Зависит от того, насколько она психованная.
Эллен надела наволочку на подушку и взбила.
Не знаю, что с ней произошло, но, уверена, вы сможете поладить, если постараетесь.
А когда мне можно будет домой? сменила тему Куини.
Это как доктор решит, ответила Эллен и присела рядом с ней на край кровати. Как давно вы здесь?
Не знаю, пожала плечами Куини. А какой сейчас год?
Сейчас ноябрь 1956 года.
Куини начала считать по пальцам:
Я здесь с тех пор, как умер мой отец. Это было в феврале 1952-го. Вы, может, слышали об этом по радио или в газетах читали. Он плохо себя чувствовал, но мы не думали, что все так серьезно, вздохнула она. Вот бы она просто осталась там и никогда бы не возвращалась.
Эллен с трудом понимала, о чем речь.
Кто бы не возвращался?
Моя сестра Елизавета. Куини не моргая смотрела перед собой и, казалось, была готова заплакать. Если бы она осталась в Кении, я бы сейчас здесь не была.
7
Она не знала, что взять с собой и сколько времени она будет отсутствовать. Сколько комплектов белья сложить, сколько книг? На кровати лежал раскрытый чемодан с выцветшей клетчатой подкладкой. Она подошла к туалетному столику и, взяв мамину щетку, провела рукой по мягким щетинкам. Сколько часов она провела, расчесывая мамины каштановые локоны, пока они не начинали блестеть так, что Эми могла рассмотреть в них свое отражение! Она провела расческой по волосам, которые намагнитились и торчали теперь во все стороны. Она знала, что никогда не будет такой же красивой, как мать, но это не значит, что не надо прилагать усилий, особенно сегодня. Набор был свадебным подарком маме от отца, и она знала, как мама дорожила им.
Ее взгляд остановился на золотых дорожных часах на камине. Она подошла и взяла акварель, стоящую за ними, снова и снова восхищаясь тонкими мазками, уложенными в такой экспрессивный рисунок. Золотые, бурые, бледно-желтые и серо-зеленые тона слились в пейзаж настолько живой, что каждый раз у Эми перехватывало дыхание от одного взгляда на него. Каждый раз, и даже сейчас, она всегда находила в нем что-то новое. Услышав рявканье отца на лестнице, она торопливо положила рисунок поверх одежды и остальной мелочи, закрыла крышку чемодана и застегнула его.
Эми. Ты готова?
Она встала наверху, у лестницы, с чемоданом в руках.
Уже пора? Я думала, мы что-то перекусим на обед
Питер Салливан смотрел на дочь. Он не смог скрыть охватившего его раздражения.
Эми, пожалуйста, не усложняй все больше, чем нужно, устало и с некоторым сожалением попросил он.
Застонав, она поставила чемодан набок и спихнула его вниз по лестнице. Отец отошел в сторону, пока чемодан, молотом ударяясь о каждую ступеньку, продолжал падать. Эми спустилась и подняла его. Она сделает еще одну попытку. Пусть отцу тоже будет нелегко.
А это точно обязательно?
Заметив его взгляд в сторону кухни, она проследила за ним и увидела Керри, державшуюся за дверной проем. Отец и дочь теперь смотрели на нее оба, и она скрестила руки на груди, явно не собираясь вступать в дискуссию.
Только так и никак иначе, Эми. Или я подаю в суд. Она говорила мягким тоном, который никак не соответствовал ее вызывающей позе.
Такой необходимости не возникнет, дорогая, твердо сказал Питер.
Он подошел попрощаться с ней, нежно заправил ее кудрявые белокурые локоны за уши и потрепал по щеке. Затем взял ее за плечи и поцеловал в лоб, задержав там губы на несколько секунд. Смотреть на их ласки и близость было невыносимо, так что Эми открыла входную дверь и пошла к машине.
Ей всегда становилось плохо в дороге, и теперь, когда они подъехали к воротам Эмбергейта, на нее накатила тошнота. Она сглотнула слюну, скопившуюся во рту, и попыталась представить, что кусает лимон. Считалось, что это помогает успокоить дурноту, но только не в этот раз. Отец слишком быстро вел машину по выбоинам, а подвеска у «Моррис Майнор» совершенно не компенсировала ухабы. Не успели они остановиться, как отец уже открывал ей дверь, как будто хотел отделаться от нее как можно скорее. Он протянул руку, от которой она отмахнулась, и постаралась выбраться из машины сама, со всем возможным в этой ситуации чувством собственного достоинства. Из выхлопной трубы вылетали зловонные пары, и она закрыла рот рукавом.
