Похороны известного врача.
Вы всех обзвонили? спросил профессор, копаясь в стопке с бумагами.
Он поднял голову.
Всех, профессор, утвердительно ответила Виктория.
Академика Щелокова не забудьте позвать.
Как бы его самого не пришлось следом хоронить, с иронией пробубнил один из хирургов. Выдержит старик-то?
Он еще всех нас переживет, ответил Агаров, наконец, откопав нужный листок. Операционная готова для Матвейчука?
Все готово, заверил Василий.
Тогда сразу после прощания в морге на операцию. Рад бы перенести, но боюсь, парень не доживет до завтра. Елена Николаевна нам бы такого не простила.
Виктория оторвалась от зеркала и нахмурилась:
А хоронить тогда кто поедет?
Вы, Виктория Сергеевна. Мы всех обзвонили. Кто захочет тот приедет. Кстати, не пора ли идти?
Минут через сорок, думаю, можно начинать подтягиваться.
А где хоронить будут? спросила Вика.
Одна знакомая нашего заведующего нейрохирургией решила приобрести квартиру Елены Николаевны, уточнил профессор. Она же и предложила помочь с похоронами в Девушкино. Это под Москвой.
Да, пока не забыл. Виктория Сергеевна, после похорон Вам нужно будет встретиться с Екатериной Валерьевной, так кажется, зовут ту девушку, и передать ей документы на подпись.
Какие документы?
Вот эти, сказал профессор и положил перед носом интерна папку. Пусть прочтет и подпишет при Вас.
Что-то еще ей передать?
Нет. Просто пусть прочтет и подпишет. Она в курсе. Так, ладно. Через двадцать минут выдвигаемся к моргу. И цветы не забудьте!
Я на обход, взяв в руки стетоскоп, сказала Вика, и тоже вышла.
Через несколько минут один из хирургов сказал другому:
Слушай, а ведь теперь некому будет давать прогнозы.
Справимся как-нибудь.
А она по Матвейчуку что-нибудь успела сказать?
Честно, даже не знаю.
В ординаторской стало тихо, но в этой тишине чувствовалось какое-то томительное напряжение, словно забыли выключить электрическую конфорку.
Над полуразрушенным собором гнездилась стая ворон. Это было похоже на грубые мазки художника по серому полотну. Раз мазок, и стая взметнулась вверх, два мазок, и она резко спикировала на ржавый купол.
Начальник, к земле пора подавать. Печенкой чую, к полудню на Солнце будет холоднее, чем здесь.
Семен Иванович, сейчас. Еще немного подождем, и будем закапывать.
Кого ждем-то, хозяйка? Смотрите, я не шучу. Запах пойдет, все побежите прочь. Нужно было в ельник тело обернуть.
Неужели никто больше не приедет? Не верю, чтобы к Елене Николаевне на похороны никто больше не пришел. Она стольким людям помогла
Мужик, проведя платком по вспотевшей шее, вздохнул.
Семен, там наша помещица мужиков собирает! послышался крик какого-то пропойцы.
Чего ей надобно? облизывая край папиросы, спросил Семен. Я вон видишь, делом занимаюсь.
Сказала, что всех хочет к обеду видеть сегодня у своего дома!
Приду, угрюмо ответил Семен, вытаскивая из кармана пиджака коробок спичек.
Потряс его над ухом.
Вам, наверное, нужно идти? спросила Виктория.
Ничего, промычал Семен, закуривая. Подождут. Валет вечно воду мутит, трутень.
Он сплюнул на землю крошки табака и посмотрел на тлеющий огонек.
У вас тут и, правда, настоящая усадьба.
Не Париж конечно, но жить можно.
А что за помещица?
Да Катька наша. Народ так прозвал. Деньгами могучими ворочает в городе. А тут ее родня жила: дед, бабка, мать. В общем, где не споткнись, везде ее корни.
Вика, слушай, может пора хоронить? Звонили из ожогового центра, сказали, что застряли в пробке и не приедут. Из травматологии тоже не смогут. ЧП произошло на стройке какой-то большой. У всех причины для отказа одна лучше другой. Будто всю ночь придумывали.
Вика снова нервно одернула край белой сорочки и посмотрела на часы.
Хорошо, закапываем, а то уже жарко становится.
Вот, другое дело, пробубнил Семен, плюнул в ладони и взял в руки лопату. Эй, мужики, несите покойничка.
Водитель и трое санитаров вышли из тени кедра, взялись за веревки и аккуратно подтащили гроб к яме.
Так, мужики, только не спешим. Плавно опускаем сначала верхний край, потом нижний. Аккуратно.
