Про обнажёнку что ли? Лида весело смеялась. Так ее ж только ночью показывают. А днем очень даже хорошие фильмы и концерты, как видите.
Ну, слава Богу. Значит, днем не опасно.
Не, мам. Не опасноЛида говорила таким обыденным голосом и с таким равнодушным видом, что женщинам и самим стало смешно за свои опасения. Они обе засмеялись друг на друга и принялись за чай.
За чаепитием опять вернулись к разговору о предстоящем бракосочетании. Беспокоились больше родственники. Молодые были так счастливы, так довольны своими отношениями, что, казалось, им ничего больше и не надо. Учитывая это, а также неопределенность жизненных перспектив, было решено, не тратить много сил и денежных средств на свадебную церемонию.
Я попрошу у Бога вместо платья и фаты лишнюю пятилетку счастьяговорила Лида, заглядывая любимому в лицо.
Нет. Без платья нельзя. А без фаты тем болееиспугалась Марина. Сейчас все традиции забыли, а зря. По религиозным канонам, и белая магия тоже это подтверждает, очень важно, в чем одета невеста на свадьбе. Очень важно. В шляпе нельзя, с голой головой тоже нельзя, с цветами в волосах ужас как нельзя. Просто смерть как нельзя. Только в фате. Только фата гарантирует благополучный брак. Она же отличает невесту от других женщин. И шляпу, и цветы, и все, что хочешь, можно носить в любой другой день, а вот фату только на свадьбе. И только невесте. Один раз в жизни.
Марина, уговорила. Я согласна на фату и на все остальное. На все, что положено для того, чтобы на небесах нас обвенчали на счастье.
Ну, вот видишь, Виталий, какая покладистая у тебя будет женаповернулась Марина к брату. Я рада. Я рада не только по поводу свадьбыона поперхнулась, не сумев сдержать эмоции. Глаза сначала заблестели, а затем часто-часто заморгали. Виталий обнял сестру.
Знаю. Знаю. Прости. Я знаю, как ты волновалась, пока меня не было. И затем на суде. Я все понимаю и люблю тебя, не только как сестру, но, наверное, отчасти и как мать. Все последние годы ты мне была как мать. Спасибо.
Так. Кажется, вино нашло выход назад. Все друг друга любят. У всех глаза на мокром местеэто муж Марины решил исправить ситуацию и бросился отвлекать растроганных родственников от грустных воспоминаний. Так! Давайте про все забудем и начнем уже решать, что делать со свадьбойтвердо постановил он.
Да считайте, все решеноподал голос Валерий Иванович. Все повернули к нему лица. Сейчас все заняты политикой. Свадеб и других торжеств мало. Цены за аренду мизерные. Так что отметим в кафе. Я договорюсь. Есть у меня в одном местечке знакомый повар. Я думаю, нас там все устроит. Родни мало. Будет почти одна молодежьон посмотрел на жену и добавил. Вернее, кроме молодежи вообще никого не будет.
Все поняли шутку и засмеялись.
Глава 4
Последние дни перед отъездом в Москву Света старалась быть веселой. Она хотела доказать родителям, что уже успокоилась и что все будет хорошо. Не хотела оставлять в родном доме лишних поводов беспокойства о ней. Видя старания дочери, Надежда Михайловна решила ее немножко урезонить.
Не актерствуй, доча. Твои улыбки больше похожи на гримасы. Не надо делать вид, что ты все забыла. Лучше обдумай все, что произошло. Вспомни, как вы раньше жили. Представь, как бы вы возвратились домой, если бы не случилась эта трагедия. Неужели ты думаешь, что Олег переменился бы. В сорок лет уже не меняются. Одно дело побыть рыцарем пару месяцев и другое дело остаться им навсегда. Особенно если раньше им не был.
Светлана резко повернулась к матери. Глаза ее были наполнены укором.
Мама, я прошу тебя, не говори так. Я хочу помнить о своем муже только хорошее. И хочу, чтобы моя дочь помнила и знала, что ее отец был замечательным человеком. А он и был замечательным. Мы просто не сразу поняли друг друга. Ты поняла меня?
Поняла! Поняла, что рану не затянуло. Прости. Ты права. Во всем права. Это неудачный способ утешениямать села у окна, опустив голову на руки. Может, еще побудешь с нами? До холодов хотя бы.
