Соискателю не удастся устроиться на работу, если он придёт в кабинет к руководителю голым и, откинувшись на спинку стула, начнёт беседу на отвлечённые темы. Но в том же самом виде, в той же позе и с теми же беседами, оказавшись с тем же руководителем, благодаря хорошему знакомству, в бане, соискателю может достаться желанное место с большой долей вероятности. А соискательнице тем более.
Существует ритуал, церемония проведения различных мероприятий, и этих правил, пусть неписаных, желательно придерживаться. Не отправляйтесь на день рождения без подарка, или хотя бы без цветкана день рождения нужно приходить с подарком. Не рассказывайте соседям по столу всю правду об именинникев этот день и в этом месте правду об имениннике говорить непринято. И хотя подобных тонкостей существует огромное количество, все их запоминать нет необходимости: тонкости нужно не столько знать, сколько чувствовать.
Очень хорошо это получалось у одной моей сокурсницы. Она любила яркую косметику и короткие юбкиона любила нравиться мужчинам. Но как-то раз ей пришлось сдавать предмет «Техника газеты» незабвенному преподавателю Чичиланову, который, хоть и был тогда уже на пенсии, продолжал вести занятия. Я полагал все рассказы о нём сильно преувеличенными, пока сам однажды не увидел, как он надел студенту на голову газету (точнее, не на голову, а на шею, порвав газету через голову) за то, что тот перепутал бабашкиэлементы типографского набора. А это его: «Пойду перекушу, и после паузы, кому-нибудь горло!» Неспроста по факультету ходила красивая легенда о том, как один курс выписал Чичиланову на дом журнал «Свиноводство», и Чича потом в течение года каждый месяц получал сто номеров этого увлекательного издания.
И вот моей однокурснице предстояло «Технику газеты» сдать. Обычно, если преподаватель был мужчина, она надевала на экзамен не короткие, а очень короткие юбки. Но в данном случае ситуация была иной. Когда мы увидели её перед кабинетом Чичилановато открыли рты.
Это не была наша однокурсница, к которой мы давно привыкли. У кабинета стояла передовая работница-многостаночница, пришедшая с завода на студенческую скамью овладевать знаниями: ни следа косметики, честный, открытый взгляд, собранные в пучок на затылке волосы, строгий костюм ниже колена и, что нас особенно впечатлило, комсомольский значок на груди. Именно на этой груди комсомольский значок смотрелся особенно трогательно.
Но она не обратила на наши смешки никакого внимания, лишь послала куда-то не совсем прилично. Она была в образе, бледна и собрана. Она знала куда идёт, к какому преподавателю, и знала, как в данном случае себя вести. Она была адекватна ситуации. И поэтому предмет сдала, пусть и с четвёртого раза. Пусть и кричал Чичиланов после каждой попытки на весь факультет:
Вы, матушка, дура-с!!!
Но все правила церемонии были соблюдены, обе стороны остались довольны, и потому результат оказался достигнут.
Мой предстоящий визит к Зачинину я тоже рассматривал в качестве церемонии: церемонии посещения руководителя одной организации руководителем организации другой.
Я пришёл в рекламный отдел.
Здравствуйте, заулыбались мне. Пойдёмте, вас ждут.
Я был доволен. Именно так и должен был начинаться подобный визит. Мы зашли в комнату, заполненную сотрудниками, а затем свернули у шифоньера. Открывшийся взору закуток, очевидно, являлся кабинетом главного редактора крупнейшей в то время газеты Сбоковской области. Там помещался стол, за которым сидел сам редактор, и пара стульев. А впрочем, может, у Зачинина был где-то и другой кабинет.
Это к вам, я говорила, представили меня.
И оставили нас вдвоём. Я заметил, что главный редактор Зачинин не разделяет мои взгляды на ритуалы официальных встреч. Он не был одет в цивильный костюм, он был одет в старую футболку и вытертые джинсы.
«Неудивительно, с улыбкой подумал я, неформал-экстремал, так сказать, пусть, это даже оригинально».
Удивительно было другое. Я стоял, а неформал-экстремал не обращал на меня никакого внимания. Он работал на компьютере и грыз семечки, шелуху от которых складывал здесь же на столе.
Здравствуйте, громко поздоровался я.
