Вы, случаем, не женаты?
Нет.
Ух ты!
Грейс в шестой раз повторила, когда и чем Макса покормить и чем он должен заниматься. Кора делала вид, что слушает. Грейс дала ей двадцать долларов на пиццу: этот блин с сыром Макс с недавних пор предпочитал всему остальному. Эмму примерно через час привезет мать ее одноклассницы.
Грейс и Веспа направились к лимузину. Водитель уже придерживал открытую дверь.
Это Крам, сказал Веспа, кивнув в сторону шофера.
Крам пожал Грейс руку, и она едва подавила крик.
Я очень польщен, сказал Крам. Его улыбка заставляла вспомнить документальные фильмы канала «Дискавери» о морских хищниках.
Грейс юркнула в лимузин, куда после нее вальяжно уселся Карл Веспа. На столике стояли бокалы уотерфордского хрусталя и графин, наполовину наполненный какой-то карамельно-гламурного вида жидкостью. Был там и упомянутый телевизор. Над сиденьем нашелся DVD-плеер, CD-плеер со множеством кнопок, способных смутить опытного пилота. Все вместехрусталь, напитки, климат-контроль, хитрая электроникадавило роскошью, но ведь этого подсознательно и ждешь от сияющего лимузина?
Куда едем? спросила Грейс.
Долго объяснять. Они с Веспой сидели рядом, лицом по направлению движения. Лучше давай я тебе покажу.
Карл Веспа первым из родителей, навсегда потерявших своих детей в Бостонской давке, появился у ее больничной койки. Когда Грейс вышла из комы, первое, что она увидела, было лицо Карла Веспы. Она не знала, кто это, где она, какой сегодня день, из памяти стерлась целая неделя. А Карл Веспа просиживал в ее палате сутками, засыпая в кресле рядом с ее кроватью. В палате всегда стояли букеты свежих цветов. Он обеспечил красивую обстановку, негромкую успокаивающую музыку, хорошие обезболивающие, частную сиделку. Как только Грейс смогла самостоятельно есть, благодаря Карлу Веспе ее стали кормить нормальной, а не больничной едой.
Он ни разу не спросил, что произошло, да Грейс и не могла бы дать вразумительный отчет. Следующие месяцы они говорили часами. Веспа рассказывал ей разные истории, в основном о своих неудачах на отцовском поприще. Благодаря обширным связям он попал в ее палату в первую же ночь. Он заплатил охранечто характерно, охрану больницы контролировала одна из городских преступных группировоки сутками сидел у изголовья девушки.
Позже его примеру последовали родители других погибших. Странно, но их тянуло к Грейс, словно в ее обществе они находили утешение. Их дети погибли рядом с ней, и, быть может, малая часть души навсегда потерянного сына или дочери каким-то образом переселилась в ту, что выжила. Все это отдавало мистикой, но Грейс временами казалось, что она понимает.
Убитые горем родители рассказывали ей о своих погибших детях, и Грейс слушала, сознавая, что должна, обязана делать хотя бы это. Ситуация казалась ненормальной, но что-либо изменить не представлялось возможным. У Грейс не было ни отца, ни матери, а в больнице она купалась в нежности и внимании, от которых давно отвыкла. Этим людям не хватало ребенка, ейродителей, такая вот получилась перекрестная проекция. Точнее определить происходящее Грейс не могла.
Выехав на Гарден-Стейт-Паркуэй, лимузин взял курс на юг. Крам включил радио. Из динамиков полилась классическая музыкаконцерт для скрипки с оркестром.
Ты помнишь, что скоро годовщина? сказал Веспа.
Да, отозвалась Грейс.
Она помнила, хотя изо всех сил старалась забыть. Пятнадцать лет. Прошло пятнадцать лет с той страшной ночи в «Бостон-Гарден». В газетах уже появлялись публикации в память о трагедии: «Где-то они теперь?» Родители жертв и выжившие в давке отнеслись к печальному юбилею по-разному. Большинство активно участвовали в траурных мероприятиях, считая, что это единственный способ не дать памяти о своих близких кануть в небытие. Появлялись душераздирающие статьи о Гаррисонах, Ридсах, Вейдерах. Гордон Маккензи, офицер охраны на том концерте, спасший десятки людейон взломал запертые двери запасных выходов со стадиона, служил в бруклинской полиции в чине капитана. Даже Карл Веспа дал согласие на публикацию своей фотографии с женой Шэрон, сделанной во дворе их дома: они сидели рядом, но было видно, что в душах этих людей навсегда поселилась пустота.