У Виктории зазвонил телефон.
Да, профессор. Только начали хоронить. Нет. Хорошо, я позвоню по дороге обратно. Что? Постараюсь ее найти. Говорят, что она здесь где-то. Хорошо.
Вытаскивай ремни. Так, товарищи врачи, речи пора говорить.
Виктория смутилась, но все-таки собралась с мыслями и начала:
Елена Николаевна, мы все благодарны Вам за то, что Вы были для нас примером и ориентиром. Спасибо. Надеюсь, Вы услышите мои слова, где бы Вы сейчас не находились.
И мне хотелось бы знать, где они все сейчас. Я по молодости один раз спать не мог. Крутился всю ночь. Потом в поту открыл глаза и побежал с фонарем на кладбище.
Раскопал первую попавшуюся могилу и кроме черепа и пары костей ничего не нашел. Разговариваешь вот так с человеком, выпиваешь, куришь, новости обсуждаешь, а через год смотришь а от него «бедный Йорик» остался. Бестолково как-то все. Зачем человек живет, трудится, дом строит, если все равно помрет, рано или поздно? И дети его помрут, и внуки, и правнуки. Вон их сколько лежит. Полное кладбище. Был у нас тут раньше поп, так он все говорил, что истина в спасении души. Я как-то было попробовал жить по евангелию, да бросил. Трудно. Лень. Нам бы что полегче записочку там оставить, или в прорубь зимой окунуться.
Надеюсь, Вы нашу Елену Николаевну не будете ночью выкапывать? недоверчиво посмотрела Виктория на Семена.
Нет, начальник, не буду. Это я один раз дал маху. Перебрал с вечера клюквенной настойки. Так, кидайте по пригоршне земли, и начну закапывать, а то чую пекло близко.
Виктория, водитель, санитары и еще несколько женщин кинули каждый немного сухой земли на крышку гроба, и Семен, отмахиваясь от оводов, стал закапывать. Работал он усердно и жадно, останавливаясь только чтобы вытереть пот со лба.
Вика стояла и смотрела на это поистине завораживающее зрелище. Она всегда думала, что смерть это таинство между человеком и вечностью. А тут смерть была бабой вредной, ворчливой, капризной и до боли знакомой. Плюх. Плюх. Плюх. Отражались в ее ушах комки глины.
Так, хозяйка, закончил. Как привезут памятник, так скажите, подсоблю с установкой.
Вика вернулась из размышлений и ответила:
Не беспокойтесь, Семен Иванович, памятник фирма установит.
Ну что Вы, приминая холм лопатой, сказал он. Даже вспотеть не успел. Сейчас вот еще ельника накидаем сверху, и лежать будет мягче перины.
Вика кивнула санитарам, и один из них подал Семену большой серый пакет.
Возьмите, это вам за помощь.
Не стоило. Катька со мной уже расплатилась.
Ничего страшного. Это лично от нас. Да, кстати, мне нужно переговорить с Екатериной Валерьевной по одному важному делу.
Сочту за честь проводить. Тут недалеко. Через лошадиный могильник пройдем напрямик и выйдем к дому.
Давайте лучше в обход пойдем, немного смущенно сказала врач.
Вика перекинулась несколькими словами с коллегами и пошла в сторону соснового леса вместе с Семеном. Зарычал мотор «паза», со скрипом тормозных колодок тот стал разворачиваться на пятачке, чтобы не задеть подгнившие столбики с красными звездами и заросшие мхом дворянские могильные плиты.
Нам есть с кем жить, но не с кем умирать запел, присвистывая Семен. Кстати, доктор, у меня иной раз за грудиной как заболит, хоть вой на Луну. Что это такое?
Без обследования сказать сложно. Вы приезжайте к нам в институт. Я договорюсь.
Э, нет. В больницу я ни ногой больше. У меня свое лечение.
Как знаете. Это что за здание?
Это? Музей атеизма и библиотека в одном флаконе, а как читать перестали так закрытая и стоит. А вон, кстати, и дом Катькин. Вон, где мужики толкутся.
Когда они подошли, то их взору предстал угрюмый, старый деревянный дом с резными ставнями и черная машина представительского класса. Окна в доме были заколочены, рядом с ним стояли мужики такие же угрюмые, сутулые, небритые, словно дети этого дома. Семен сразу начал со всеми здороваться, рассказывать про похороны известного врача. Потом плюхнулся на выгоревший от солнца вереск и стал всем на обозрение показывать содержимое пакета. Он гордо озирался и, сопя, рассматривал кульки. Мужики столпились вокруг в надежде поживиться. Тут со скрипом отворилась дверь и на пороге появилась молодая девушка, грызущая яблоко. Она ловким движением руки поправила бежевое платье и громко сказала присутствующим:
Товарищи, буду кратка. Так, я что невнятно говорю, Семен?!
