В темноте люди почему-то говорят шепотом. И они тоже шептали. И оттого разговор казался очень интимным: беседа близких, едва ли не родных людейв темноте, в спальне, шепотом.
Но если тебе проще считать, что у меня есть кто-то, считай, продолжила Наташа. Хотя это не так. Просто существуют обстоятельства, которые сильнее нас.
Неправда. Нет таких обстоятельств. Разве только смерть.
Не мучь меня, Пашенька, я умоляю тебя, не мучь. Я не вольна Не знаю, как тебе объяснить Не могу Боюсь Может быть, когда-нибудь Потом когда-нибудь
Что же тут объяснять?
Скрипнула кровать. Павел Иванович поднялся.
Все, что ты сейчас подумаешь, это неправда. Ты стал очень дорог мне за эти дни, так и знай. Но
Так скажи мне правду.
Наташа молчала.
Павел Иванович постоял минуту, потом вышел.
Прошло минуты три, и хлопнула входная дверь.
Наташа уткнулась в подушку и зарыдала. Что ж это такое: каждую ночь рыдания!
НАТАША
Проснулась, конечно, поздно.
Первой мыслью было: я потеряла его навсегда. Потом подумала: «Это во мне говорит та, другая, здоровая. А я, нынешняя, должна радоваться: ура! я потеряла его навсегда!»
Радость не рождалась.
Наташа очень хорошо знала, что, когда приходит любовь, бороться с ней бессмысленно. Любовь всепоглощающа. Она сильнее всего. Если это любовь, то нет такой силы, которая может ее остановить. Кроме смерти, пожалуй.
«Вот смерть и остановила», решила Наташа, с ужасом понимая, что ужасно хочет видеть Пестеля. Все понимала Наташа. И про собственное состояние. И про бесперспективность отношений с Пестелем. И даже Жану позвонила и подтвердилаподтвердила, блин! время и место встречи.
А потом пошла и зачем-товот уж настоящий бред! взяла с полки книжку про декабристов, посмотрела портрет Пестеля.
Декабрист Пестель на Павла Ивановича не был похож вовсе. Он был явно зануден и закомплексован. К тому же агрессивен. Правильно его повесили: нечего революции устраивать и будить кого не просили. Однако этот неприятный революционный Пестель напоминал Павла Ивановича, и от этого казался более симпатичным.
Наташа боялась себе признаться, что с появлением Пестеля в ее жизни появилась радость. Странная, истеричная, слезливая, к тому же бесперспективная и бессмысленная. Но ведь радость, а не тоска.
На столе лежала повестка в прокуратуру. И это значило, что сегодня она увидит Павла. Они пойдут куда-нибудь и поговорят. И он все поймет. Конечно, про свою болезнь она не расскажет, никогда не расскажет. А он и не станет требовать. Он просто поймет, и все. И они будут дружить. Ходить, взявшись за руки, как подростки. Хотя подростки сейчас уже так не ходят. Ну, не важно. Как дети. Говорят, перед смертью старики становятся как младенцы. Вот она и
Про смерть думать не хотелось. Вообще думать не хотелосьхотелось говорить.
С кем?
Ритка отпадает. Начнет рассказывать, как у них там с Цветковым все хорошо. Наташа, конечно, порадуется за подругу, но сейчас хотелось чего-то другого.
Вот пришел бы сейчас Семен Львович Он бы наверняка рассказал ей что-то очень важное, по-умному ей все объяснил и успокоил.
Он же обещал появляться, как только будет нужен. Он нужен! И где же он?
Наташа даже выглянула в окошко, посмотреть, не сидит ли он сиротливо на скамеечке. На скамейке сиротливо сидела кошкасущество, конечно, приятное, но для разговоров не приспособленное.
Наташа открыла шкаф: пора было одеваться.
Задача, которую ей предстояло решить, была невообразимо сложна и, казалось, неразрешима. Надо было одеться, с одной стороны, строгодля похода в прокуратуру. А с другой стороны, так, чтобы чувствовать себя уверенной, общаясь с Пестелем
Глаза Наташи сощурились, она прицелилась, как охотник.
Перед дверью кабинета следователя Наташа на всякий случай включила диктофон и положила его сверху сумочки.
Конечно, Цветков вряд ли захочет наезжать на прокуратуру. Но вдруг? Нынче направление политических ветров столь часто меняется, что нужно быть готовым ко всему.
