Лишние дни - Александр Шакилов

Александр ШакиловЛИШНИЕ ДНИ

Однажды кто-то слишком трезвый посмотрит на меня и скажет:

 Ты не родился в рубашке. Ведь что такое счастье? Не знаешь? Так зачем тебе неизвестно что?! Ты выбрал здоровье и не нужны тебе всякие глупости. Ты родился в противогазе и с одноразовым шприцем вместо члена. Тысто девяносто девятый чернобыльский мутант.

А я в ответ закашляюсь и сплюну кровью, скривлюсь от боли и перепугано полезу рукой в расстёгнутую ширинкуфу-у-ух, не шприц.

И вот так ВСЕГДА.

Едешь себе по эскалатору вниз, а тебя кто-то щупает. Глазами. По ягодицам. Или в рот заглядывает: зубы считает. И говорит: «Скажи А-А-А». Чтоб по самые гланды.

От зависти.

Потому что ты: высокий; в кожаной куртке; с выпуклым бюстом, уходящим сосками вдаль; обладаешь пятнадцатью сантиметрами нестабильной эрекции, уравновешенными мошонкой; хромой на правый костыль левого протеза; чавкаешь чипсами в блестящей упаковке и заткнул уши злобно порыкивающим плеером; сморкаешься громче и сопли у тебя зеленее; напился, как Слепой Пью с тростью, оснащённой набалдашником из черепа попугая Флинта или из черепа Флинта, размером с череп попугаякакая разница?!

Потому что ты Он или?.. Или кто?!

Или она.

Или она?!

Потому что ты

Другой.

И так будет всегда. Я сказал!  и кулаком по столу, и мордой в тарелку с оливье, и «Ти ж мене пiдманула» во весь голос, не сдерживая счастливую улыбку на похоронах любимой жены, с которой душа в душу тридцать лет и три года, как копеечка в копеечку (прям счёт в швейцарском банке). Про жену и тридцать летлажа, но всё-таки!

Едешь себе по эскалатору вниз, а тебя кто-то!

От зависти?

Вряд ли, скорее просто так. Любопытства ради. Или от делать нечего.

И, может, потому

я чувствую приближение асфальтной болезни.

* * *

Весь десятый классцелый год, подумать только!  я не пил.

Совсем.

Поначалу меня ещё приглашали на праздники жизни. По инерции, наверное. Это быстро прошло. Всем осточертел мой кислый вид, а трезвые задрочки редко воспринимались с должным чувством юмора. Мне же безумно надоели пьяные вопли, впадающие в роковую загадочность дамочки и тупые шутки, провоцирующие нездоровый хохотпод саунд рюмок «на счастье» и арии блюющих по очереди в сортире. Некоторые в целях конспирации спускали воду, остальные не замечали, а я Я презирал их: быдлообразное сообщество слаборазумных растений.

Лопушки. Arctium.

Мне приходилось, на правах самого адекватного, следить за порядком и разнимать спорщиков.

 Это охуенная музыка!

 «Я хочу быть с тобой»?

 Да. Это охуенная музыка!

 Шо?! Да какая это в жопу музыка?! Это ретро всё!

 Извинись!

 Иди на я сказал!

А ещёразвозить девочек по домам и разговаривать с родителями загулявших товарищей:

 Здравствуйте, извините, Серёжа просил передать, что он задерживается и сегодня ночевать не придёт.

Мускулистые волосатые руки, майка, тапочки и спортивки:

 Шо?! Шоб, блять, через пять минут мой сын был дома! Ты меня понял?! ТыМеняПонял?

Коридор общаги. Шаги. Трое:

 Проблемы? Помочь?

 Погодите, ребята,  а теперь опять ко мне,  Ты меня

Дальше я не слушаю. Дальше я хорошо бегаю.

И пока я ускоренно переставляю копыта, мои незамутнённые алкоголем мозги анализируют создавшуюся ситуациюи делают неутешительный вывод. Вот он: Существует два вида реальности: ДЕЙСТВИТЕЛЬНОСТЬ и ПОХМЕЛЬЕ.

Мне, похоже, суждено до конца дней своих пребывать в реальности похмелья: нет пива, нет вина, водка тю-тю и, следовательно, нет положительных эмоций, а хочетсяи от такого расклада болит голова.

Сам виноват. Почти год назад сдуру пообещал

утро.

Плохо.