Ты как-то устало выглядишь, заметил он, забирая у нее чемодан. Ты хорошо себя чувствуешь?
Она бросила на него ненавидящий взгляд, проигнорировав неуместный вопрос. Естественно, она нехорошо себя чувствует. Как можно быть таким безразличным?
В здании больницы тошнота лишь усилилась. Запах медикаментов не мог перекрыть другой, который она затруднялась определить с точностью, но решила, что это прогорклый кулинарный жир. За бряцанием посуды она расслышала чьи-то стонысначала тихие, а потом все усиливающиеся. Она вспомнила, как, когда она жила на ферме, огромный старый бык страдал непроходимостью кишечника. Но и он выл не так настойчиво, как человек, который издавал сейчас эти ужасные звуки. Неужели ей настолько необходимо здесь оставаться? Она повернулась к отцу.
Может, есть какой-то другой вариант. Ведь
Это для твоей же пользы, Эми, и больше я это обсуждать не буду.
Он сказал это тихо и сочувствующе, но она поняла, что его не поколебать.
Но
Эми, пожалуйста. Я люблю тебя и всегда буду любить, но тебе нужна помощь.
И он сжал ей руку так, что ногти впились в кожу. Такого явного применения силы он себе никогда не позволял. Эми посмотрела на него и по холодному сухому взгляду поняла, что спорить дальше бесполезно.
Они услышали бренчание ключей, дверь открылась, и их встретила молодая сестра.
Я сестра-стажер Кросби, представилась она. Проходите, я вас зарегистрирую.
Эми смотрела на длинную палату, металлические кровати чуть шире гроба и зарешеченные толстыми балками окна. В этой удушающей атмосфере отчаяния и безнадежности было трудно дышать. Вдруг ей захотелось выскочить из здания и еще раз набрать в легкие свежего воздухастолько, сколько нужно, чтобы выдержать в этом месте отведенный ей срок. Глубоко внутри начала подниматься паникаот кончиков пальцев и наверхмедленно, но неуклонно, как ртуть в термометре. Она знала, что процесс уже не остановить, пока не будет достигнута точка кипения. И снова она развернулась к отцу, чтобы сделать еще одну попытку, обратиться к мягкой и податливой части его натуры, которая была у него до того, как она превратила его в камень. Так нечестно! Она ничего плохого не сделала, почему ее никто не слушает?
Где мой отец? резко спросила она у сестры.
Сестра потупила взгляд, ей очевидно было не по себе.
Он он уже уехал.
Что? Нет! Произошла ужасная ошибка, я не должна быть здесь. Пожалуйста, вы должны мне поверить. Это все из-за нее!
Она выхватила у сестры чемодан и кинулась к двери, но поскользнулась на полированном паркете и сбила тележку с лекарствами. Все они оказались на полу. Тяжело дыша, она схватилась за дверную ручку и попыталась ее повернуть. Потными руками было трудно приложить нужное усилие, она крутила и вертела ручку, дверь тряслась, но открываться упрямо отказывалась.
Чья-то твердая рука схватила ее за плечо, и она закричала от шока и боли.
Руки прочь! Она вырвалась и стала совать пальцы в дверную щель, пытаясь ее расширить. Помогите, помогите! Я не могу не могу дышать, выпустите, мне нужно домой! Она упала на колени и стала кричать в щель под дверью:Вы не можете так поступить. Отец вернись пожалуйста.
Угол зрения смазался, на нее стала накатывать чернота, и она сказала себе, что сейчас впадет в беспамятство. На мгновение перестав кричать, она задумалась, что заставило выбрать такое старомодное словобеспамятство? Такой термин гораздо больше подходит дамам викторианской эпохи. Интересно, есть ли здесь нюхательные соли. Она уже собиралась попросить их, когда почувствовала острый укол в плечо, за которым последовала тупая боль и удар головой о твердый пол.
8
Когда придет в себя, измерьте ее рост, вес, заполните описание внешности, цвет волос.
Зачем? нахмурилась Эллен. Мы и так знаем, как она выглядит.
Вас что, ничему не учат в так называемых училищах? даже не пытаясь скрыть свое раздражение, спросила сестра Аткинс. Это нужно, чтобы найти пациента, если он убежит. Также проверьте, нет ли у нее вшей. На голове и внизу. Она должна будет принять ванну. Иу нее слишком длинные волосы. Ножницы в столе. А пока повесьте бирку на ее чемодан и отнесите в хранилище. Оно в комнате 12 на чердаке.