Следователь Коростылев, с которым Наташа познакомилась в больнице, на этот раз был в форме и казался еще более красивым, но от этого не менее уставшим.
Он задавал бессмысленные, как казалось Наташе, вопросы. Коростылеву скучно было их задавать. Наташескучно отвечать. Так и беседовали.
Наташа решила хоть немного себя развлечь.
Если вам так неинтересно вести это дело, зачем же вы им занимаетесь? спросила она. Разве можно делать работу хорошо, если она вам настолько скучна?
Следователь поднял на нее свои красивые глаза, помолчал мгновение и спросил беспристрастно:
Значит, вы точно видели, что у стрелявшего отклеился один ус?
Если вы не можете ответить на мой вопрос как следователь, то ответьте хотя бы как мужчина. Нехорошо быть настолько невежливым с дамой. Или для следователя прокуратуры есть единственный пол: свидетель?
Наташа села, положив ногу на ногу, сумочку положила сверху, чтобы лучше записывалось.
Следователь неожиданно перегнулся через стол, схватил сумочку, выхватил магнитофон, вынул из него кассету, сломал, бросил в мусорную корзину, а сумочку снова положил Наташе на колени.
Все это молниеносно и с улыбкой.
Что вы делаете?! вскочила Наташа. Я буду жаловаться!
Кому? продолжал улыбаться следователь Коростылев. Кому в России можно жаловаться на правосудие, что вы такое говорите? А вы, значит, решили времени даром не тратить и заодно материальчик накропать. Стыдно, Наталья Александровна! Да и опасно.
Наташа опустилась на стул, вскинула глаза.
Что глядите? Хотите, я вас сейчас арестую за что-нибудь?
За что? удивилась Наташа.
Найду за что. За взятку. За неуплату налогов. За наркотики в вашей сумке.
У меня нет начала Наташа, но инстинктивно прижила сумку к груди.
Коростылев не дал ей договорить:
Бросьте вы, Наталья Александровна. Надо будет арестоватьчто-нибудь всегда найдется. Вот вы сейчас хотели меня подставить, да? Просто так подставить, ни за что. А ведь я вам не буду мстить. Мне, знаете, как легко вам отомстить? А я вот не буду.
Очень благородно. Наташа поняла, что ей действительно становится страшно.
Вот выжурналистка, да? Вы бы и написали лучше о том, почему прокуратуру поставили в такие условия, когда нечестным быть проще, чем честным. Вот вы ко мне шли как к врагу. А я, между прочим, поставлен вас защищать. И защищаю, как могу. А вы меня не любите Он перегнулся через стол, посмотрел на Наташу в упор:Почему вы меня не любите? Он снова сел. Почему вы все нас не любите? Как же мы будем вас защищать, если вы нас все так не любите?
Наташа помолчала и спросила:
А вы сможете раскрыть? Ну, все это дело Вы не думайте, я вас как частное лицо спрашиваю, у меня ведь второго диктофона нет.
Я знаю, что у вас есть и чего у вас нет, произнес Коростылев печально. Дело, считай, раскрыто: там ничего такого сложного нет. Теперь отправим начальству и будем ждать дальнейших указаний.
Указаний о чем?
Куда дальше дело двигать Коростылев вздохнул. Или не двигать. А напоследок я знаете что вам скажу? Вы попробуйте даже неприятных людей полюбить. Ага. Это вам надо, пожалуй, даже больше, чем, скажем, мне. А то вы, журналисты, злые такие Смотрите на мир зло, а потом людей пугаете. Ну, в смысле читателей, зрителей
Уже у самой двери Наташа не выдержала и зачем-то спросила:
Сейчас к вам Пестель придет на допрос. Вы его долго допрашивать собираетесь?
Коростылев поднял глаза от бумаг:
Во-первых, я не собираюсь его допрашивать вовсе.
Как это?
Я собираюсь снимать с него свидетельские показания. Если бы, скажем, я вас допрашивал, вы бы от меня ушли совсем в другом настроении. Если бы ушли Это во-первых. А во-вторых, свидетель Пестель у меня уже был.
Какбыл? Наташа почувствовала, что у нее подкашиваются ноги.
Он попросился раньше. И я, между прочим, пошел ему навстречу. Гуманно поступил.
Наташа читала в каких-то книжкахстихах, кажется, что, когда дорогой человек уезжает из города, город превращается в пустыню.