Грейс выбрала иной путь. Успешная художница, она не желала делать саморекламу на людском горе. Да, тогда она серьезно пострадалаи все, хватит об этом. Она не желала напоминать о себе, как многие невостребованные актеры, вылезающие из богом забытых щелей, чтобы уронить крокодилову слезу на гроб ненавистного удачливого коллеги. Она не желала участвовать в юбилее. Пусть все внимание достанется погибшим и тем, кто остался их оплакивать.
Он снова подал прошение об условно-досрочном, желчно сказал Веспа. Уэйд Ларю.
Грейс поняла и без пояснения.
В подстрекательстве к массовым беспорядкам, которые привели к давке и гибели людей, обвинили Уэйда Ларю, ныне заключенного тюрьмы Уолден возле Олбани, штат Нью-Йорк. Именно он произвел несколько выстрелов, вызвавших панику. Интересны были доводы защиты: несмотря на то что Ларю задержали с принадлежавшим ему пистолетом в руках и что пули, как подтвердила экспертиза, были выпущены из этого пистолета, несмотря на наличие свидетелей, видевших, как Ларю стрелял, адвокаты настаивали, что их подзащитный этого не делал. А если даже стрелял, то в состоянии сильнейшего алкогольного и наркотического опьянения и ничего не помнит. В качестве убойного аргументана случай если здравый смысл присяжных все же не дрогнет под грузом веских доводов защитыадвокат клялся, что Уэйд Ларю не мог предвидеть, что пара выстрелов из пистолета оставит после себя восемнадцать погибших и десятки покалеченных.
Случай признали неоднозначным. Обвинители требовали наказания как за восемнадцать убийств при отягчающих обстоятельствах, но присяжные не согласились с такой точкой зрения, и адвокату удалось свести дело к обвинению в восемнадцати непредумышленных убийствах. Приговор, кстати, мало волновал общественность; все знали: в «Бостон-Гарден» погиб единственный сын Карла Веспыи помнили, что началось, когда в автомобильной аварии погиб сын мафиози Готти: водитель второй машины, отец семейства, пропал, как в воду канул. Все ждали, что Уэйда Ларю постигнет та же участь, и готовы были встретить подобный исход рукоплесканиями.
Сначала Ларю держали в Уолдене в одиночке. Грейс не следила за развитием событий, но знала, родители погибших, включая Карла Веспу, созваниваются и переписываютсяим требовалось время от времени видеться. Выжившая Грейс чувствовала себя погребальной урной с незримыми останками умерших. Огромный эмоциональный грузчудовищная, невозможная ответственность, наложенная на долгое и трудное физическое восстановление, стал основной причиной ее отъезда за границу.
Через несколько лет Ларю перевели в общую камеру. Ходили слухи, что сокамерники избивают его и насилуют, но отчего-то он был все еще жив. Карл Веспа не стал лишать Ларю жизниможет, из милосердия, а может, и наоборот, если вдуматься.
Он наконец перестал заявлять о своей невиновности, слышишь? продолжал Веспа. Признает, что стрелял из пистолета, но говорит, просто выпускал парочень уж расстроился, когда погасли огни на сцене.
Это походило на правду. Грейс видела Уэйда Ларю всего разее вызвали в суд как свидетельницу. Ее показания ничего не добавили к его вине или невиновностиона не помнила даже давки и тем более не могла указать на того, кто пальнул в воздух, но, безусловно, вызвали нужные эмоции у присяжных. Однако Грейс не хотела мести и навсегда вычеркнула из памяти Уэйда Ларю, по сути, ничтожество и мелкого хулигана, достойного скорее жалости, чем ненависти.
Думаешь, его выпустят? спросила она.
У него новый адвокат. Очень ловкая мадам.
И если она добьется его освобождения
Веспа улыбнулся:
Не верь всему, что обо мне печатают. Кроме того, в случившемся той ночью следует винить не только Уэйда Ларю.
Как это?
Веспа ограничился лишь туманной фразой:
Как я уже говорил, проще показать.
По его тону Грейс поняла: лучше сменить тему.
Почему вы назвались холостяком?
Что?
Вы сказали моей подруге, что не женаты.
Веспа пошевелил пальцами. Обручального кольца не было.
Мы с Шэрон развелись два года назад.
