Официант стоит, вежливо улыбается.
Господи, что непонятного? Вот! осеняет Андрюху. У них!
И показывает на тарелки за соседним столиком, где люди едят что-то мясное.
О, си, расплывается в улыбке официант.
Он понял, «мясо», и произносит фразу по-французски, спрашивая, очевидно, какое именно мясо?
Андрюха откашливается.
Свинина. Знаешь, свинина?
Официант не знает.
Свинина, свинка, хрю-хрю. Ну «хрю-хрю»-то ты должен понимать!
Тот не понимает, очевидно, по-французски свинки хрюкают как-то иначе.
Свинья, такая упитанная.
И, как это водится, показывает на себе. Официант пристально Андрюху разглядывает.
Да не я! горячится тот.
Посетители заведения начинают оборачиваться.
Свинья, с пятачком, крутит Андрюха кулаком вокруг носа.
Официант смотрит на Андрюхин нос.
С таким закрученным хвостиком, показывает Андрюха.
Официант в смущении.
Не у меня!
О! вскрикивает уже официант.
Убегает и возвращается с листом бумаги.
Конечно! восклицает Андрюха.
Берёт лист и как может рисует на ней свинку: толстую, с пятачком, с хвостиком.
О! кричит радостный официант. Си, си. И хрюкает, как принято хрюкать у французских свиней.
Вот именно! кричит Андрюха, обрадованный, что начинает понемногу понимать французский, и очень похоже хрюкает в ответ.
Хр-р, хрюкает официант.
Хр-р, хр-р, вторит ему Андрюха.
Чуть они не обнялись.
Момент, говорит официант и бежит на кухню.
Стой! кричит Андрюха и машет рукой. Иди сюда.
Официант с полпути возвращается.
ТАК ВОТ, говорит Андрюха и размашисто перечёркивает только что нарисованную им свинью. СВИНИНЫ НЕ НАДО!
Официант несколько секунд на него смотрит, потом в задумчивости идёт на кухню. Через пару минут оттуда раздаётся дружный продолжительный гогот.
ТАК ВОТ, речь не о Максиме Николаевиче. Он упомянут здесь постольку, поскольку последнее время учится на семейного доктора, о чём мы, разумеется, в подробностях извещены, и периодически оставляет наш участок, отправляясь на занятия и экзамены. А замещают Папетти другие врачи, с нами не знакомые. С приходом зимы дети начали простывать, и приходящие врачи, с сочувствием оглядывая детскую комнату, всё норовили выписать нам лекарства подешевле.
А надо сказать, что детская комната действительно была способна выдавить у случайного гостя слезу жалости. Обои, в других комнатах сохраняющие до некоторой степени приличный вид, в детской, вследствие выпавших на их долю испытаний, были весьма потрёпаны. На некоторых виднелись следы раннего и более позднего Полининого творчества, исполненного фломастером, или просто попавшим под руку предметом. Комод и шифоньер были сплошь улеплены наклейками от конфет и жевательной резинки. Кресло, чья ткань к удивлению детей оказалась менее прочной, чем у батута, являло пример изумительного бабушкиного рукоделия, которая в один из своих приездов залатала его симпатичными обрезками от штор. На паласе распластались несмываемые пластилиновые пятна. Из-под паласа торчали кривые половые доски.
Я ловил во время таких визитов сочувственные взгляды докторов и думал, что если уж врачи, получающие в нашей стране мизерные заплаты, да ещё нерегулярно, начинают нас жалеть, то может быть, и вправду, стоит сделать кое-какой косметический ремонтец, так, небольшой, чтобы только дотянуть до счастливого переезда в хоромы. И дал себе слово нынешним летом начать. Или, как говорят наши чиновники«начать», с ударением на первый слог.
Не то чтобы за последние пять лет мы не могли переехать. Могли. Но это был бы обмен того, что имеем, на примерно то, что имеем. А мне к текущему периоду жизни страсть как надоели многоэтажные дома бездворового типа.
Хотя, конечно, я слишком привык ко всему, что с ними связано: к своему исключительному праву вкручивать лампочки на лестничной площадке, к ночным крикам этажом ниже, к постоянному туалету на лестницах, к грязи у подъезда и к ремонту своей машины, в которую за зиму пару раз кто-нибудь да въедет на узкой стоянке у дома.
Боюсь даже, я буду об этом первое время скучать. Но думаю, привыкну, переборю себя. Да, я чувствую, что справлюсь! И уже сейчас начну готовиться.