Но когда она вышла из прокуратуры на улицу, город, наоборот, показался ей отвратительно густонаселенным. Вокруг нее торопилось огромное количество людей, и все казались тошнотворно деловыми и омерзительно счастливыми. Наташа с ужасом поняла, что, если бы у нее сейчас был пулемет, она, не раздумывая, расстреляла бы всех. И ее бы тоже расстреляли. И, слава богу, все бы закончилось.
Идти ей было совершенно некуда. Она и шла в никуда.
Болезнь навалилась на нее душным одеялом. Стало тяжело дышать. Она смотрела на витрины магазинов и думала, что еще вчерабуквально вчераможно было зайти купить какую-нибудь шмотку, и жизнь вроде как приобретала смысл. А сегодня это сделать уже невозможно, бессмысленно, глупо
Бабушка взяла ее за руку:
Вам плохо?
А вам, можно подумать, хорошо, огрызнулась Наташа.
Вроде трезвая, удивилась бабушка и исчезла в толпе.
«Вот, страна, подумала Наташа. Право на сострадание здесь имеют только пьяные».
Она посмотрела вокруг и вдруг совершенно отчетливо поняла, что видит это все если не в последний раз, то уж в предпоследний, это точно. Что никогдани-ког-да, ни-ког-дане увидит ни эту бабушку, ни этих людей, ни этих троллейбусов.
Троллейбусов почему-то было особенно жалко. Наташа вошла в телефонную будку, прислонилась лбом к аппарату и заплакала.
Сзади кто-то положил ей руку на плечо.
Она дернулась, давая понять, что совершенно не расположена сейчас ни с кем разговаривать.
Человек был настойчив.
Наташа обернулась.
Пестель.
Вы откуда взялись? И тут же, без перехода, в ужасе:Господи, у меня же, наверное, тушь вся размазалась
Я за вами от самой прокуратуры иду Пестель явно был смущен. Да еще эта рука перевязанная делала его совсем не героическим, а печальным.
От прокуратуры?
Глупо все как-то Прохожие толкали Пестеля, но он, казалось, их не замечал. Глупо. Я сначала решил с вами не видеться. Попросился к следователю на допрос пораньше, чтобы с вами не столкнуться. А потом как дурак специально пришел, чтобы на вас посмотреть. Шел за вами зачем-то. Потом вижу: вы заплакали
Что вы ведете себя, как маленький, честное слово!
Пестель усмехнулся:
А вы, можно подумать, как большая.
Наташа улыбнулась:
Да. Я как большая. Вы мне, между прочим, свидание у прокуратуры назначали. А сами не пришли. А у меня реплика была заготовлена для вас.
Пошел вон?
Ну что вы! Куда более остроумная: «Пригласите девушку в ресторан».
Они разговаривали в ресторане так, словно не было ни этой ночи, ни этого дня, ни всех их метаний. Они понимали, что им хорошо друг с другом, и это «хорошо» было куда важнее всех сложных вопросов, которые, возникнув, могли это «хорошо» уничтожить.
Пестель рассказывал о том, как вчера убегал от преследователейподробно рассказывал, смешно. Потому что у него было хорошее настроение, и у Наташитоже.
С улыбкой сказал:
Представляете, до чего дожил? В собственный дом не могу попасть.
Наташа удивилась:
Какие проблемы? Поживите пока у меня. На кухне прекрасный мягкий диван.
«Боже мой, испугалась Наташа. Какая я дура с этим диваном! Сейчас он опять обидится».
Но Пестель не услышал. Или сделал вид, что не услышал.
Дело в том, сказал он серьезно, что мне очень надо попасть в мой дом. На пять минут, но надо.
Надо? Попадете! Не знаешь, как попасть к себе домой? Спроси у меня! И Наташа расхохоталась.
ОПЕРАЦИЯ
Зеленая «шкода» с поцарапанной дверью въехала во двор и заметалась в поисках парковки.
Смотри-ка, Леха, сказал один из мужчин, сидящих в синей «мицубиси». Бляди приехали.
Леха сонно поднялся с заднего сиденья:
Береги машину. Видишь, они уже с кем-то встретилисьвесь бок поцарапан. Леха снова рухнул на сиденье. Бабы-то как?
Красивые, сглотнул слюну водитель.
Из зеленой «шкоды» вышли две дамы.
Однас голубыми глазами и ярко-рыжими волосами. Глубокое декольте и нагло короткая мини-юбка, туфли на шпильках, делавшие юбку, казалось, еще короче. В общем, все недвусмысленно намекало на то, что профессия девушки является древнейшей.