Нет. Жизнь меняется. Это у вас тут тишина и покой. А посмотри, что по телевизору показывают. Представляю, что в Москве делается. Я поеду. Надо как-то устраиваться. Не волнуйся. Я же с Лидой. Они все уже там. Ты можешь звонить Елене Леонидовне. Телефон на календаре вверху записан.
Да, конечномать рассеянно глядела на дочь, думая о своем. У Лиды же свадьба скоро. Ты обязательно иди.
Да. Как жес излишней готовностью согласилась Света.
Надежда Михайловна внимательно посмотрела на дочь. Тяжелый вздох вырвался из груди. Через пару дней Света уезжала.
Проводов не было. Они, молча, собрались и, молча же, дошли до станции. Только когда из-за криулей показался поезд, каждая мать бросилась к своему ребенку. Надежда Михайловна, одной рукой державшая на руках внучку, другой крепко обняла дочь, а та потянулась к своей маленькой девочке, чтобы прижаться к дочери губами. Так они стояли, крепко обнявшись, представляя из себя одно целое. Любовь к друг другу и тревога за судьбы близких объединяли их больше, чем сплетенные в объятии руки. Поезд остановился. Света вымученно улыбнулась, как она улыбалась все последнее время, и направилась к вагону. Надежда Михайловна с Галинкой на руках, истратив последние силы на прощание, устало опустилась на привокзальную скамью. Поезд тронулся, все больше разделяя уезжающую с родными местами и родными людьми.
Москва встретила ее кучей проблем. Самая главнаяработа. Придя в свое кафе, она застала невеселую картину. Все ждали новостей и все их боялись. Появившаяся в стране, частная собственность и, только что родившиеся на нашей территории, рыночные отношения вносили в судьбы людей свои коррективы. Для кого-то это было благом и исполнением желаний. Для кого-тонеожиданно свалившейся нежеланной реальностью, которая не сулила ничего хорошего. Одно дело работать на государство. Тут были все равны. Другое дело, когда люди стали делиться на хозяев и наемных работников, фактически слуг. Слугами и батраками быть никто не хотел. Воспитанные на ненависти к эксплуатации человека человеком в старой стране, люди соглашались на одного эксплуататорагосударство. В новой стране со старыми гражданами это право предоставлялось любому, кто мог его реализовать. Способности к этому, а также непонятно откуда взявшиеся возможности, появлялись зачастую вовсе не у самых достойных представителей общества, а, наоборот, у самых худших, откровенно анти социальных элементов. Иной раз, хозяином предприятия становился вчера еще рядовой коллега, такой же, как все, или даже хуже, чем другие. Это вызывало сильное возмущение и отторжение у людей новых законов. Многие утешали себя только тем, что не верили в постоянство и закрепление в жизни этих новшеств. Именно это и происходило в кафе, где работала Светлана.
Предприятие передавалось в собственность коллективу. Основной костяк работников, которые смогли найти деньги на оплату своей доли, был невелик. Он составлял всего семь человек из двадцати работающих. Доли предлагались всем, кто работал не менее шести месяцев со дня устройства. Многие отказались. Сами. Не было денег. Да и откуда бы им взяться в условиях инфляции и повсеместной задержке зарплат. Их доли тоже были выставлены на продажу. Добавить себе еще одну долю смогла только бухгалтер Людмила Геннадьевна. Остальные излишки выкупил директор.
Таким образом, в уставном капитале доли разделились неравномерно. Шесть человек получили по пять процентов, одиндесять процентов, остальные шестьдесят смог оплатить директор кафе. Так и было записано. Коллектив, чувствуя свое численное преимущество, не возражал. Поговаривали, что денег директору дал какой-то знакомый из районного управления общественного питания, и что настоящим хозяином он и будет.
Светлана специально пришла в кафе после обеда, когда народу поменьше. Работники в подсобке обсуждали будущую работу при новом правлении. Одна из поварих, из числа тех, кто поимел пять процентов собственности кафе, недовольно пыхтела, услышав о приятеле директора, который дал денег.
Это почему он будет главным? По закону нельзя. Нам как объясняли. Можно выкупить по льготной цене коллективом. Он же к коллективу не относится. Он же у нас не работал.
Так примут опосля. Да и будет работать. Директор и приметотвечали ей.