Глянув на меня мельком, неформал ответил и продолжил свои занятия. Я был обескуражен: он даже не предложил сесть!
Говорите, сказал Зачинин, не отрываясь от занятий.
Делать нечего, я заговорил. Я стоял перед столом и рассказывал о своём предложении, доказывая привлекательность его для обеих наших сторон, а Зачинин грыз семечки и занимался своими делами. Такого оригинального ритуала я, какой-никакой бизнесмен, не встречал ни в одном чиновничьем кабинете.
Нет, сказал главный редактор Зачинин, когда я закончил, это предложение нам не подходит. И наконец посмотрел на меня. Тактически, может, оно и выгодно. Но стратегия важнее тактики.
Я понял, что аудиенция завершена, и, попрощавшись, удалился. И в тот же день договорился по поводу своего предложения с двумя другими газетами.
А от встречи с главным редактором Зачининым у меня остались опыт новой церемонии и глубокомысленная фраза: «Стратегия важнее тактики».
Немного о правилах хорошего тона. Один мой коллега, с которым мы обедали за соседними столиками в одни и те же часы, был человеком воспитанным и, приступая к трапезе, неизменно говорил окружающим:
Приятного аппетита!
Приятного аппетита! отвечали ему в ответ.
Отобедав, он поднимался и желал нам:
Приятного пищеварения!
Мы что-то мычали и старались после обеда одновременно не заходить с ним в туалет, ибо, скорее всего, он продолжал оставаться воспитанным человеком и там.
Глава 27
В другой раз я имел честь беседовать с главным редактором «Сбоковского обозревателя» Зачининым по телефону. Это было как-то в период Сезона похудения.
Каждый год, лишь только первые весенние лучи пригреют заждавшуюся тепла землю, лишь толькоцвирк-цвиркзасвистит в лесу первая коростель (честно говоря, затрудняюсь сказать, живёт ли в лесу коростель, свистит ли она «цвирк-цвирк», и вообще, умеет ли она свистеть), лишь только первый бродячий кот с интересом посмотрит на проходящую мимо домашнюю кошечкукаждый год с началом весны многих женщин начинает охватывать знакомое им чувство беспокойства.
Это чувство лишь отчасти связано с беспокойством весеннего томления, но больше имеет основой такое состояние души как самокритика. Женщина начинает укорять себя за зимнюю невоздержанность в еде, за употребление излишне калорийных напитков и за леность к исполнению физических упражнений, что тут же ею самою объясняется абсолютным отсутствием свободного времени.
Она пристально рассматривает собственное изображение в зеркале, примеряет прошлогодние платья, она по нескольку раз в день взбирается на весы. И в состоянии теперь уже не беспокойства, а почти паники, решает что-то предпринять, причём немедленно.
Это раньше, когда женщине нужно было похудеть, она просто садилась на диету.
Ах, диета, то нельзя и это,
Ах, диета, ну просто мука это
А сейчас Каких только средств нет! И наружных и внутренних: мажься, глотай, жуй, массажируй. А потом по другой системе: жуй, массажируй, а уж затем мажься и глотай. Правда, всё это «несколько стоит». Ну да чего ни сделаешь ради А кстати, ради чего? Ради чего, ради чего Ради мужа! Конечно, ради мужа! Именно ради него она готова принять такие муки! Ради него, неблагодарного, который наверняка начнёт возражать и горячиться, когда узнает, в какую сумму для семейного бюджета обойдётся кратковременное уменьшение любимых форм. Но при чём здесь деньги? Он просто не способен понять женщину и оценить приносимые ею жертвы. Поэтому в такие дела его лучше вообще не посвящать.
И приняв сие мудрое решение, женщина отправляется в магазин. Дан старт новому Сезону похудения.
Вначале мы очень стеснялись продавать у себя товары для похудения. Мы думали: «А вдруг покупатель не похудеет, вдруг останется недоволен? Что он тогда скажет о нас? Как мы будем после этого жить?» Но раз я до сих пор вожу дрожащим пером по этой бумаге, пока жена моя работает в офисе, значит, мы ещё живы. Даже несмотря на то, что пышнотелых покупателей за все годы нашей сомнительной деятельностив городе Сбокове ничуть не убавилось.