Не оттого, что утро, а от того, что хорошо, когда накануне много. Это сейчас плохо, а ведь ещё недавно очень даже наоборот было. Ну, вы меня поняли, да?

На диване сидит мама и смотритслёзы в глазахна меня, на кого ж ещё:

 Саша, ты вчера опять пришёл пьяный. Сколько можно?

 Разве? Совсем не пьяный.

 Ты спиваешься.

 Не мели ерундой.

 Саша, давай пойдём к наркологу.

Опаньки, это что-то новенькое.

 Ты как нормально себя?

 Но ты же спиваешься!

 Ну, выпил. Чуть-чуть. Да я у тебя вообще золотой: вены не порчу, не наркоман в смысле, колёса не кушаю, ацетон не нюхаю, учусь хорошо, мусор выношу регулярношо тебе ещё надо? Ну, выпил чуть-чуть два пива. А ты вот так меня? Э-э-эх!

Громко вздыхаю и отворачиваюсь к стенкес намёком, что аудиенция окончена.

Тишина. Сопение.

 Саша, покажи руки.

 Шо?!

 Пожалуйста!

Зверею и начинаю откровенно издеваться:

 Руки? А зачем руки? Нормальные неглупые ребята инъекции делают под язык, в шею, ноги изнаешь? нет?  в паховые вены! Хочешьпаховые вены покажу?!

По глазам вижухочет. Но попросить не решается. Сдаюсь:

 Мам, хочешь, я пить брошу? Совсем?..

Год. Целый год. Выкинутый из общественной жизнилишний год.

Но учеба благополучно заканчивается (ни один кошмар не обходится без «THE END» перед титрами), и лучшие представители школьной элиты покидаютбез сожаления!  знойный город и до аллергии любимых предков. Дабы приобщиться к сельской романтике. Под бдительным надзором учителей.

Но следует учесть, что уважаемые педагоги тоже оставляют дома кое-кого кто в печёнках уже и три незабываемых недели собираются отдыхать по полной программе. Эта программа, скажем честно, весьма отличается от рекомендованной Министерством Образования. Настолько отличается, что мне приходится в срочном порядке пересмотреть некоторые свои необдуманные высказывания, несколько подрастерявшие актуальность за давностью лет.

Изрядно хлебнув водки в первый же день (вечер? ночь?), лениво выпуская в темноту дым, я обдумывал достойное оправдание.

Что я пообещал: не пить.

Что под этим обещанием подразумевала маман: не приходить домой пьяным.

Что я сделал: выпил.

Но: не пришёл домой на бровях.

Значит: по понятиям маман я не пил.

Что я пообещал: не пить.

Вывод: какие проблемы?

Умиротворённо отхожу ко сну. В конце-то концов, год прошёл, и амнистия за хорошее поведение мне однозначно положена. Здравствуйте, мои миленькие вертолётики, я уже успел позабыть какие вы мерзопротивные, как же меня от вас укачивает. Ничего, утром всё равно пол надо будет мыть.

Запомните, кто не в курсе, детство заканчивается, когда мама перестаёт стирать вам носки. Аксиома номер два: настоящий отрыв называется ЛТО.

Лагерь труда и отдыха «Солнечный».

Три недели пролетели слишком быстро.

1. ШКОЛЬНИКИ

НЕОБЪЯТНЫЕ ПОЛЯ РОДИНЫ

Зима. А тогда лето было. Жаркое-жаркое. И пить всё время хотелось. Или воды, или пива. Хотя от водки тоже никто не отказался бы. Главное, под ногами не скользко былопыль под ногамине лёд. И не холоднолето как-никак. Мне, правда, и сейчас вполне комфортно, но это субъективно очень. А на градуснике минус знатныйя же чувствую: если мордашку пощипывать начинает, значит, градусов двадцать точно есть. А на таком ветру и у Деда Мороза причинное место сосулькой станет. Ни одна Снегурочка не отогреет, только горлышко застудит.

А лежать-то зябко. Я почти с нетерпением жду, когда нас поджарят.

А тогда

девяносто два днялето

* * *

Поля.

Необъятные поля Родины.

Когда ж они, бля, закончатся, эти конченые поля?! Третий час идём. Жара. Некультивированная земля, ссохшаяся валунами. Как только ноги до сих пор целы, удивляюсь. А, поди, ещё не подвернул ни разу.

Громадный рюкзакне быть мне туристомвсё время норовит опрокинуть на спину, и тяжеленная сумка в руке настаивает на подчинении закону всемирного тяготения. Остальным не легче.