А мы будем противяростно махая рукой, спорила повариха.
Да кто тебя спрашивать будет? Деньги его. Сегодня на директора записано, а завтра перепишут на него. И все.
А если директор не захочет отдавать долю. А деньги потом, со временем с выручки отдастозвучила новую версию повариха.
Отдаст, как миленький. В лес увезут с пакетиком на голове. В ямке посидит недельку и все подпишетзаверяла другая пайщица.
А-а-а? Ну, если так, то конечно.
Господи, ну что вы ерунду мелете? вмешалась бухгалтер Людмила Геннадьевна. Они в хороших отношениях. Не будет никакого пакетика. Они вместе будут работать. Говорят, они вообще родственники.
Да, да. Не близкие, но родственникивмешалась молоденькая официантка Таня, любимица посетителей мужского пола. Она продолжала, ни на минуту не забывая о своей красоте и кокетничая даже перед коллегами. Ей хотелось показать, что она не только красива, но и умна. Не волнуйтесь, девчонки. В руководстве кроме них теперь еще семь человек будет. Вот Римма Павловна тоже в учредителях. Их двое, а нас семь человек. Голосовать будут как? Семьэто же всегда больше чем два. Правда? А наши женщины нас в обиду не дадут. Интересы же у всех общиеона победно оглядела присутствующих, ожидая одобрения и согласия.
Овца! Ты б молчала лучше, если такая тупица. Ты б узнала сначала, как голосуют в таких организациях. Думаешь, как раньше? На комсомольских собраниях? Руку подняла и все дела? подала голос пышнотелая красотка, нстоящая «Кустодиевская красавица», буфетчица Анжела. Нрав ее был весьма дерзок и резок. А исполинский рост и внушительная масса тела делали ее удивительно смелой в различных конфликтах, которые случались вокруг нее в изобилии.
Не тупей тебя. Острячка хреноваогрызнулась Таня.
Тупей! безапелляционно утвердила толстуха, будто точку поставила. Ты бы почитала сначала закон, а потом и вещала тут, как умная.
А чего мне их читать. У меня доли нет. Пусть владельцы читают.
А я вот читала. И скажу вам, что голосуют долямичеканя каждое слово, объявила буфетчица.
Как долями? удивленно раскрыла рот Таня.
Как? Как? Срал да упал. Кто-нибудь толкнул. Поняла? Таня определенно злила Анжелу.
Анжела, перестань ты ей богу девку травить. Скажи по-человечески, что ты там вычитала. Дело же серьезное. Не надо нам доказывать, какая ты грамотная. Мы и так это знаемвключилась в разговор бухгалтер Людмила Геннадьевна, которая всегда умела найти подход к людям. Польщенная Анжела сразу же смягчилась.
Так долями будут голосовать. Я же говорю, так написано.
Все молчали. Рассказчица, видя непонимание, продолжила:
Доляэто сколько процентов. Ну, процентами то есть.
Тут до всех дошло. Сначала, молча, смотрели друг на друга, понимая, что мысли у всех одинаковы, затем начались и звуковые выражения.
Оппа! Вот так дела! То есть, у них шестьдесят процентов и они всегда будут верх брать? Так? учредительница Римма Павловна возмущенно развела руками.
Получается таксогласилась Анжела.
И по какой фиг я тогда в эти учредители влезла? вопрошала женщина.
Как, по какой фиг? Прибыль будешь получать. Это раз. Кроме зарплаты еще и прибыль. Даже из пяти процентов прибыль может быть больше чем зарплата. Да и не уволят тебя. Это два. И на худой конец, если не заладится что-то, ты же со временем долю свою продать можешь гораздо дороже, чем купила. Это тригорячилась буфетчица. Теперь все уже действительно с уважением посмотрели на нее. Римма Павловна, переварив информацию, обратилась к собеседнице:
Ты хоть и грубиянка, а мозги у тебя работают.
Большинства присутствующих эти перспективы не касались. Их будущее относительно работы было совсем туманно. Света слушала в пол уха. Ей это было уже все равно. На ее место уже взяли другую девушку. Единственное, что ей осталосьэто получить причитающиеся деньги, тем более, что за предыдущий месяц она тоже еще не получала. Она тихонько обратилась к бухгалтеру:
Людмила Геннадьевна, а когда я могу получить трудовую и расчет?