О, мне жаль!
У нас давно не клеилось, пожал плечами Веспа, глядя в сторону. А как твоя семья?
Ничего.
Что так неуверенно?
Грейс промолчала.
По телефону ты сказала, тебе нужна моя помощь.
Да.
Так что случилось?
Мой муж Грейс запнулась. Мне кажется, он попал в беду.
И она рассказала Веспе о произошедшем. Он смотрел вперед, избегая встречаться с ней взглядом, иногда кивая, но его кивки странно не совпадали с тем, что она говорила. Выражение его лица не менялось, что было странно: Веспа отличался живостью мимики. Когда Грейс закончила, он долго молчал.
А тот снимок у тебя?
Да. Она протянула ему фотографию, отметив, что рука у него слегка дрожит. Веспа рассматривал снимок целую вечность.
Могу я его взять?
Да, я сделала копии.
По-прежнему не отрывая взгляда от фотографии, Веспа спросил:
Можно задать тебе очень личный вопрос?
Да, наверное.
Ты любишь мужа?
Очень.
А он тебя?
Тоже.
Веспа видел Джека лишь однажды. На свадьбу и по случаю рождения Эммы и Макса он прислал им подарки. Грейс всякий раз писала благодарственные открытки, но отдавала подарки благотворительным фондам. Она ничего не имела против общения с Карлом Веспой, однако не хотела, чтобы эта дружба, как говорится, отбрасывала тень на ее детей.
Вы познакомились в Париже?
Нет, на юге Франции. А что?
А как вы встретились снова?
Да какая разница?
Ответ последовал после чуть заметной паузы:
Просто пытаюсь понять, насколько хорошо ты знаешь своего мужа.
Мы женаты десять лет!
Да я понимаю. Он двинулся на сиденье. Вы познакомились, когда ты была на отдыхе?
Я бы не назвала это отдыхом.
Ты училась. Писала картины.
Да.
А в основном пряталась.
Грейс не ответила.
А Джек? не отставал Веспа. Что он там делал?
Да то же самое, по-моему.
Прятался?
Мне показалось, да.
От чего?
Не знаю.
В таком случае хочешь услышать очевидное?
Грейс молча ждала.
От чего бы он ни прятался, Веспа показал на снимок, это его настигло.
Грейс приходила в голову та же мысль.
Это было очень давно.
Как и Бостонская давка. Как и твое бегство. Зато удалось убежать?
В зеркало заднего вида Грейс увидела: Крам смотрит на нее выжидательно. Она промолчала.
Прошлое не отпускает, Грейс, и ты это знаешь.
Но я люблю мужа!
Веспа молча кивнул.
Вы мне поможете?
Ты же знаешь, да.
По широкой дуге лимузин свернул с Гарден-Стейт-Паркуэй, и впереди Грейс увидела увенчанное крестом огромное, как самолетный ангар, строение самых незатейливых форм. Неоновая вывеска гласила, что еще остались билеты на концерты с Создателем и что сегодня выступает группа «Вознесение». Крам въехал на стоянку размером с футбольное поле и заглушил мотор.
Зачем мы сюда приехали?
Найти Бога, ответил Веспа. Или его противоположность. Пошли, я хочу тебе кое-что показать.
Глава 13
Идиотизм какой-то, думала Чарлин, решительно направляясь во двор Фредди Сайкса. Скорее всего, она взвинчивает себя и преувеличивает опасность, изголодавшись по приключениям в своей пресной жизни. Но с другой стороныи что? Если подумать, что самое худшее с ней случится? Ну узнает Майк, ну уйдет из семьи, тоже мне, конец света
Неужели ей хочется, чтобы все открылось?
Все, пора кончать с этим любительским самоанализом. Нет ничего плохого в том, чтобы на минутку заглянуть к соседу. Два года назад Майк поставил на заднем дворе сплошной забор в четыре фута высотой, хотя ему хотелось изгородь повыше. По городским правилам запрещалось устанавливать высокие заборы, если на участке нет открытого бассейна.
Со странным чувством Чарлин впервые открыла калитку в заборе, разделявшем их дворы. Прежде она к ней не подходила.
Приближаясь с тыла к жилищу Фредди, Чарлин впервые рассмотрела, насколько дом неухожен и стар. Краска облупилась, газон сто лет не подстригали, через потрескавшийся бетон дорожки проросли сорняки. Повсюду виднелись проплешины сухой травы. Обернувшись, Чарлин взглянула на свой домона никогда не видела его в таком ракурсе. Он тоже выглядел старым и обветшалым.