Чтоб меньше потеть Овчалова разоблачилась и теперь тихо страдает от лямок, врезавшихся в обнажённые плечи. Страдает и демонстрирует пяток длинных чёрных волос, произрастающих в ложбине промеж грудей.

Гордым словом «грудь» зовутся два соска, прикрытых чашечками белого бюстгальтера.

Обратите внимание: бюстгальтер из той породы мерзких «бронежилетов», обманывающих ваши пылкие надежды поролоновыми подкладками. Белый цвет, в свою очередь, выдаёт неосознанную привязанность к феминизму как стилю подбривания лобка.

А всё из-за Маринки.

Это она захотела отпраздновать шестнадцатый день рождения на природе, вдали от асфальтовой суеты. Да не просто на природе, а именно в ЛТО, где мы чудесно отдыхали год назад, и все перезнакомились, где осталось так много воспоминаний, где

В общем, где как ни там?! Глупый, в корне, вопрос. Вот и идём. Еле ноги переставляем.

Дошли всё-таки.

Залезли в небольшой лесок, прилегающий к лагерю, и упали разлагающимся на жаре мясомэдакими июльскими трупами у муравейника. На полянке возле пруда. Как раз рядом с «бревном»  ивой, склонившей толстый ствол низко над водой. Удобно нырять с этой ивы. «Бревно»  оно и в Мозамбике повод для бензопилы. Плоть от плоти Буратино, писсуар для собачек.

* * *

 Ну и сука же!

 Кто?

 Пупсик, кто же ещё! Хоть бы по пачке на брата разрешила оставить. Курить хочетсящас завою!

Вместо тихого часада-да, вы не ослышались, именно Тихого Часая, Амбал и Кабан линяем купаться у «бревна». Выходить за территорию лагеря, конечно, строго воспрещается, но мы же не в детском саду. Мыптицы вольные, и если дятлам хочется поплавать, то орлам все запреты как с гуся аш-оо.

А Тоха не пошёл: не захотел.

 Вы слышали легенду, о том, как панки наши, ну, с района, в Крым ездили?

 Не-а.

 Так слушайте,  с ногами залез на кровать; сверху по пояс голый, на груди корявая татуировка «LSD», на плече «Смердят смерды смертью», в левом ухе три серьги.  Собрались весёлые мальчики и девочки и рванули в Крым. На электричках. Шоб за проезд денег, типа, не платить

 И как, не платили?

 Не платили.  Тоха мечтательно почёсывает в паху.  Приехали, покупались, водки ёбнулии давай искать развлекухи какой. А развлекухи и нетуобидно и скукота. Нашли детскую площадку, и давай на качельках кататься. Прикольно. Развлекуха, но скукота и невесело. А тут к ним урела бритоголовые подваливают: «Кто вы такие и шо здесь, типа, делаете?». А панки им и отвечают: «Мы хиппи, дети цветов, никого не трогаем, всех боимся». А урела: «Щас мы вас будем бить и пиздить больно». А панки: «Ну, давайте». А сами заулыбались, довольные такие стали, кастеты понадевали, цепи вытащили, девочки «розочки» нюхают  ка-а-ак отхуярили урелов!

 Шо? И всё?

 Всё.

 Продолжения не будет?

 Не будет. Да ну вас, ни хера вы не понимаете. Не пойду я с вами

Ныряем. По-собачьи и кролем пугаем лягушек и водомерок. Чуть ли не дремлем, лёжа на воде. Эх, хорошо!

Амбал прерывает идиллию: дрожа костляво необъятной мощью метра шестидесяти в прыжке, этот гигант роду людского присосалсярезво прыгает кадыкк полторушке с родниковой водицей: уровень жидкости заметно уменьшается.

Вылезаюграция контуженого моржа, вползающего переломанными в трёх местах ластами на присыпанную песком и солью льдину. Подхожу:

 Ветал, дай водички хлебнуть.

Игнорирует. Глаза перепуганные, но хлещет нон-стопом.

 Ветал, дай водички хлебнуть,  я парень не гордый, могу и по уху повторить.

 Это не вода,  обиженно шепчет, потирая свободной рукой покрасневший орган слуха, проколотый серьгой, но баклагу не отдаёт.

Повторениемать учения. И для симметрии, опять же

Похоже, я прирождённый педагогбутыль у меня, сдана добровольно, но со второй попытки. Может, добавить для закрепления материала?

