расчищена, оградка выкрашена, а на калитку повешен замок.
Смотри, какую красоту для тебя навела, гордо сказала Татьяна и, придав голосу немного умиления, добавила: Будете с Петром рядышком лежать веки вечные. Как в первую брачную ночь.
Вернувшись с кладбища, Анна дала волю слезам. Она плакала об ушедшем муже, о том, что всю их долгую жизнь Татьяна встревала между ними, а он терпел. Он многим был обязан сестре, и Анна это понимала. И тоже терпела. Она плакала о том, что даже сейчас Татьяна может вот так запросто задвинуть её, поместить за чужую оградку, пребывая в полной уверенности, что так и должно быть.
Выплакав слёзы обиды, Анна уснула.
На следующий день она встала на удивление бодрой и решительной. Впервые в жизни Анна почувствовала, что готова бороться. Правда, пока не знала, как.
Для начала она решила позавтракать.
«Может, занять место первой? подумала она, помешивая в маленьком ковшике овсяную кашу. Наложу на себя руки, лягу поближе к Петру, а Танька потом пускай сама к тому мужику пристраивается!».
От этой мысли ей стало сначала смешно, а потом страшно: «Такой грех на душу брать нельзя. Ни за что. Жить буду столько, сколько Бог даст».
Каша запузырилась, забулькала крохотными гейзерами.
«Или завещать, чтобы ещё одним этажом меня к Петру подзахоронили?», Анна повозила в ковшике деревянной лопаткой. Пузырьки исчезли.
«Да нет там и без того три жильцаодин над другим», она машинально повернула ручку на плите. Огонь весело забился в дно ковшика. Анна ухватила ковшик полотенцем, быстро переставила на другую конфорку и, заворожённо глядя на сине-розовый полупрозрачный огонь, вдруг вспомнила, как несколько лет назад она ездила в Москву на похороны троюродного брата.
«А если кремироваться? С урной я много места не займу, подумала Анна, но тут же усомнилась: А вдруг Танька не захочет меня к Петру подкладывать С неё станется».
Она выключила газ, переложила кашу в тарелку, поставила ковшик в раковину, села за стол. Ложкой зачерпнула вязкую овсянку, подула на неё, машинально стряхнула на тарелку и погрузилась в размышления:
«Да и не по-христиански этов огне гореть. В Москве-то земли на всех не хватает, там деваться некуда. Вон кладбище Кунцевское, где брата схоронили, ведь и так народу там покоится видимо-невидимо, а сколько еще прибудет куда ж их всех девать? И народ ведь там какойартисты, генералы, начальники разные. Памятникиодин лучше другого. Что значитучёные люди: всё умеют продумать».
И тут её словно озарило. Облегченно вздохнув, она принялась за кашу.
Через год родственники вновь собрались на кладбище помянуть Петра. Участок украшал широкий памятник с портретами, высеченными в ряд: Пётр, его мать и Анна. Каждый над своим последним пристанищем. Анна на портрете держала в руках чашку и сияла счастливой улыбкой, будто приглашая всех на чаепитие. Под фотографией была высечена только дата её рождения.
Детская болезнь
Мать позвонила как обычноровно в полдень.
Чем занимаешься? строго спросила она Ингу.
Собираюсь на концерт.
Опять на Доку своего?
Мам, зачем спрашиваешь? Инга посмотрела в окно. Снег медленно пролетал мимо и тихо падал на голые ветки большого клёна.
Всё надеюсь, что придешь в себя. Надежда умирает последней, мать чихнула, шумно высморкалась и добавила: Правду говорю.
Инга промолчала.
Тебе под шестьдесят, а ведёшь себя как подросток! не дождавшись ответа, взорвалась мать.
Мам, во-первых, мне пятьдесят пять, прервала её Инга, а во-вторых, ты сама призывала быть молодой душой. Я всего лишь исполняю твои предписания.
Дочечка, в голосе матери зазвучали нотки сарказма, мама учила тебя сохранять молодость души, а ты в детство впала. Совсем свихнулась с этим фан-клубом!
Ой, мам, что-то со связью! решила прекратить бесполезный разговор Инга. Завтра перезвоню. Пока!
Она бросила телефон на кровать, включила бумбокс на полную громкость и пустилась в пляс. Инга праздновала победуона оказалась в числе трёх активисток фан-клуба, допущенных на закрытую вечеринку любимого певца. От одной мысли об этом у неё замирало сердце.
Телефон на кровати задёргался и свистнулдоставил сообщение. Его прислала активная и успешная почитательница таланта Доки, правая рука Жениадминистратора клубаМила. Она не могла смириться с тем, что какая-то пожилая тётка так стремительно настигла её на вершине фанатской иерархии. Мила явно не ограничивала себя в выражениях: «Только попробуй явиться сегодня к Доке! Тебе не жить. Будь проклята!».