Тем более, времени осталось не так много. Лет пять. Да ведь, милая? Конечно, дорогой! А пока. Пока надо делать ремонт.
Эдуард Сребницкий.
Глава 8
Здравствуйте, дорогие Григорьевы!
Начать ремонт мы решили с поиска того, кто будет его делать. О, это не простонайти тех, кто будет делать вам ремонт! У меня в этом плане богатый опыт.
Помню, ещё в старой квартире, я решил выложить на кухне плитку. По объявлению в газете «Облицовка плиткой качественно и быстро» к нам пришёл один хмырь: сутулый, тощий, с недобрым взглядом, большим носом и сильным насморкомколоритный такой хмырь, и заявил, что это именно он делает облицовку качественно и быстро. «Ну, что ж, подумали мы, в конце концов, почему бы ему не делать облицовку?» И легкомысленно предоставили кухню. Да ещё накормили обедом: неудобно как-то, человек весь день голодный.
Хмырь на кухне месил раствор, сопел, ломал плитку, ругал некачественный материал и к концу дня что-то такое налепил. В момент его ухода это ещё держалось. Но минут через пятнадцать поплыло! Вниз сползали даже не углы, а целые ряды, причём по всему периметру. И самое ужасное, что оно застывало, схватывалось. Боже мой, я еле достал эту плитку (тогда всё было в дефиците), выложил за неё последние деньги, и на моих глазах она пропадала!
Полночи ушло у меня на то, чтобы, призвав на помощь весь свой строительный опыт, полученный в армии, поминая недобрым словом хмыря, выправить положение. Когда тот наутро явился, я процитировал ему избранные места из ночных тирад и посоветовал идти ещё куда-нибудь облицовывать плиткой качественно и быстро. Хмырь сказал, что он уйдёт, что ему самому у нас не понравилось, но что я должен заплатить ему за проделанную работу.
За какую работу?!
За эту! нагло ткнул он в сторону моих ночных трудов.
Это моя работа! Мне пришлось переклеивать плитку заново!
Не знаю, сказал хмырь, вечером всё было нормально.
Какое-то время мы препирались, и наконец я заплатил ему за приготовленный раствор. Он ушёл недовольный и, враждебно шмыгая большим носом, сказал, что подумает, не наслать ли пацанов обчистить нашу квартиру. Я что-то доброе прокричал ему на прощанье, но в душе поселилась тревогаа вдруг правда кого-нибудь нашлёт? смешанная с чувством неприязни к облицовщику-хмырю.
Поэтому, приступая пять лет назад к ремонту своей новой квартиры, я решил не полагаться более на безликие объявления, а пригласить мастеров из какой-либо известной в городе фирмы. Одна из них называлась «Спарта».
Я не стал мелочиться и заказал там межкомнатные английские двери с установкой и врезкой ручек. К моему удивлению пришедшие из известной в городе фирмы мастера были не то чтобы совсем пьяны, но изрядно выпивши. С тех пор межкомнатные английские двери мои закрываются плохо. А после установки первой же ручки «мастеров» я выгнал совсем, потому как, устанавливая ручку, они сломали дверь. Хорошо что проверять работу пришёл лично директор «Спарты». Я показал:
Безобразие!
Он согласился.
Я сказал:
Надо менять.
Он не возражал.
Я попросил:
Лучше в ближайшее время, пока идёт ремонт.
Он обещал.
И обещал ещё долго. Год. Вначале у них закончились двери, которые вот-вот должны были подвезти. А потом он заявил, что прошёл уже год, и за этот год я сам сломал свою дверь.
Я что-то доброе сказал ему на прощанье и ощутил в душе уже знакомое чувство неприязни к директору-хмырю.
После того как ничего не получилось с известной в городе фирмой, я решил на врезку ручек пригласить мастера по рекомендации. Таковой нашёлся. Он работал учителем труда в соседней школе. Это был приятный молодой мужчина, который восторгался нашей квартирой и шутил с детьми.
Когда работа была закончена, обнаружилось, что врезанные им ручки находятся на разной высотепо причине, как он объяснил, «небольшой ошибки в расчётах». С тех пор мы стараемся двери в соседних комнатах одновременно не закрывать: слишком видна разница. Но мастер был учителем, учителя получают мало, и, ощущая в душе раздражение, я выплатил ему деньги сполна, что-то доброе процедив на прощанье.