Даже слушать этот инструктаж было утомительно.
Поиск хранилища оказался целой экспедицией, во время которой у Эллен было время подумать о новой пациентке. Они с Эми Салливан примерно одного возраста, но на этом сходство заканчивалось. В хроническом отделении, где на долю Эллен выпали серьезные тяготы, пациентки были возрастными, их жизнь подходила к концу, и если смотреть правде в глаза, они просто дожидались смерти. Эми же только начинала свой путь, перед ней была вся жизнь! А ее против воли заточали в этих стенах.
Эллен посмотрела на схему, которую дала ей сестра Аткинс. Первая дверь направо после палаты для буйных, второй поворот после кухни, до конца коридора. Синяя дверь слева. Она шла уже двадцать минут, и чемодан оттягивал ей руку. Как найти дорогу назад? Получится ли идти по инструкции, следуя этим пунктам в обратном порядке? Нужно было оставлять следы из хлебных крошек, пошутила про себя она.
Наконец ей удалось обнаружить синюю дверь. Она открыла ее и взобралась по крутой лестнице наверх, к еще одной двери, гораздо меньше первой. Пришлось согнуться, чтобы попасть в нужное помещение. Она поискала на стене выключатель, и зажглась тусклая лампочка, которая давала очень мало света. Эллен подождала, пока глаза привыкнут к полумраку, и увидела целую стопку чемоданов разных форм и размеров, в каждом из которых хранились остатки чьей-то жизни, оставленной за стенами больницы. Встать в полный рост на чердаке было невозможно. С большим трудом ей удалось взгромоздить чемодан Эми поверх других.
Повсюду висела старая паутина и пахло нафталином, но по сравнению с суетой отделения здесь было очень спокойно, и Эллен решила немного посидеть и привести мысли в порядок. Рассмотрев бирки на других чемоданах, она задумалась, что стало с их владельцами. Ей вспомнилась Герти, чья жизнь после сорока с лишним лет пребывания в этих стенах оказалась просто стертой. Возможно, и ее чемодан лежит где-то здесь, а в нем скрыто то, что и сама она была бы уже не готова увидеть.
Получив трепку от сестры Аткинс за промедление с чемоданом, Эллен взяла ручку и присела на кровать к Эми, чтобы заполнить описание. Девушка сидела с недовольным выражением лица, подложив под спину подушку и сложив руки на груди.
Где мои вещи? строго спросила она.
Я отнесла ваш чемодан в хранилище. Не беспокойтесь, там он в сохранности, постаралась успокоить ее Эллен.
Эми взялась двумя пальцами за бесформенный халат, мешком сидящий на ее стройной фигуре.
Я это носить не буду, дайте мне мою одежду.
Простите, но все пациенты должны носить больничную одежду. Вы можете сказать мне свое полное имя?
Да, конечно. Я же не тупая. Эми Амелия Салливан. Когда я смогу поговорить с руководством?
Эллен перевела взгляд на сестринский пост. Сестра Аткинс пыталась накормить завтраком несговорчивую пациентку. Каждый раз, когда она подносила ложку серой каши к ее рту, та плотно сжимала губы. Тогда сестра Аткинс ударила ее по щеке, да так, что звук пощечины эхом прокатился по палате. Когда и это не помогло, сестра зажала ей нос и держала до тех пор, пока пациентка не открыла рот, чтобы сделать вдох. Сестра тут же вложила ей ложку и прижала рукой подбородок.
Послушайте, я дам вам совет, обратилась Эллен к Эми. Не набивайтесь на неприятности. Вы же видели, что случилось, когда вы сегодня закатили сцену. Вы хотите лежать на привязи? Или чего похуже?
Эми замолчала и закрыла лицо руками.
В груди так тяжело, будто меня удав сдавил.
Эллен оторвала руки Эми от лица и взяла их в свои.
Просто дышите глубже, хорошо? Понимаю, вы сейчас находитесь в странной обстановке, но чем скорее мы приступим к лечению, тем быстрее вы вернетесь домой. Она пожала ей руки. Вот, хорошая девочка. Я здесь тоже новенькая. Эми хотела поспорить, но Эллен перебила ее:Да, знаю, у нас разные ситуации, но давайте осваиваться вместе, хорошо?
Эми кивнула.