Да-да, Екатерина Валерьевна, мы внимательно слушаем, ответил мужик, не отрываясь от кульков.
Катя бросила взгляд на Вику и продолжила:
Кто хочет подработать?
Все хотим, хором отозвалось мужичье.
А что делать-то нужно? спросил Семен ехидничая.
Скоро здесь начнется стройка особняка.
Где начнется? спросил Валет.
Тут, ответила Катя, топнув ногой. Я хочу снести дом и построить на ее месте большой особняк. Вы мне нужны только как рабочая сила. Будете помогать строителям, носить, возить, делать то, что скажет бригадир. Если нет желания то я найду других.
А я говорил Толику, что все зря, буркнул Валет. Внучка будет приезжать, подлатают. Коту под хвост все пошло.
Мы всегда готовы, хозяйка.
Тогда старшим среди вас назначаю Семена. Все вопросы к нему. С тобой, Семен, мы потом все обговорим.
Хорошо, Екатерина Валерьевна.
Вопросы есть?
А нельзя ли нам сейчас задаток?
Я смотрю, у тебя уже есть задаток после похорон, так что обойдешься.
Как скажете, Екатерина Валерьевна.
Тогда все. Девушка, Вы ко мне?
Да, я от профессора Агарова. Он просил подписать документы.
Вика передала папку Кате. Та взяла ее в руки, пробежалась глазами по листам и проговорила:
Хорошо, подпишу, только мне срочно нужно ехать в офис. Вы, как я понимаю, с похорон?
Да.
С детства не люблю похороны, а за последний период их было что-то слишком много. У меня недавно бабушка и мать умерли.
Соболезную.
Вчера был их день, сегодня уже наш. Вы на машине?
Мы приехали на автобусе, но он уехал.
А как же обратно? Здесь трудности с транспортом.
Не знаю. На попутке, наверное.
Так, давайте я Вас подвезу до города, заодно и документы отдам подписанные.
Буду благодарна.
Семен, я уехала. И не забывай телефон ставить на зарядку. Зачем я только тебе его подарила!?
Как скажете, начальник, ответил Семен, читая этикетку на бутылке с водкой.
Ты мне трезвый нужен.
Разве я пью? Только если стаканчик за обедом.
Все, пойдемте. Да, кстати, а как Вас зовут?
Виктория, ответила интерн, следуя за Катей.
Виктория. Хорошее имя: победа. И почему меня мать такими именем не назвала? Оно мне очень подходит.
Виктория вновь смутилась.
Они сели. Тихо запустился двигатель, и автомобиль, глотая рытвины подвеской, поплелся по проселочной дороге, давя лягушек и жаб.
Катя сразу погрузилась в череду телефонных звонков, а Вика прикрыла глаза.
Что-то я устала сегодня, подумала интерн. День такой суетливый. Жизнь, смерть. Все смешалось.
Она посмотрела на часы.
Операция уже должна была быть закончена.
Вика посмотрела на Екатерину Валерьевну, деловито разговаривающую по телефону.
А ведь она почти моя ровесница. Странно. Я вот еще соплячка, можно сказать, а она Екатерина Валерьевна. Квартиры покупает, машина дорогая, особняк строить собралась. С ума сойти можно. Хотя, что сравнивать. Когда у меня сводило желудок от голода, она, скорее всего, без желания давилась мороженым и конфетами.
Игорь, завтра поедешь и все посмотришь на месте. Нет, ты туда поедешь после квартиры. Посмотри, что там и как. Все выкинь. Найми фирму. Пусть хлам вывозят на свалку. Мне ничего не нужно. Я перевезу свои вещи.
Интересно, она замужем? У такой девушки и муж, наверное, должен быть соответствующий.
Мария, увольняйте по списку всех, кого я Вам перечислила. Будем набирать новую команду. Да, всех. Я что, нечетко говорю? Что? Какого Сергея? Круглова? Кто это? И что? Всех, я сказала!
Какой храм красивый. Сколько таких вот храмов по стране сейчас никому не нужных стоит?
Извините, Виктория. Рабочие моменты. Все и всех нужно держать под строгим контролем, иначе бардак получается.
Ничего, ничего. Красивый храм, правда?
Какой храм? подкуривая от позолоченной зажигалки сигарету, спросила она.