За учителем труда пришла бригада краснодеревщиков. Краснодеревщики таскали мне материалы с основного места работы и вели себя с большим достоинством. Ещё бы! Говорили, будто они оформляли интерьер одного из наших посольств! И пусть мой заказ отличался от заказа посольствахотя, кто знает, может, они там тоже делали антресоли под банки с огурцами? получалось, что отныне нашу семью с дипломатией связали невидимые нити, или, если хотите, невидимые гвозди и шурупы. И в дыме папирос краснодеревщиков мне чудились дальние страны с причудливыми ландшафтами, где мои друзья-послы решают важные внешнеполитические проблемы.
Эти видения были столь сильны, что сквозь них я не сразу заметил, как краснодеревщики начали откровенно халтурить, а многочисленные доделки вообще оставили мне, потому что по неосмотрительности я заплатил им деньги вперёд. Досадуя на себя и халтурщиков и рискуя разжечь дипломатический скандал, я посылал им вслед проклятия, которых, впрочем, они не слышали, от чего я досадовал ещё больше.
Тогда же, во время первого ремонта, я твёрдо намеревался заменить пол, слишком уж он задевал моё предпринимательское самолюбие. Я видел это так: паркет. Да-да, непременно паркет. Пусть не дубовый, пусть берёзовый, но хороший такой, качественный, планочка к планочке. Это был бы достойный ответ бывшим хозяевам квартиры. Имелась у меня на примете и фирма, такой паркет кладущая, а с её директором, Витей Пылёвым, мы были неплохо знакомы.
Витя, сказал я, через три недели у меня приезжает из отпуска Оля с детьми. Мы можем успеть?
Ещё и время останется, заверил меня Витя. В ближайшие дни жди.
Раз договорилисья жду.
(Так и хочется добавить «пожду». Это наши соседи, Вася с женой. Хорошие люди. Вася работает водителем, и как это часто бывает с водителямипьёт. Приходит Вася однажды домой, с большим трудом приходит, а навстречу ему женав коридоре очень слышно:
Та-ак. Я его жду-пожду! Жду-пожду! А он в таком виде является!
Млчи, кзлуха, отвечает Вася.
Что ты сказал?! Ах ты, бл
Ну, и так далее).
Так вот, я жду-пожду, жду-пожду, нет паркетчиков. Стал звонить Вите.
Понимаешь, сказал Витя, у нас паркет закончился. Покупаем мы его далеко, в Подберёзовском районе, но и там его сейчас нет.
Ты бы хоть меня предупредил, попенял я Вите.
И сам занялся поисками паркета. Позвонил в Подберёзовский район, нашёл то деревообрабатывающее предприятие, начальницу цеха, объяснил ситуацию, попросил продукцию, пообещал подароки договорился! Побежал на вокзал, нашёл проводника с местного поезда, идущего через Подберёзовский район, проводника попросил, проводнику заплатил, передал ему деньги за паркет плюс подарок для начальницы. По возвращении поезда нанял машину, бригаду грузчиков и привёз заказ домой. Всё, паркет лежал у меня перед дверьми! Я звонил Вите Пылёву.
Отлично! сказал Витя. У меня сейчас люди на другом объекте, и как только освобождаются, я бросаю их к тебе. Жди.
Я жду-пожду, жду-пожду, ни людей, ни Вити. Стал звонить ему, стал искать его и наконец нашёл. Витя был возбуждённый и радостный.
Эдя! закричал он в трубку. У меня сын родился! Сын!
Да ты что?! закричал я в трубку. Поздравляю, поздравляю!
А сам подумал, что до приезда семьи осталась всего неделя. Времени в обрез.
Я понимаю, Витя, тебе сейчас не до того, но к кому из твоих людей мне подойти?
Ни к кому, Эдя, ни к кому! Для тебя я сам распоряжусь. Паркет ведь уже есть?
Есть.
Отлично. Жди.
За три дня до приезда я кинулся искать паркетчиков по объявлению в газете.
Сколько дней? спросили они. Три? Нет, не успеть, хотя бы на пару дней раньше.
С тех пор мы живём без паркета.
А через несколько месяцев Витя сам меня нашёл. Ни словом ни полусловом не обмолвившись о нашей последней беседе, он горячо заговорил:
Эдя, есть перспективное дело, очень прибыльное. Я сейчас строю свой бизнес и собираюсь получать хорошие деньги.
Рад за тебя, Витя, искренне рад.