Вообще, я не сумасшедшая.
А я и не говорю, что вы сумасшедшая. Когда вы родились?
Это вопрос на засыпку, чтобы понять, больна я или нет?
«Боже!»подумала Эллен.
Нет, это обычная анкета для новых пациентов.
23 января 1937 года, вздохнув, ответила Эми.
Эллен записала дату. Они с ней родились с разницей в одну неделю.
А теперь встаньте, мне нужно измерить ваш рост.
Мой рост метр шестьдесят.
Если не возражаете, я проверю.
Эми сбросила тонкую простыню и встала рядом с кроватью, чтобы Эллен могла снять мерку.
Да, метр шестьдесят, записала Эллен в бланк. Теперь цвет волос.
Эми снова легла на кровать.
Карамельный. Мама всегда говорила, что у меня волосы карамельного цвета.
Такого варианта у нас нет, сказала Эллен, посмотрев в бланк. Тогда отмечу светло-коричневый. Цвет глаз?
Шоколадный.
Дайте догадаюсь, улыбнулась Эллен. Мама всегда говорила, что у вас глаза шоколадного цвета.
Вы издеваетесь надо мной?
Конечно же нет. Простите. Укажу карие. Теперь мне нужно проверить вас на Она запнулась и нервно кашлянула. Вшей.
Что? У меня нет вшей, я, по-вашему, из какой дыры приехала? В этот момент Эми была бы похожа на мультяшного олененка с большими распахнутыми глазами и длинными ресницами, если бы внезапная вспышка гнева не заострила ее мягкие черты. Позовите сюда ваше руководство, сейчас же!
Боюсь, это ничего не изменит. Я действую строго по инструкции этого самого руководства.
Почуяв, что разворачивается настоящая драма, Куини зашаркала к своей постели и плюхнулась на нее, оказавшись совсем рядом с Эми.
Надеюсь, в наши ряды не затесался подрывной элемент.
А вас кто спросил? отрезала Эми. Не лезьте не в свое дело.
Вам бы научиться манерам, юная леди. Вы хоть знаете, с кем разговариваете?
Довольно, дамы, давайте мы все успокоимся, вмешалась Эллен. Куини, не могли бы вы нас оставить ненадолго?
Ооо, протянула Куини. Что это за тон, сестра! Вы тут сколько, пять минут? А уже распоряжаетесь! Мне придется сбить с вас спесь. Не хотите в Башне потянуть кости? Посмотрим, как вам это понравится!
Эми покрутила пальцем у виска.
Я так понимаю, эта совсем слетела с катушек?
У нее галлюцинации, подтвердила Эллен и решила, что пришло время надавить авторитетом. Пойдемте в уборную, нальем горячую ванну, и я проверю вас на ну, вы поняли.
Эллен подошла к одной из двух ванн в викторианском стиле, стоящих почти вплотную друг к другу, повернула огромные краны, и из них хлынула вода. Она добавила колпачок антибактериального средства, размешала и повернулась к Эми.
Снимите халат, пожалуйста.
Эми сняла его через голову и бросила на пол. На ней остались панталоны.
Спасибо. Трусы тоже.
Хотите от и до рассмотреть, да? Вы по девушкам, получается?
Эллен решила не поддаваться эмоциям, не зная, как лучше отреагировать на эту грубость.
Нет, я просто делаю свою работу.
Эми спустила вниз мешковатые трусы. Когда они оказались на полу, она сделала шаг в сторону, подцепила их указательным пальцем и вытянула перед собой.
Куда их девать?
Положите рядом с халатом.
Эми стояла совершенно голая, положив руки на бедра и отведя плечи назад.
Что ж, начинайте.
Эллен, смущенная агрессивным настроем Эми, все же заставила себя подойти к ней.
Пожалуйста, расставьте ноги.
Она взяла маленькую расческу, наклонилась и осторожно провела ею по лобковым волосам. Нельзя суетиться, нельзя дать девушке понять, что ей крайне неприятно выполнять эту работу. Эллен предпочла бы, чтобы ей иголки под ногти засунули. Перебирая расческой волосы, она изо всех сил старалась унять дрожь в руках. Эми инстинктивно напрягла ноги и живот.
Все, можете забираться в ванну.
Она поддержала Эми за локоть, когда та забиралась в ванну с высокими бортиками, и притворилась, что не замечает слезу у нее на щеке. Зачерпнув ковшом воду, она полила ей на голову и стала намыливать волосы карболовым мылом.