«Старосветские помещики» Гоголя Игорь Ильинский читал с тридцати лет и до последних дней своей жизни, когда уже не выходил из дома, и его жена Т. А. Еремеева, приходя с работы, спрашивала:
Как ты провёл день?
Ильинский отвечал:
Прекрасно, работал над «Старосветскими помещиками» под магнитофон, каждый раз нахожу что-то новое и неизвестное.
Однажды в интервью Игорь Владимирович сказал:
«Старосветские помещики» Гоголялучшее произведение о любви.
И я запомнила. Помню, после этих слов я внимательно перечитывала «Старосветских помещиков». Через годы снова и снова. Я понимаю, о чём Вы говорите, Игорь Владимирович, что Вы имеете в виду, что Вас волнует и не даёт покоя. Но для этого для этого мне потребовалось «немногое» всего лишь прожить почти всю жизнь.
Небольшая квартира Игоря Ильинского находится в самом центре Москвы, ни на какие уговоры переехать в более просторный дом он не соглашался, хотя такие предложения поступали не раз. Окна его квартиры выходят прямо на Храм, в этом и есть причина.
В последней роли ТолстогоИльинского спрашивает его секретарь:
Что Вы думаете о религии?
На мой взгляд, религия есть такое установление человека и бесконечности, которое помогает ему определить цель жизни.
Стало быть, за основу Вы берёте два элементаЧеловек и Бесконечность.
Да, только в ином порядкеБесконечность и Человек.
«Оглядываясь на всю мою жизнь, я вижу цепь, состоящую иногда из закономерных событий, а иногда из случайностей, странных, счастливых и несчастливых обстоятельств но в то же время цепь эта состоит из дней и часов кропотливого труда, из разочарований и вместе с тем из затаённой веры в свои силы, любви к своему искусству, поисков переходящих, наконец, в озарение, в творческую радость, в удовлетворение художника!» написал Игорь Ильинский в своей книге «Сам о себе», будто подводя итоги
В Третьяковской галерее
Я давно не была в Третьяковской галерее в Лаврушинском переулке, так получалось, что в последнее время заглядывала всё больше в филиал на Крымском валу, где часто проводились разные выставки. Но память, как лучи тёплого света, пронзали другие, любимые, известные ещё с детства картиныте, что всегда висели в родительском доме в виде репродукций, те, по которым писали сочинения и которые были на обложках школьных учебников; те, что были изображены даже на плюшевых коврах, висящих на стенах неказистых, покосившихся деревянных домов где-то в крохотном провинциальном городке и забытой всеми на свете деревне.
«Рожь» и «Мишки в сосновом лесу» Шишкина, «Алёнушка», «Витязь на распутье», «Богатыри» Васнецова, «Неизвестная» Крамского, «Март», «Над вечным покоем», «Берёзовая роща», «Золотая осень» Левитана, «Грачи прилетели» Саврасова, «Девятый вал» Айвазовского, «Охотники на привале» Перова, «Московский дворик» Поленова эти картины Третьяковской галереи, как и многие другие, невозможно забыть, и как же я соскучилась по ним.
Но больше всего я хотела вновь увидеть совершенно особую картину«Явление Христа народу» Александра Андреевича Иванова, тем более, что приближался Праздник БогоявленияКрещения Господнего. Решила дождаться, когда закончатся зимние каникулы у детей и долгие новогодние праздники у взрослых, чтобы народа в залах музея было поменьше, да чтобы было потише.
И вот середина недели, четверг, вторая половина дня. В кассах музея никого, в раздевалке почти пусто, поднимаюсь на второй этаж по лестнице и уже помню её, будто шла по ней только вчераи эти лампы, и тишина, и портреты на стенах, и этот, ни с чем не сравнимый запах. На стульчиках у стен вежливые интеллигентные женщиныработники музея:
«Явление Христа»? Вам десятый зал.
Прохожу седьмой, восьмой анфилада широких дверей девятый дверь открыта настежь передо мной огромное полотно, я знаю его размер, и всё равно поражаюсь, удивляюсь а картина просто дух захватывает.