Отвечать Инга не стала. Пока. Странно, конечно, достигнув пенсионного возраста, оказаться в гуще борьбы за внимание любимого певца, но Инга давно перестала заморачиваться на эту тему. В конце концов, когда ещё, как не на пенсии человек свободен на все сто? И любит она Доку не за его красивые зелёные глаза, а за талант. А эти малолетние нимфоманки, ждущие певца под окнами и страждущие стать спутницами его жизни, пусть обращаются к психиатрам. Хорошо, что официальный фан-клуб сдерживает интимные притязания поклонниц Доки. Недавно даже исключили одну. Без возможности восстановиться.
«Может, подумала Инга, переслать это Жене? Она как администратор должна пресекать подобные нарушения этических норм».
Немного подумав, она всё же решила воздержаться. Не захотела портить себе настроение. Инга по праву гордилась тем, что своим трудом и упорством заслужила этот вечер.
Ровно год назад, также в декабре, она завершила профессиональные дела, легко распрощалась с конструкторским бюро, которому отдала почти тридцать лет, и окунулась в мир творчества любимого певца.
Она легко прошла трёхмесячный испытательный срок. Делала всё, что требуется. Даже больше. Набирала необходимые баллы и стремительно повышала свой рейтинг. В конце зимы получила статус действительного члена фан-клуба, а вместе с ним и новые возможности для движения к заветной цели. Она была самой взрослой участницей клуба. Выслушивала подколы и насмешки, которые вначале её ранили и вызывали неприятные воспоминания о школьном детстве, но со временем утратили свою колюще-режущую силу. Инга научилась с юмором отвечать на выпады своих коллег по любви к Доке, а в некоторых случаях даже их игнорировать. Но Мила была особым случаем. Она занимала твёрдую позицию первой приближённой Жени. Это давало ей практически неограниченные возможности в трудном фанатском деле. Появление Инги она сразу восприняла в штыки. По её убеждению, Доку должны окружать молодые и красивые, а не пенсионерки с отросшими седыми корнями, которые будут забирать у него творческую энергию. Мила не сомневаласьстарые всегда вампирят у молодёжи, поэтому она открыто и беспощадно воевала против Инги.
Зазвонил телефон. Инга вздрогнула. К счастью, это была Женя.
Привет! Собираешься? весело спросила она и напомнила: Подарок не забудь!
Конечно, не забуду! Пусть Мила не надеется, не сдержалась Инга.
А причем здесь Мила? удивилась Женя.
Инга коротко рассказала о послании Милы.
Вот же коза, возмутилась Женя, никак не успокоится.
Инга поняла, что пришло время дать Миле отпор. И выиграть.
Мне кажется, осторожно сказала она, что у Милы проблемы. Она стала какой-то непредсказуемой. Ты не боишься, что она сегодня может сорваться?
Есть такое опасение, хмуро согласилась Женя.
Не дай бог, выкинет что-нибудь на вечеринке. Испортит Доке праздник. Бедная девочка, Инга притворно вздохнула.
Ладно, решительно произнесла Женя, буду думать. А ты не раскисай. Собирайся! Полвосьмого встречаемся у клуба.
Попрощавшись с Женей, Инга покрутила в руках телефон, набрала текст и, мгновение подумав, отправила его Миле. Вскоре пришло голосовое сообщение. Мила дала волю чувствам. Несколько крепких слов достались и Жене. Инга, дослушав тираду Милы до конца, тут же переслала сообщение Жене.
Слушай, Милка совсем с катушек съехала! Женя кипела от возмущения. Я ей запретила сегодня приходить. Если явится, выгоню её из клуба к чёртовой матери.
Не волнуйся ты так, Женечка, может, у нее что-то в личной жизни не ладится, вкрадчиво произнесла Инга.
Докавот наша личная жизнь! уверенно ответила Женя. Но это уже перебор.
Согласна, Инга приоткрыла окно. Свежий декабрьский воздух приятно охладил её лицо. Пусть лучше сегодня не приходит. От греха подальше. Представляю, как тебе трудно принимать это решение. Ведь вы такие близкие подруги.
Переживу, зло ответила Женя. Вот, блин, всё настроение испортила.
Мы должны думать о Доке, попыталась успокоить её Инга. У него сегодня такой важный день.
Ты права, согласилась Женя и, немного помявшись, продолжила: скажу тебе по секрету, только ты никому, поняла?
Что ты, Женечка, как можно, ответила Инга.
Женя перешла на таинственный шёпот:
Они с Ликой сегодня объявят, что у них будет ребёнок!
Счастье то какое! воскликнула Инга. Я закажу для Лики роскошный букет!
Класс! Давай! поддержала её Женя. И сама его ей вручишь!