Знакомый с младых лет запах утихомиривает внезапную агрессивность. А так хотелось привить Амбалу общечеловеческие ценности!  ногой, в районе крестца. Но этот чудный аромат воздействует на мой слабый организм как огнетушитель на спичку, как голубые в касках на ООН, как серная кислота на чистоту кожи лица, как каком кверху воздействует. И книзу. И сбоку. Ведь самогон при отсутствии закуски требует кристальной чистоты душевнойв целях успокоения телесного: чтобы сразу не сблевнуть.

Поза горнистамоя любимая поза.

 А давайте, здесь глубину промеряем?!  на Ветала вместе с приходом накатывает исследовательский бзик: где-то глубоко под плотной массой здорового похуизма заворчал недобитый дух экспериментатора.

Хворь распространяется вместе с рябью от пресного бриза. Кабан заражён:

 Давайте.

А я как все. После любимых поз у меня обычно наблюдается полнейшая аморфность характера. Распределяю ролисебе почётную, первопроходца.

 Я ныряю. Олег, мне на плечи встаёшь. Амбал, а ты на него. Олег, как только я тебя за ногу дёргаю, всплываем. Ясно?

Кивают.

Ныряю.

Открываю карие фотоэлементы: вода мутная, как жизнь слесаря на утро после аванса. А вот и днохолодное давлениенеприятно и выталкивает на поверхность: не минтай, значит, нефиг! Разворачиваюсь, сопротивляясь бредням Архимеда, силу в объём его матери, простите за инцест. Кабана всё нет. Нехорошо опаздывать, не девушка. Да и положенные красавицам полчаса я не осилю.

Наконец-то появляетсявоздуха уже не хватает, но я терплю, ведь ещё Амбал, ведь давайте глубину померяем, это не вода, обижено шепчет. А мне хочется дышать, шепчу в ответ, когда я дышу, это моя самая-самая любимая поза. Хрюша на местеухо, больно, когти на ходулях надо обрезать! Мелькает теньАмбалищемои ноги мягко входят в ил, погрузившись почти до колен. Очень сильно хочется дышатья никогда не думал, что настолько люблю эти вдохи-выдохидо умопомрачения и красных пятен перед глазами. Дёргаю Олега за пятку, впиваюсь ногтями, и  ничего не происходит. Дёргаю сильнееболт! Мою грудную клетку кто-то вскрылпатологоанатом?  и беспардонно зашкуривает окровавленные лёгкие.

а над нами километры воды, а над нами бьют хвостами киты

Я так вспениваю воду, что, наверное, перебудил всех местных русалок. По крайней мере, та, что дремала у ближайшей коряги, недовольно кривит пухлые губки.

Я обязательно потрогал бы тебя, моя рыбонька, за нежную грудья знаю, ты любишь это дело. Да, природа не наделила тебя стройными ножками и тем, что между, зато с лихвой компенсировала свои огрехи, наделив умением творить преизрядный минет. Но сейчас не до жиру.

Подплывает ко мне. Зайка, ты прекрасна, говорю я ей. Изгибы твоего тела разжигают во мне страсть. Нет, это не банальное окисление кислорода, мои чувства к тебе, как шипение влажного карбида. Я хочу тебя, как не хотел никого в жизни, кроме, конечно, той девочки из нашей группы, что спала на соседней кроватке. Но не надо ревновать, милая, это было ещё в детском саду

Где-то наверху голова Ветала над водой, фокусировка на пузырьки: джакузи, газировка, или проблемы с желудком?

Русалка целует меня в живот и это  БОЛЬНО!

Я раскачиваюсь и извиваюсь, пытаясь сбросить тяжесть, но Олег отбивает чечётку, перемещаясь по моей спине от плеч до поясницы. Пытаюсь вытащить ноги из илаполучается, но только одну, вторая безнадёжно загрузлаэто русалка не хочет отпускать меня. Пузыри вырываются из лёгких, я глотаю воду и, резко подавшись вперёд, чувствую, как чужие стопы соскальзывают с моего многострадального тела.

Рывокгрязь отпускает, я ей больше не нужендевочка обиделась: слишком старательно вырываюсь, а ведь говорил про любовь, все мужики такие Пока, рыбонька, дождись меня!  в маске, ластах, акваланге. Ещё чутоки воздух, судорожный кашель, мат (мой и много) и смех (Амбала и Кабана). Особенно Кабана.