Тридцать семь персонажей картины передо мной, многих вижу со спины, и это создаёт впечатление моего личного присутствия при великом событии. Обожжённая древняя земля, где-то вдали зелёная долина и голубые горы, слева река и раскидистое дерево; на переднем плане величественная и благородная фигура Иоанна Крестителя, его окружает пёстрая толпа народа, здесь же апостолы Иоанн Богослов и Андрей Первозванный. Иоанн Креститель стоит вполоборота с Крестом в руке, он указывает на того, кто только появился на горизонте, о нём уже знают, знают, что он Мессия, его ждут это Христос.
Я сижу на скамье напротив картины, рядом со мной шепчутся девушка и парень, больше в зале никого, долго сидим вместе и смотрим, смотрим
Как вы думаете, какое время дня изображено на картине? спрашиваю я у парочки.
Они удивлённо пожимают плечами.
Мне кажется, это утро. А сторона света? Уже не жду ответа. Восток, там, где алтарь в храме. Восход солнца. Новый день. Новый завет. Начало.
Да-а, почти хором соглашаются девушка и парень. Расскажите нам если можно.
И я негромко и, признаться, с удовольствием рассказываю то немногое, что знаю. Кратко. Недолго. О том, что двадцать лет для написания картиныэто много, это вся жизнь, это лишения, аскетизм, нехватка денег, еды, красок это подвиг. Художник привёз картину на родину в Санкт-Петербург в мае 1858 года, а в июле 1858 года Александр Иванов скончался от холеры такая судьба.
Посмотрите на ноги Спасителя, кажется, что он как будто спускается по ступеням, говорю я.
А мы не заметили.
Он идёт из горнего мира к нам. А вот эта фигура в профиль, ближайшая к Христу, никого вам не напоминает?
Долго присматриваются.
Гоголь?
Да, правда, в первоначальном варианте он был более похож.
Гоголь жил в Италии?
Гоголь долго жил за границей, в том числе и в Италии, в это время великий писатель работал над первым томом «Мёртвых душ», Иванов был посвящён в планы и замыслы Гоголя, два гения были друзьями.
Второй том «Мёртвых душ» Гоголь сжёг.
От второго тома осталось немногое, от третьего, который задумывался, почти ничего.
Почему Гоголь так поступил? Расскажите, что знаете.
Мы уже никогда не узнаемпочему Гоголь дерзнул совершить такоесжечь в огне свой труд, своё вдохновение, свои надежды. Почему рядом с ним не оказалось никого, кто остановил бы его в ту страшную драматическую минуту. Всю жизнь Гоголь испытывал раздирающее его душу противоречиебыть монахом или быть писателем, наделённым Богом великим талантом. Он хотел быть монахом, не смог, давил талант и долг писателя, но сердцу не прикажешь, сердцем он был
Где?
Сердцем он был в монастыре Оптина пустынь, куда приезжал три раза и где чувствовал себя хорошо, на своём месте.
А есть на картине сам Александр Иванов?
Есть, это странник с посохом и в шляпе, сидящий в тени камня, второй странник Гоголь, а третий только Христос. Эти персонажиХристос, Гоголь, Иванов являются центром картины, и, заметьте, Гоголь ближе всех к Христу, а в первых эскизах на месте Гоголя был Христос.
Мы замолчали и ещё долго смотрели на великую картину. Парень и девушка попрощались со мной. Я вскоре встала, думала пройти по залам музея, посмотреть, вспомнить, но после «Явления Христа народу» почему-то никуда больше идти уже не хотелось. Вышла на улицу около четырёх часов дня, было теплоплюс три, снег растаял, серенькое небо с облаками.
«Пойду до метро пешком», подумала я.
Шла по Большой Полянке, через мост Водоотводного канала, по улице Серафимовича, по Большому Каменному мосту, по Моховой к метро «Боровицкая», а там и до моей московской окраины недалеко. Зажглись фонари, всё ещё стояли украшенные игрушками и разноцветными огнями новогодние ёлки, горели в витринах гирлянды, спешили куда-то прохожие, толпились в пробках машины, шумела, бурлила и жила Москва. Через несколько дней Праздник Крещения ГосподнегоПраздник Богоявления.
Перед моими глазами была великая картина Александра Иванова «Явление Христа народу» Богоявление.
Разгром
Ты хочешь увидеть разруху?
Не разруху, а разгром, почувствуй разницу, как говорится.
Хорошо, пошли, ответил мне муж.