Чарлин ступила на порог черного хода.
Так, теперь что?
«В дверь стучи, безмозглая!»
Чарлин постучаланегромко и деликатно. Ответа не последовало. Она забарабанила кулаком. Тихо. Чарлин приложила ухо к двери, словно в надежде расслышать приглушенный крик или что-нибудь в этом роде.
Из недр дома не доносилось ни звука.
Шторы по-прежнему были опущены, но справа и слева они прилегали неплотно, позволяя кое-что разглядеть. Чарлин прижалась лбом к оконному стеклу. Потертый ядовито-зеленый диван в гостиной напоминал бесформенный полуоплывший сугроб. Угол занимало идиотское виниловое кресло. Взгляд немного отдыхал на новом телевизоре. На стене висели старые рисунки, изображавшие клоунов. Пианино было сплошь заставлено старыми черно-белыми фотографиями: свадебнаядолжно быть, родители Фредди, неотразимый красавец-жених в военной форме, рядомон же, с младенцем на руках и широкой счастливой улыбкой. На других снимках молодого человека уже не было, только Фредди, один или с мамашей.
В комнате был идеальный порядок, как в музее. Застрявшая во времени, нежилая, неменяющаяся, будто склеп На тумбочкеколлекция фигурок и еще фотографии. Надо же, у Фредди Сайкса своя жизнь, подумала Чарлин. Странная мысль, но вот навеяло.
Она перешла к гаражу. В задней стене здесь имелось окошко, занавешенное полупрозрачным купоном штамповки-кружева. Чарлин привстала на цыпочки, ухватившись за притвор окна. Дерево рамы было таким старым, что едва не треснуло; чешуйки краски сыпались на нее, как перхоть.
Чарлин заглянула в гараж.
Там стоял другой автомобиль.
Не легковой универсал. «Форд-виндстар». Поселишься в маленьком городишке, от скуки будешь знать все модели.
У Фредди Сайкса не было универсала.
Может, это машина его молодого азиатского приятеля? Логично?
Отчего-то Чарлин засомневалась.
Так. Ну и что теперь?
Опустив голову, она напряженно думала. От постоянных размышлений голова у нее трещала еще по пути сюда. Покидая безопасность родных стен, Чарлин уже знала: на стук в дверь никто не ответит. Она прекрасно понимала, что подглядывание в занавешенные окнаподсматривать за вуайеристом, господи помилуй! ничего не даст.
Камень.
Он лежал на бывших огородных грядках. Однажды Чарлин видела, как Фредди им воспользовался. Булыжник был ненастоящийпластмассовый тайник для ключей. Таких фальшивых камней сейчас пруд пруди. Наверное, даже домушники сначала ищут псевдокаменную ключницу, а потом шарят под ковриком.
Нагнувшись, Чарлин подняла камень и перевернула. Оставалось отодвинуть маленькую панель и достать ключ. Ключ, сверкнув на солнце, выпал ей на ладонь.
Теперь осталось переступить последнюю черту. Точку невозврата.
Чарлин, ни минуты не сомневаясь, направилась к черному ходу.
Глава 14
С улыбкой морского хищника Крам галантно открыл Грейс дверцу. Карл Веспа вышел из лимузина сам. На огромной неоновой вывеске указывалась конфессиональная принадлежность храмаГрейс о такой никогда не слышала. Надпись, украшавшая фасад в разных вариантах, гласила: это дом Бога, однако Грейс подумала, что Господь предпочитает архитектуру позатейливее: бетонная коробка отличалась красотой и изяществом придорожного мегамаркета.
Внутри оказалось еще хужетакой безвкусице позавидовал бы и Грейсленд: ярко-красное, как плохая помада, ковровое покрытие, обои на тон темнеепочти кровавые, бархатистые, с сотнями выдавленных звезд и крестов. От красного марева Грейс стало дурно. В главном приделе, в смысле молитвенном доме, а точнеена сцене, вместо стульев стояли скамьи со спинками, страшно неудобные на вид, красноречивый намек, что в доме Божьем подобает стоять, не сидеть. Грейс мысленно хмыкнула, подумав, что причина, по которой во время любой религиозной службы полагается массово вставать, не связана с культовым почитанием, а имеет целью помешать прихожанам невзначай задремать.