Инга заказала букет и решила немного поспать, чтобы вечером быть энергичной и свежей.
Букет привезли вовремя. Рассчитавшись с курьером, Инга приступила к сборам.
Платье, купленное специально для долгожданного события, больно царапнуло правую лопатку. Инга проверила рукойценника не было. Да и не могло бытьона точно помнила, что отрезала его ещё в магазине. Она извернулась, застегнула молнию и придирчиво рассмотрела себя в зеркале. Платье царапнулось ещё разуже с другой стороны.
Да что же это такое? проворчала Инга, расстегнула молнию, через ноги сняла платье и повернулась к зеркалу спиной. На лопатках с обеих сторон красовались небольшие бледно-розовые волдыри.
Что за чёрт? напряглась Инга и аккуратно потрогала правую лопатку. Волдырь слегка спружинил и зачесался. Надев очки, она обнаружила на теле ещё несколько розовых пятен и маленьких волдырей и тут же позвонила подруге:
Динка, что у тебя в аптеке есть от аллергического высыпания?
Дина назвала препарат.
Можешь его привезти, попросила Инга, а то мне ещё накраситься нужно.
Тут такое дело, ответила Дина, я с внучкой сижу. У неё в садике карантин. По ветрянке.
Инга покрылась холодным потом:
Давно сидишь?
Ты у нас когда была? уточнила Дина. Их дня через два закрыли. А что?
Да так, уклонилась от ответа Инга, положила трубку и позвонила матери.
Мам, я в детстве какими болезнями болела?
Всеми, кроме ветрянки, быстро ответила мать. Даже эритема детская у тебя была, а ветрянка не долетела. А что?
Потом расскажу, коротко ответила Инга и бросила трубку.
«Только не сегодня!» взмолилась она, продолжая убеждать себя, что у неё аллергия. Она никак не могла пропустить этот вечер! Никак! На ней подарок и цветы! Она избранная! Она так долго шла к этому! Она поедет во что бы то ни стало!
Инга аккуратно прижгла зелёнкой ненавистные пузырьки и пятна, надела платье, накрасилась и вызвала такси.
Снег усилился, ветер стал сильнее и жёстче. Инга села на заднее сиденье, положив рядом цветы и пакет с подарком. Она старалась не думать о проклятых водянистых пузырях, смотрела в окно, пытаясь отвлечь себя яркой новогодней иллюминацией. Ей казалось, что в праздничных огнях слишком много розового и зелёного цвета, и от этого ещё больше хотелось плакать.
До клуба оставалось ехать минут пять. Огромная реклама известного московского театра зазывала на спектакль «Зеркало треснуло». Инге вспомнился фильм с Элизабет Тейлор. Она смотрела его ещё в советские времена. «За что героиня убила свою поклонницу?» подумала Инга и внезапно у неё перехватило дыхание: «Заразилась от неё во время беременности какой-то детской болезнью и родила слабоумного ребёнка Боже мой!».
Стойте! крикнула Инга таксисту. Остановитесь!
Она дрожащими руками достала телефон, позвонила Жене, едва сдерживая слёзы, сообщила, что подарок с цветами через несколько минут подвезёт таксист, вызвала другую машину и вернулась домой.
Автограф в клеёнчатой тетради
Фантастическая история
Марине Васильевне неожиданно исполнилось девяносто лет. Она перешла в когорту долгожителей, захватив с собой хорошую физическую форму, трезвый ум и здравую память. Отметить это событие она решила в неформальной обстановке и остановила свой выбор на Отделе рукописей Ленинской библиотеки, где тридцать лет назадв две тысячи девятнадцатомбез устали изучала архив своей дальней родственницы Зинаиды Сергеевны Лыпиной.
Узнала об архиве Лыпиной Марина Васильевна случайно. За пару лет до выхода на пенсию у неё пробудился активный интерес к семейной истории, и она начала рыть родовые траншеи во всех направлениях по обеим родительским линиям. Увидев как-то на одном из генеалогических сайтов фамилию Лыпиных, Марина Васильевна обнаружила крохотную, но весьма значимую для неё, точку пересечения с родом Лыпиных. От такого эпизода в семейной истории не отказываются, и Марина Васильевна с головой погрузилась в пучину чужой жизни.
Необычность судьбы и активная общественная позиция побудили Лыпину написать мемуары. Воспоминания о своей жизни она едва вместила в три увесистых тома машинописного текста, мечтала их опубликовать, но так и не смогла. За несколько лет до ухода из жизни, в конце семидесятых, она сдала мемуары в Ленинку, а с ними заодно и весь личный архивсвои и чужие письма, дневники, фотоальбомы и прочие свидетельства эпохи. Тот факт, что Ленинка взяла архив на хранение, говорил о его значительности. Лыпиной даже заплатили за него некоторую сумму, которой хватило на приобретение холодильника.