Широкая лесная дорога, усыпанная пожелтевшими хвойными иглами и шишками шла вдоль берега Волги. Корабельные столетние сосны с красновато-коричневыми стволами, устремлёнными ввысь, заканчивались где-то у неба ветвистой рельефной кроной. Подлесок был беден, лишь изредка мелькала тонкая рябина или берёза, куст бузины или шиповник с алыми ягодами, но зато обильно разросся черничник и папоротник. Сосновый бор, прозрачный и торжественный как храм, был наполнен воздухом, светом, солнцем и неповторимым ароматом янтарной сосновой смолы, стекающей вниз по разгорячённым, похожим на колонны стволам.
Справа, недалеко от лесной дороги тянулся бесконечной золотой косой песчаный пляж. В этом году Волга обмелела на метр-полтора то ли от необычно бесснежной зимы, то ли оттого, что по весне спустили много воды в Иваньковском водохранилище, никто не знал, почему так получилось, но впервые за много лет местные жители и приезжие ходили по дну реки, отступившей от прежних берегов на двадцать-пятьдесят метров.
Живописными островками росла на песке у воды высокая осока, создавая уютные, зелёные уголки, где зачастую можно было увидеть кострища, вокруг которых, как возле стола, располагались несколько берёзовых пней-стульев. Вдоль всего берега, куда только охватывал взгляд, стояли рыбаки, а в сосновом бору разместились многочисленные палатки туристовбыла суббота, в будний день народа меньше, а то и вовсе нет в непогоду.
Аппетитно пахло ухой, гречневой кашей с тушенкой и кофе. Где-то играла музыка, слышался детский и женский смех, голоса. На пляже дети строили из песка башни и дворцы, не боясь, что их смоет водой, эти самые замки из песка, ставшие метафорой. Многие купались.
Костик, не плавай далеко!
Настя, ты надела надувные браслеты? Как нет? Вернись сейчас же!
Костик, я несу матрас, помоги мне.
Настенька, ложись мне на руки, вот так и давай руками работай, как папа учил молодец, молодец, и ножками двумя как бы отталкивайся ну да, как лягушонок, правильно говоришь давай, дочка
Костя, залезай на матрас, поплыли!
Слава, ты куда так далеко с Настей зашёл? Я не кричу Как уже сама плавает? Не может быть.
Лена, давай плыви ко мне!
Плыву! За Настенькой следи!
Мама, я плавать научилась, смотри
Может, искупаемся? спросила я мужа.
Да пришли уже почти, давай потом.
Слева от лесной дороги начиналась асфальтированная тропинка, пошли по ней и вскоре увидели вдали высокие шестиэтажные здания из красивого жёлтого кирпича. Это и был пансионат известного министерства, а теперь пансионат превратился в руины. Ещё лет пять-шесть назад здесь проводили отпуск сотни отдыхающих, был бассейн, Дворец культуры, концертный зал, кинотеатр, библиотека, ресторан, многое, многое ничего не осталось.
Выбитые окна, снятые рамы, разбитые полы и плитка, голые стены, ни одной двери, никакой мебели, пустота, грязь, мусор, опустошение и разгром сейчас здесь можно было снимать фильм о войне и массированной бомбёжке.
Недалеко от шестиэтажного корпуса пансионата копошилась пожилая женщина, она что-то подбирала с земли, отряхивала и складывала на скамейку. Подойдя ближе, мы увидели, что это были книги, обгоревшие старые книги, валявшиеся среди золы и пепла на земле, те, что не сгорели, как остальные.
Кто-то ведь принёс и поджёг книги, я вздохнула.
Это старые библиотечные книги, я который раз прихожу, собираю то, что хоть немного сохранилось, может, кому-нибудь пригодится.
Выходит, не первый раз жгут книги? спросил муж.
Не первый, ответила женщина.
Я подняла с земли несколько книг, стряхнула пепел, грязьВасилий Титов «Соловьи», Валентин Новиков «До первого снега», Константин Симонов «Если дорог тебе твой дом», рекомендательный библиографический указатель «Преображая родную землю» названия книг были символические.
Разговорились, и оказалось, что незнакомканаша соседка, живёт в соседнем доме рядом с нами в Москве. Надо же, встретиться здесь, в лесу, в ста двадцати километрах от столицы, в разрушенном пансионате! Лариса Михайловна, так звали женщину, приезжала сюда на лето к родственникам в посёлок не первый год, видела былое и настоящее пансионата.
Тяжело и горько смотреть на всё это разруха
Не разруха, а разгром, грустно повторила я.