Живы, ибо выяснилось, что если покупатель не худеет с какого-то купленного им средства, он тут же начинает требовать средство другое, наверняка лучшее, но доселе ещё не опробованное им. И остаётся очень недоволен, если вдруг такого средства в продаже нет.
Потому что, как уяснили мы со временем, в борьбе с лишним весом совсем не обязательно побеждать. Для человека гораздо важнее сказать себе: «Я честно бился и честно проиграл». И заесть поражение ароматной булочкой. А потом воскликнуть: «Но проиграл только сегодня! Дайте же мне, чёрт побери, ещё один (сто один) шанс!»
Потому что про наши средства нельзя сказать, будто они не помогают. Они помогают. Но только тем («Но только тем, кто ни секунды не будет думать о белой обезьяне, говаривал Хаджа Насреддин. Ах, вы уже подумали?» Нет, конечно же, у нас не так). Только тем, кто сможет в добавление к нашим средствам больше двигаться и меньше есть. Не ахти какое правило, и известно оно каждому худеющему. Ах, вы очень мало двигались? Ах, вы представили белую обезьяну? Тогда чего же вы хотите? Средство, которое само, без усилий сделает вас стройными? Но такого нет. Ах, вы требуете, вы настаиваете? Тогда вот, специально для вас. Производитель утверждает, что это как раз то, что вам нужно, то есть то, что делает всё без вас, само.
И мы продаём ему его желанное «само».
Это «само» бывает разным. Однажды мы продавали его электрическое, некоего отечественного завода. Оно неплохо расходилось, и мы возили и возили его, пока не выяснилось, что электрическое «само», вопреки утверждению производителя, имеет весьма невысокое качество. Оказалось, что оно частенько бьёт худеющих электрическим током, и оказалось, что худеющие уже выстроились в длинную очередь, горя желанием сдать нам наше чудо обратно.
Мы связались с поставщиком, который нехотя согласился, что такие случаи с их продукцией бывают (но чрезвычайно редко!). И они готовы принять у нас бракованный товар (но только действительно бракованный!), для чего нам необходимо на месте провести предварительную экспертизу.
Легко сказать «провести экспертизу»! А как? Разные сервисные центры от нашего «само» в ужасе открестились, а у нас в фирме штатной единицы эксперта по бракованным электроприборам для похудения не предусмотрено. Поэтому, как всегда бывает в подобных случаях, в роли эксперта пришлось выступить мне самому. Я не ходил с умным видом в белом халате, не измерял приборами напряжение в начале и в конце цепи и не высчитывал разность потенциалов. Дома я долго отмывал каждое «само» щёткой с мылом, обильно протирал для дезинфекции спиртом и, обливаясь слезами, закреплял его ремнями на голом теле. На своём, замечу, голом теле. А потом, содрогаясь от предстоящего, поворачивал тумблер. И меня начинало бить током.
До сих пор, как только я вспоминаю те ужасные минуты, меня бросает в жар и в слёзы. Мне было больно, и я кричал. Из фильма «Семнадцать мгновений весны» мы знаем, что во время родов женщины кричат на родном языке. Могу свидетельствовать, что во время испытания бракованных электроприборов для похудения мужчины кричат на том же языке, хоть и не могу поручиться, что кричат то же самое. Мне было больно, я ругался на чём свет стоит, но не мог выключить прибор до тех пор, пока не были проведены испытания в различных режимах.
Это продолжалось не день и не два, это продолжалось месяцы (слишком хорошо электрическое «само» поначалу расходилось). Я таял на глазах, я стал нервный и замкнутый. Я боялся теперь не только нашего «само», но и обычных электроприборов, а также расчёсок, способных вызывать потрескивание в волосах. А безобидное, в общем-то, словосочетание «эбонитовая палочка» вызывало во мне необъяснимую ярость и бурный поток слов, в котором нечто похожее на «эбонитовая палочка» слышалось довольно часто.
И когда наконец большинство адских машинок было покупателями нам возвращено, пройдено сквозь меня и отправлено поставщику, долго не мог в это поверить и жил в напряжении ещё двенадцать месяцев, целый годпока не закончился указанный сумасшедшим производителем гарантийный срок на его страшное изделие.