Ну, трудовую тебе выдадут. Пиши заявление по собственному с первого июня и приходи завтра.
А почему с первого июня? Я же почти весь июнь отработала. До двадцать шестого включительно. Как же я деньги за июнь получу?
А ты и за май не получишь.
Почему? занервничала Света.
Так. Давай без эмоций. Никто еще ни за май, ни за июнь не получил. Это, во-первых. А во-вторых, это не я решаю. Я передаю то, что мне директор сказал. А в-третьих, ты фактически прогуляла последний месяц. Дорогуша. Не тебе права качать.
Как же это? Я же дала телеграмму, что у меня муж умер, и что я беру за свой счет. Мне же в этом не отказали. Я же потом еще звонила. Директор не возражал.
Да потому что всем не до тебя. Вот никто и не возражал. Тут и без тебя есть о чем думать. А заявление ты не писала. Так? И тебя никто не отпускал. Так? А слова к делу не пришьешь. Звонила ты или нет, я не знаю. И никто не знает. Или увольняйся, как тебе говорят или уйдешь по статье.
Света была совершенно обескуражена и удивлена недоброжелательностью бухгалтера.
Как же так? У меня же муж умер.
Понимаю, девонька. Понимаю. Только теперь это не причина. Смертью теперь ничего не объяснишь. Вон, на шинном заводе зарплату скоро как полгода не платят. Одна женщина, мать-одиночка двоих детей так страдала, что ей детей кормить нечем, что повесилась. На заводе. Ночью. Прямо в цехе. А в записке написала: «Пусть моих детей теперь кормит директор Кондратьев». И ничего. Никому даже выговор не влепили. Вот такие дела. Мой тебе совет, бери книжку и уходи. С хорошей трудовой устроишься в другом месте.
Света была просто ошарашена таким поворотом дела. Анжела, с которой она всегда была в хороших отношениях, похлопала ей по плечу.
Ну, Светик-семицветик, не падай духом. Мы все в таком положении. Думаешь, ты одна.
Света вопросительно посмотрела на женщину.
Нам всем предложено уволиться по собственному желанию. Директор послушных обещал взять назад после ремонта.
А скоро ремонт? И долго ли он продлится?
Первоначально планировали после нового года. Но так как народу нет, решили раньше начать. С первого числа начнут. А сколько продлится, никто не знает.
Директор сказал, полтора месяцаснова сунулась в разговор официантка Таня.
Ты, совок, опять лезешь? Такое помещение переделать из кафе в магазин за полтора месяца? Да еще и бумаги собрать и оформить? Не быстро ли? Анжела еще раз прищучила официантку.
Директор так сказалне сдавалась та.
Ага. Он сильно умный, бегом ученый, вешает вам лапшу на уши. А ты варежку открыла и веришь всему. А я тебе говорюневозможно за такой срок переделать помещение под магазин.
Света, не желая отвлекаться на ссоры, попыталась их унять.
Анжела, перестань злиться. Подскажи мне лучше, куда можно устроиться.
Толстуха молча пожала плечами.
Данилова, если узнаю что-то, сразу позвоню. Лады?
Да, конечноСвета повернулась к Людмиле Геннадьевне. Передайте директору, что я завтра приду.
Конечно. Конечно.
Девушка попрощалась и вышла из кафе. Стоя на крыльце она подумала:
Ни работы, ни зарплаты.
Глава 5
Имея незаконченное высшее образование по специальности «бухучет и банковское дело», Светлана втайне надеялась на работу по специальности, но на всякий случай интересовалась любой информацией обо всех предлагаемых вакансиях. Она обходила стенды с объявлениями, просматривала газеты и, как могла, напрягала знакомых в просьбах помочь с работой. Ее день с утра начинался с прозвона всех имеющихся телефонов, обещавших какое-либо трудоустройство. На другом конце провода чаще всего отвечали, что уже взяли человека и больше никто не нужен. Где-то записывали ее телефон. Были и такие места, где приглашали на собеседование, но когда ей сообщали сумму зарплаты, беседовать сразу же пропадала охота. Настроение было хуже не придумаешь. Единственной отдушиной в то время было посещение семьи Камышовых. Там она всегда могла найти участие, радушие и просто иллюзию покоя и благополучия.