Недалеко отсюда пионерский лагерьто же самое, того же министерства, там был бассейнодин из лучших в области. Сходите
Пройдя по тропинке лесом минут пятнадцать, мы оказались в пионерском лагере. Двухэтажные белые кирпичные корпуса, асфальтированные дорожки, вдоль которыхдекоративные садовые кустарники, шиповник, черноплодка, черёмуха и высокие сосны, сосны, сосны вокруг. Вот и плавательный бассейногромное, высотой с четырёхэтажный дом величественное здание и такая же полнейшая разруха, разгром всего и везде. Напротив бассейна мы увидели старый большой яблоневый сад, ветви деревьев склонились под тяжестью спелых наливных плодов, яблоки падали прямо на наших глазах и валялись на земле повсюду.
Подбирайте яблочки, не стесняйтесь, мы оглянулись на неожиданный голос.
К нам с тележкой, гружёной скошенной травой, приближался пожилой мужчина, одетый в зелёную униформу. Когда заговорили, узнали, что он ухаживает за животными в зоопарке элитной базы отдыха, расположенной через дорогу от разрушенного пионерского лагеря.
А вы не знали об этой базе отдыха? спросил мужчина.
Знали, но не были, ответил муж.
Так вы яблочки-то собирайте, собирайте, и деревьям легче будет, не стесняйтесь, улыбнулся мужчина. Здесь и грушовка, и коричное естьдля варенья уж больно хорошо это яблочко. Знаете, хозяюшка?
Знаю, смутилась я.
Вот и сварите варенье или компот. Так ведь?
Наверное, я совсем застеснялась.
Ну, до свидания тогда.
До свидания, хором ответили мы.
Мужчина ушёл, гремя тележкой с душистой травой по раздолбленному асфальту.
Вспоминала дома прожитый день, как будто смотрела два разных фильмаодин цветной, где были золотой пляж, сосны, река, смеющиеся дети и женщины, яблоневый сад и другой, чёрно-белыйразрушенные дома, тёмные окна, пустота и сожжённые книги
Из опавших яблок, что мы собрали в старом саду, я сварила изумительное вареньегустой сироп и прозрачные дольки, одна к одной, медово-янтарное, пахнущее летом и солнцем.
Просто было лето
В то лето Алину с братом Алёшей родители отправили на дачу к маминой сестре тёте Вере.
Нам нужно поменять крыльцо, полы на веранде, да и крышу починить пора. Как всё сделаем, приедем за вами, сказала мама.
Алёша с Алинкой и не возражали, тем более у тёти Веры был сын Миша, их двоюродный брат, ему уже тринадцать, Алинке двенадцать, а Алёше десять. Алёшу с Алинкой на вокзале встретил дядя Коля, на машине быстро доехали до места, это был старый небольшой домик в забытой деревне, доставшийся дяде Коле от родителей.
Как же выросли! заохала тётя Вера. Да где же ты, Миша!
В дверях появился двоюродный брат, рослый, крепкий, русоволосый, с большими серыми глазами и веснушками на носу. Они виделись лет пять назад и сейчас с любопытством и смущением рассматривали друг друга.
Алиночка, у тебя коса ещё! Сейчас ведь ни у кого нет косы, тебе идёт, моя красавица. Как ты на бабушку нашубабу Лиду похожа, тётя Вера обняла покрасневшую, застеснявшуюся племянницу. А ты, Алёшенька, весь в отца! Ну, пойдёмте к столу.
После обеда Алинка помогла убрать со стола, а потом все трое пошли погулять. Алёша с Алиной никогда не были на даче двоюродного брата, поэтому с интересом слушали его.
Деревня наша небольшаядвенадцать домов, отдалённая, и добираться к нам неудобно, поэтому дачников мало, пока ещё даже и не приехали. А зимуют только в пяти домах. Мама всё лето здесь, у неё отпуск большой, она же учительница, а папа приезжает, как может.
А ты как время проводишь? с улыбкой спросила Алинка.
Я я, смутился Миша, по-разному. Пойдёмте, покажу вам заброшенную турбазу.
Дом, где летом жил Миша с родителями, располагался в самом конце единственной деревенской улицы, которая продолжалась широкой дорогой, проложенной среди большого поля, засеянного клевером, тимофеевкой, мятликом, на котором местами уже белели первые ромашки.