Вторая дама была одета более строго: в брюки и пончо, под которым, впрочем, угадывалась высокая грудь. Больше ничего не угадывалосьпончо закрывало все. А то, что не удалось закрыть ему, прикрывали длинные черные волосы и шикарные дымчатые очки.
Рыжая постучала в окошко «мицубиси» и, когда окошко открылось, спросила:
Развлечемся, мальчики?
Вот оторвы! восхищенно сказал водитель.
Рыжая расценила фразу как отказ и произнесла обиженно:
Ну, как хотите. Тогда мы пойдем к нашему клиенту, удовольствия не получим, так хоть деньжат подзаработаем. Правильно, Клаша?
Черноволосая Клаша уже молча двигалась к подъезду, активно двигая бедрами.
Лех, водитель облизал губы, тебе какая больше понравилась?
Да я не разглядел, вздохнул Леха. Я с блядями не люблю. С ними физкультура какая-то, а не любовь.
А мнечерненькая Страсть люблю, когда с большой грудью.
Клаша уже вставила ключ в замок квартирной двери, когда сзади подошли двое.
Куда это вы, девчонки? спросил один. Хозяина дома нет.
Квартира охранялась серьезно: двоена улице, двоена всякий случайу двери.
Нет хозяина, повторил мужик.
И тут же получил от Клаши удар в живот. От удара согнулся пополам. Клаша вытащила из-под пончо монтировку, дала по голове сначала одному нападавшему, потом другому.
Нет, Паш, вздохнула рыженькая. Неинтересно вы деретесь. Я даже испугаться не успела. Вот, когда в кино показывают, там настоящая драка, кровь А тут двоих буквально одной левой.
Павел Иванович промолчал, лишь посмотрел из-под дымчатых очков выразительно.
Вошли в квартиру.
Какой же этот Саморяд идиот, вздохнул Павел Иванович. Он даже не обыскал мою квартиру.
Он не идиот, не согласилась Наташа. Саморяд привык доверять вам за столько лет. Вы же сказали, что документы в надежном месте, он и поверил.
Первым делом Павел Иванович открыл сейфдокументы были на месте.
Рыженькая и черненькая девушки вышли из подъезда и, виляя бедрами, направились к своей машине.
Водитель «мицубиси» открыл окошко:
Что так быстро-то?
Да клиент старенький, усмехнулась рыженькая. Я предлагала вам, чтобы все по-людски. А вы отказались.
Водитель захохотал.
И тутветер. Бывает так, посреди Москвы вдруг ни с того ни с сего порыв ветра. Наташа свой парик сумела удержать, а Павел Иванович Черная, бессмысленная тряпка покатилась по асфальту.
Он! крикнул водитель. Леха, он!
Ключи! В этом крике Пестеля было столько решимости, что Наташа не только сразу сообразила, чего от нее хотят, но и тут же, почти мгновенно, ключи от машины нашла. Всегда искала их бесконечно, а тутсразу! бросила Пестелю. Пестель поймал.
Синяя «мицубиси» стояла у самого подъезда, с двух сторон ее зажимали машины. Она ткнулась в заднюю, ткнулась в переднюю, опять в заднюю.
Этого времени хватило, чтобы Пестель сел за руль «шкоды», а Наташа рухнула на пассажирское сиденье.
«Шкода» чуть подала назад и пронеслась впередв миллиметре от «мицубиси».
Вы хотели кино? усмехнулся Пестель. Получите, пожалуйста.
Две машины выскочили со двора практически одновременно.
Пестель крикнул:
Выньте у меня подушку Ну, которая вместо груди Мешает, а я одной рукой вынуть не могу.
Наташа вынула, открыла окно и швырнула подушку назад.
Подушка попала на лобовое стекло «мицубиси», раздался визг тормозов.
Наташа захохотала. Ей совершенно не было страшно. Абсолютно. Ею овладели азарт и восторг.
Азартоттого что погоня. Восторготтого что рядом с ней находится мужчина, с которым так здорово уходить от погони.
Поворот, еще один, другой Мост
Гаишник.
Тебя еще не хватало! Пестель объехал гаишника и в зеркало увидел, как тот сначала попытался остановить «мицубиси», а потом начал орать в свою рацию.
Поворот. Двор. Еще поворот. Бабушки, бросившиеся в разные стороны. Еще двор. Парочка, отскочившая на тротуар. Арка. Еще арка.