Да вот, только что проехали.
А, так это бывший молокозавод.
Вика хотела что-то сказать, но поступил входящий звонок на ее телефон. Звонил профессор.
Да, дрожащим голосом, проговорила Вика.
Как все прошло?
Еду домой. Меня Екатерина Валерьевна согласилась подвезти. Документы я передала.
Хорошо. У нас тоже все прошло благополучно. Были, конечно, трудности, но пациент будет жить. Попозже к нему еще зайду, проведаю.
У Вики защемило в груди от радости.
Спасибо, профессор.
Завтра у тебя выходной. Отдыхай. Но сама понимаешь, скоро предстоит работать за троих.
Понимаю. Постараюсь не подвести. Еще раз спасибо. До свидания.
Она нажала кнопку выключения связи и легонько улыбнулась. Екатерина Валерьевна вновь погрузилась в «совещание на колесах». Подперев голову рукой, Вика отвернулась к окну. За окном проносились заброшенные деревянные избы, осевшие в землю колодцы, остовы ржавых тракторов и комбайнов, купающаяся на речке ребятня.
Ошиблись Вы, Елена Николаевна.
Поступил сигнал входящего сообщения. Вика, продолжая улыбаться, прочла:
«Вик, только что, не приходя в сознание, в реанимации скончался Матвейчук. Соболезную. Таня».
Часть 3. Лев
1.
Лев Николаевич обвел бокалом томатного сока в жилистой руке задние столы и добавил к сказанному:
Наш христианский долг делиться всем, что у нас есть. Спасибо, что откликнулись на приглашение разделить этот скромный воскресный обед. Двери моего дома всегда открыты.
Лев Николаевич легонько ударил бокалом по бокалам жены, двух сыновей, щупленькой дочери и пригубил сок.
Наслаждаясь моментом, он закрыл глаза и глубоко втянул ноздрями благоухающий смолистый воздух. Где-то рядом пели соловьи.
Но одежда и обед это еще не все, с улыбкой добавила супруга.
Жена, стройная женщина лет пятидесяти (ровесница мужа), стала копошиться рядом с вечнозелеными туями.
Подходите, друзья, не стесняйтесь, пригласил хозяин дома.
И уже шепотом стал выговаривать супруге, за то, что она не потрудилась заранее аккуратно разложить пакеты.
Ну, идите же! вновь позвал Лев, расплывшись в улыбке. Не бойтесь.
Нищие, помогая друг другу, стали неуверенно вставать из-за стола, и, шурша белым гравием под ногами, двигаться в сторону Льва Николаевича.
Бедные мои розы, тихонько произнесла жена, видя, как нищие задевают колючие кусты.
Хозяин дома демонстративно брал то из рук жены, то из рук дочери, то из рук сыновей пакеты и отдавал их беднякам, приговаривая с покоряющей искренностью, на которую был способен, что теперь каждый из них часть его большой семьи.
Хромые и калеки брали пакеты и, стесняясь заглянуть внутрь, уходили через широкие резные ворота.
Какой Вы все-таки молодец, Лев Николаевич, что пригласили этих обездоленных людей, заявила жена Геннадия Павловича в тот момент, когда последний нищий получал пакет. Вы для нас пример христианского благочестия!
Ну что Вы, не стоит, кланяясь чуть ли не до земли, не согласился он.
Статная высокая женщина подошла к Софье Андреевне, взяла ее под локоток и тихонько заметила:
Это ты, Софья, правильно сделала, что Марию не пригласила. Хоть она и твоя школьная подруга, но блудниц нужно учить. Думает, если в храм пришла, ей все забудут и простят? Я мужа никому не отдам без боя!
Софья Андреевна поклонилась в знак согласия.
Ты мне потом вот этой иерихонской розы дай саженец. Посажу перед крыльцом.
Не поскупился на угощения, Лева, одобрил Геннадий Павлович, облизывая жирные пальцы. Благодарствую.
Геннадий Павлович, это я должен пасть на колени перед вашим добрым сердцем.
Ну не стоит, Лева. Я же для общего дела. Вон для этих.
Геннадий Павлович указал вялой пухлой ладонью на нищего, который, не отпуская пакет единственной сохранившейся рукой, украдкой выпил рюмку водки и закусил куском черного хлеба, посыпанного солью.
Софья Андреевна подошла к калеке, заботливо, по-матерински отряхнула пыль с его военного, выгоревшего на солнце кителя, где вместо погон виднелись темные прямоугольники, и с улыбкой указала ему на ворота. Тот что-то буркнул в ответ и ушел, прихрамывая.