Потом у нас появилось ещё одно «само» в виде чая. Мы вначале не очень представляли, что это такое и думали: «Ну, чай он и есть чай. Только в некотором роде волшебный: пьёшь и худеешь». Но выяснилось, что волшебство чая было особого свойстваслабительного. Вернее таккошмарно слабительного. И раньше всех об этом узнали наши продавцы, которые выпив с утра по чашечке, отправились на работу и едва не сорвали нам дневную выручку. А уже потом про это свойство стали узнавать другие люди, иногда для себя совершенно случайно.
К нашему знакомому, Лёне Арбузову, приехала в гости тёща. И, гуляя по городу, приобрела вышеозначенный волшебный напиток. Зашёл Лёня утром на кухню, видиттёща чай не выпила, забыла, наверное. Допил за ней полстакана, а потом отправился по делам.
Иду я по делам, рассказывает Лёня, и чувствую, что с дел пора возвращаться.
Развернулся и отправился домой.
Только, говорит, чувствую, медленно я возвращаюсь, надо быстрей, причём гораздо быстрей!
И побежал.
Бегу, а мысли об одном: как бы не опоздать!
Вбежал Лёня домой, пронёсся, сметая всё на своём пути, к туалету, толкнул заветную дверьа она закрыта! Тёща первые-то полстакана сама выпила и теперь сидит на унитазе худеет. Забарабанил Лёня в дверь, завыл нечеловеческим голосом, перепугал тёщу до смерти. А как известно, испуг не способствует быстрому освобождению туалета, а как раз наоборот. И чем страшнее кричал Лёня, тем дольше не получалось у тёщи оставить заведение. Но, наконец, выскочила она, как смогла, и тот на её место. Насилу успел.
Вышел, рассказывает, вытер слёзы с глаз, отдышался немного и снова отправился по делам. Только, говорит, чувствую, снова с дел возвращаться надо.
И опять помчался к дому.
Так он в тот день по одним делам ни разу не сходил, зато по другим сходил многократно.
Интересно, что история эта вызывает у посвящённых весьма живой отклик. Буквально на днях над ней от души смеялся мой знакомый, Сергей (который с груздями). Оказывается, они с сыном за неимением в доме другого чая, решили заварить чай мамин и потом весь день оба пытались куда-то пойти, но, понятное дело, ходили только в одном направлении. Хорошо хоть у них в квартире два неттри! три туалета! Можно было ещё одного человека на чайную церемонию пригласить. Длинная, надо сказать, получается церемония, как и принято в Китае (чай-то китайский).
Но вернёмся к рассказу про главного редактора «Сбоковского обозревателя» Зачинина. Продавали мы как-то один препарат внутреннего употребления, популярность которого была очень высока. Ходили слухи, что кто-то похудел с него на пять килограммов, кто-то на восемь, а одна женщина утверждала, что у её соседки на работе сотрудница сбросила все семнадцать! Поскольку жулики, почувствовав конъюнктуру, мгновенно заполонили рынок подделками, мы вышли непосредственно на производителя и покупали препарат у него.
Вообще, подделка лекарств и биологически-активных добавок тема особая. Жулики штампуют их тоннами. Вид такой же, упаковка та же, только сырьё другое: не опасное (тут они не рискуют), а никакое, безвредное и, соответственно, бесполезное. Мы уж, вроде, точно знаем серьёзных поставщиков, берём у них давно, но иногда сами разводим руками.
Как-то покупали средство в упаковке по шестьдесят таблеток. А потом покупали его же в другом месте в упаковке по девяносто. И вот те, кто торговал «по девяносто», сказали, чтобы мы были осторожны: на рынке появилась подделка с отличительным признаком: в упаковке по шестьдесят штук.
Нам, вообще-то, поставляют такое, признались мы, и, вроде бы, нормального качества.
Что вы, замахали они руками. Недавно к нам приезжал лично изобретатель этого средства и предупреждал о подделке «по шестьдесят».
Тогда мы попросили объяснений у тех, которые продавали «по шестьдесят». Те сказали, что про подделку знают, но что фасуется она как раз в упаковку «по девяносто», а у них «по шестьдесят», и она-то и есть настоящая. А сам изобретатель продукцией не торгует, а торгует его дочь, и с ней они встречались на прошлой неделе.
Ха-ха-ха, сказали «по девяносто». У изобретателя не дочь, а сын.