Предлагаю присоединиться. В основе бизнеса лежит американский оздоровительный продукт
«Гербалайф», что ли?
Послушай. Я сам его ем. Посмотри на меня
Вить, я неплохо знаком с «Гербалайфом», когда-то сам занимался.
Чувствую себя великолепно! Но кроме того, это приличный бизнес
В общем, мне составило определённого труда отбиться от новоявленного дистрибьютора.
Пылёва видел, сказал я дома Оле, «Гербалайфом» занялся.
И пожалел, что сказал. Жена моя, как многие женщины в канун лета, срочно собиралась худеть.
Надо купить, сказала она. Может, Пылёв и скидку сделает.
На встрече с Олей Пылёв всячески старался «подписать» её, а заодно и меня, в распространители.
Мы всё это знаем, отнекивалась она. Эдик даже супервайзером был.
Супервайзером?! ахнул Пылёв. Международным?
Не знаю, сказала она. А междугородный есть?
Нет.
Значит, международным.
Это произвело на Пылёва впечатление. Больше он Олю не «подписывал», продал ей набор в самом деле со скидкой и обещал каждый день звонить, осведомляться о здоровье и консультировать.
Не надо, Витя, пыталась уговорить она его, я всё это знаю.
Я же Олю успокаивал, что Пылёв не то что каждый день, а вообще ни разу ей не позвонит. И ошибся. Один раз звонок всё-таки раздался.
Как дела? спросил её Пылёв озабоченно. Как стул?
И не получив вразумительного ответа, пропал, теперь уже навсегда.
Но это было чуть позже, а тогда, после истории с мастерами-отделочниками, которая закончилась бесполезной паркетной беготнёй, я почти разуверился в окружающих меня людях. С грустью созерцал я девственные штабеля паркета у своей двери и в жанре плача с пафосом восклицал:
Да умеем ли мы хоть что-то делать по-хорошему?! Да как, скажите вы мне, мы в космос-то полетели?
И на мой взгляд, такая постановка вопроса имеет право на существование. Не так давно я отвёз машину в автосервис своему знакомому слесарю Пете, и там по недосмотру она снялась с ручного тормоза и въехала в стену. Конечно, прямо в сервисе мне машину и выправили, дверь починили и крыло, но когда я смотрю на повреждённую фару, мне до сих пор кажется, что целая она выглядела лучше.
Упомянув знакомого слесаря Петю, я должен несколько поправить начальный тезис, заменив выражение «умеем ли мы хоть что-то делать по-хорошему» на «умеем ли мы что-то РУКАМИ делать по-хорошему». Потому как этот Петя человек в своём роде незаурядный, получивший среди друзей прозвище «Спермозавр». В то время когда я с ним познакомился, ему было под пятьдесят. И он был женат, имел любовницу и всем другим видам отдыха предпочитал баню с представительницами прекрасного пола. Значит, умеем кое-что! Значит, можем кое-чем!
А так-то Петя мужик неплохой (если вам хочется продолжить простонародную поговорку, я не буду возражать). Делает нормально и берёт, не жадничая. И единственное, в чём я могу его упрекнуть, так это в том, что во время работы он забывает, куда кладёт зажженную сигарету. А кладёт он её преимущественно на заднее сиденье моей машины, на котором потом остаются глубокие чёрные дыры. У меня сейчас таких четыре.
В общем, было время, когда я во всех разуверился и возроптал. И хорошо, что нашлись те, кто вернул мне веру в ближнего. Есть такие люди, есть! Но нас мало. Это я шучу. (Это я кокетничаю, что шучу). Мало их, и сразу не разглядишь. Они по виду такие же, как другие, они маскируются под всех. Но стоит увидеть их работу, становится ясно: вот они, родимые, вот же они!.. Моё почтение! Вы починили? Что ж, не плохо. А это, сами додумались? Очень даже хорошо. Тогда рад сообщить, что вам присвоено почётное звание «Соль земли» с вручением знака «Надежда наша и опора». И извольте получить за работу.
Мне ныне ремонтирует машину один из них (извини Петя, сидения жалко)механик Степан. Познакомившись с ним, начинаешь понимать, как мы полетели в космос, и не понимаешь, почему не полетели раньше, хотя бы на месяц, или на пару недель. У меня парикмахер такаяТаня. Когда смотришь на её работупрошу прощения, на себя, в душе распускаются фиалки, и мнится, что все люди на земле талантливы, трудолюбивы и честны.